Охотник и Волк

      — Родной мой, ты забыл, у нас традиционный семейный ужин намечался, а ты сбежал? Как ты мог? — Хельгэ держал телефонную трубку подальше от уха, чтобы не оглохнуть от возбуждённых воплей. На том конце провода рассмеялись. — Опять на помощь побежал, как гончая?       — Работа собачья, вот и бегаю. Кто тебе так поздно дал телефон? — Хельгэ почти воочию представлял, как брат сидит в сестринской при выключенном свете в роскошном халате и пижаме. Худой как палка, с большими грустными глазами лани и тощими щеками, фамильной гордостью. И поправляет кольцо-печатку на пальце.       — У меня злой сговор с медсестрой, только тс-с. А вообще ты где? Мне только сказали, что ты уехал.       — По работе, в Вернерверке.       — О, так тебя недалеко занесло. Может, мне перенести ужин? Я-то точно никуда не уеду, матери с Улькой плевать, как всегда, они всё равно в городе постоянно.       — Встретьтесь без меня, Мадс, я ещё на неделю, а то и полторы тут застрял.       Слушая рассказ Мадса о его жизни, Хельгэ подошёл к балконной двери и отодвинул занавеску. На площади под фонарём стоял Вилфрид и перекладывал что-то в сумке. А говорил, что не пойдёт на патрулирование. О том, что охотник всё же решил выйти, стало ясно ещё полчаса назад, череда выстрелов говорила сама за себя. Мадс, живущий в тихоньком комфортном пансионате, рассказывал как будто о другой жизни на другой планете. Тихо, прогулки в парке, культурные мероприятия, книги, очень вкусный рисовый пудинг с мармеладом. Хмыкнув в ответ на непосредственность брата, Хельгэ открыл балконную дверь и вышел вместе с телефоном, подышать на ночь свежим воздухом. Привычка за много лет, без дозы адреналина на ночь спится очень плохо. Махнув Вилфриду, он поудобнее облокотился на перила и, когда охотник ушёл в сторону реки, принялся считать прошмыгнувших то там, то тут упырей. Один из них уставился прямо на него пустыми рыбьими гляделками. Мадс продолжал щебетать о своём, а Хельгэ всеми силами пытался отвлечься от скорбных мыслей на его трёп. Многовато упырей на десять минут времени. И это ещё врата успели ограничить. Попрощавшись наконец с братом и успокоив его заверениями, что он переживёт пару недель без семейных ужинов, он постарался не делать слишком кислую мину и вернулся в номер. Почти кинув телефон на комод, он плюхнулся на кровать и закутался в одеяло так, что осталось видно только лицо.       Семья Тидеманов была старомодно мрачная, всю их жизнь пронизывала смерть в самых разных проявлениях. Дом их украшали мёртвые цветы, насекомые и даже животные, в рамках стояли фотографии мёртвых. А на стене в гостиной висело огромное полотно, которое при гостях старались завесить. На нём сгнивший остов оленя лежал на облетевшем кусте малины так, словно смерть случайно его разбудила и заставила встрепенуться. С детства Хельгэ смотрел в эти чёрные глазницы и видел в них пустые глаза смерти. Даже не так, вся их семья смотрела в глаза смерти, а смерть смотрела на них, очень пристально. Старшего сына, Микеля, всего в тридцать шесть ужасные костные боли скрутили клюкой и подсадили на опиум. Он покончил жизнь самоубийством, оказавшись не в силах это выдержать, не дожив всего двух месяцев до сорока. У несчастного так застекленели все суставы, что его едва смогли разогнуть, чтобы положить в гроб. Хельгэ тогда впервые за много лет рыдал, как ребёнок. Средний сын, Мадс, с детства страдал бредовым расстройством, ему казалось, что он мёртв и разлагается. Он ходил по врачам, страшно боялся грязи и из-за постоянного мытья рук между пальцами у него были бородавки. Последние четыре года он жил в частной клинике, откуда частенько писал родным открытки, звонил поболтать и был вполне счастлив, принимая таблетки от галлюцинаций. Пожалуй, только Ульрике природа дала хоть какой-то шанс, она пылала видимым здоровьем, даже переломы и ушибы обходили её стороной. И это несмотря на то, что она частенько воровала мотоцикл Микеля и носилась по Турмбауштадту и Каунианину, пугая всех прохожих рёвом двигателя. Сам Хельгэ страдал аллергиями на всё, что только могло оказаться в воздухе, особенно на пыльцу растений, от чего лето становилось для него настоящим испытанием. И только зимой на улице он мог дышать спокойно, когда даже пыль прибивали снег и дождь.       Завтра предстоит серьёзный день, нужно не ударить в грязь лицом перед гером Линдеманном. Он был святым граалем для современников, человеком, опыт и беззаветная преданность делу которого заставляли слушать его лекции и читать книги взахлёб. Обязательно нужно будет обсудить с ним, хотя бы мельком, новые методы ограждения кладбищ от костеедов. За стенкой было слышно, как что-то говорит во сне Рони, где-то вдалеке прозвучало несколько выстрелов, и Хельгэ, удовлетворённый этими родными звуками, всё же закрыл глаза.              Поднявшись ни свет ни заря, Хельгэ наскоро привёл себя в порядок, позавтракал в гостинице и пошёл к моргу, чтобы встретить катафалк. Уже упакованный в простенький, но красивый гроб упырь оказался на том же месте. От желания заглянуть внутрь его даже немного колотило, но если Вилфрид запретил, значит, нельзя. Хельгэ как-то читал интересную книгу по практическому взаимодействию с не отошедшими упырями и примерно представлял, что его ждёт внутри, а завтрак был вкусный, отдавать обратно будет расточительно. Ещё раз поправив восковые лилии и ленту на похоронном венке, он присел на табуретку и закурил. Рони наверняка ещё спит, будить его на это дело глупо, всё равно приедут двое носильщиков. Ещё вчера в Кобленц отправили его медицинскую карту, и, судя по очень быстро пришедшей обратно телеграмме, его искали и ждут тело как можно скорее. Дождавшись своих ребят с катафалком, Хельгэ передал водителю все документы, раздал поручения для бюро и пошёл обратно в гостиницу. Город в лёгком утреннем тумане под первыми лучами солнца выглядел прелестно: поздние цветы, ещё не облетевшие деревья, красные и белые домики, красота. Вдыхая прохладный влажный воздух, он спустился на широкую набережную с пристанями для пассажирских пароходов. Противоположный берег было едва видно в тумане, над водой летали припозднившиеся утки, можно было разглядеть несколько лодок с рыбаками. В постоянной работе, суете, проблемах он мечтал о паре часов спокойствия. А предстоящая работа не требует спешки, можно будет высыпаться, есть вовремя, даже успевать прогуливаться. Он сел на лавочку под раскидистым клёном и принялся слушать тишину. Которую почти сразу нарушили чьи-то чеканные твёрдые шаги.       — Доброе утро. Удачно я вас встретил, — рядом с лавочкой стоял Вилфрид в парадной белой рубашке под формой. — Гер Линдеманн и фрау Доплер дали телеграмму, что уже едут сюда из Турмбауштадта. Через полтора часа жду вас у ратуши вместе с гером Глэйшером.       — Хорошо, спасибо.       Проследив за ним, Хельгэ вздохнул. Он разрывался от желания и не лезть в это дело, и при этом глубоко разбираться. Хотелось быть охотником, но взваливать такую ношу себе на плечи он не мог, слишком болезненный и хлипкий. А тут настолько сильная личность, что смог даже остаточные проявления лярвы под себя подмять. И излишнюю чувствительность, и бессонницу, и многие другие нехорошие симптомы. Смог бы он? Хельгэ вспомнил, как его скрючило от укуса лярвы, и хмыкнул. Есть сомнения. Это даже не половина всех страданий, которые испытал Вилфрид. Ещё посидев на набережной, он пошёл к гостинице и увидел сидящего на балконе в одном халате Рональда. Его не смущало, что его голые волосатые щиколотки может увидеть весь город, особенно учитывая, что он на самом высоком этаже, как знамя на флагштоке. Он недовольно щурился и втягивал голову в плечи. Решив его не отвлекать от утреннего момента созерцания, Хельгэ открыл багажник машины и начал перебирать всё, что могло бы пригодиться на кладбище. Карты на месте, лопаты, кисточки, скребки, несколько упаковок перчаток, целая куча инструментов для раскопок. Внушительная укладка пузырьков с разной очень нужной мелочовкой, от лекарств до ядов. Наконец Хельгэ удовлетворённо кивнул, решив, что теперь укладка более рациональна, и присел на ограду палисадника гостиницы, раскуривая сигарету. Рональд появился на ступеньках крыльца, когда сигарета уже догорела, и присел рядом, ни слова не говоря. Странно, но именно в этом совершенно противоречащем всем взглядам на жизнь человеке Хельгэ находил опору. Уж после того, как Рональд всю ночь после похорон Микеля просидел у него, подливая виски, выслушивая, обнимая и успокаивая… Не мать, не Мадс, а Рони. Хельгэ объяснял это тем, что Рони был самым спокойным и устойчивым человеком в его окружении, если он подставлял плечо, то это была очень серьёзная поддержка. Как физически, так и морально.       — Готов к трудаку?       — Ещё бы, я спал как младенец.       — Что, по два часа с перерывами на поорать и пожрать? — Хельгэ хмыкнул в ответ.       — Что, детская травма жить мешает?       — Я бы посмотрел на тебя, если бы ты пять младших братьев и сестёр с пелёнок вынужден был бы досматривать, — Рони хохотнул и вытащил из кармана леденец на палочке. — Джекпот! А я уже хотел купить что-нибудь эдакое.       — Это ещё с ярмарки, что ли?       — Да, сунул в карман и забыл. Зато теперь бонус, — сняв бумажную обёртку, Рони засунул леденец за щёку и удовлетворённо потянулся, урча. — Чувствуешь, какой воздух? Не то, что в городе, свежо так, и пахнет вкусно. Оу, доброе утро!       Прямо к ним медленно шёл Дитмар, слегка улыбаясь и то и дело прищуривая глаза на солнце. Протянув им целую горсть шоколадных конфет из кармана, он пошагал навстречу идущему сюда священнику. Совсем молодой, с чёрными волнистыми волосами, грустными глазами и длинным тонким носом, он выглядел не очень внушительно, но, раз уж так долго здесь продержался, да ещё и в таких условиях, значит, умеет сдерживать нечисть. Наконец на площади показались Вилфрид с каким-то широкоплечим, здоровым парнем со шрамом через всё лицо. Поздоровавшись со всеми, Вилфрид забрал протянутую Дитмаром конфету и закинул за щёку.       — Сейчас приедет подкрепление, сразу пойдём в штаб, там на плане разберём, что, куда и откуда. Сразу вас ознакомлю с ситуацией, — он обернулся к Хельгэ. — Предпочитаете с чего начать?       — Склепы.       — В достатке, как минимум в трёх видел призраков, решил не трогать. Сразу предупреждаю, на кладбище разруха ужасная, придётся делать обводной канал от талых вод.       — Ну это легко, мы их столько накопали, пока реконструкторской работой занимаемся, — Рональд махнул рукой. — А почва какая? Растительности много?       — Кладбище не сильно заросло, деревья ничего не повредили, есть кусты, их можно срезать. Нужно будет расчистить овраг от бурелома, осмотреть его, и тогда я дам вам точную топографию и схему.       — Овраг придётся засыпать, у вас есть земля, песок?       — Всё будет, обращайтесь к геру Шуману. Кстати, там сохранились личгейт и престол часовни.       — Замечательно. Нужно будет поставить там крест и ещё раз крестить землю, на всякий случай.       — Без проблем, — священник наконец подал голос и поправил куртку. — Я сегодня весь день читать буду, уже подготовил всё. Ни у кого аллергии на мирру нет?       Привычный и уже даже начавший становиться интересным деловой разговор прервал звук выезжающей на площадь машины. Чёрный служебный «Форд» остановился у фонтана напротив них, и из него вышли двое. Мужчина тут же оказался рядом с Вилфридом и обнял до хруста. Хельгэ стоял чуть в стороне, наблюдая за гостями. Высокий широченный мужчина с бычьей шеей и массивной головой в свитере и сигарой в зубах не нуждался в представлении, его узнавали издалека по выразительному лицу и выбритым вискам и затылку. Гер Линдеманн горячо поздоровался с Вилфридом и стремился рассказать всё и сразу, перескакивая с темы на тему. Стоящая рядом коротко стриженная женщина в охотничьей форме курила тонкую сигаретку в мундштуке и поправляла красный берет, с живым любопытством оглядывая площадь.       — Ты себе не представляешь, насколько я рад знать, что хоть кто-то обманул бюрократию и нашёл помощника на месте. Твою мать, какая ж разруха творится в этом министерстве, кто бы знал, — гер Линдеманн огляделся по сторонам, вынул сигару изо рта и, стряхнув в удачно подвернувшуюся урну пепел, снова запихнул в рот. — Ирма, только посмотри, сколько у нас помощников. Это хорошо. Молодой человек, подойдите поближе, я не кусаюсь, — Хельгэ, стараясь не сильно хромать, подошёл к нему и протянул руку. Он не очень-то и молодой, но предпочёл счесть это за комплимент.       — Хельгэ Тидеман к вашим услугам. А это мой напарник, Рональд Глэйшер.       — Чем занимаетесь?       — Похоронное бюро. Мы здесь, чтобы закрыть кладбище и братскую могилу, — Гер Линдеманн одобрительно закивал головой и сделал шаг назад, чтобы его напарница тоже смогла с ними познакомиться.       — Ирма Доплер, занимаюсь низшей нечистью, — вблизи она оказалась гораздо старше, чем издалека, ухоженное красивое лицо то и дело рассекали морщины, от лёгкой улыбки, от движения бровей. Ещё сильнее с толку сбивал кокетливый красный шёлковый шарфик вместо галстука и крупная камея с вервольфом на нём. Если чутьё не обманывает, то она и есть вервольф, тогда её моложавость понятна.       — Нам очень приятно познакомиться. А ты, Вили, своих напарников представить не хочешь? — Вили улыбнулся в ответ на дружеский тычок в бок и пропустил всех троих вперёд себя.       — Дитмар Бертольд, — Дитмар с лёгкой опаской протянул руку. Такое ощущение, что он не сильно доверяет людям и сторонится, а тут ещё и главный охотник.       — О-о, слышал о вас, вы напарник Вили, верно? Замечательно, вижу, уже получили первую рабочую травму.       — Есть немного. — Следующим несмело протянул руку священник.       — Пресвитер Николаус Хэссе. Через «э», не через «е».       — Имею честь быть знакомой с вашим отцом, его ведь Айсберг зовут? — дождавшись несмелого кивка, фрау Доплер мягко пожала ему руку и заулыбалась. — Ваш отец весьма знаменитый меценат нашего университета.       — Он очень увлечён мистикой и поэтому стремится спонсировать все исследования.       Пожав наконец руку и парню со шрамом, который представился Вольфом, они пошли в штаб. Неприметный на первый взгляд таунхаус внутри казался просто копией загородного дома Тидеманов, Настоящий биологический музей: чучела животных, гербарии, коллекция яиц местных птиц, большие схемы леса и миграции на стене. Кто сказал, что охотником быть просто, при таком-то количестве правил и оговорок? Окинув взглядом план кладбища, Хельгэ начал задумчиво постукивать пальцами по ноге. Судя по тому, как расположены аллеи и вообще по ориентации, это не католическое кладбище, а лютеранское. В плане религии это всё христиане, а вот отношение к нечисти очень разное. И это придётся учитывать, потому что они и сейчас не все правила соблюдают, предпочитая традиционность, а тогда наверняка там творился лютый хаос. Заранее придётся приготовить себя к неожиданным трудностям, которые свалятся на голову уже на месте. Он почти не слушал переговоров охотников, сосредоточенно считал склепы и морщился. Есть в лютеранских кладбищах одна приятная черта — чёткие закономерности и система, всегда одинаковая. И сейчас было видно, что как минимум один угол кладбища оказался смыт в овраг, значит, предстоит долгий поиск костей по оврагу и восстановление этого куска. Похоже, на ближайший год они с Рони тут станут постоянными гостями. Зря у них что ли рекламный слоган «упокоение с гарантией»?       Когда они наконец составили план работы и вышли к автомобилям, их ждало несколько грузовиков с материалами для стройки, повозка с рабочими, целая толпа народу. Похоже, что с помощью местных проблем не будет.       — Сегодня в планах прокладка обводного канала в соответствии с топографией. Разметка и снятие верхнего слоя. Вторая группа будет заниматься отсыпкой дороги гравием и расчисткой подъездов. Кладбище нужно вывести из категории заброшенных, — команды раздавал маленький круглолицый мужчина в смешной шляпе с узкими полями. — К выходным наша задача прокопать канал на всю глубину, восстановить дорогу и начать строительство моста через канал. Выкладкой канала и строительством ограды будем заниматься после, — Хельгэ подошёл к нему и слегка кашлянул.       — Всю землю нужно будет сгружать в овраг и тромбовать. Нам нужно восстановить геометрию кладбища.       — Без вопросов, начнём с его хвоста на холме и оттуда засыпем полностью. По машинам, серьёзно поработаем и будем потом спать спокойно и ночью ходить на охоту без опаски.       Под одобрительный гул Хельгэ залез в машину и слегка нахохлился. Только попав в тёплый салон, он понял, как замёрз. Пока что они с Рони тут одни, не считая водителей. Придётся вызывать бригаду на подмогу, чтобы они занялись оврагом, пока они с Рони пересмотрят все склепы. Приедут они только завтра, сегодня придётся самим разбираться.       Кладбище оказалось далеко от города, не в самой долине реки, а на пригорке, с явным уклоном, не сильно заросшее только потому, что тут уже почти не было лиственных деревьев, в хвое ничего не растёт. Чудом сохранившийся личгейт со скрипучей калиткой, каменные щербатые кресты. Земля от толстого слоя павшей листвы и хвои слегка пружинила, как будто под ней пусто. Не внушающее оптимизма место. Но это пока, а вот через пару месяцев упорной работы с их стороны оно будет выглядеть как самая красивая ёлочная игрушка, чистенько и опрятно. Из заброшенного общего вида выбивалась высокая обмотанная колючкой ограда вокруг одной из могил с треснувшей плитой. Как рвались, ты смотри, аж лопнули от натуги. Хельгэ решил посмотреть поближе склепы, которые его не сильно радовали своим явно вскрытымвидом, пока гер Линдеманн громогласно раздавал указания и болтал с Вилфридом. Открыв свежий засов, он вошёл в затхлый прелый склеп и тут же встретился взглядом с пялящимся на него призраком. Он сидел на корточках в углу и стучал зубами. Спокойно надев медицинские перчатки, Хельгэ кивнул ему и зашёл внутрь.       — Добрейшего дня. Я обязан осмотреть склеп, — вежливость всегда помогала в переговорах с подобными. Если он тут в одиночестве и разрухе достаточно давно, то это могло сказаться на его разуме. Хотя призраки, в принципе, более тупые, зацикленные, привязанные к конкретному месту, обычно месту захоронения или смерти. Их цель — не завершить дело, а вечно портить живым кровь, пока их не изгонят. В ответ призрак что-то пробубнил и принялся ковырять губы.       — Что тут у тебя? — Рональд, видимо, смог вырваться и решил проверить его. Тоже нацепив перчатки, он решительно выпятил грудь.       — Вон, жилец. Ещё бы знать, кто это из них.       На табличке была целая куча имён, какой-то семейный склеп. И, похоже, его не один раз обносили. Процедив сквозь зубы самое действенное проклятие на неудачу, Хельгэ указал Рони на самый разворошенный гроб. Вытащив его в центр склепа под начавшиеся завывания призрака, Хельгэ принялся пересчитывать кости и, не досчитавшись нескольких на руке, начал рыться в куче костей на полу, пока Рони раскладывал остальное в гробу на места. Призрак разбушевался не на шутку, начал напрыгивать на них, но физически он навредить не мог совершенно ничем. Что такое призрак? Всего лишь воспоминания, затхлость крипты, влажная плесень, паутина с мёртвыми пауками, ничего больше.       — Что тут происходит? — на пороге показался явно привлечённый воем Дитмар. Он окинул странную картину заинтересованным взглядом и шагнул внутрь. Призрак тут же попробовал наскочить и на него, но Дитмар вдруг сделал то, что напугало даже Хельгэ. Он оскалился, мгновенно становясь похожим на животное. Призрак испуганно отшатнулся и кинулся в свой угол.       — Полезное умение, хотел бы так же уметь. Чтобы лярвы даже не пытались напасть, — Рони помахал в воздухе чьей-то ещё держащейся на связках рукой и протянул её Дитмару. — Поищите гроб, в котором не хватает правой руки.       — Шесть пальцев — это нормально? — Дитмар послушно забрал кости и начал обходить склеп, заглядывая в стоящие в нишах гробы.       — Судя по всему, это генетическая аномалия. У призрака тоже шесть пальцев.       — А зачем вы тут роетесь?       — Потому что чтобы закрыть кладбище, нужно постараться упокоить всё, что ещё не упокоено. Плюс не на каждом кладбище открываются врата, тут что-то поганое зарыто. Может, предмет, может, человек, будем искать. А вы почему не с Вилфридом?       — Он целиком занят закрытием врат. Там сложный обряд, фрау Доплер и святой отец тоже там. Выглядит весьма внушительно, зевакам понравится, — он наконец нашёл нужное тело, и, окинув его взглядом, обернулся к Рони. — А ноги правой у вас там нет?       — Есть куча осколков. Н-да, Хельгэ, мы тут застряли до пенсии.       — Не раскисай, у нас ещё братская могила впереди. Придётся всех местных поднимать на раскопки, тут хоть не нужно из глины всё доставать, — повертев в руках пару позвонков, чтобы сравнить возраст, Хельгэ поманил Рони к себе. — Принеси карты, штуки три точно, будем раскладывать, что есть, а потом поищем среди гробов неполные, — Дитмар, стоящий в уголке, обернулся на убежавшего к машине Рональда, и подошёл к Хельгэ. Его взгляд в спину всё ещё напрягал, но нервной дрожи уже не вызывал.       — Зачем ворам так делать? Ну сняли украшения, отвинтили золотые буквы над входом, ручки, ладно. Зачем переворачивать гробы?       — Некоторые идиоты до сих пор ищут могилы медиумов, они в подшивку гроба клали невероятно дорогие магические камни, которым цены не сложишь. Им даже в голову не приходит, что настоящий медиум за такое обращение вломит костлявой рукой промеж глаз, они связаны с телом навечно, — Хельгэ поднял выпиленную при вскрытии грудину и улыбнулся Дитмару через плечо. — Как думаете, кто это?       — Ну… человек.       — Да, обычный человек. Я вроде видел без грудины один гроб… Это женщина, которая умерла молодой и, судя по цвету костей, от желтухи.       — Как вы это различаете?       — Опыт. Я не вижу черепов, я вижу лица, я знаю, как будут выглядеть эти черепа, если на них надеть мышцы и кожу. Призрак, кстати, вон тот мужчина, судя по всему. И я даже могу понять, почему он не рад тут быть и до сих пор здесь сидит, — словив заинтересованный взгляд Дитмара, Хельгэ встал и подошёл к гробу, на который указал. Призрак тут же напрягся и начал медленно к ним подходить. — Он имел генетическое уродство, скорее всего, был прикован к коляске и страдал последние годы жизни. И умер от тифа, если судить по дате — тут была серьёзная вспышка в те времена. Его тело должны были сжечь по всем правилам, чтобы не допустить распространения болезни, но в итоге закатали формалином и сделали вид, что всё в порядке.       — А нам не опасно?       — Нет, эта болезнь так долго не живёт, — Дитмар покусал губы и скрестил руки на груди.       — То есть, после смерти скелет может многое рассказать?       — Очень многое. Даже если вы умрёте в форме человека, определить вас как вервольфа опытному патологоанатому труда не составит. И ваше ранение в ногу будет прекрасно видно, и даже можно будет сказать, в каком оно возрасте было получено. Патанатомия и антропология очень интересные науки.       — А как насчёт… Вилфрид, я знаю, что вы на него странно смотрели. Вы тоже это видите?       — Что?       — Да не притворяйтесь, он ведь вам сказал, — Хельгэ тяжело вздохнул и обернулся на Дитмара. Он ненавидел говорить о чужих секретах, особенно тех, что его не касаются.       — Понимаете, лярвы… Это твари, которые воруют тела. Сначала мёртвые, но такие быстро разлагаются, поэтому они ищут живые. Попадая в тело, они его как бы… Выедают изнутри, выедают разум, душу, потом начинают физически уничтожать и ищут новое. Обычно жертвами лярв становятся ближайшие родственники умерших… Вили сказал, что это была его старшая сестра. Думаю, что они были плотно связаны, проводили время вместе, вот лярва и пришла к нему, — он отложил кости и присел на краешек ниши. Не самая приятная тема для разговоров, на словах это кажется чем-то простым, но на деле это настоящий кошмар. — Таких людей отчитывают богословы, от профессионализма зависит то, насколько хорошо пройдёт изгнание. Ну и как рано успели поймать. Но всё равно после таких вещей выживает половина всех захваченных лярвой, а сохраняют разум после отчитки и ещё меньше. Здесь речь не идёт о спасении человека, только об изгнании лярвы. Вилфрида удалось спасти полностью…       — Хельгэ! — на пороге оказался Рональд с рулонами карт. Бросив их на пол, он потащил его с собой за руку. — Там всё кладбище пооживало, пока врата закрывают.       — Потом сделаем, Рони, я занят!       — Да там дебошира срочно обратно загнать надо!       Кладбище выглядело, как ощерившаяся кошка, могильные камни словно встали дыбом вместе с сухой травой и кустами, всё трепетало и шелестело. Воздух как будто засасывало в воронку, под треснувшей плитой врат было видно светящийся провал в ничто, куда затягивало всё вокруг. В завываниях ветра тонули отдалённые вопли упырей, которые понимали, что им закрывают выход, а сделать ничего не могли. Вокруг врат кругом стояли охотники со святым отцом и, закрыв глаза повязками, что-то читали, держа в руках ритуальные кресты. Молитвы никогда не были обращением к богу, это были точные, веками выверенные формулы для взаимодействия с нечистью. Молитвы могли призвать, могли прогнать, могли убить, опытный богослов мог потягаться с нечистью любой сложности, нужно было только завязать глаза. Охотники и помощники из местных стояли поодаль на дороге и то и дело крестились, чтобы прогнать серый морок от ворот. Перекрестившись на всякий случай, Хельгэ неуклюже бросился наперерез идущему прямо на врата привидению какого-то старика. Он размахивал руками в праведном гневе, явно недовольный тем, что его разбудили. Перехватив трость, как палку, и стараясь не припадать на ногу, Хельгэ от всей души огрел привидение по горбу на спине, чтобы отвлечь. Они всё равно не чувствуют боли, наверняка даже не поймёт, что это было.       — Понравилось с упырями соседствовать? Ну так я могу устроить и к вам в могилу подселить! Не смейте мешать, — придав себе самый грозный вид, какой мог сделать со своим слишком грустным и спокойным лицом, он двинулся на труп старикашки, покачивая тростью. — Если вы не будете мешать, я вас упокою по всем правилам, как положено, без иголок и булавок.       Привидение заскрипело зубами, выражая недовольство своим положением, и, погрозив пальцем, двинулось обратно, кутаясь в расползающийся саван. Ещё несколько привидений сидели в укрытиях, кто-то в кустах, кто-то выглядывал в щёлочку двери склепа. Нужно будет со всеми поговорить, но это уже завтра, сегодня нужно хотя бы с парой склепов разобраться. Поправив шарф и очки, которые как будто пытался сорвать ветер, Хельгэ двинулся обратно, и на полпути его остановил Рони.       — Хельгэ, у нас проблема. Очень большая, — он указал в сторону оврага и увидел то, от чего настроение упало в минус. Деревья складывали кресты. Крест — универсальный жест запрета, остановки, символ прекращения, попытки защититься. И если деревья сами так явно складывают кресты, значит, тут есть место похуже врат. Имп. Эти твари притягивали столько нечисти, сколько белая скатерть пятен и пыли не притягивает. Вот почему тут открылись врата, он их притянул.       — Искать сейчас не получится, ты ж понимаешь. Врата будут на себя перетягивать.       — Чёртово кладбище…       — Сделай скидку на то, что тогда обращаться с нечистью не умели, — свист ветра резко оборвался, и они обернулись. Казалось, что от наставшей тишины воздух начал звенеть, как будто остановилось время. Но это состояние разбил Вилфрид, который стянул с глаз повязку и тяжело вздохнул. Тут же со всех сторон послышался лёгкий шелест ветра в остатках листвы, вскрики птиц в небе. Дитмар быстро подошёл к Вили, что-то прошептал, ткнув пальцем в них, и, пока гер Линдеманн командовал охотниками, чтобы поставить на врата новую плиту, они подошли к Хельгэ.       — Дитмар предложил к вам присоединиться в склепе. Вы не против?       — Нет, конечно. У нас каждые руки сейчас важны. В костях разбираетесь? Определите по виду, откуда?       — Думаю, что да. Только с позвонками грудного не уверен…       — Отлично, — Хельгэ опустил трость, как положено, и пошёл впереди. — Нас ждёт очень продуктивный день. — И ночь.              Вычистив до блеска три склепа и рассортировав покойников по гробам, Хельгэ и Рони битый час сидели в номере и всё никак не могли понять, что им делать. Особенно недовольным выглядел Хельгэ. Сидя на кровати, рассматривая разложенный на полу план кладбища, он хмурился, курил и кусал губы. Сидящий рядом Рони цедил уже остывший чай и крутил в руке карандаш. Рядом с планом лежала куча открытых справочников и практических книг по импам и вратам. За час они успели накрутить себя до настоящего нервного тика. Никаких точных сведений в книгах не было, всё это выглядело как шарада для детсадовца, к которой они никак не могут найти ответ. Перспективы рисовались нерадостные, если на кладбище импа возникли врата, они так просто не закроются. Наверняка охотники прекрасно видели все эти знаки и понимали, что будут проблемы, но их план явно не учитывал тот факт, что в это делу окажутся впутаны такие тревожные и непримиримые люди, как Хельгэ с Рональдом. Ждать до утра долго. Да и это, по сути именно их работа — часть мероприятий по закрытию кладбища. Скорее всего, охотники и не сильно на этом заострились именно потому, что здесь же есть они. И это справедливо.       — Я уже устал так сидеть. Надо что-то делать прямо сейчас, — Хельгэ в ответ поморщился.       — Проблема в том, что мы не знаем плана охотников насчёт врат. Что они хотели, чего они добивались?       — Знаешь, если учесть, сколько тут упырей, просто заколотить этот проход доской уже хорошее решение.       — Я понимаю, грубое решение очень хорошо помогает стабилизировать ситуацию. Но ты же понимаешь, здесь наконец-то пришло время вмешаться нам. Они будут контролировать врата, а мы будем контролировать всё окружение.       — Мы можем перед рассветом поехать.       — Нет, не самая лучшая идея. Нам и сейчас будут мешать врата, а утром имп будет настолько слаб, что мы его можем не засечь.       Хельгэ резко встал и, поправив рабочую одежду, тихонько двинулся вниз к машине вместе с Рональдом. Они даже не переодевались, не до того было, нужно было быстро решить, что делать с импом. Оставшись перебирать инструменты, Хельгэ поручил Рони поискать Вилфрида. Помощь непоколебимого охотника будет как никогда кстати, сейчас нельзя пренебрегать никакой помощью, тем более по ночам. Наконец, к собственному неудовольствию, Хельгэ обнаружил, что в чемоданчиках нет ни одной щепки пало-санто, самого лучшего средства для привлечения импа. Вдобавок Рональд вернулся через полчаса, развёл руками и почесал затылок. Операция не задалась, плохой знак. Но отступать уже поздно. Решив, что можно наведаться к Вилфриду в гости, на всякий случай, они залезли в машину.       Решив не спускаться по подъезду, Рони затормозил на дороге. Идти вниз по слегка влажной от росы мостовой оказалось не очень удобно, но Хельгэ, подгоняемый настоящим научным азартом натуралиста, учуявшего след, был готов горы сворачивать. Похоже, что именно поэтому отец и отдал ему бюро, он всегда и всё делал из праздного любопытства и с огромным рвением. С неба начала сыпаться мелкая водяная пыль, ещё сильнее испоганивая операцию. На стук в дверь никто долго не реагировал, и они уже собрались уходить, признав поражение, но в столовой наконец зажглось бра, стало слышно, как по паркету стучит трость Дитмара. Зажглось бра в прихожей, щёлкнуло несколько замков и открылась дверь. На пороге стоял заспанный помятый Дитмар со следом от замявшегося рукава на щеке.       — Доброго вечера. Вилфрид дома?       — Нет, на патрулировании. Вообще-то уже ночь, вы на часы смотрели? Половина двенадцатого.       — Простите, что беспокоим, но нам нужно пало-санто, — ещё не проснувшийся Дитмар недоумённо прищурился.       — Чего-чего?       — Дерево для окуривания.       — Ааа… Ну проходите, — он пропустил их в столовую, закрыл дверь и полез в кладовку под лестницей. — А вам зачем на ночь глядя?       — Кое-что хотим окурить для эксперимента. Если получится, завтра на кладбище этот же трюк провернём, — Дитмар вытащил на стол крупный картонный коробок и принялся копаться в связках трав для курения.       — Шалфей, полынь… Это как щепка будет?       — Да.       — Эх, ладно, — Дитмар вытащил щепку, понюхал и положил обратно. — Можжевельник, — следующая кедровая отправилась туда же. Наконец он вытащил ещё одну и, понюхав, протянул Хельгэ. — Это, наверное, оно, я такого растения не знаю.       — Да, спасибо большое! Мы не обещаем, что вернём, но сочтёмся, — Дитмар обнял себя и прищурился. Похоже, что случайно уснул на диване прямо в одежде.       — Это вы с Вили будете решать, я не хозяин этих штучек. И почему эта дрянь? Пахнет же ужасно…       — Кому-то нравится. Будем выманивать кое-что из норы. Доброй ночи.       Дитмар проводил их настороженным взглядом, словно что-то заподозрил, и закрыл дверь, только когда они поднялись на дорогу. Там, надев дождевики и перепроверив ружья по привычке, они сели в машину и поехали к кладбищу. Нет времени ждать, выяснять и искать. Мышку из норки придётся выкуривать уже сегодня, хоть врата ещё и не затянулись до конца. Есть огромная опасность, что когда схлопнутся эти, в другом месте разверзнутся новые, этого ещё не хватало.       Ехали они медленно, с выключенными фарами. Ночь оказалась очень светлая, было прекрасно всё видно, и доехали они до старых ворот без проблем. Над кладбищем стояло тихое шипение, как спускаемый из шины воздух, врата слегка закручивали воздух вокруг себя, но открыться уже не могли, а значит, скоро им настанет конец. Ещё раз окинув взглядом лес, чтобы убедиться, что кресты не почудились днём, Хельгэ вздохнул и, воскурив пало-санто, двинулся вглубь кладбища с лопатой наперевес.       — Хельгэ, идея плохая, ворота на себя часть утянут…       — Тогда следи за дымом внимательно, чтобы увидеть колебания.       Остановившись возле руин часовни в центре кладбища, Хельэ впился глазами в тоненькую струйку дыма. Действительно, отвратительно пахнет, прав Дитмар, но на другие благовония импы не реагируют. Он бы лучше шалфей воскурил, но на его желания мирозданию принципиально плевать. Он старался очень чутко следить за направлением. Да, врата перетягивали на себя слишком много, но нет-нет да на мгновение дым отклонялся в другую сторону, и Хельгэ как можно быстрее шагал за ним. Наконец дым перестал отклоняться, и он воткнул лопату в землю. Надежда только на то, что этот кустарный способ сработает на все сто, потому что копаться в комковатой глинистой мокрой грязи ему не хотелось категорически. Рональд остался стоять, внимательно осматриваясь по сторонам, чтобы не пропустить ничего и никого. Врата слишком близко, да ещё и не закрыты до конца, кто знает, кого ещё они могут притянуть. Хельгэ чувствовал, что начинает уставать. На больную ногу он не мог опереться, копать ею получалось не так быстро, штык-лопата то и дело залипала грязью, ужасные условия. Но ждать до утра не получится. Импы открываются только ночью.       Наконец под лопатой оказались прогнившие доски гроба. Раскидав их, Хельгэ с головой опустился в яму, пытаясь вытянуть без повреждений залипший в мокрой почве череп. Он поддавался с трудом, Хельгэ даже побоялся, что сейчас резко оторвётся, и он не сможет удержать добычу в руках. Поудобнее перехватив за глазницы и под челюстью, он начал медленно расшатывать его, как стоматологи раскачивают зуб перед тем, как вырвать. Наконец упрямые кости поддались и с противным чвакающим звуком оторвались от земли. Хельгэ вытащил на свет фонаря череп и заулыбался. На него смотрел имп. Острые клыки, искажённые носовые ходы, заострение на височной кости — всё как по книжке. Погладив череп, он аккуратно отложил его в коробку и закутал в толстое полотенце. Если в гостинице побрезгуют стирать, он купит его. Ради такого случая не жалко. Выварит потом, осветлит перекисью — и будет просто прекрасное украшение коллекции. А тому, кто похоронил импа, не отделив ему голову хотя бы лопатой, надо бы самого лопатой огреть. Вдруг в мирной тишине леса раздался нехороший булькающий звук. Щелчки. Шипение и шелест ворот были похожи на белый шум радио, а эти звуки издавало нечто живое. Двигающееся на них.       — Хельгэ, пригнись! — Рональд вскинул винтовку и отставил ногу назад, чтобы удобнее целиться.       Прямо на них через кусты ломилась какая-то неведомая дрянь, похожая по форме на лося со светящимися глазами, но кромешно чёрная, оставляющая после себя потёки чего-то, смахивающего на смолу, на всём вокруг. Рони резко выдохнул и выстрелил. Тварь завыла, хотя это было похоже на звук ногтей по стеклу. Передёрнув затвор, Рони снова поднял винтовку. Хельгэ прикрыл глаза и наморщился, приготовившись к громкому звуку, но выстрела раздалось сразу два, почти одновременно. Тварь рухнула и начала растекаться в огромную лужу.       — И какого чёрта вас сюда понесло среди ночи? — на пригорке рядом с одним из тополей стоял явно запыхавшийся Вилфрид. — Пустотникам нужно стрелять в глаза, чтобы погасить.       — А… Как вы нас нашли? — Рони закинул винтовку за спину и помог Хельгэ подняться.       — Я от Вернерверка за вами бежал. Я понимаю, что вы работаете по ночам, как и я, но давайте работать вместе и не мешать друг другу. В следующий раз предупредите, и я сразу с вами пойду, — Вилфрид протянул Рони фляжку и хмыкнул. — Вы не очень хорошо выглядите.       — Я с таким ещё не сталкивался…       — Но всё же решили стрелять, и попали дважды, что очень похвально. У нас некоторые выпускники терялись на экзаменах перед нетипичной тварью. Так зачем вы сюда попёрлись ночью? — Хельгэ с секунду подумал и протянул коробку с черепом Вили. Тот недоуменно вскинул брови. В самом деле, зачем ему имп, он не слишком увлекался собиранием костей, гораздо больше его привлекал внутренний мир, если можно так выразиться. А для Вилфрида это будет прекрасное пособие.       — Это первый кирпичик в фундамент вашей профессиональной коллекции. Мы импа выкапывали, их могилы только ночью можно найти.       — У вас такой энтузиазм и рвение, что гер Линдеманн просто в восторге будет от этой истории, — Вили перехватил коробку поудобнее и махнул рукой на машину. — А сейчас я вас верну в гостиницу, и больше без уговора со мной никуда за пределы города не ходите. Врата притягивают слишком много черноты.       — Вас Дитмар предупредил?       — Да, он буквально выбежал меня искать, чтобы сказать о вашем гениальном плане. Кстати, могу дать одну интересную книжицу по нетипичной нечисти и способах борьбы. Думаю, вам было бы интересно.       — Ещё бы!       Рони чуть не подпрыгивал от энтузиазма и нервного перевозбуждения, а Хельгэ ещё раз окинул кладбище взглядом и, не увидев больше этих странных крестов из веток, удовлетворённо кивнул. Сегодня он будет спать спокойно, адреналин получен, да и очень важное дело сделано. А завтра начнёт осматривать овраг и вести переговоры с привидениями.

Конец второго рассказа