Драконья броня

      Разговор с Ритой Скиттер — это что-то. Я отвечала на её вопросы, но было видно, что иногда перо меня игнорирует, а иногда — пишет больше, чем нужно. Я это терпела, потому что Рита улыбалась куда как более хищно, чем в начале разговора.       Мадам Помфри ушла примерно посреди моего с Ритой диалога, а Уизли остался, но я не удивилась. Охрана. Интересно, кто сменщиком будет? Я улыбалась журналистке и думала, что держать лицо — это главное.       Под конец Рита достала из сумочки (ах да, чары расширения, которые использовала Гермиона...) огромный фотоаппарат и попросила меня сесть на подоконник и повернуться в её сторону для фотографии. Я села, аккуратно пригладила юбку, посмотрела в камеру прямо. Не знаю, как в этом мире, но в том мне всегда говорили, что выгляжу я грустно, а я ведь всего лишь не контролировала выражение лица. Так же попыталась сделать и сейчас. Рита подмигнула. Кажется, мы думали с ней об одном и том же. Точнее, об одной и той же сенсации.       — Спасибо за интересное интервью, Мариан, — в процессе мы договорились называть друг друга по имени. Ну, как договорились. Меня поставили перед фактом, а я возражать не стала. — Подумать только, как такое могло получиться! Чтобы человека, да в дракона!.. Какие зверства! Я надеюсь на дальнейшее общение, — она улыбалась. — Если что случится — сразу шлите мне сову, я тут же буду.       — Конечно, Рита, — я кивала, ненавязчиво смотрела ей в лицо, чтобы и не в сторону, и не слишком пристально, как в глаза. — Непременно.       И мы с ней распрощались. На несколько секунд установилась более-менее угодная для моего слуха тишина, разве только цокот каблуков Риты да наше с Уизли дыхание её нарушали. Этих нескольких секунд, конечно, не хватало, чтобы установить душевное равновесие, но Рита хотя бы больше не будет расшатывать его ещё сильнее. Громкие голоса теперь очень сильно резали по ушам. За хороший слух приходилось платить.       — Дамблдор же сказал, что тебя ждёт Малфой? — нарушил установившееся молчание Уизли.       Я поняла намёк и кивнула, вставая с места и поводя плечами. С Ритой мы сидели никак не меньше часа, проснулась я около... а во сколько я, собственно, проснулась? В комнате не было часов, чтобы я смогла хоть как-то сориентироваться. Внутреннее, почти никогда не подводящее ощущение времени — это прекрасно, но в таких ситуациях не может помочь даже оно.       — Который сейчас час?       Уизли моргнул, машинально посмотрел на запястье левой руки — по-видимому, у него там были часы. У меня раньше тоже были. Возможно, и в этом мире будут. Если всё закончится более-менее прилично.       — Без двадцати двенадцать, — ответил он и усмехнулся. — Если не хочешь встретиться с идущей на обед толпой учеников, то тебе стоит поторопиться.       Стоит ли говорить, что я заторопилась? Толпа никогда мне не нравилась, а уж теперь, когда я наверняка стала местным слухом, я буду привлекать к себе ещё больше внимания. Такого счастья мне было не нужно, так что я решила послушаться. Шагнула к двери, дёрнула за ручку, и та... попросту не открылась. И замка на ней не было. Каким образом?       — Извиняюсь, не учел, — бодро проговорил Уизли, отодвигая меня чуть в сторону. — Алохомора!       После этого он толкнул дверь, и она легко открылась. Я ничем постаралась не выдать своей уязвлённости: можно было предположить, что со мной всё ещё осторожничают.       Я планировала дойти до нужного места если не в полном напряженном молчании, то хотя бы с этим же молчанием, но без напряжения. Да и ситуация вроде как располагала: Уизли вёл меня, выглядя чуть скучающим и немного рассеянным: то ли задумался о чем-то своём, то ли ему действительно было скучно. Но когда мы начали спускаться по лестнице (они и вправду перелетали с места на место, но стоило наступить — не двигались, пока не сойдёшь), он заговорил:       — Ты так много Рите наговорила... Наверное, тебя стоит предупредить, что она очень часто пишет совсем не то, что ей сообщают, — он покачал головой. — Как-то написала про моего отца сущую нелепицу, извернув факты так, что правды и не узнаешь.       — Такие люди есть всегда, — осторожно ответила я, вырванная из молчания и счета своих шагов. Свернула в какой-то коридор вслед за Уизли. — И я думаю, что жажда наживы заставит её в этот раз написать именно то, что я сказала. Может, добавит драматизма. Сейчас ей выгодно оставаться моим другом.       — Логично, — вынужденно признал он, улыбаясь. Через несколько секунд он уже перевёл тему на другое: начал рассказывать что-то по поводу этих лестниц, которые мы уже прошли; кажется, какая-то история из жизни про нерадивого однокурсника. Я, слушая краем уха, не расслаблялась: неожиданное бессмысленное приветливое отношение... не то чтобы вызывало отторжение, но несколько напрягало.       Если так подумать: что мне известно о Малфое, к которому я иду? По сути, ничего. Умён, расчетлив, не обделён снобизмом, выступает против грязнокровок. Вряд ли действительно их так не переносит, наверняка всего лишь образ. Вот, собственно, и всё, что можно сказать.       И как отнесётся — тоже неясно. Я вроде как и похуже грязнокровок, а вроде — дракон. Сейчас ещё Рита понапишет такого, что относиться ко мне резко отрицательно мигом станет «по-варварски». Он этого, конечно, ещё не знает, но предположить легко, а Скиттер, я уверена, сделает всё быстро.       — Тебе стоит знать, что Люциус Малфой не жалует магглорождённых. Вряд ли он будет к тебе хорошо относиться. Будь с ним осторожнее, — предупредил меня Чарли. Я косо на него посмотрела.       — А к магическим тварям он как относится?       — Не знаю... — кажется, даже растерялся ненадолго Уизли, но быстро оправился. — Но...       — Я не магглорождённая. Вопрос закрыт, — я улыбнулась ему. Неискренне, само собой, но мне хотелось думать, что он этого не заметил. Он меня не знает. Он не должен лезть ко мне со своими советами. Я его не знаю. Я не должна принимать их за чистую монету.       Впрочем, кажется, Уизли нисколько не обиделся.       Мы дошли до знакомого мне по фильмам и книгам места: горгулий, которые охраняли вход в кабинет директора. Навевает кое-какие воспоминания об уютных вечерах за просмотром Поттерианы. Я покосилась на неподвижных существ и поёжилась. Они мне почему-то не нравились. Проходить мимо них не хотелось совершенно. Но надо было. Уизли назвал пароль, — «Ежевичное вино», — и мы начали подниматься. Первой пошла я. Соответственно, и дверь пришлось открывать мне.       Я уже подготовилась к тому, что мне придётся попасть в прицел пристальных взглядов и эмоционального давления, так что была готова. Дамблдор смотрел доброжелательно, но как-то не верилось; Люциус смотрел оценивающе, во что верилось больше. У камина стояла девушка в яркой мантии целителя и её взгляд был пристальным, но без особой окраски. На ингредиенты для зелий так точно не смотрят, и то хлеб.       — Здравствуйте, — проявила вежливость я.       — Здравствуйте-здравствуйте, мисс Эванс. С вами всё хорошо? Визиты мисс Скиттер могут... утомлять. Мистер Малфой задаст вам буквально несколько вопросов, и вас отправят в больницу Святого Мунго.       «И почему бы не заставлять его ждать, а дать задать эти вопросы сразу? — подумала я. — Или он и не ждал, а пришел только-только? Или у них были свои дела, пока меня не было? Тогда всё хорошо». Я приподняла подбородок, смотря на Малфоя. Тот выдержал паузу буквально несколько секунд, сменил положение руки на своей трости (спина его, как и у меня, впрочем, была идеально прямой; я невольно вспомнила, как мать вбивала в меня осанку, заставляла долго-долго стоять у стены, расправлять плечи).       — Полагаю, милейшая Рита Скиттер не обошла вниманием этот вопрос, но мне бы хотелось узнать всё из первых уст. Так как все внезапно заговорили о некоем ритуале, превращающем юных девушек в драконов, — в его голосе проскользнул сарказм, — то я хочу поинтересоваться, к какой семье вы принадлежали до этого. Понятное дело, что сквиб. Но чей?       Я вздохнула. История шита белыми нитками, история настолько сомнительная, что принять её могут только тогда, когда дополнительных фактов так и не будет найдено, а доверие ко мне повысится ещё на несколько пунктов. Я очень мало знала о подробностях мира, но в заповеднике драконологи говорили не только о работе, так что кое-что мне удалось уловить.       Например, то, что у одного из работающих там магов племянница оказалась сквибом. К разговорам, не относящимся к повседневным вещам, я прислушивалась с особой тщательностью и была вознаграждена. Не знанием судьбы этой девочки, конечно, а знанием того, как в таком случае поступают. В приют, конечно же, не отдают: это всё-таки волшебная кровь, а её всегда берегли. Но были семьи сквибов — из-за близкородственных браков в попытке сохранить чистокровность, сквибы не были совсем уж нечастым явлением. Эдакие полуизгнанные-полупосвященные в волшебный мир. Туда детей и отдавали. Как правило, у всех находились ещё родственники-сквибы, так что в незнакомые руки ребёнок не попадал.       Я возмущалась — мысленно, конечно — тому, как поступают с детьми. Они ведь ни в чем не виноваты. Они не могут поступить в Хогвартс, но мало ли есть профессий, где не нужно волшебство? Будто в Министерстве Магии секретари только с палочками и работают. Надо давать детям выбор (который они смогут сделать, когда вырастут), а не выгонять их в маггловский мир.       Что самое главное, семьи такие не афишировались. То есть все знали, что они есть, — такая семья наверняка была и у Малфоев, и у Ноттов, у всех чистокровных, которые эту чистокровность свято оберегали, — но мало кто знал фамилию, место проживания. В таком вообще никто не признавался. Это играло мне на руку.       — К сожалению, я не знаю, — я покачала головой. Люциус кивнул, не удивлённый. Всё больше мне казалось, что основная цель его визита совсем не в том, чтобы задать мне парочку вопросов, а в том, чтобы оценить с какой-то только ему известной точки зрения.       — Что же, очень печально. Я надеялся, что вы могли что-то вспомнить. Как вы оказались в теле дракона? Именно ощущения.       — Я... — я растерялась, сглотнула. Вопрос поставил в тупик, но я быстро сориентировалась, пытаясь вспомнить. — Я сначала ничего не поняла. Не почувствовала, что что-то изменилось. Потом ощущения от линьки нахлынули... двигаться почти заново училась... Я не могу рассказать ничего внятного об ощущениях, — наконец, сдалась я.       Малфой кивнул ещё раз. Я не могла понять, разочарован он или ему всё равно — как не могла понять и смысла вопроса, но вряд ли такой человек будет спрашивать что-то «для галочки». Значит, смысл есть. Может, мне его даже объяснят... только не в этот раз.       Малфой сухо со всеми попрощался и сгинул в зелёном пламени камина. Дамблдор опять по-доброму улыбнулся и представил меня мисс Страут, целительнице больницы Святого Мунго.       — Вы умеете пользоваться летучим порохом? — поинтересовалась она у меня и, не дождавшись ответа, доходчиво пояснила: — Берёте горсть, кидаете в пламя и четко выговариваете название нужного места. Лучше задержать дыхание, иначе закашляетесь и попадёте не туда. Это на будущее. К сожалению, сейчас мы не можем дать вам самостоятельно передвигаться, — она опять улыбалась.       Изображать удивление было лень, да и незачем. Предсказуемо. Вот что вызвало недоумение — так то, что Уизли первым шагнул в камин. Получается, он теперь мой вечный конвоир? Почему тогда именно он, а не суровый аврор?       Следующими в камин забрались я со Страут. У неё было две порции летучего пороха, но название дважды проговаривать не приходилось, отметила я. А потом испытала не очень приятное ощущение сродни падению, но не только вниз, а во все стороны. Вестибулярный аппарат выдержал, но в животе что-то замерло. В остальном же — никаких неудобств.       — Какое-то время вы проведёте здесь, — принялась говорить целительница. Уизли живо осматривался, я предпочитала опустить взгляд. Пациентов бродило выше крыши. Чтоб их всех. — Вас будут обследовать разные врачи, вам заведут карточку, поставят необходимые прививки, если есть в них надобность. Также раз в день вас будет посещать психолог, чтобы удостовериться в вашей вменяемости и безопасности для общества. Будут проверки магических способностей...       Дальше я не слушала. Понятное дело, что эти «проверки» — проверки только на одну пятую. Наверняка экспериментировать будут, как Снейп со своим зельем правды. На самом деле, оно, может быть, не так уж и плохо? Психолог внушал надежду на хоть какое-то будущее. В Англии, конечно, но Англии скоро будет не до беженцев, и вполне можно будет смыться куда-нибудь... в ту же Румынию. Если заведу тут какие-либо знакомства — прихватить человека или нескольких будет, я думаю, не так уж сложно. Для такого даже опять драконом стать не страшно, чтобы перелететь через границу.       Я быстро оборвала себя: планы строить рано. Настолько рано, что звучат они, даже в моей голове, по меньшей мере смешно. Если уж делать план, то собирать как можно больше информации. Моё мнение обо всём может ещё сотню раз смениться. В самом начале у меня ведь мелькала мысль помочь дражайшей родине с её проблемным Тёмным Лордом, но теперь альтруизм забился в далёкие дали. А может, просто отношение магов к собственной персоне слишком сильно покоробило.       — У вас же нет никаких возражений? — спросила меня целительница; я уловила вопросительную интонацию в череде заученных фраз. Отрицательно покачала головой. Какие тут могут быть возражения, милая? Для тебя самой этот вопрос не смешон? Судя по всему, спрашивала она на полном серьёзе, я даже умилилась. Уизли рядом тоже негромко хмыкнул, и я обратила на него своё внимание. Тоже подумал о наивности девушки, или посмеялся чему-то своему?       Пользуясь передышкой в разговоре (если быть точнее, то в монологе мисс Страут), я решила задать Уизли актуальный вопрос, пока он не перестал быть таковым:       — Как я вижу, ты остался со мной, а не вернулся в Румынию. Подозрительная щедрость. Я думала, драконологи на дороге не валяются.       — Не валяются, — улыбнулся во все тридцать два он, чем-то очень явно довольный. Возможно, вопросом. Возможно, моими ехидными словами. — Но ты у нас не простой сквиб, а сквиб, который может внезапно стать драконом. Боюсь, при обучении мракоборцы уделяют драконам слишком мало внимания. Ну и я, конечно, из Англии, но работаю на Румынию. Им выгодно, они и протолкнули.       Я мельком подумала, что невыгодно это именно Уизли. Я не собираюсь буянить, со мной вряд ли произойдёт что-то экстраординарное — парню останется только скучать да бессмысленно проводить время.       Таинственное «им» объяснять не требовалось, потому как не было нужды: государство ли это, владельцы ли заповедника — совершенно не важно. Главное, что кому-то из Румынии я выгодна, в Румынии ко мне отнесутся лояльнее, а при совсем уж смелых фантазиях могут что-то предложить, чтобы переманить меня к себе. Неплохие перспективы в данной ситуации.       Мы поднялись на пятый этаж. Я не запоминала, что Страут говорила об отделениях больницы, поделённых по этажам. Во-первых, оно мне вряд ли особо надо, а во-вторых, ещё будет время. Меня ведь не выпустят с этажа, даже скорее из палаты, ещё очень долгое время. Я уже оценивала свои шансы умереть от скуки, когда заглянула в комнату. Небольшая одноместная палата, есть ещё одна дверь — наверняка в туалет. Очень хорошие условия. Лучше, чем мне думалось.       — Психолог придёт к вам через несколько минут, я пока покажу мистеру Уизли, где он будет жить, — Страут всё ещё улыбалась и раздражала этим неимоверно, но Уизли увела. Я уселась на кровать, немного сгорбилась и осталась в блаженном одиночестве. Звуков не было слышно никаких. Тишина. Какие-то чары на двери?       Психолог пришел быстро — дверь открылась неожиданно, раздражающие чуткий слух звуки ворвались и пропали, стоило двери опять закрыться. Врач был немолодым мужчиной, и яркая мантия ему категорически не шла. Я мигом выпрямилась.       — Мистер Уизли не будет присутствовать?       — Нет. Всё-таки это приватные разговоры, — он коротко взмахнул палочкой и притянул одиноко стоящий у небольшого столика стул. Уселся напротив, не очень далеко. Достал какую-то тетрадку и... ручку. Не перо. Я сдержала улыбку. — Начнём?       — Начнём, — согласилась я.