***
В подъезде имелось несколько лампочек, которые с грехом пополам поддерживали работоспособность. Поднявшись на пару этажей, Вика смогла различить разговор двоих мужчин, и тот являлся далеко не дружелюбным. Девушка также стала различать шум драки и стук тел о предметы мебели. Понять суть разговора не составляло возможным, — Вика находилось слишком далеко, да и эхо в подъезде сильно искажало любой звук. Рассудительность в голове подсказывала, что нужно вернуться к Карине и бежать отсюда как можно быстрее, хоть куда, лишь бы подальше от всей этой кошмарной неразберихи. Но тело непослушно продолжало подниматься, полировать перила. Лестничная площадка выглядела куда лучше, чем город снаружи. Ни мусора, ни окутанных мухами тел, только строительная пыль и обломки, отколовшиеся от стен во время той тряски. Квартиры явно принадлежали кому-то из тех, чьи холодильники всегда забиты, а в шкафу есть что носить. Об этом говорили даже позолоченные перила и широкая лестница. Не подъезд, а какой-то бюджетный дворец. Не сравнить с тем крохотным подъездом, где она жила с отцом, — там можно было в первые минуты задохнуться из-за едкого табачного дыма. На четвертом этаже звуки стали отчетливее. Вика прижалась к одной из дверей и, затаив дыхание, стала вслушиваться в разговор. Сердце так бешено колотилось, что девушка стала серьезно опасаться, что из-за него не различит ни слова. Она громко выдохнула и попыталась успокоиться, но нервозность лишь усилилась. Звук удара повторился. Один из мужчин прижал второго к стене, а затем с такой же легкостью бросил куда-то в сторону. Послышались стоны от боли, а потом хлопок от выстрела. Вика подпрыгнула на месте от испуга и чуть было не взвизгнула, но вовремя сдержалась. Теперь и тело желало убраться отсюда побыстрее, но вот рассудительность стала сомневаться. Вот только что Вика сможет сделать? Помочь одному из них вряд ли. Поговорить? Сейчас — маловероятно, те слишком заняты. — Ты предал меня! — закричал один из них. — Ты погубил их! — Я устал тебя разубеждать, Дима, — прокричал второй и вновь получил удар, который сбил его с ног, но это вызвало у него лишь досадливый смех. — Ты был моим лучшим другом… — Именно что был, — прорычал тот каким-то нечеловеческим голосом, слишком низким, как у какого-нибудь монстра невероятных размеров. Раздался хруст, и рядом с Викой образовались несколько трещин. Она в страхе отпрянула и с опаской посмотрела на видневшийся пятый этаж, который стал быстро заполняться строительной пылью. Через несколько секунд одна из дверей выплюнула тело мужчины, на лице которого Вика успела приметить ту самую маску, о которой говорил Артем. Тот упал около лестницы и стряхнул с себя обломки стены и сгустки пыли. Его тело было измарано кровью и ссадинами, но того будто это не волновало, не волновало даже то, что он пролетел несколько метров и, кажется, проломил собой одну из стен. Его маска отлипла от кожи и упала на несколько ступенек вниз. Мужчина с легкостью поднялся и обернулся в сторону Вики, что в виде мертвой статуи стояла на этаже ниже и смотрела во все глаза за этой смертельно опасной потасовкой. Девушка рассмотрела на его лице уродливые шрамы от сильнейших химических ожогов, занявших половину его физиономии, кожа в тех местах напоминала высохший чернослив и приобрела почти что синий оттенок. Диму долго ждать не пришлось, он выскочил из квартиры едва ли не одновременно с парнем в маске, снова схватил его и, как игрушку, бросил в сторону. Тот перелетел через перила и полетел вниз, приземлившись на лестнице третьего этажа. После этого парень, — уже без маски, — не вставал. Вряд ли он смог выжить после такого падения. Дмитрий тяжело отдышался и звериным взглядом изучил Викторию, что не смела даже дышать, лишь в ужасе пялилась на молодого человека, чье тело было покрыто таким количеством крови, что в полумраке он с легкостью показался бы афроамериканцем. Половину его лица снесло выстрелом, наружу всплыли кости черепа и глубокие лицевые мышцы, которые по-прежнему функционировали. Но постепенно ранения исчезали, уменьшались в размерах. Вика не успела и глазом моргнуть как Дмитрий остался без единой ссадины. Его майка была наполовину разорвана и едва ли не полностью обнажила его худощавый, но красивый торс с правильным рельефом. Парень остановился вблизи девушки и легко, почти по-дружески, улыбнулся ей. Вика не испытала от этого прилив спокойствия, наоборот — занервничала еще сильнее. Особенно после его волшебного исцеления. — Не бойся, я не трону тебя, — сказал он и подошел еще ближе, да так, что Вика поморщилась от высокой температуры его дыхания и смрада тела. Он пах кровью так, как не пах даже полностью лишенный шкуры зверь. — Ты убил его? — Вика не знала, зачем спросила его об этом, но она хотела хоть что-то спросить. — Может быть. Но сейчас невозможно быть в чем-то уверенным, не так ли? — с Викой он говорил до безобразия спокойно, как с маленькой беззащитной девочкой, которую он нашел одну в темном страшном лесу. Вика закрыла глаза и попыталась восстановить вновь сбившееся дыхание, но ничего не выходило. Дышать становилось все труднее и труднее. Когда она распахнула веки и взглянула на своего собеседника, то тут же отпрянула. Лицо Димы преобразовалось. Да так, что он стал выглядеть иначе, перед Викой стоял совершенно другой человек. И девушка его знала. Знала слишком хорошо и боялась, что не увидит вновь. Денис перенял все его эмоции, так же спокойно улыбался, так же спокойно говорил. Вика попятилась назад, но встретила сопротивление. Денис нежно взял ее за руки и потянул в свою сторону. — Что случилось? Почему ты боишься? — ласково прошептал он и прижал ладонь к ее взмокшей щеке. Вика опустила голову и тихо всхлипнула. Страх парализовал ее мысли, действия. Она стояла перед этим высоким парнем, как кукла, молчаливо слушала и смотрела, не моргая. А он все улыбался и улыбался, внушал, что все хорошо. А потом, когда она подняла подбородок, Денис исчез, а вместо него снова снова тот самый Дмитрий, но на этот раз без улыбки, а с каменным лицом, почти суровым. Вика попыталась вырвать у него свои руки, чтобы убежать, но молодой человек обладал невиданной силой. Девушка не смогла отойти от него даже на пару сантиметров: он тут же притянул ее к себе вновь, почти вплотную. И когда отчаяние стало переходить в панику, звуки выстрелов вернулись в эти затихшие стены. Дмитрий дернулся и ослабил свои действия. Вика посмотрела на него и увидела дыру диаметром в несколько сантиметров в области его живота. Затем ощутила чуть ниже груди странное жжение, которое становилось горячим, как раскаленный уголек. Освободившаяся рука нащупала точно такое же отверстие, и оно было мокрым из-за крови. Перед глазами все поплыло, и девушка поняла, что стремительно опускается вниз, падает в бездонную пропасть, как Алиса, впервые оказавшаяся в Стране Чудес. Дмитрий яростно закричал и обнажил свои зубы, которые выглядели так, как у какого-то хищного зверя. Выстрел повторился. Вика уже его почти не слышала. Лишь далекое эхо.***
Вика не знала, сколько времени она провела в бессознательном состоянии. Все это время она слышала отголоски голосов, скрежет начавшегося дождя, а может и настоящего урагана — ветер выл, как подстреленный волк. Всюду кто-то ходил, бегал, двигал тяжелые предметы, но эти шумы долетали до ее ушей в виде сильно разбавленного эха. Вскоре и вовсе наступила тишина, а сознание даже перестало находиться в состоянии покоя. Не было ничего. Вика будто умерла на некоторое время. А когда звуки вернулись, то наступил по-настоящему зимний холод, который пронизывал от мозга до костей. Девушка дернулась и распахнула глаза. Она сидела у влажной стены, слепла от искусственного света неоновых ламп. Какое-то медицинское помещение. Кажется, операционная: Вика увидела соответствующий стол со стоявшей рядом тележкой, на которой покоились хирургические инструменты. Девушка оперлась рукой о стену и поднялась на затекшие ноги. Первым делом она спросила себя, как она здесь, черт возьми, оказалась? Может быть ее после выстрела перенесли в ближайшую больницу, где оказали соответствующую помощь? Вика ощупала место ранения и не нашла там ничего, даже крохотной царапины. Такого быть не может. Неужели ей все это снится? Вполне возможно. Вика не была уверена наверняка. Пока она здесь. И чувствует омерзительный холод. Пройдя чуть дальше, она поняла причину низкой температуры. Впереди находилась целая стена из морозильных камер, а внутри них, судя по всему, хранились тела. Человеческие. Значит, это помещение морга. Замечательно. Лучше места, чтобы прийти в себя, не найти. На операционном столе лежал труп. Лица не видно: то находилось под плотной простыней. Вика хотела узнать, кто же скрывается под белой тканью, но не решилась: страх слишком велик, да и вряд ли ее удовлетворит увиденное. Судя по размерам тела, это мужчина, высокий, крепкого телосложения. Правая рука свисала и легонько покачивалась над полом. Пальцы были длинными и поразительно красивыми, Вика невольно отметила, что желает их потрогать, сжать в своих и никогда не отпускать. Она редко встречала людей с красивыми руками. У большинства пальцы были короткими, кривыми, как ветви столетних деревьев, толстыми, как переваренные сардельки. А у этого мертвеца они были длинными, тонкими, как струны, с вздувшимися венами. Чуть осмелев, она все же придвинулась к телу, поискала бирку с именем, но ничего такого не нашла. Тело просто было и все. Скорее всего труп даже не вскрывали. Он совсем свежий и наверняка не успел остыть. Пальцы имели по-прежнему румяный оттенок, налиты кровью. Обычно у старого трупа они синеют, кожа становится мягкой, как пластилин, ее можно легко вдавить внутрь и не встретить никакого сопротивления. Мертвецы не вызывали у нее чувства ужаса. Она привыкла их видеть. Девушка научилась различать грань между жизнью и смертью, никогда не совмещала эти два понятия. Жизнь и смерть в ее сознании не пересекались. «Возможно, это ужасно, но я никогда не боялась смерти кого-либо. Никогда не переживала из-за этого так сильно, как следовало бы. Моя мама исчезла из моей жизни, когда я только начала понимать себя. Она не умерла, но в моем понимании словно перешагнула грань между жизнью и смертью. И я по ней совершенно не скучаю. Ее просто нет. И все. Многое поменялось. Но я просто забыла. Мне кажется, если человек умеет забывать, то он обладает неимоверной силой». Вика оглядела помещение еще раз и приметила около раковин зеркало, где маячило ее расплывчатое отражение. Первое, что бросилось в глаза и вызвало сильнейшее удивление, это ее волосы. Они лишились светлого оттенка, вновь потемнели, стали каштановыми и аккуратно падали на плечи. Потрогав их, девушка еще раз убедилась, что ее натуральный цвет волос снова был при ней. «Неужели это и вправду сон? Скорее да, чем нет. Мои волосы тому подтверждение». Оторвавшись от зеркала, девушка отошла от операционного стола и направилась к одной из дверей справа от морозильных камер. Дверь была слегка приоткрытой, с той стороны просачивался яркий свет белого коридора. Но стоило девушке сделать первый шаг, как красивая мужская рука ожила и вцепилась в запястье Виктории. Вика взвизгнула и попыталась высвободиться, но все тщетно, хватка мертвеца оказалась действительно мертвой, не вырваться. Его пальцы были приятно теплыми, вибрировали, не причиняли никакой боли. Девушка заметила, что труп начал дышать: простыня под его лицом стала падать в открытый рот, а потом резко поднималась в воздух. Вика сдернула белую ткань с усопшего и снова вскрикнула, но почти бесшумно, крик застрял у самого выхода, и получился какой-то тяжелый вдох. Перед ней лежал Денис, полностью обнаженный, гениталии скрывались под простыней, но ткань сползла слишком сильно и с трудом удерживала себя на мужском теле. Юноша был покрыт испариной, а под кожей расползались извилистые вены едкого черного цвета, которые пульсировали в такт сердцебиению. Вены напоминали длинных червей, Вике даже казалось, что они ползли, подбирались к голове и заканчивали путь где-то у линии подбородка. Лицо Дениса демонстрировало, что эти черные черви причиняли ему не самые приятные ощущения: он тяжело дышал и едва ли не закатывал глаза от боли. Вика сжала его руку обоими руками и склонилась над лицом, чтобы встретиться с его бегавшими глазами. Он увидел девушку и слегка улыбнулся, но через мгновение запрокинул голову и сильно втянул живот: боль усиливалась. — Нужно это остановить, — простонал он и умоляющим взглядом уставился на девушку. — Что? Что я могу сделать? — в панике спросила его Вика. — Что с тобой происходит? — Я не знаю, — Денис прикусил нижнюю губу и стал выгибать спину, пытаясь хоть как-то ослабить чувство боли, но неприятные ощущения лишь увеличивались. — Знаю только, что это хренотень разрастается и съедает меня изнутри. Из морозильных камер донеслись звуки рычания, а после и стук чего-то тяжелого о металлическую поверхность. Находившиеся внутри желали вылезти наружу. Вика принудила Дениса подняться. — Нам надо уходить отсюда, — сказала она. Денис замолк и опустил свои глаза. Те утратили какие-либо эмоции, юноша больше не испытывал боли, все закончилось. Но Вика понимала, что состояние молодого человека от этого не улучшилось. Тот поднял лицо и продемонстрировал ей свои внезапно заострившиеся, как у дикого животного, зубы, а затем издал громкий рык. Вика дернулась и вырвала свою руку из его красивых пальцев, отошла на пару шагов в сторону и стала искать среди полумрака комнаты приоткрытую дверь. Но дверь исчезла. Кто-то ее закрыл снаружи, оставил Вику наедине с лишившимися рассудка людьми. Одному из мертвецов удалось выбраться из камеры. Это была женщина лет сорока с болезненно худощавым телом. Ее высохшая грудь обвисла до самого живота и колыхалась при малейшем движении, как маятники часов. Она клацала зубами, как оголодавшая пиранья, но подходить близко не решалась. Будто боялась рычащего Дениса, чье лицо исказилось из-за ярости почти до неузнаваемости. Вика отошла на достаточное расстояние от них, чтобы иметь возможность для отступления. Глаза таки нашли ту самую дверь, и та, к счастью, все еще была приоткрыта, только белый свет коридора больше не сочился из нее — снаружи была кромешная тьма. Но вне этого помещения явно было безопаснее, чем здесь. Девушка подождала еще немного, вобрала в себя побольше воздуха и бросилась бежать к выходу из морга. Денис и женщина побежали за ней, остальные мертвецы засуетились в морозильных камерах, создав невообразимый шум, в сравнении с которым музыка на рок-концерте покажется шелестом озера в тихую погоду. Вика оказалась слишком медленной для них, Денис бежал, как заядлый атлет, пробегал несколько метров за считанные секунды. Его обнаженное тело было напряжено до предела. Юноша напоминал огромного зверя, свирепого, обожающего вкус еще совсем горячей крови. Он догнал Вику и в тот же миг сбил ее с ног. Девушка в последний момент перед падением выставила руки перед собой. Все, что она хотела, это чтобы Денис был как можно дальше от нее. Возник шум, более громкий, чем суета мороженых трупов в холодильниках. Дениса отбросило назад, как невесомую куклу, и он приземлился в дальнем конце комнаты. Той же участи была удостоена и женщина с обвисшей грудью. Ее унесло гораздо дальше, и тело приземлилось на какое-то оборудование, где окончательно стихло. Вика выпрямила ноги и посмотрела на свои руки в изумлении. Неужели это сделала она? Денис поднялся и, слегка покачиваясь из стороны в сторону после болезненного падения, вновь направился в сторону девушки. Та в очередной раз выставила руки перед собой, но теперь внимательно следила за всем происходящим, не сводила глаз с бежавшего в ее сторону нагого парня ни на секунду. Она пожелала, чтобы он поднялся в воздух, завис там и не смел двигаться. Стоило ей об этом подумать, и это свершилось. Вихрь воздуха подхватил парня, и он оказался в состоянии невесомости, а вместе с ним и ближайшие предметы мебели. Вика не испытывала ничего, даже какого-нибудь покалывания в области пальцев рук. Все делалось слишком легко, все происходило так, как она этого хотела. Затем она представила, как тело Дениса сжимается, как кусок бумаги, тает на глазах. Юноша распахнул глаза настолько сильно, насколько это возможно, затем закричал. Сначала это был звериный рык, потом обычный человеческий голос, пропитанный страданием и слезами. Денис в ужасе уставился на девушку, и ярость на его лице растворилась. Это заставило Вику остановиться. Она опустила руки, и тело Дениса рухнуло вниз, а вместе с ним и вся мебель, что беспорядочно витала в воздухе. Операционный стол едва не придавил юношу, но, к счастью, упал в метре от него. — Что это было? — прошептал парень и попытался выпрямиться, но тут же вернулся в горизонтальное положение из-за полного бессилия. Вика направилась к нему, хотя по-прежнему опасалась, что Дениса снова парализует яростью. Но сейчас он казался безобидным и испуганным. Думать о том, что произошло, не было времени. Да и вряд ли эти мысли к чему-то приведут. Только что произошла какая-то неведомая чертовщина. Денис стал зомби, а потом из зомби вновь человеком. Она научилась отбрасывать и поднимать вещи в воздух по обыкновенному хотению, стоило только махнуть рукой. Пусть это будет сном. Потому что если это такая действительность, Вика не сможет с этим справиться, сознание не переживет такого потрясения. Она подняла с пола простыню и отдала Денису, и тот как можно быстрее накрыл ею свои причиндалы, смущенно поглядывая на девушку. — Можешь не стараться, — похлопала его по колену та и выдавила из себя что-то вроде усмешки. — Я уже все видела. — Я… я не знаю, что со мной, — дрожащим голосом пролепетал тот. — Я все видел и чувствовал. Но внутри была такая… злость. Я не мог ее контролировать. Вика посмотрела на его шею и увидела огромный шрам от глубокого укуса. Тот сочился кровью, черной, как машинное масло. Девушка осторожно потрогала укус, чем вызвала болезненные ощущения у молодого человека. — Тебя укусили, — выдохнула она. — Да. Но что-то не дает мне обратиться. Я обязательно возвращаюсь в обычное состояние. Но сейчас тебе удалось вернуть меня, я почувствовал сильную боль, и злость прекратилась. Я не мог ни о чем думать, кроме боли. — Значит, только так тебя можно успокоить. Но подействует ли это на других? Или что-то в тебе не дает окончательно обратиться, — задумчиво произнесла она и села рядом с ним. — Почему мы здесь? Ты помнишь, как мы сюда попали? — Нет. Я был в машине. А потом, кажется, уснул. А уже после увидел тебя. Бессмыслица какая-то. — Уснул в машине, — хмыкнула девушка. — Кто-то переживает слишком ленивые злоключения. Меня вот полчаса назад едва не расплющило падающим самолетом. — Если бы, — грустно покачал головой Денис, — До того момента, как я уснул в машине, на меня напали какие-то вооруженные люди. Девушка, которая меня вытащила оттуда, сказала, что они устраняют свидетелей. — Свидетелей чего? — Того, что происходит. Мы с тобой одни из тех, кто все видел и не утратил воспоминания. Люди в городе будто оборотни. После сигнала обращаются, а потом, когда сигнал проходит, становятся обычными людьми. С городом та же самая ситуация. — Город — оборотень… Хреново звучит… Но это единственное разумное понятие, которое подходит нашему городу. Иначе я эту ситуацию назвать не могу. — Что будем делать? — Для начала давай выберемся из этого морозильника. Я уже окоченела от страха. Тем более я не уверена, что эти мертвецы не проснутся вновь. Да и с тобой одним мне справиться будет легче. Кстати, — девушка провела рукой по телу парня. — Твои вены. Их стало меньше. Парень оглядел себя и понял, что Вика права. Вены стали еле заметными, вновь скрылись под слоем кожи, но по-прежнему болели и пульсировали. — Надеюсь, это надолго. — Я тоже, — тяжело вздохнула та и крепко сжала руку парня, впервые так сильно радуясь присутствию его пальцев в своих. Они действительно были красивыми. И ей не хотелось их отпускать. Ни на миг.***
Звон ударил по стенам молотом Тора и принудил их завибрировать с такой силой, что твердая поверхность в одночасье стала желеобразным веществом. Звук повторился. Он не был мрачным, пугающим. Скорее вскрывал бочки с жизнерадостностью, присущей людям подросткового возраста. Очень приятный звон, до боли знакомый. Вика улыбнулась и навострила уши. Искать металлическое устройство долго не пришлось. Вот оно, прямо у границы между стеной и потолком, все еще дрожит после радостного крика. Обычный школьный звонок, медного цвета, слегка потертый из-за долгой службы, подвергся окислению. Но его звук все еще молод и силен. Длинный коридор с огромными квадратными окнами, широкими подоконниками, на которых отчетливо виднеются надписи карандашом и царапины от ботинок. Радиаторы отопления с трудом держатся на ржавых оплавленных болтах, воняют жвачкой, то ли мятной, то ли цитрусовой. Они не излучают тепла, скорее забирают его, и Виктория это чувствовала. Находиться рядом с охлажденными радиаторами отопления занятие не из приятных, боязно даже коснуться металлической поверхности, авось прилипнешь. Денис успел окоченеть за эти пару минут, что они стояли посреди этого школьного коридора. Оба высматривали дверь, в которую можно зайти и не встретить толпу недовольных. Десять аудиторий, только в этом коридоре. Впереди виднелось еще помещение с множеством дверей. Вика осмотрела своего спутника и впервые ощутила к нему сочувствие. Денис морщился: вздувшиеся вены извилистыми путями продолжали гулять под его кожей. Вен стало меньше, многие вовсе исчезли, но это не позволило молодому человеку ощутить себя лучше. Парень не показывал своих чувств, ничего не говорил, но его тело сообщало обо всем вместо него самого: напрягшиеся скулы, которые из-за стиснутых зубов стали вычерченными, как по линейке, втянутый живот, вздымающаяся грудь с набухшими сосками. Возможно, соски набухли из-за холода, — Вика редко видело подобное у парней, возможно, из-за того, что перед ней редко оголяли торс, — да и само явление завораживало, так как выглядело это очень сексуально что ли. И почему она смотрит на его соски? От стыда ее спасала темнота коридора. Вика надеялась, что парень не заметил, как та внимательно изучала его грудь, почти безотрывно. «А что ты хотела?» — поддерживала она саму себя. «Перед тобой абсолютно голый парень, красивый, стройный, таким не любоваться смешно. Так что не отводи свои глазки, смотри, сколько влезет. Вряд ли ему это не нравится». Денис и вправду видел все ее движения зрачков, незаметно улыбался, но никак на это не отвечал, лишь устало поправлял сползавшую простыню на своих бедрах. — Я знаю это место, — когда они дошли до конца коридора, Денис остановился и прищурено осмотрелся. — Это моя школа. Школа, где я учился. — Почему мы оказались здесь? — Это я хотел спросить у тебя еще в морге, — хмыкнул тот. — Третий этаж. Здесь рядом должен быть вход в малый спортзал. Там мы обычно готовились к соревнованиям. — И что с того? — Там находилась раздевалка. Мне нужно переодеться. — Да я, в принципе, не против, чтобы ты так ходил. Вполне… смотрибельно. — Ты с меня глаз не сводила. — Ты тоже, — усмехнулась та и густо покраснела. Все-таки он видел. — А тебе разве не нравится, когда на тебя смотрят? — Не в такой обстановке, — он устало приподнял брови. — Сейчас я вряд ли могу думать о сексе с кем-либо. — О сексе? — Вика выпучила глаза и отвернулась, чтобы скрыть еще большую красноту на своих щеках. — Боже. Я даже не это имела в виду. — Я тоже, — его губы изогнулись в кривой улыбке, а потускневшие глаза выдавили что-то вроде кокетства. — Но ты была бы не против? — Ты это серьезно? — Вику разозлила его прямота, но злость была не из тех, которая причиняет дискомфорт внутри, это была приятная злость — крайне странное чувство. — Это обычный стеб, — снова эта кривая улыбка. — Странное у тебя чувство юмора, — девушка неодобрительно покачала головой. — Но, если ты хочешь знать ответ… Я бы переспала с тобой, если бы мне оставалось жить несколько минут. Терять было бы уже нечего. — То есть я выгляжу настолько безнадежным, что ты впустила бы меня в свои трусики лишь перед смертью? — Денис засмеялся, но в этом прослеживалась и какая-то обида, хотя Вике могло просто показаться. — Да, — Вика попыталась изобразить его искривленную улыбку, но вышло из рук вон плохо. На этой ноте они направились в сторону спортзала. На этот раз шли молча. Вика старалась не смотреть на него, хотя соблазн был по-прежнему велик, Денис же не смотрел вовсе, и вряд ли он испытывал хоть какое-то затруднение от этого. «За окном конец света, ты ходишь по коридорам каких-то галлюцинаций, при этом разговариваешь с почти что не знакомым тебе парнем о сексе. Это, как минимум, ужасно». Они вышли в узкий коридор. Повсюду стояла вонь — аромат мужских тел. Дверь спортзала оказалась открытой. Девушка мельком заглянула туда, но никого из занимающихся не обнаружила — это очевидно, никто в такое позднее время заниматься в школе не будет, если здесь вообще есть кому заниматься. В центре громадного помещения лежал мяч. Вика направилась к нему и взяла в руки. Денис стал искать в полумраке спортзала дверь комнаты для переодевания. Мяч для игры в баскетбол, чистый, твердый как камень. Ударив его об пол несколько раз, девушка заняла нужную позицию и сделала бросок в висевшее на сцене кольцо. Мимо. Еще одна попытка. Снова мимо. Девушка разочарованно вздохнула и собралась сделать еще один бросок, но возникшие на талии горячие руки остановили ее игру. Вика обернулась и увидела улыбчивое лицо Дениса. Парень переоделся в спортивную форму: черные штаны с логотипом «Адидас» и белая майка в обтяжку с какой-то тупой надписью на немецком, содержавшую в себе нецензурное выражение. Вика попыталась убрать руки парня, но тот был слишком настойчив. — Давай покажу, как нужно правильно делать бросок. Вика прочистила горло и внимательно посмотрела на лицо парня, которое было так близко к ней, что она могла рассмотреть даже самые мелкие поры и веснушчатые родинки у переносицы. Она сжала мяч в руках, покрутила его и передала парню. Тот одним лишь взглядом приказал ей следить за его броском, чуть-чуть отошел в сторону, нашел нужное место для броска, замахнулся и пустил мяч в плавание по воздуху. Рыжий шар со свистом врезался в кольцо, погулял вокруг него и с некой неохотой упал в отверстие. Вика похлопала в ладоши, чтобы похвалить парня. — Теперь ты, — Денис поднял мяч и вручил его девушке. — Я снова промажу, — та закатила глаза и со вздохом приняла эстафету. — Дамы и господа! — девушка закричала невидимым зрителям и, сама того не ожидая, засмеялась. — Перед вами самый бездарный игрок этого полугодия. Виктория Кузнецова! Встречайте! Денис подхватил ее смех, но быстро посерьезнел и подошел к девушке вновь, чтобы скоординировать движения. — Не напрягай руки, расслабь их, — парень сжал ее запястья и помассировал большим и указательным пальцами. — Забудь о том, что мяч тяжелый, сделай его невесомым — и он станет таким. Внимательно смотри на кольцо, изучи его высоту, совмести легкость мяча с расслабленной рукой, тогда мяч полетит далеко и обязательно достигнет цели. — Как я могу расслабить руку, если ее нужно напрячь, чтобы поднять этот чертов мяч? Это не волейбольный, он в несколько раз тяжелее. — А ты попробуй, — прошептал он и отошел чуть назад. — Ну же, Виктория Кузнецова! Порадуйте своих зрителей. Вика закатила глаза, сжала руками мяч и за пару секунд успела пожалеть несколько раз, что вообще подошла к этому рыжему предмету. Она ненавидела баскетбол. Но Денис смотрел на нее с таким воодушевлением, что положить мяч на пол и сдаться было уже неслыханной грубостью. Девушка уставилась на кольцо, прищурилась, ударила мяч несколько раз о пол, затем встала примерно в том же месте, где стоял Денис. Довольно далеко от кольца, но попытаться стоит. Тем более она промазала так много, что еще один промах вряд ли расстроит. Бросок. Мяч взмыл в воздух. Врезался в стену на пару метров выше цели, упал на округлую металлическую поверхность, погулял и упал вниз, не посмев упасть прямиком в кольцо. Вика с досадой махнула рукой и посмотрела на сияющее лицо Дениса. — Я же промазала. — Но мяч дотронулся до кольца. Это уже большая победа. Попробуй снова. Неожиданно зал озарило ярким светом ламп. Мгла рассеялась так внезапно, что молодые люди чуть было не вскрикнули. Затем последовал еще один звонок, более длинный, чем предыдущие. А в коридоре раздались голоса, множество голосов. — Звонок на перемену, — прошептал Денис и поиграл желваками. В зал вошел мужчина в спортивной форме со свисавшим с шеи свистком. Он заметил парня с девушкой, замерших посреди помещения в недоумении, и их присутствие вызвало у него ожидаемое недовольство. — А вы чего здесь делаете?! Для вас особое приглашение нужно?! Директор, кажется, сказала всем, без исключения, направиться в актовый зал. Я повторяю, всем без исключения! — после своих слов он воспользовался свистком и заставил Дениса и Вику сдвинуться с места. Молодой человек взял девушку за руку и повел к выходу. — Что будем делать? — в испуге посмотрела на своего спутника Вика и сжала его пальцы еще сильнее. — Пойдем в актовый зал, — пожал плечами тот. — Если мы оказались здесь, значит, так нужно. Возможно, там что-то да узнаем. Я надеюсь на это. Иначе наше нахождение здесь теряет какой-либо смысл.***
Актовый зал находился в соседнем крыле на втором этаже. Денис вел Вику, не задумываясь ни на секунду, вероятно он знал каждый метр этого здания наизусть, хотя с момента его обучения здесь прошло несколько лет. Девушка хотела спросить его про школьную жизнь, про отметки в дневнике, друзей, но сейчас не время: оба находятся в западне у чертиков, утратили хоть какую-либо связь с настоящим, бродят по коридорам места, куда их занесло по чьему-то велению. Она почти не вспоминала свою школьную жизнь. Вряд ли она была героиней низшего класса, какой-нибудь неудачницей, занудой, с кем ни один уважающий себя человек не захочет водиться. Девушка находилась где-то в середине. Обычные оценки, обычные друзья, обычное отношение преподавателей — обычные девять лет жизни. Нечего вспомнить, слишком стандартные воспоминания. Она была худышкой, грудь выросла к седьмому классу, у одной из первых, и Вика очень комплексовала из-за нее: одна грудь больше другой, да и висит как-то неправильно, не так высоко, как хотелось бы. Не слишком серьезный дефект, но мешает чувствовать себя уверенно, потому что каждый раз кажется, что окружающие это замечают и начинают гадать, какой «мячик» больше, левый или правый… В классе восьмом она обстригла волосы, сама, обычными ножницами. И получилось настолько отвратительно, что на следующий же день все же пришлось доверить свои каштановые пакли специалисту. Вышло еще хуже, но хотя бы нравилось другим. Возможно, это был ее единственный подобный эксперимент с волосами, больше она их не смела стричь, лишь ровняла концы. Короткие волосы будто делали ее чужой самой себе. Когда ты привыкаешь видеть себя в зеркале одной, другой видеть крайне трудно, и не все могут привыкнуть к новой внешности. И сейчас, смотря на собственное отражение в висевших на стенах зеркалах, она видела родную девушку, обычную, с обычными каштановыми волосами. Впервые Вика так радовалась своей обычности и хотела остаться такой до конца. Но вряд ли ей удастся увидеть ту обычную Вику из школы вновь. Возможно, внешние сходства останутся, но внутренние — нет. Той Вики больше нет. И никогда не будет. Все было разрушено упавшим самолетом, раздавлено и сожжено. Теперь та Вика в зеркале всего лишь тень с прошлого, образ, которого в реальной жизни уже не существует. — Все хорошо? — посмотрел на нее Денис, когда они шли по длинному коридору, что соединял два крыла здания. — Выглядишь болезненно. — А какой я должна быть? — усмехнулась Вика, но вышла эта эмоция такой уставшей, что девушка сама ощутила свой изнеможенный вид. — Я просто… Хочу вернуться назад. В тот день, когда пришла в школу. Тогда меня ничего не беспокоило, мама была рядом, отец не пил день напролет. Мне казалось, что эта безмятежность продлится до конца моих дней, что все будет хорошо. Но… все рухнуло. А сейчас даже руин не осталось. Не за что зацепиться. И я не знаю, сколько еще продержусь… Здесь… Прежде чем… Сорваться, — ее голос задрожал, а слова стали неразборчивыми. — Я бы хотел сказать что-то ободряющее… — Денис глубоко вздохнул и посмотрел в окно, за которым виднелся зеленеющий двор школы. — Но не могу. Потому что ты чертовски права. Не за что зацепиться… — Неужели нет никого, кто бы держал тебя? — Я не знаю, есть ли она сейчас где-нибудь… Осталась ли жива после случившегося. — Твоя девушка? — Да. Ее зовут Алиса. Мы встречались еще с выпуска школы, недавно стали жить вместе в квартире, которую мне оставил отец. Все было замечательно. Но теперь я перестал верить, что когда-нибудь увижу ее вновь. А если и увижу… Будет ли она той Алисой, которую я столько лет знал? Узнает ли меня? — Что ты такое говоришь? Обязательно узнает. Я не поверю в то, что любящий человек без причины отвернется от тебя, вот так, без повода. — Я не об этом, — его глаза налились грустью. — Этот невесть какой мир, он не тот, что мы знаем. У него свои законы. И они очень своевольны. Здесь ты можешь стать чужой для тех, кого знала всю жизнь. И при этом обнаружишь, что утратила и саму себя, до мельчайших крупиц. Я был бы рад, если бы этот невесть какой мир тебя пощадил и лишил такой участи. — Я уже другой человек, Денис. Этот невесть какой мир меня не пощадил. — Но тебя он пощадил куда больше, чем меня, — юноша пожевал нижнюю губу и, отвернувшись от девушки, направился дальше, где виднелся огромный поток гогочущих школьников. Кажется, в актовый зал пыталась попасть вся школа. Узкие двери расшатались и были готовы слететь с петель, но доблестные учителя услужливо поддерживали их и пытались собрать кучу детей воедино. Денис и Вика встали поодаль и пронаблюдали за произошедшим. Ничего удивительного. Привычная школьная жизнь, свидетелем которой, возможно, был каждый. Но одна деталь все же выделилась для Дениса, хотя и должна была слиться с этой классической картиной. У входа в один из классов висел календарь, новенький, купленный в каком-нибудь канцелярском магазинчике у выхода из метро. Парень подошел к нему и внимательно вгляделся в сегодняшнюю дату, которая была помечена красной ручкой, как что-то крайне важное в этом учебном месяце. — Я помню этот день, — прошептал Денис и тяжело сглотнул. Вика подошла к нему и положила руку на плечо. Молодой человек продолжал вглядываться в цифры на календаре, при этом сжимал кулаки — явно подавлял эмоции. — В этот день умерла моя мама. Даже год такой же. Сегодня ее не стало… Девушка увидела, что по его щекам заползли едва заметные слезы. Но парень быстро проглотил их, выпрямился и с серьезным видом осмотрелся. Детей у входа в актовый зал стало существенно меньше. Теперь проникнуть туда можно было без риска для здоровья, хотя свободных мест в зале вряд ли осталось. Но молодые люди идут туда не ради просмотра какого-то концертного мероприятия. Оба хотят понять, для чего здесь оказались. Вот только пониманием даже не пахнет. Возникло лишь еще больше вопросов.