Доблестью моей облекаюсь

Микаса почти всегда встает на рассвете. Стоит первым, почти прозрачным, лучам солнца озарить черноту неба, как беспокойное забвение покидает девушку, оставляя лежать на смятых простынях. Микаса обычно ждет официального подъёма, пялится в потолок в размышлениях, перебирает в уме имена погибших товарищей. Последнее действие давно стало привычкой. Аккерман слышала когда-то, что подсчет овец помогает заснуть. Что насчет подсчета мертвых душ? Микаса может со стопроцентной уверенностью заявить: не помогает. Ни первое, ни второе. Сегодня ей почему-то не хочется лежать. Под одеялом хоть и тепло, но все же осенний холод уже неприятно мацает кожу. Микаса натягивает шарф чуть ли не до носа, рывком встает с постели и быстро переодевается в форму. Умывается ледяной водой и, посвежевшая и взбодрившаяся, направляется в кухню. Сегодня её очередь дежурить, поэтому заблаговременная готовка завтрака не такая уж и плохая идея. На самом деле, Микаса любит готовить, но рацион разведотряда достаточно скуден. Хлеб и каша - в основном. Реже супы. Ещё реже мясо и рыба. Овощи и фрукты – иногда. Не слишком много возможностей для воображения и кулинарных изысков. Однако девушка все равно пытается сделать простую еду хоть немного вкуснее. Наверное, именно поэтому все радовались, когда наступал черед её дежурства. Когда имбирные булочки и овсяная каша уже томились в печи, в кухню зашел человек, которого Микаса меньше всего жаждала видеть с самого утра. Хотя, откровенно говоря, она в принципе не хотела его видеть. Никогда. На лице Леви – привычная раздраженность, но на этот раз и с примесью досады. Особенно ярко она отражается при приветственном «Здравствуйте, сэр». Видимо, мужчина надеялся провести утро в одиночестве наедине с любимым черным чаем, а тут как назло она, вездесущая Аккерман. Микасе, с одной стороны, неловко, но с другой – детское ехидство приятно греет душу. Маленькая месть за большой эгоизм и Эрена. Мелочно, возможно, но открытые способы борьбы девушка использовать не может. Пока что. В следующий же миг торжествование разбивается о сухой голос капрала. - Сделай мне чаю. И он с невозмутимым видом садится за стол. Микаса пытается оценить, насколько силен удар под дых, и приходит к безрадостному выводу: Леви выиграл партию. Всё только потому, что он капрал, а она рядовой. Он имеет право помыкать ей, как вздумается, она – нет. Вот и вся истина. Чайник закипает одновременно с появлением золотистой корочки у булочек. Аккерман достает их из печи, и аромат свежеиспеченного хлеба заполняет кухню. Девушка не может сдержать улыбки: угощение получилось отменное. Почти как у Карлы несколько лет назад. Эрену должно понравиться. Где-то в глубине души Микасе хочется услышать от него слова похвалы, но, к сожалению, парень ещё ни разу не проявил подобной инициативы. Может, хоть сегодня?.. Микаса также заваривает и чай. Леви пристально следит за каждым её движением, будто боится, что девушка ненароком подсыплет туда яд или ещё что похуже, и это ещё больше подмывает Аккерман совершить нечто подобное. Однако она бескомпромиссно цыкает на разбушевавшиеся эмоции и с каменным выражением лица подносит капралу кружку с ароматным напитком. Мужчина сразу делает большой глоток, и Микаса готовится выслушать любую критику в свой адрес, но, к её удивлению, ничего подобного не следует. - Хлеба дай, - Леви принимает расслабленную позу и отрешенно разглядывает потемневшую от кухонного чада стену. Возражать девушка не имеет права, поэтому молча выполняет приказ. В конце концов, он всё равно будет есть её стряпню за завтраком. Не имеет значения, если это случится на час раньше. Далее в кухне воцаряется гнетущая тишина. Микаса мечтает убраться оттуда как можно скорее, но каша ещё варится, а посему побег приходится отложить. Капрал же на удивление безмятежен. Неспешно жует хлеб, пьет чай и, кажется, нервничающая девушка под боком его ни капли не волнует. В конце концов, ставит полупустую кружку на стол, и Микаса на автомате доливает туда кипятка и заварки. Увлеченная процессом, она не сразу замечает изучающе-насмешливого взгляда Леви, а когда их глаза пересекаются, то еле заметно дергается. Любое внимание со стороны мужчины Микаса всегда воспринимала как прелюдию к оскорблению, издевке, очередному малоприятному поручению, вот и в этот раз она чувствовала, что с уст капрала соскользнет едкое словцо. Не ошиблась. - Тебе идёт, Аккерман, - смысл небрежно брошенной фразы не сразу доходит до девушки. Однако стоит взору упасть на белоснежный передник, обвязанный вокруг талии, и вспомнить о косынке, красующейся на голове, как Микаса вспыхивает от смущения и в негодовании сжимает кулаки. Леви в очередной раз подрывает её самоконтроль. Должно быть, он весьма доволен собой. На лице, конечно, это никак не отражается, но Микаса всеми фибрами души ощущает, что это так, словно вгонять её в краску – самое интересное развлечение в мире. Она искренне не понимает, на кой капралу это вообще сдалось, но потом вспоминает, что в случае Леви логические объяснения не требуются. Ему просто нравится поиздеваться над людьми. Поэтому она холодно пожимает плечами, отворачивается к печи и до самого конца игнорирует присутствие мужчины. Он, в свою очередь, также никак с ней не контактирует и продолжает самозабвенно потягивать чай, пока в кухню не заходит Ханджи и не нарушает праведное молчание. - Всем доброе утро! – её голос, чересчур громкий и резкий, заставляет и Микасу, и капрала поморщится. - Не ори, очкастая, - Леви встает из-за стола и подходит к бочке с водой, чтобы вымыть чашку, пока Зоэ с шальным видом осматривает кухню на наличие еды. - О! Имбирный хлеб! И каша! – она хватает булочку и запихивает её в рот, при этом продолжая тараторить: - Молодец, Микаса! Давай отнесем все в столовую. Наши будут в восторге. Девушка с готовностью принимается за поручение, ибо это значило, что ей больше не придется находиться с капралом в одном помещении. Однако через полчаса, когда все собираются в столовой, Леви чудным образом оказывается сидящим прямо напротив неё, и Микаса начинает серьёзно сомневаться в собственной удачливости. Вскоре её внимание всецело переключается на Эрена, и она почти забывает о раздражающем факторе. - Что-то не хочется есть, - Йегер бездумно размазывает кашу по тарелке и хлеб пальцами сминает. – Я пойду, наверное… Микаса изо всех сил старается сохранить непринужденное выражение лица, но скрыть огорчение в полной мере ей не удается. Она опускает глаза и, пытаясь скрыть дрожь в голосе, проговаривает: - Поешь. Тебе нужны силы. Выдерживает паузу, колеблясь, и всё-таки добавляет тихо-тихо: - Это имбирный хлеб… как делала твоя мама. Эрен дергается. Сжимает челюсть так, что желваки заходятся, и сквозь зубы цедит: - Не буду. Резко встает из-за своего места, из-за чего тяжёлый деревянный стул издает неприятный скрип, и быстро покидает столовую. Все наблюдают за этой сценой с недоразумением, и лишь капрал презрительно бросает: - Идиот. Завтрак продолжается в молчании. Кажется, все, кроме Леви, обескуражены выходкой Йегера, и это гнетет Микасу ещё больше. Аппетит окончательно пропадает, и она поглощает пищу уже, скорее, по инерции, чем от голода. Когда мучительная трапеза наконец заканчивается, девушка тут же бросается убирать со стола, стараясь заглушить обиду хоть такой незамысловатой работой. Какая она глупая, всё-таки. Напридумывала себе всякого, а теперь пожинает плоды собственной наивности. Какое Эрену дело до её стряпни? Есть вещи гораздо важнее этого. Она знает. Она понимает. Микаса настолько погружается в размышления, что не замечает, как столовая пустеет. Обнаруживает она это только тогда, когда недовольный голос капрала эхом разносится по залу: - Хватит уже мельтешить перед глазами, Аккерман. Микаса растерянно оглядывается по сторонам и вмиг падает духом. Она и Леви вновь тет-а-тет, словно кто-то завел пластинку в граммофоне, повторяющуюся по установленному циклу. Тем не менее, в этот раз девушка не чувствует себя напряженно. Скорее, устало. Ранний подъем и размолвка с Эреном сделали своё дело. - Мне принести чай, сэр? – она не находит слов лучше в данной ситуации. Мужчина бросает на неё короткий взгляд и отрицательно качает головой. - Лучше иди. Микасе два раза повторять не надо. Она разворачивается и покидает столовую, стараясь держать спину ровно, как обычно. Получается не очень. Однако внезапно ей вслед летит до чертиков гулкая фраза: - Прекрати потакать Эрену, - долгая пауза. – Жалкое зрелище. Курок спущен. Девушка разворачивается так, что волосы больно хлещут по лицу, и в бешенстве выплевывает: - Простите, но это не ваше дело, сэр! Леви выразительно приподнимает бровь, явно осуждая подобное проявление эмоций, и совершенно ледяным тоном чеканит: - Как знаешь. В следующую минуту он с невозмутимым видом тянется к остаткам завтрака и как ни в чем не бывало добавляет: - Хлеб вкусный получился. Делай его почаще. Вот так просто, а ответить нечего. Микасе остается лишь уйти, и уже позже она осознает: именно эти слова она мечтала услышать от Эрена. Но услышала от капрала. И ещё… Как бы безумно это ни звучало, ей, кажется, действительно приятно.