Омегаверс для натурала

      Зажмурился. Что-то ползло вверх по лицу. Лениво скинув неизвестное насекомое, я попытался встать. Пещера оказалась безлюдной. Подойдя ближе к ее выходу, я почувствовал упоительную волну свежего воздуха. Втягивая его полной грудью, словно редкое лакомство, я шире приоткрыл веки. Свет сразу же ослепил. Пришлось снова закрыть глаза. Понемногу растаяли мельтешившие перед очами радужные пятна, и я смог разглядеть местность. Что-то было не так…        — Стой, где стоишь, — послышалось неожиданно. Я оглянулся и рефлекторно вскинул руки вверх развернутыми ладонями к говорившему, чтобы не возникло сомнений в моей безобидности.       Тот оказался один. Лица я не видел, одну лишь худенькую фигурку. Подросток? Он приблизился, и я убедился, что передо мной был молодой мужчина примерно двадцати пяти лет с чисто выбритым лицом и кукольными ярко-синими, как бирюза, глазами. Я даже несколько раз моргнул. Может, линзы?       Но самое удивительное — одежда. Он выглядел так, словно вынырнул из прошлого века или удрал со съемок романтической мелодрамы. Длинная розовая рубашка с ужасными рюшами навыпуск, перехваченная черным широким ремнем, и обтягивающие штаны смотрелись странно. А волосы.… нет, таких у мужиков не бывает. Широкая коса… до самой поясницы. Точно парик. У Машки была такая, ее еще можно было крепить к волосам.       Однако на его поясе чернела вполне узнаваемая кобура, может, лишь измененной формы. Сомнения не возникало, что в ней огнестрел.       Я переставил ноги, занимая устойчивую позицию для обороны. Мо́лодец так и прилип ко мне напряженным взглядом.       Вообще-то, если творчески прикинуть, даже в плохом самочувствии я мог завалить этого героя. Шансов у меня было процентов девяносто. Но в голове возникал вопрос: что вообще понадобилось вооруженному мужчине в таком виде на моей территории?        — Вы нарушили границы частных владений, — произнесло это чудо.        — Что? Я? — ситуация становилось забавной. — А может, это вы вторглись на охраняемую территорию заповедника? — я извлек удостоверение из нагрудного кармана и предъявил его в развернутом виде. — Смирнов Николай Алексеевич, лесник пятого участка. А вы кто?        — Можно? — длинные тонкие пальцы неизвестного потянулись к моему документу.        — Да, пожалуйста.       Он углубился в изучение ксивы, несколько раз сверяя фотографию со мной и при этом постоянно закусывая нижнею губу, аки девица.        — Я не понимаю. У нас нет такой организации. Да и имя у вас странное, длинное какое-то. Откуда вы?        — Может, вы сначала представитесь? И документы предъявите, — меня это все начинало напрягать.        — Гвенаэль Пети, специалист наблюдения, — чеканно произнес он.        — Француз что ли? Так, а документы у вас есть? — это многое объясняет. Опять туристы без разрешения приехали. Вот только смущало, что говорил этот иностранец без акцента. Может, гид?        — Понятия не имею, о ком вы. Сейчас, — и он вытащил пластиковую карту, напоминавшую водительские права.       Несколько раз перечитав, я выпал. В удостоверении значился непонятный город, да и вообще я таких документов отродясь не видел.        — Слушай, где я? — в горле сразу пересохло. С трудом сглотнув вязкую слюну, я изучил его лицо. Может, еще один изучавший? Или ролевик какой? Сейчас скажет, что это все шутка… Но только моим мечтам не суждено было сбыться.        — Столица Омегаверса. Барена. Вы потеряли память?        — Лучше потерял бы, — выходит, что я через какой-то портал попал в иной мир? Большего бреда еще в жизни не слышал. Я опустился на землю. Нужно было все хорошо обдумать.       Тут раздался непонятный сигнал. Пети поднес руку с мигавшим браслетом к лицу и ответил.        — Да… обнаружил… странный какой-то… хотите поговорить? — он кинул на меня вопросительный взгляд. Я ответил утвердительным кивком. Француз снял аналог телефона и передал мне.        — Я слушаю, — произнес я.        — Это Лазар Форе, а вы кто? — говорил мужчина, судя по скрипучему голосу, старше меня.       Я еще раз представился. И чем дольше мы говорили, тем больше я убеждался, что находился не дома. И даже далеко не на Земле. Оказалось, что это был один из ученых, изучавших территорию около пещер. А я каким-то непонятным образом прошел сквозь их энергетическое поле и оказался по эту сторону.        — Да, я все понял, — соврал я. Голова гудела, и я, честно, ничего не понимал. Даже не знал верить мне или нет. Только вот выбора у меня особо не было: парень все время держал руку наготове. Боялся, что убегу?        — Никуда не уходите. Я сейчас в другом городе. Как только смогу, сразу приеду. Гвенаэль проводит вас ко мне в дом. Поживите несколько дней. Я вернусь и мы поговорим.       Словно у меня был выбор… Хотя можно было вырубить парня и скрыться. Вот только лес мне знаком не был. Одни странности.        — Хорошо, — кинул я на прощание и отдал браслет хозяину. Он еще несколько минут говорил с ученым, а после тяжело вздохнул и повел меня в сторону транспорта.       Дом располагался в относительной близости. Добротный двухэтажный особнячок утопал в зелени. Никаких замков, заходи — не хочу.        — А вы всегда оставляете жилища открытыми? — удивился я.       Пети пожал плечами, но ответил:        — Здесь по периметру сигнализация установлена. О любом вторжении приходит извещение на браслет хозяину. Но так как мистер Форе уехал, сигнал перевели на мой, — и он еще раз показал удивительный браслетик.        — Отец что ли? — я решил поддержать беседу, пока мы шли по тропинке.        — Нет, друг моего папы. А я работаю в наблюдении, — будто мне это о чем-то говорило.       Видимо, на моем лице читалось непонимание, и он тут же пояснил:        — Сотрудники, следящие за порядком, в общем, — аналог полиции, в тот же момент предположил я.        — Худенький ты для такой работы, — воображение нарисовало картинку, как это недоразумение останавливает гопника в темной подворотне. Я невольно улыбнулся.       Но Гвенаэль не обиделся, а наоборот, засмущался и проговорил:        — Спасибо.       Я не стал комментировать его спасибо. Голова болела. Хотелось прилечь и ни с кем не говорить, даже более того — не видеть.        — Размещайся в любой гостевой комнате. А я за продуктами поеду.        — А ты всегда так ходишь? — я окинул его взглядом с головы до ног.        — Нет, просто так получилось. Сигнал пришел так неожиданно… в чем был дома, в том и выбежал.        — Понятно, — ну может, у него стиль такой? — А когда профессор этот вернется?        — Думаю, пару дней тебе придется здесь пожить. Только никуда не выходи.        — Да куда я пойду?       Он ушел. А я все думал и молил всех богов, чтобы быстрее приехал светило науки, и хотя бы что-то из всего этого разъяснилось. Потому что пока я с трудом улавливал и часть происходящего.       Тянулись дни и ночи. Гвен, как звал я француза, наведывался после работы, пополнял запасы продуктов и оставался просто поговорить. Он оказался приятным парнем. Может, только эксцентричным, на мой взгляд, но каждому свое. Мы разговаривали обо всем и ни о чем. Пустая вечерняя болтовня на веранде. Я изредка прогуливался по лесу недалеко от дома и собирал разные веточки, вспоминая родные края. Мы наслаждались ароматом леса. Со стороны можно было даже подумать, что мы с этим Гвеном старые приятели, выбравшиеся на природу.       Наконец, в один из дней вернулся хозяин. Мы разместились в уютной гостиной на мягком диване. Я поведал про нашего ученого и его теорию, про то, каким образом оказался в пещере и перешел в этот мир. Лазар Форе слушал внимательно и не перебивая. Только когда я замолчал, он произнес:        — Удивительно. Мы думали, что наши беты и гаммы погибли, а оказалось, что они нашли себе место и прекрасно там укрепились. Ты даже не представляешь, что значат твои слова для бет. Ведь это прорыв.        — Я все понимаю, но мне бы вернуться домой, — перебил я восторженного Лазара.        — Как вернуться? Это невозможно. После того как наши люди сделали переход, мы разрушили установку. Энергетика, конечно, осталась, но, очевидно, она действует только в одном направлении.        — То есть как это? Должен же быть путь обратно? И чем вам эта установка помешала? — я растерялся.        — Ты не понимаешь… произошло нарушение равновесия. Мы долгие годы восстанавливали его. Придется тебе здесь уживаться. Но что же ты? Ты сам сказал, что у тебя в том мире никого не было. Вы наши потомки, так что все будет хорошо, — мне бы его уверенность.        — А к кому его можно отнести? — вмешался Гвен.        — Я думаю, альфа. Позволишь? — и, не дожидаясь моего разрешения, Лазар наклонился ко мне вплотную и шумно втянул воздух, будто вбирая мой аромат.        — Потрясающее. Запах отсутствует, как у бет. Но внешне ты настоящий альфа.        Я сник, в голове крутились слова о невозможности возврата, наваливалась апатия. Я извинился и пошел к себе в комнату. Через час ко мне заглянул Лазар и предложил остаться у него, сколько мне потребуется.       На следующий день я не поднялся. Вера ушла… всё, во что верил… просто опустились руки. Боль, которая поселилась в душе, сложно было перенести физически. Не хотелось ни спать, ни есть, ничего… внутри и вокруг образовалась пустота. Прошло несколько дней, а мое состояние не менялось. Я засыпал на пару часов в сутки, а просыпался — и появлялись лишь силы выть, чтобы хоть как-то выплеснуть это наружу. А потом опять забыться. Когда пытался что-то делать, опять появлялись внутри боль и злость на всех и на мир в целом. И для чего жить? Чего ждать или искать? Как вообще общаться с этими людьми, любить, надеяться? Рухнули все мои представления, ожидания, надежды… все, что формировались за все тридцать лет. Я просто лежал и не находил сил и желания подняться. Хотелось сдохнуть, не привлекая внимания. Зачем жить теперь?..       Спустившись вечером на кухню за водой, в одном из шкафчиков я обнаружил спирт. Это был выход. Я слышал, что алкоголь помогает, заглушает боль. Алкоголь вызвал лишь непреодолимое отвращение, только усугубив состояние. Но я продолжал наполнять стакан, не обращая внимания на протест организма.        — Привет, ты здесь, — Гвен то ли спросил, то ли констатировал очевидное.        — И тебе не хворать, — поприветствовал я знакомого.       Через некоторое время парень вынужден был сидеть и молча впитывать хмельные речи.        — Возможно, я уже повторюсь. Пустота… Знаешь, она когда наступает, я вообще думать не могу, сосредоточиться не могу… Почему пусто? Ах, ты хочешь узнать… почему пусто?.. — я подпер рукою подбородок и внимательно посмотрел в глаза Гвену. — Не знаю, так странно, еще несколько дней назад все было по-другому. Знаешь, радостно было так, оптимистично… Работа… девушка, наконец.       Я замолчал. Голова шумела, виски простреливала боль.        — Голова болит! Думаешь из-за магнитной бури? Ну послушай меня, какая ерунда, право, какие для нас с тобой магнитные бури? Мы ж теперь в другом мире! — Гвен слегка улыбнулся мне в ответ.       Он разместился напротив. Смешная одежда из прошлого забавляла меня. А я сидел, прислонившись к стене, и смотрел на него и на солнце за окном. Такой контраст. Мой мир рухнул, а за окном закат. Природа даже и не подумала присоединиться, посочувствовать. А в моем мире, наверное, все своим чередом идет, по своим правилам. А меня вот неизвестный парень спасает от тоски и депрессии… Может, еще от чего. Я замолчал, засмотревшись в одну точку, словно пытаясь что-то разглядеть, понять что-то. А разглядывать-то и нечего. Не вернуть того, что ушло; не найти того, что потеряно. Вот и разглядывал свою жизнь в неопределенной точке.       — Ну, а ты бы что делал на моем месте? — посмотрел я на Гвена.       Я не отводил от него долгого, даже, быть может, жуткого взгляда, будто он был обязан меня спасти. Сказать что-то такое, чтобы все вернулось на круги своя. Но что он мог?.. Что?        — Я бы жил. И ты жить должен. Понимаешь? Должен.