Доблестью моей облекаюсь

Микаса нервически дергает рукоять привода и оглядывается по сторонам. Слух улавливает шелест ветвей и редкий пересвист испуганных зябликов. Где-то вдалеке раздается тяжёлая поступь титанов, да и та вскоре сходит на нет – смертельная лавина взяла то, что ей нужно, и теперь возвращается восвояси, сытая и довольная. Девушка старается выровнять сердцебиение и оценить всю скверность ситуации, в которой она сейчас находилась. Вылазка провалена. Их отряд разбит, а выжившие – разбросаны по всей округе в радиусе нескольких километров. Но, что более важно, она не имеет ни малейшего представления о местоположении Эрена и Армина и о том, живы ли они вообще. «Живы», - внутренний голос упрям, как никогда, и это, пожалуй, единственная вещь, которая не дает девушке сойти с ума. Страх за близких глумливо царапает горло, забивается в бронхи, заставляет кровь в сосудах превратиться в вязкую жижу. Микасу тошнит и мелко потрясывает, а будто вмерзшие в зрачки картины недавнишней битвы не дают оправиться от состояния аффекта. Сколько человек погибло в том бою?.. Пятьдесят?.. Сто?.. Двести?.. Да и кто теперь разберет-то, среди кучи изуродованных трупов, перемолотого мяса и костей?.. Она выбралась из ада. Выбралась, чтобы снова когда-нибудь в него вернуться. Вечный побег, обязательно заканчивающийся трагедией. Смертоносное колесо сансары, которое не остановить. Их прекрасный и жестокий мир. Аккерман делает глубокий вдох и чуть не закашливается. Воздух липкий и пахнет кровью, словно на огромной скотобойне. Тошнота усиливается, но девушка запрещает себе давать слабину. Вытирает грязные руки о брюки, оставляя темные следы, и направляется в глубь леса. Привод Микаса решает использовать только в критических случаях, ибо запасы газа всё-таки не бесконечны, а уверенности в том, что она не попадет в какую-нибудь передрягу, у неё нет. Ровно как и чувства времени. Микасе кажется, что она в пути не то несколько минут, не то несколько часов, и такая дезориентация постепенно начинает перерастать в новую волну паники. Усиливающаяся жажда также не способствует успокоению, поэтому тревожные мысли всё навязчивее скребутся о черепную коробку. Что если Эрен и Армин в таких же условиях? Смогут ли они постоять за себя? Смогут ли воссоединиться с остатком отряда, не пострадав при этом? Аккерман сжимает кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Она облажалась. Снова. Упустила брата из виду буквально на мгновение, однако это мгновение оказалось фатальным. Поклялась защищать его любой ценой, а сама бросила в самый нужный момент. Да и подвела она ведь не только Эрена. Она подвела и командира Смита, и солдат разведки, что самое главное, почившую чету Йегеров. Если с их сыном что-нибудь случится, это будет её вина. И только. Одурманивающее самобичевание не сразу позволяет девушке уловить чьи-то приближающиеся шаги. Лишь когда хруст веток раздается совсем рядом, она рефлекторно хватается за клинки и направляет их в сторону потенциальной опасности. Однако по итогу острие впивается не в плоть заблудшего гиганта, а в вполне себе человеческий кадык. - Ещё чуть-чуть – и ты бы мне глотку вспорола, - капрал явно оценил столь «тёплый» приём и теперь сверлил Микасу колким взглядом. – Меньше ворон считай, если не хочешь когда-нибудь прикончить своего же товарища. - Простите, сэр, - Аккерман тут же убирает оружие и, заметив на шее Леви красную отметину, виновато опускает глаза. - Забудь. Ты как? Не ранена? – небрежно интересуется мужчина, поправляя перекосившийся воротник. – Резня та ещё была. Микаса отрицательно трясет головой. - Нет, со мной всё в порядке, - задумывается на пару секунд, прикидывая, стоит ли задавать такой же вопрос капралу, однако обнаружив, с какой придирчивостью он приводит себя более-менее пристойный вид, понимает: не стоит. И так всё ясно. С него не убудет. Вместо этого девушка решает сосредоточить внимание на более важных вещах. - Сэр, вы знаете, где Эрен? Или Армин? И, вообще, остальные? Судя по хмурому выражению лица Леви и его поджатым губам, хороших новостей от него не следовало ждать. - У меня есть пара догадок, куда Эрвин мог отвести отряд, а вот насчет Йегера с Арлертом… Будем надеяться, что их успели захватить с собой. Иначе весь разведкорпус окажется по уши в дерьме. Микаса чувствует, как сердце ухает куда-то в пятки. Надеяться?.. Сколько можно полагаться на волю судьбы? Сколько можно впустую тратить душевные силы и ждать, что всё обойдется? Почему раз, хоть раз, она не может быть уверена в том, что её близкие в безопасности? Злость закипает прежде, чем Аккерман успевает взять эмоции под контроль. - Сэр. – Выдавливает она, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на капрала с кулаками. – Разве защита Эрена не входила в ваши прямые обязанности? Леви недоуменно приподнимает бровь и ледяным тоном изрекает: - Вот именно, Аккерман. Защита. И ей я, собственно говоря, занимался, отгоняя от бестолковой задницы твоего братца свору тварей. Что более любопытно, - он приближается к Микасе и бесцеремонно тычет в неё пальцем, - как ты могла так сплоховать? Разве роль всевидящей няньки не твоя прерогатива? Микаса молчит. Хочет выпалить в ответ что-нибудь такое же хлёсткое, но слова будто испаряются из головы. Остаются лишь апатичное смирение и почти-признание капральской правоты. - То-то же. В следующий раз думай, прежде чем рот раскрывать. Девушка еле заметно выдыхает, когда Леви наконец оставляет её в покое и переключается на изучение местности. Спустя несколько секунд издает многозначительное «Хм» и указывает на север. - Идем туда. Здесь где-то должна быть река, а вдоль по течению – заброшенный замок. Если повезет, то найдем там наш отряд. А если нет, то, по крайней мере, у нас будет временное убежище. Микаса просто кивает. Дорога обещала быть долгой… *** Совместная с капралом «прогулка» оказывается гораздо спокойнее, чем ожидалось. Капрал не отпускает никаких упрёков да и вообще выглядит довольно отстраненно, и Микаса не нарушает безмолвную идиллию, воцарившуюся между ними. Вместо этого концентрирует слух на разнообразных лесных звуках и послушно следует за мужчиной. Через пару часов Микасу-таки начинают атаковать первые признаки усталости. Плечи и спина, сдавленные ремнями, нестерпимо ноют, гудящие ноги всё чаще норовят зацепиться за какую-нибудь корягу, а пустой желудок – издать глухое урчание. Но девушка лишь облизывает пересохшие губы и упорно шагает вперед. «Это всё ради Эрена, - подбадривает она саму себя. – Нельзя тратить время, надо спешить». Леви же ничто не волнует, и, кажется, он даже не помнит о существовании Аккерман. Однако вскоре он замедляет ход и, в конце концов, останавливается у поваленного молнией дерева. - Отдохнем немного, - бросает коротко. – Восстановим силы. Микаса не может сдержать возражений. - Но, сэр, ведь мы должны добраться до замка до наступления темноты. Если… - Сядь, я сказал, - стальным голосом обрывает её капрал и раздраженно цедит: - Если нам вдруг придется драться, ты даже клинки не поднимешь, бестолковое отродье. Девушка вынуждена отказаться от дальнейшей конфронтации и подчиниться. Приятная истома тут же растекается по телу. Напряженные мышцы расслабляются, вызывая чуть ли не эйфорическое состояние. Аккерман прикрывает веки и позволяет себе на пару мгновений очистить голову от беспокойных мыслей. Только жажда и нарастающее чувство голода портили наслаждение заслуженным отдыхом. - Возьми, - мужчина опускается рядом и протягивает увесистый кусок хлеба. – Воды нет, но хоть что-то. Не в силах противостоять «позывам» собственного живота, Микаса берет буханку и собирается уж вцепиться в неё зубами, однако в последний миг успевает спохватиться. - Сэр, а как же вы? – робко вопрошает. Леви чуть морщится. - Сама ешь. - Но вам тоже нужны силы. - Ешь. Аккерман смотрит на хлеб в своих руках, потом на капрала, потом снова на хлеб и наконец решается. Отламывает половину и с непроницаемым выражением лица всучивает её мужчине. - Вот же твердолобая, - недовольно бормочет тот, но кусок всё-таки принимает. Нехотя, но принимает. Едят они в тишине, каждый размышляя о своём. Микаса время от времени бросает косые взгляды на Леви и невольно приходит к выводу, что он куда более чуток к людям, чем хочет казаться. По крайней мере, сострадание ему точно не чуждо, хоть и показывает он его крайне редко. А, может, всё это выдуманные ею бредни на фоне стрессовой атмосферы. Кто знает… Однако, что ни говори, ей ужасно повезло встретить капрала среди творящейся неразберихи. Всё лучше, чем быть одной… Закончив трапезу, они вновь отправляются в путь и, пройдя приблизительно километра два, выходят на обширный лесной луг. - Стой, - Леви предостерегающе вытягивает руку и замирает, словно вынюхивающая жертву рысь. – Сколько газа и клинков у тебя осталось? Аккерман быстро осматривает снаряжение. - Газа достаточно примерно на минут десять сражения, В лучшем случае пятнадцать, если расходовать экономно. А клинков осталась одна пара. Мужчина заметно мрачнеет и озадаченно потирает щеку. - Плохо. У меня та же ситуация, - оборачивается к Микасе и заглядывает ей прямо в глаза. – Значит так, слушай внимательно, Аккерман. Сейчас нам нужно перейти этот луг и сделать это надо очень быстро, если не хотим напороться на какую-нибудь титаническую особь. Открытые пространства – их излюбленные места, сама знаешь, а в данный момент перевес не в нашу сторону. - Поняла, сэр, - девушка инстинктивно сглатывает то ли от нависшей угрозы, то ли от чересчур проницательного взгляда капрала. - Просто не отставай от меня. Пригнувшись, Леви рывком покидает пределы лесной чащи. Мелкими перебежками передвигается от точки до точки и зорко высматривает любую опасность. Микаса безропотно следует за ним, также не теряя бдительности и держа наготове рукояти лезвий. Таким образом они преодолевают больше половины пути, и когда Аккерман решает, что можно немного расслабиться, судьбоносная гильотина низвергается прямиком на их шеи. Будто из ниоткуда на лугу появляются двое обыкновенных семиметровых и один десятиметровый титан-девиант. Девушка чувствует, как внутренности в одно мгновение сковывает лёд, а горло сжимают спазмы. Сквозь шумящую кровь в ушах слышит резкое капраловское «Привод» и, прежде чем бегун успевает обрушиться на неё всей своей массой, взмывает ввысь, зацепившись тросами за того же девианта. - Я разберусь с ним, - раздается голос Леви откуда-то сверху. Микаса тут же отступает и переключает внимание на оставшихся гигантов. Бросок, еще бросок, - и она уже уворачивается от хватки семиметрового и перерезает ему сухожилия на ногах. Ещё парочка телодвижений – и титан падает на землю, испуская облака смердящего пара. Аккерман мимолетно бросает взгляд в сторону капрала и видит ту же картину: бегун успешно уничтожен. Устремляется к последнему исполину, предвкушая скорую победу, замахивается клинками, готовясь нанести решающий удар, и… - Аккерман! Все происходит настолько молниеносно, что девушка даже не успевает ничего сообразить. Осознание приходит вместе с адской болью в рёбрах и нехваткой воздуха. Попалась. Ещё один десятиметровый титан, до этого прятавшийся в лесу, выскакивает слишком неожиданно и теперь сжимает её в своих лапах, словно куклу. Микаса издает чуть ли не звериный рык и принимается яростно лупить лезвиями по твари, пытаясь освободиться. Где-то на периферии звучат надрывные команды Леви, пытающегося пробиться к ней через новоприбывших гигантов, но Аккерман не может разобрать ни буквы, пребывая практически в коматозе. Буквально на миг лёгкие получают глоток кислорода, а затем… Затем девушка летит прямо в зловонную непроглядную бездну. *** Микаса много размышляла, как именно ей хотелось бы умереть, если б пришлось. От несчастного случая? Глупо. От рук человека? Унизительно. В конце концов, даже в условиях естественного отбора кто умирает по вине своего же сородича?.. И в итоге получалось, что гибель в пасти титана – идеальная гибель, как парадоксально бы это не звучало. Да, жестокая. Да, причиняющая невыносимую агонию. Но не марающая солдатскую честь. Так почему тогда она, Микаса, не может разжать пальцев?.. Почему продолжает цепляться за шершавую поверхность исполинского языка, зная, что уже находится в могиле?.. Никто не спасёт её. Капралу нужно самому уносить ноги, вызволять свою бесценную шкуру ради спасения всего человечества. Выбор бессмысленен. Говорят, в последние секунды перед кончиной вся жизнь проносится перед глазами. Однако Микаса не видит ничего, кроме исчезающей полоски света. Сердце бухает, как ошалелое, будто пытаясь за эти несколько мгновений совершить все удары, предназначавшиеся на долгие годы. Время на исходе. В подсознании всё ещё бьётся отчаянное «Хочу жить». И когда челюсти титана почти смыкаются, грубый оклик возвращает Аккерман из геенны огненной. - Держись! Скорее! Леви всаживает клинки меж зубами гиганта в самый последний момент. Тянется к девушке что есть мочи, на лице его – застывшая ожесточенная маска. Микаса не помнит, откуда взяла силы на судьбоносный рывок, откуда взяла силы, чтобы крепко схватиться за мозолистую капральскую руку. Помнит только, как звонко лязгнули челюсти у неё за спиной, а затем – полнейший хаос. Мощный удар по затылку, пронзительная боль, затяжное падение, ветки и листья, хлестающие по щекам, и, наконец, оглушительный всплеск. Вода обволакивает тело, забивается в уши и ноздри, неторопливо проигрывает вакуумную тишину, а холод парализует мышцы, не давая конечностям работать. Реальность застывает в мутных толщах. Аккерман видит кровь, расплывающуюся рядом с ней алыми бутонами, и окончательно погружается во тьму. Это... конец?..