Драконья броня

      Время тянулось куда как быстрее, чем то, что я провела в клетке, будучи драконом. У меня было занятие: быть подопытной игрушкой для ученых всех областей, которые внезапно решили, что раз я — объект неизведанный, то на мне нужно проверить все зелья и заклинания — как же я отреагирую? С заклинаниями я, конечно, загнула, их на мне почти и не проверяли. Разве только основные, по типу «Петрификус тоталус», к которому (как и ко многим другим) у меня оказался повышенный иммунитет. Я не замирала солдатиком, но двигалась медленнее и с изрядной долей тяжести, будто ко всем моим конечностям в целом и к каждому мускулу в отдельности привязали нелёгкую гирю.       Под шумок проверили и реакцию на «Империус». Приказы доносились словно через вату, хотя спустя примерно пятнадцать минут такого давления я поняла, что игнорировать это становится сложно. Делиться этим я не спешила — с непроницаемым лицом заверила, что не почувствовала вообще ничего. Пусть лучше думают, что у меня невосприимчивость. Применять не будут. В конце концов, у драконов, с их повышенным иммунитетом к магии, к подавляющим волю заклинаниям особое отношение — большинство не действуют. Вот и приходится магам изгаляться, придумывать что-то особое...       На зелья реакцию проверяли очень придирчиво, но я никого ничем не удивила: зелья, оказывающие положительное воздействие, и некоторые, что оказывали нейтральное (например, расслабляющее или сонное), я проглатывала без проблем и могла наслаждаться эффектом. А вот всякие зелья правды, яды и прочее усваиваться не хотели, меня начинало мутить и тошнить. В конце концов варево выходило естественным путём. Как я поняла, дело было в некоторых соединениях ингредиентов — именно их организм воспринимал как опасные, и потому отторгал. Обычных, маггловских ядов это не касалось: от них я вполне могла умереть.       Узнали, как на меня действуют порталы, — вполне обычно, — вижу ли я что-то, недоступное глазу обычного мага — к сожалению, нет, никаких способностей протеза Грюма у меня не обнаружилось. И так — день за днём, неделя за неделей. Бывали передышки: то ли маги готовили зелья, то ли размышляли, что будет следующим, то ли всё-таки заботились обо мне и давали свободные деньки.       Большое количество времени у меня было занято или визитами психолога, который пытался копаться во мне, или визитами магов, которые копались уже в моей памяти. Не знаю, что там думал обо мне психолог, но легиллименты добились кое-каких результатов, смогли вычленить из моих «животных» воспоминаний кое-какие моменты. Например, виды того же Манчестера; парочку моментов моей жизни, по которым ничего толкового нельзя было сказать.       Но были у меня и в самом деле свободные часы: я могла читать книги, которые мне завезли в неожиданно большом количестве, могла разговаривать с некоторыми свободными целителями (что случалось нечасто, так как они, в основном, все были заняты, но когда случалось — сначала вели себя в основном очень настороженно, пренебрежительно и даже враждебно, а потом, по всей видимости, свыклись), иногда болтала со своими конвоирами. Уизли периодически заменяла взрослая, язвительная и очень активная женщина, которая, хоть и относилась ко мне довольно небрежно, но была просто кладезем информации. Из книг можно было узнать не всё, так что приходилось сжимать зубы и идти к ней на поклон.       Можно было бы узнавать о жизни магов из уст Уизли, но, как выяснилось опытным путём, по качеству подачи информации он отличался от своей сменщицы в невыгодную сторону: часто перескакивал с темы на тему, разбавлял свои слова изрядной долей шуток и ненужных подробностей. Быть может, будь это другая ситуация, мне бы понравилось, но тогда хотелось получить максимум информации за ограниченное время, а не потешиться, так что общались мы с ним реже.       Помимо общей информации о мире, с помощью которой я постепенно избавлялась от ошибочных или полуправдивых суждений, непонимания многих слов, фраз и действий, я нахваталась кое-каких знаний и о медицине в магическом мире. Познакомилась, как уже говорилось раньше, со многими целителями — под руку, конечно, не лезла, но через несколько месяцев «заключения» мне разрешили бродить по этажам в то время, когда запрещены посещения больных. С сопровождением, конечно же. В один из таких походов я наткнулась на средних размеров кухню-гостиную, где заседало пять магов — три медсестры, целитель и целительница. Рассудив, что надо хоть как-то социализироваться, я зашла.       Мне не нужны были эти знания, мне нужно было показать, что я не страшная психопатка или пускающее слюни животное. Подозреваю, что, только в этом убедившись, маги тут же поняли мои мотивы... но и что с того? Свой неживотный интеллект я скрывать и не планировала. И, в целом, свою порцию хорошего отношения я заслужила. Не ото всех, и, конечно, недоверие всё ещё проскальзывало в людях, но это было уже что-то.       Мне, к сожалению, не давали читать никаких газет, так что две моих встречи с Ритой (не считая той, что уже была, и эти два раза она была со своим фотографом) и ещё одна — с каким-то другим журналистом закончились для меня совершенно неизвестным образом. Это вызывало глухую растерянность, но я тешила себя мыслью, что когда-нибудь всё будет. В моих силах было сделать это «когда-нибудь» ближе и определённее.       По плану, несмотря на то, что, кажется, все беседы с психологом уже давно исчерпали себя, каждый день меня навещал маг этой профессии. И каждый раз находилось что-то новое — или старое, раскопанное не до конца. Конечно, мне не нравилось, что во мне копаются. Я отводила взгляд, раздумывала над ответами, раздражалась от спокойного пристального внимания, иногда срывалась и язвила, фыркала, сыпала откровенно циничными комментариями. Скорее всего, этого от меня и добивались. Не вызывающего поведения, а откровенных реакций.       Мне же было некомфортно: я не привыкла, чтобы меня так легко выводили на эмоции. И дело было даже не в магах — дело было в самой мне. Сначала думала, что, учитывая возросшую эмоциональность, надо бы просто лучше себя контролировать, но практика показала, что иногда что-то всё же прорывалось.       Как мне вскоре дали понять, моё «превращение» из дракона в человекоподобное к анимагии имело очень посредственное отношение. Во-первых, анимагии так, как я это делала, не учатся — это дело очень опасное, требующее предельной концентрации, таланта, наставника, заклинаний и зелий. Судя по тому, что учинили Мародёры, пока учились в Хогвартсе, не все пункты из перечисленных на практике оказывались обязательными — но я всё же проделала не это. И, по правде сказать, проделала вообще не совсем я.       Как объясняли, — потому что я просила, а «приказа сверху» что-то скрывать от меня, видимо, не поступало, — всему виной был тот самый ритуал. Он действительно имел место и оставил после себя кое-какие последствия, например, моё феерическое превращение в человека.       Вот представьте, что вы берёте вязкое тесто и заливаете его в формочку. Не мгновенно, но скоро оно примет форму этой самой формочки. То же было и с драконьей, теперь уже моей, магией, которая, как и всякая магия, всегда подстраивалась. Ребёнок взял в руки палочку? Вот он, канал выдачи энергии, прекращаем магические выбросы. Сильное эмоциональное потрясение в виде какого-то определённого человека? Замечательно, сейчас изменим патронус...       Когда моё сознание подсадили в тушку драконицы, магия начала меняться, подстраиваясь под своего нового обладателя. Новому обладателю нужно было сразу очень много: и контролировать её, и форму тела изменить, потому как этот новый обладатель очень уж отличается от старого. Но какой бы заковыристой ни была форма, магия принимает её. Не сразу, но, как показала практика в лице меня, и не растягивая этот процесс на долгие годы.       Как итог: форма моя стала почти человеческой (увы и ах, полностью человеком из магической твари я бы стать не смогла из-за того, что изначально магия была драконьей, животной — и свойств своих окончательно менять не хотела), а свои силы я могу контролировать так, чтобы частично управлять магическими выбросами. Чем они отличались от магии? Незатейливостью. Если с помощью магии можно было открыть замок, то с помощью магического выброса можно было выбить дверь. Если с помощью магии можно было заставить какое-то одно растение вырасти быстрее, то с помощью магического выброса в джунгли превращался весь сад.       Ещё магические выбросы, из-за своей ненаправленности, часто бывали слабы, но мне это не грозило. Магии у меня было столько, что, как выразилась одна целительница, «можно магглам раздавать, и ещё много останется».       Я спрашивала: получается, я сильный маг? Мне отвечали, что я не маг, потому как сквиб и магическое существо, и палочка в моих руках — не более чем тыкалка. Я не сильно расстроилась, потому как, наверное, изначально не очень доверяла такой удаче. И так уже слишком много хорошего: и иммунитет, и невосприимчивость, и магия ключом бьёт... Когда-нибудь рог изобилия, пролившийся на меня наравне с бочкой неприятностей, должен был закончиться.       Печально, что неприятности имели свойства не заканчиваться, а только приумножаться.       — Как скоро закончатся эти эксперименты безумных гениев? — под конец очередного сеанса с психологом, наблюдая, как он запихивает блокнот с ручкой (как забавно, что перьями пользовались нечасто и в основном те, кому мало нужно было писать; разве что в школах ещё, чтобы почерк был красивым) в широкий карман целительской мантии, спросила я.       — Да считай, уже закончились, — невозмутимо откликнулся он. — Со дня на день жди вердикта.       — Неплохо, — я была приятно удивлена, чуть улыбаясь мужчине на прощанье.       Мистер Рейнор, сначала оттолкнувший именно своей ролью, позже чем-то напомнил мне моего дядю. Тот тоже всегда воспринимал меня всерьёз, даже когда мне было лет пять от силы, и говорил обстоятельно и без глупых сюсюканий или пренебрежения. Некоторые целители, к моему ужасу, в начале явно не воспринимали меня как разумное существо и как раз-таки это и пытались провернуть. Быстро поняли, конечно же, что ошибались, но первые дни были незабываемыми.       Оставшись в комнате одна, я откинулась на спинку стула, закинула ногу на ногу и задумалась. Каким бы узником я себя ни ощущала, чувство времени мне не отказывало, а на вопрос, какое сегодня число, маги отвечали свободно, так что я знала, что прошло чуть больше полугода — на дворе стоял август. Сказать честно, я ожидала, что «вердикт» вынесут многим позже, спустя года полтора или два после моего появления. Но то ли я недооценила то, что можно проверять и в чем можно убеждаться, то ли что-то упускала из виду.       Как ни странно, показать мне то, что я упустила (или, скорее, не учла в данной ситуации) вызвался именно Уизли. Как только я выходила из комнаты, он тут же оказывался рядом; видимо, что-то магическое. Тогда я решила не сидеть на месте и, может быть, попытаться узнать от кого-нибудь побольше информации. Примерный список тех, кто обладал большим количеством знаний относительно того, что со мной творится, у меня уже был.       — Тебя скоро отсюда выпускают, — торжественно заявил мне Уизли, даже не поздоровавшись и довольно усмехаясь. То ли был рад принесённой вести, то ли просто настроение — как почти всегда — висело на отметке «хорошее».       — Я уже знаю, — разочаровала я его. Потом, впрочем, спохватилась: — Тебе известно что-то конкретное?       — И я даже могу тебе об этом рассказать, представляешь, какая радость! — хмыкнул он. — Думаю, скоро тебя поведут социализироваться. Сначала, конечно, выдадут газеты, позволят сунуться на другие этажи больницы... с сопровождением. Дамблдор настоял. Мерлин знает, сколько усилий потребовалось ему, чтобы убедить остальных поторопиться.       Смотря словно сквозь Уизли, который чуть кривил губы, явно пребывая на стороне Дамблдора, я ненадолго задумалась, даже скорее зависла. По моему мнению, это был слишком большой контраст: сегодня меня ещё не выпускают погулять по больнице, пока там ходят посетители, а «скоро» уже поведут на прогулку. Странно. Приятно, но настораживающе.       — А ты не очень рада, — проницательно заметил Уизли.       — И каким же образом у мистера Дамблдора это получилось? — ушла от вопроса я. Конечно, не очень рада; не люблю быть в долгу.       — У Дамблдора, из-за его заявлений, пошатнулась репутация. Если с тобой будет промах — она зашатается ещё сильнее. Но промахов не будет, — он улыбнулся. Не было ничего такого наигранного, не было, как пишут в книгах «и сразу стало понятно, что не будет». Немного поменялся тон, немного изменился взгляд, и фраза, вкупе с улыбкой, просто сразу же стала звучать по-другому.       Я хотела было удовлетвориться этим небольшим разговором, но Уизли смотрел так, что я поняла — не отстанет. Он мог быть жутко навязчивым, если того хотел. Впрочем, если не хотел, то тоже был, разве только в меньшей степени, ведь бдительное наблюдение за такой опасной мной никто не отменял.       — Ты же не думаешь, что он сделал это просто так? Значит, я для чего-то нужна мистеру Дамблдору. И неизвестность того, зачем нужна, меня несколько... нервирует.       Уизли неопределённо помотал головой, промычав что-то, но так и не отреагировал на мою точку зрения: то ли раздумывал над ней, то ли дивился тому, что у меня присутствуют зачатки интеллекта и я смогла разгадать такую простую задачку. Мне до этого не было никакого дела: я направилась в нужную мне сторону, планируя разыскать знакомых целителей как можно быстрее. Уизли, конечно, многое прояснил, но попробовать узнать больше информации всё равно стоило.       Пока я искала нужных людей, думала, что участие Дамблдора в этом всём меня нисколько не удивляет. Ещё в книгах его поведение часто вызывало вопросы и попытки домыслить действия, причины этих действий, попытаться подвести их под логическое обоснование. Как, впрочем, и поступки многих других персонажей. Понятное дело, сказка; но кто мешал мне развлекаться? Теперь было не до развлечений.       Самое смешное и грустное было бы в том случае, если бы меня на полном серьёзе отправили в Хогвартс. Если Дамблдору что-то нужно — было бы логичнее держать меня ближе к себе и к тому, что творится вокруг Гарри Поттера, это ведь он у нас главная шахматная фигура. Если Министру Магии нужен провал директора — то ещё более громким он будет на его территории, в школе, в окружении детей подчас богатых и авторитетных родителей.       Учитывая поведение Фаджа, которое мне помнится из книг, да и просто мои мысли, то плевать ему на возможные жертвы среди детей. Ему нужно сохранить за собой кресло Министра Магии, ничего необычного, одна политика. Взбунтуются родители — он тыкнет в Дамблдора и скажет: «Ответственность лежит на нём». Случится что-то из ряда вон выходящее, а учитывая мисс (или миссис? ой, вряд ли) Амбридж, случится оно обязательно, — шишки посыплются именно на голову директора. А уж если дети влиятельных родителей пострадают!..       Но Дамблдор тоже должен это понимать. И про Амбридж ему наверняка должны будут заранее сказать, потому как иначе он бы как-нибудь нашёл учителя для этого предмета. Значит, если меня всё-таки пригласят в Хогвартс, то по причине важной для директора, иначе идти на такой риск глупо. Или просто кому-то захочется держать меня поближе, чтоб не рыпалась и случайно карты не спутала своим неожиданным появлением.       Я вздохнула и решила, что достаточно на сегодня гаданий. Иногда они заводят в такую бездну, что потом из напрасных опасений или печалей не выбраться. Говорить бы себе такое сразу, а не тогда уже, когда основной процесс прошёл.       Знакомые целители не знали почти ничего. Точнее, знали, но информацию настолько общую, что слушать её было неинтересно. Да, Мариан, тебя вроде как проверили окончательно. Да, Мариан, кажется, тебя выведут из больницы. Да, Мариан, это всё благодаря твоей исключительной кротости (на этом моменте мне стоило бы скептично улыбнуться, но если смотреть не на мой характер, а на поведение в этой ситуации в целом — да, оно так и было). Ничего нового, к сожалению, узнать не удалось, и я мимолётно задумалась, что, возможно, стоило бы пытаться трясти Уизли по поводу информации и раньше — жаль, что я не догадалась.       «На ковёр» меня вызвали через пять дней, и все эти пять дней визиты психолога ко мне растянулись раза в два, а на стопке с книгами появлялись свежие газеты. В кабинете главного целителя больницы было светло. Как, впрочем, и повсюду в Мунго. Окон было нормальное количество, но постоянно казалось, что света много. Возможно, думала я, в этом виноваты светлые стены.       — Итак, — вздохнув, сложил руки «домиком» пожилой колдун. Я смотрела с вежливым интересом, ведьма-драконолог за моей спиной — с безразличием, — вы, мисс Эванс, провели в больнице Святого Мунго долгие полгода, и за это время мы убедились в вашей вменяемости и исключительной... законопослушности. Так что, в качестве небольшого поощрения...       Я слушала без интереса, только вежливо кивала в нужных местах да держала выражение лица, чтобы не было совсем уж неприлично. Долгие речи не входили в список моих любимых вещей, долгие речи ради долгих речей, а не, к примеру, воодушевления или убеждения, — тем более. Но то ли целителю нравилось, то ли он хотел запутать меня, получилось внушительно, минут на восемь. Под конец он сказал, что гулять я буду по Косому переулку в один из рабочих дней примерно через несколько недель, и сопровождать меня будут и Чарли Уизли, и Лора Ламберг — он кивнул женщине-драконологу рядом со мной. Я никак на это не отреагировала, разве только поблагодарила и была почти сразу же отпущена восвояси.       В общем-то, оно и ясно, почему Косая аллея, ведь у магов не так уж много мест, скрытых от магглов. Хогвартс, аллея, платформа на вокзале, больница, Министерство... лучше пустить дракона в торговую лавку с минимумом народа, — а рабочий день наверняка будет в самом разгаре, — чем подвергнуть опасности что-либо ещё.       Уж не знаю, как всё подготавливали, но в назначенный день мне выдали сидящую приятной тяжестью на плечах красивую чёрную мантию, взамен обычной, не такой качественной и услаждающей взор, что я носила ранее, и выдали порт-ключ. Порт-ключ, конечно, полагался не мне, а Уизли с Ламберг, чтобы я не дай бог что-нибудь не учудила. Я стерпела, тем более что опасение было вполне себе оправданным: я всё ещё смутно понимала, как его активировать. Просто браться в назначенное время? Применять в это же время какую-то магию? Действия провожатых на вопрос не ответили, а самой мне только и поручили, что крепко держаться за тяжёлый металлический браслет.       То чувство, что скручивается внизу живота при применении порт-ключа, я уже знала. И мерзкую дурноту, наступившую после первой совместной с одним из волшебников трансгрессии — тоже. Раз на десятый она почти ушла, оставив лишь отголоски, но я была очень рада, что маги выбрали именно такой способ передвижения. Мне даже мотивы были не важны — хотя тут, я полагаю, всё как раз-таки упиралось в комфорт. Хорошо себя чувствующий дракон — добрый дракон...       Косая аллея была практически пуста. Да, работали лавки, да, было видно, что он не вымер, но огромная улица создавала ощущение того, что в этом месте бывает куда как большее количество людей. Но и те немногие, что нас встречали, смотрели на меня с гаммой очень ярких эмоций: от ужаса до пристального интереса. Я порадовалась, что за время пребывания в больнице привыкла к постоянному повышенному вниманию, иначе сейчас мне было бы тяжело.       Но, Мариан, когда-нибудь нужно было переставать нервничать от таких вещей, как направленное внимание. Хорошее приключение, чтобы развить в себе смелость и умение подавать себя.       — У нас запланирована программа, — проронила Ламберг, и я скосила на неё взгляд. Осматривалась женщина совершенно без интереса, скорее, с профессиональной цепкостью. Я не была удивлена — наверняка она видит улицу не в первый, не в десятый и даже не в сотый раз. Точно так же я привыкла к ярким огням ночных улиц, огромным зданиям и прочим «маггловским штукам», — но если вам хочется — мы могли бы её немного... приспособить.       — Приспособить?.. — рассеяно переспросила я. — К сожалению, мне мало что известно. Я даже не знаю, что тут можно посетить такого... разве только в кафе зайти, — вдруг быстро передумала я, вспоминая канонную кофейню с прекрасным мороженым. — Давно не ела сладостей.       — Замечательное решение! Зайдём к Флориану Фортескью, — бодро воскликнул Уизли, лучась довольством. — Лора?       — Не откажусь, — пожала плечами она. — Зайдём в самом конце.       Возражать я, конечно же, не стала, мороженого или, возможно, кофе хотелось. Тем более что, если память мне не изменяла, сладости там должны были быть магические. Я уже давно свыклась с мыслью, что я не в обычном мире, но пока что магия мне особой пользы не приносила: я могла только терпеть её вмешательство во время многочисленных проверок или же читать книги; теперь мне широким жестом предоставили возможность увидеть другую сторону волшебства своими глазами.       «Программа» очень упорно пыталась вывести меня на «хи-хи», потому что это было очень... забавно. Мне явно спешили показать всё самое хорошее, светлое, величественное: Гринготтс, магазин книг, магазин артефактов, каких-то безделушек, кондитерская... Это было красиво, это было познавательно, хотя волшебники косились и перешептывались, а парочку направившихся в нашу сторону аккуратненько завернул Чарли. Какое-то время я задавалась вопросом: а не легче было бы просто накинуть мне на голову плащ, чтобы не узнавали? Но потом, подумав, рассудила, что человек в капюшоне будет привлекать очень много внимания; плюс, волшебникам тоже надо привыкать ко мне, а не только мне — к волшебникам. Так что моё феерическое появление было вполне оправдано.       К сожалению, поговорить с людьми мне не дали, но я не особо рвалась — только сказала несколько слов какому-то кислому на вид продавцу в книжном, перекинулась парой реплик с настороженно глядящим владельцем лавки слабеньких, но красивых артефактов.       В конце путешествия мы, как и обещалось, засели в кафе-мороженом Флориана Фортескью. Удобные кресла, отсутствие волшебников за соседними столами, улыбчивый владелец, смотрящий на меня с удивлением, но не более — мне было приятно здесь находиться. А мороженое, которое я с лёгкой руки Лоры Ламберг заказала!.. Никогда не была ценителем, да и вообще из сладостей именно мороженое ела нечасто, но это было очень вкусным. И не таяло. В детстве, возможно, меня бы это смутило — я почему-то любила мешать его до однородной массы и уже потом есть, но сейчас такие порывы меня не посещали.       — У магглов такого нет? — спросил Уизли.       — Пожалуй, — добродушно согласилась я.       Ламберг хмыкнула снисходительно. Как я заметила, именно она была тут главной, что на фоне Уизли выглядело и забавно, и правильно. Я не ставила под сомнение его качества как драконолога, но на месте «командира», на мой взгляд, куда как лучше смотрелась спокойная и вдумчивая Ламберг. Да и старше она была, опытнее; я не понимала, почему мне так казалось, то ли какая-то особая аура, окружающая её, тому виной, то ли внешность: на скуле светлел едва заметный шрам, правая бровь была рассечена у края, руки, как и у Уизли, были в ожогах. А шрамы, как я знала, нельзя было вылечить только если они оставлены тёмной магией или сильными магическими существами — драконами, например. Если ещё точнее, то их пламенем. Она не была уродиной, но и красивой в широком смысле её уже было не назвать.       Я доела мороженое, пожалела, что вряд ли приду сюда скоро — хотелось бы попробовать кофе или какао, но от таких перепадов температуры зубы наверняка начало бы ломить. Но следующий раз будет, судя по тому, что сообщил мне Чарли и до чего я сама додумалась, — а значит, не всё ещё потеряно. Вверху улицы послышались какие-то громкие звуки.       — Обратно мы переместимся другим порт-ключом? — поинтересовалась я, вслед за своими провожатыми вставая с места и проводя рукой по рукаву мантии, как бы приглаживая. В сторону кафе-мороженого направлялось несколько людей, и я почему-то была уверена, что это или журналисты, или люди такой же степени приставучести.       В целом, из-за этого появился и жест. Я могла терпеть взгляды и шепотки, но массированную атаку сразу нескольких журналистов, тогда как даже рядом с одной Ритой мне было очень неуютно... нет, я предпочту сбежать как можно быстрее. И кажется, мои спутники это поняли — то ли потому что не понять было сложно, то ли потому что встреча ещё с кем-то в их планы не входила категорически. Понятное дело, ближе к истине второй вариант, но я не исключала того, что в моих глазах отразилась вся грусть мира.       — Нет, трансгрессией, — кинула Ламберг и подхватила меня под локоть, тут же утаскивая в совершенно другое место, обратно, в больницу Святого Мунго. Я потёрла ключицу, чувствуя, как немного подступившая к горлу тошнота уходит. Хлопок — и Уизли появился несколькими метрами левее.       Возможно, подумала я, всё прошло как нельзя лучше. Никаких ужасных происшествий. Дамблдор может быть доволен, Фадж, который наверняка ставил на то, что я что-нибудь выкину, и теперь опять смотрящий на небольшой скачок доверия к Дамблдору, — нет.