Доблестью моей облекаюсь

Вакуум. Жар. Апатия. Микаса не думает и не борется. Будто со стороны видит, как мутные речные воды тянут её обездвиженное тело в самые глубины, гостеприимно распахивая объятия. Грудь полыхает изнутри. Сосуды готовы вот-вот разорваться, не выдержав давления. Веки становятся невыносимо тяжёлыми. Аккерман знает: она уже почти мертва. Сознание окутывает ласковый бархатный мрак. Наконец-то и ей можно отдохнуть… Наконец-то… *** - Аккерман! Воздух напролом пробивается в лёгкие. Снова. И снова. И снова. Пробивается до тех пор, пока в мозгу не лопается ядрено-искристый фейерверк. - Ну же, отродье! Девушка распахивает глаза под аккомпанемент собственного хрипящего вдоха. Переворачивается на бок, кашляя и выплевывая на землю остатки воды. Желудок и горло резко сжимают спазмы, заставляя всё нутро проделать кульбит. Микасу рвёт. Очистив организм, Аккерман более-менее приходит в норму. Утыкается носом в прошлогоднюю траву, едва сдерживая слёзы, сжимает в кулаке липкую землю и лишь через некоторое время позволяет себе взглянуть на своего спасителя. Им, само собой, являлся не кто иной, как капрал, сидящий в нескольких сантиметрах от девушки и пристально наблюдающий за ней из-под мокрой челки. Заметив, что подчиненная уже в состоянии функционировать, он хмурится и многозначительно вопрошает: - Оклемалась? Микасе хватает сил только на короткий кивок. - Не думал, что с тобой будет столько проблем. Снова я спасаю твою задницу, - Леви неодобрительно качает головой, но затем, видимо, решив, что немного переборщил, смягчается. – Ты точно в порядке? Девушка приподнимается на локтях и как можно убедительнее выдавливает: - Да, сэр. С-спасибо… что спасли меня. Слова благодарности даются Аккерман с особенным трудом. Чувство вины и стыда, осознание того, что она снова в долгу перед мужчиной, настойчиво буравят грудную клетку, обжигают рассудок раскаленной сталью. Микасе кажется, что то долгожданное «Мы квиты» навсегда кануло в лету, и ей никогда больше не расплатиться с капралом за его… что? Жалость? Милосердие? Это уже не столь важно. Важно то, что за ней словно по пятам следует какое-то мистическое проклятие, с каждым разом всё прочнее и прочнее связывающее её с Леви. Видимо, ей стоит просто смириться и жить дальше, зная это. Девушка принимает сидячее положение и только теперь понимает, насколько сильно она замерзла. Зубы непроизвольно стучат, вызывая крайний дискомфорт, а тело сотрясает неконтролируемая дрожь. Микаса кутается в промокшую куртку и вдруг понимает, что не ощущает ни давления от ремней, ни тяжести привода. Неужели?.. - Да не дергайся, - будто угадав её мысли, изрекает капрал. – Пришлось избавиться от лишнего груза, чтобы вытащить тебя на поверхность. - Но как же лезвия? – Аккерман охватывает новая волна паники. Находиться на территории титанов без оружия – самоубийство в чистом виде. В таком случае её чудесное спасение попросту не имеет смысла. - У меня осталось одно, - мужчина медленно поднимается на ноги и, прежде чем Микаса успевает издать хоть звук, недовольно добавляет: - И давай без лишних истерик. Я сам прекрасно осведомлен о паршивости всей ситуации. Когда Леви выпрямляется в полный рост, девушка замечает одну деталь, которую ранее упустила из виду. Деталь, фатальную настолько, что собственное недомогание и беспокойство о клинках мгновенно забываются. Сердце ухает куда-то вниз. Всё это время капрал прижимал ладонь к боку, но теперь скрыть очевидное было уже невозможно. Кровь слишком ярко алела на светлой рубашке и просачивалась сквозь пальцы, оставляя багровые разводы. - К-капрал, вы… - у Аккерман перехватывает дыхание. На этот раз её трясет не только от холода, но и от неподдельного ужаса. Это из-за неё. Из-за неё. Скорее всего, титан-таки успел цапнуть Леви, пока она тонула. А он ещё и в воду за ней ринулся, с такой-то раной! Может ли она чувствовать себя ещё более виноватой перед ним, чем есть в данный момент?.. Почему он просто не бросил её?.. Они же никто друг другу. Зачем так рисковать? Зачем геройствовать? - Я что сказал, Аккерман? – едко отзывается мужчина, но Микаса видит, какими усилиями ему дается этот тон. – Никаких истерик. Это просто царапина. Всё, на чем стоит сейчас сосредоточиться, - это замок, который уже достаточно близко, кстати. Где-то через полчаса будем на месте. - Вы уверены, что дойдете, сэр? – тихо выговаривает девушка, не в состоянии поднять глаз на собеседника. Теребит в руках край куртки, прокручивая все варианты исхода такой прогулки. - Если нам по пути не встретятся ещё твари – вполне. Микаса думает, что капрал очень плох в подбадривании других. Микаса думает, что никогда не знала капрала по-настоящему. *** Дорога затягивается куда больше, чем на полчаса. На протяжение этого времени Аккерман тщетно пытается заглушить угрызения совести вкупе с острой головной болью, тошнотой и тяжёлой мокрой формой. Леви также выглядит не лучшим образом, продолжая прижимать руку к боку и морщась при особо резких движениях. Очевидно, кровотечение усиливалось, но девушка знала, что стоит ей заикнуться об этом, капрал, скорее всего, просто выругается. Но была ещё одна маленькая причина её молчания. Дурацкая до чёртиков. Смущение. Так как угрозы жизни пока не предвиделось, а рассудок окончательно очистился от действия адреналина, Микаса смогла здраво оценить все обстоятельства своего спасения. И пришла к выводу, что лучше бы этого не делала, ибо знания о том, как приводить в сознание утопающих, были всё ещё свежи со времен учебы в военном училище. Спасибо дотошным преподавателям по медицинской подготовке. Одна только мысль о том, что Леви, переборов собственную брезгливость и чистоплюйство, делал ей искусственное дыхание, приводит Аккерман в состояние кататонии. Щеки мгновенно начинают гореть от стыда, и девушка чуть ли не из кожи вон лезет, чтобы не визуализировать эту сцену вновь и вновь. И это её первый поцелуй?.. Да ещё и с человеком, который ей, мягко говоря, безразличен? Глупо ведь. Глу-по. - Почти пришли, - прерывает размышления голос капрала, и Микаса послушно обращает взор в нужном направлении. Действительно, сквозь шершавые стволы деревьев виднелись тёмные замковые стены, полуразрушенные, но всё ещё достаточно высокие. Путь наконец закончен. Аккерман тут же охватывает ликование. Совсем скоро она увидит Эрена. Совсем скоро заглянет в его буйные зелёные глаза, и тогда всё станет, как прежде. Девушка бросается вперед, наплевав на усталость и любую осторожность. Однако Леви реагирует быстрее, даже несмотря на ранение. Хватает её за предплечье и крепко сдавливает. - Куда несешься? – он плотно сжимает губы, видимо, борясь с новым приступом боли. – Там никого нет. Слишком тихо. Микаса высвобождает руку из тисков и прислушивается. И правда. Ни ржания лошадей, ни разговоров, ни даже шагов. От замка веет лишь гордым безмолвием старины и одичалости. Чёрт. Чёёёёёрррт! Аккерман хочется зарычать от бессилия и досады. Возвышенность духа мгновенно сменяется апатией и злостью на весь мир. Почему удача постоянно ускользает от неё? Почему надежды остаются надеждами? В чем она провинилась? Или небесам так нравится издеваться над ней? - И что нам теперь делать? – вопрос звучит с необъяснимо-маниакальными нотками. Хотя Микасе кажется, что она уже почти сошла с ума. - Всё просто, Аккерман, - капрал делает шаг и монотонно объясняет: - Ночуем в замке и набираемся сил. А завтра уже решим, куда направимся дальше. Возражения не принимаются. Девушка не отвечает ничего. Может быть, потому, что сама еле стоит на ногах, а, может быть, потому, что ей вдруг становится наплевать на то, что будет потом. Какая разница, проведут они в этом замке ночь, две или месяц?.. Какая разница, если из этой передряги они вряд ли выберутся живыми. *** Замок встречает путников запахом сырости и плесени. Пыль и паутина по углам также не добавляют уюта и только лишний раз подтверждают и так известный факт: людей в этом месте не было уже очень давно. Однако жаловаться не приходится. Проверив убежище на наличие каких-либо опасностей, Леви опускается прямо на холодный пол и устало прислоняется к стене. Микаса же ещё раз тщательно обыскивает помещение на наличие еды или оружия, и ей наконец везет: парочка консервов, завалявшаяся в чулане, значительно улучшают положение. После этого Аккерман возвращается к капралу и плюхается невдалеке от него, давая телу долгожданную передышку. Прикрывает веки, пытаясь обуздать невыносимую резь в висках и головокружение, но легче, увы, не становится. «Наверное, сотрясение», - мелькает малоутешительная мысль. Всё-таки она упала в реку с большой высоты да и об дерево ударилась затылком. Немного придя в себя, девушка поворачивается к притихшему Леви и украдкой оценивает его состояние. Кровавое пятно на рубашке значительно увеличилось в размерах с последнего раза, и, плюс ко всему, болезненная бледность не внушала доверия. То, что самочувствие его колеблется между отметками «плохо» и «отвратительно», бесспорно. - Аккерман, - Микаса не сразу узнает голос мужчины, звучащий сейчас слабо и хрипло, - Принеси воды. Желательно, как можно больше. Хочу промыть рану. Без лишних разговоров девушка хватает первую попавшуюся под руку ёмкость и стремительно покидает убежище. Всё это время ей руководят непонятно откуда взявшиеся инстинкты и непоколебимое желание выполнить просьбу. Микаса напоминает самой себе бездушный механизм, работающий строго по инструкции и использующий в качестве топлива коктейль из стресса и адреналина. Надо помочь. Помочь. Жужжит где-то под черепной коробкой. И это почему-то дает силы. Добраться до реки не занимает и пяти минут, что, пожалуй, было самым лучшим в местоположении замка. Но прежде, чем набрать воды, Аккерман осторожно направляется вдоль берега в поисках необходимого, а именно – мха. Когда-то давно Гриша рассказывал, какими травами можно остановить кровотечение, да и Ханджи упоминала это средство пару раз. Таким образом в его действенности можно было не сомневаться. Собрав всё, что нужно, девушка возвращается в замок и сразу же застает не очень приятную картину. Капрал во время её отсутствия успел освободиться от снаряжения и лишней одежды и теперь из-под расстегнутой рубашки Микаса могла отчетливо разглядеть всю критичность ранения. На теле виднелись неровные следы от зубов титана и, судя по обилию крови, достаточно глубокие. Ошметки мяса по краям и вовсе делали зрелище труднопереносимым, однако Аккерман уже давно привыкла к подобному, а посему ни один мускул не вздрагивает на её лице. Она справится. - Чего встала, как истукан? – раздраженно цедит мужчина, усаживаясь поудобнее. – Воду давай сюда. Однако Микаса не повинуется, уже давно выстроив в голове свой собственный план. - Я не дам вам лить грязную воду прямо в рану, - безапелляционно чеканит она, попутно начиная расчищать место для костра. – Сначала её нужно прокипятить. Да и всё равно почти стемнело, огонь нужен в любом случае. - Я сдохну от потери крови прежде, чем ты закончишь все свои приготовления, - Леви явно бесил тот факт, что сейчас он был не в лучшей для приказов форме и, следовательно, никак не мог остановить строптивость подчинённой. – Да и вообще я уже искупался в реке, когда спасал твою тушку, если не забыла. - В таком случае, почему вы сразу не перевязали рану? Тогда, на берегу? - Изначально всё было не так плохо. - Не сомневаюсь, - Аккерман не удается сдержать укоризненный вздох. – Я сделаю всё как можно скорее. Просто потерпите ещё немного, сэр. Последняя фраза звучит настолько искренне, что в помещении мгновенно воцаряется неловкая атмосфера. Раньше девушка никогда не обращалась в подобном тоне к капралу, а посему даже он теряется и больше не предпринимает попыток к спору. Микасе играет это только на руку. Она бойко разжигает костер, так же бойко осуществляет все манипуляции с водой и, в конце концов, демонстрирует Леви результат своих упорных стараний. Тот же с подозрением косится на ёмкость, затем на мох и выносит вердикт с таким видом, будто уже смирился, что терять ему нечего. - Надеюсь, это убьет меня быстро. Микаса не стесняясь закатывает глаза, однако решает лишний раз не огрызаться. Что-то ей подсказывает, что это просто ещё один типично капраловский способ подбодрить как себя, так и её, и, наверное, это даже мило… - Ах, точно! – Аккерман чуть ли не стукает себя ладонью по лбу, вспомнив о самом главном. – Я сейчас. Не трогайте пока ничего. Провожаемая вопросительным взглядом мужчины, она выходит в соседнюю комнату и принимается торопливо раздеваться. Через пару секунд куртка и рубашка уже валяются на полу, обнажая единственную более-менее чистую ткань, наверное, во всей округе – бинты, широкими и тугими полосами обматывающие грудь девушки. Сняв их, Микаса вновь натягивает одежду и присоединяется к Леви. Благо, никаких комментариев он не отпускает по этому поводу. Не проронив ни звука, Аккерман опускается на колени рядом с мужчиной, и, оторвав от бинтов приличный кусок, смачивает его в воде. - Я сам, - вдруг выговаривает капрал и протягивает руку, чтобы забрать ткань. – Ты сделала достаточно. Иди отдыхать. - Нет, - отказ получается настолько твёрдым, что девушка сама удивляется. Нервически сглатывает и добавляет: - Вы пострадали из-за меня, поэтому я буду помогать до конца. И это становится чёртовой мантрой, крутящейся в сознании назойливо и хлестко. Микаса жива благодаря Леви, однако Леви ранен из-за Микасы. Совершенно иррациональное уравнение, не данное Аккерман в понимание. На ум почему-то приходят сказки про прекрасных принцесс, которые когда-то давным-давно рассказывала ей мать. Тогда девушка мечтала, чтобы когда-нибудь её тоже спас благородный принц, но в реальности дело сложилось совсем наоборот. Это Микаса, скорее, стала для всех доблестным рыцарем, спасающим жизни направо и налево. А теперь её глупая детская мечта исполнилась. И похожа она была на сладкую конфету, которая с каждым новым укусом приобретает приторно-горьковатые нотки. - Как знаешь, - капрал подчиняется на удивление быстро. Прислоняется затылком к стене и прикрывает веки, тем самым давая понять, что полностью отдается на попечение Аккерман. Та, собрав все своё мужество в кулак и стараясь не думать, что перед ней лежит полуобнаженный мужчина, начинает аккуратно промывать раны. Руки тут же пачкаются в крови, но Микаса, сосредоточившись на лечении, не замечает этого, ровно как и неудобно спадающих на лоб и глаза волос. Продолжает упрямо водить тряпкой по телу Леви, пока оно не принимает свой первоначальный вид. Хотя, что сказать, его торс в любом случае кроме развитой мускулатуры обзаведется парочкой уродливых шрамов. Закончив с промыванием, девушка принимается обкладывать ранения мхом. Капрал же, видимо, решив не пропускать самую интересную часть своего «оздоровления», открывает глаза и принимается безотрывно следить за действиями подчиненной. И Аккерман кажется, что она за секунду оказалась в тесной солдатской купальне, полной горячего жгучего пара. Она на физическом уровне ощущает, как лицо окрашивается в пунцовый оттенок и как кожа начинает противно пощипывать. Рефлекторно облизывает пересохшие губы и мысленно отчитывает саму себя. Не время для смущения. Они с Леви и так ходят по грани. Причем, Леви без страховки. Его положение гораздо хуже. И из-за кого?.. Такие рассуждения ощутимо отрезвляют Микасу, и она без особых эмоций заканчивает процедуру. Завязывает бинты на крепкий узел и встает, любуясь своей работой. - Сэр, вы, наверное, голодны, - в конце концов, спохватывается она и направляется обратно в чулан за консервами. Вскоре девушка за обе щеки уплетает безвкусную тушенку, воображая, что это какое-нибудь аппетитное мясное рагу. Капрал же не проявляет особого интереса к еде. Съев пару ложек, морщится, цедит сердитое «дрянь» и отдает банку Аккерман. - Доедай давай и ложись спать. Я буду дежурить первым. Микасе хочется возразить, отметив, что Леви в его состоянии не лучший кандидат в сторожа, однако в самый последний момент передумывает, решив, что такими словами только взбеленит его до крайности. Заявлять сильнейшему бойцу человечества о его слабости – определенно не лучшая идея. Поэтому она покоряется. Ложится поближе к костру, чтобы хоть как-то согреться, тем более, что одежда до сих пор была влажная, и через некоторое время погружается в тяжёлую дрему. Но, увы, сон не помогает отдохнуть ни телу, ни рассудку. Аккерман то и дело мерещатся тревожные образы, подкрепляемые жуткой головной болью, ощутимой даже в забвенье, и примерно через часа два девушка разлепляет глаза, чувствуя себя ещё более разбитой, чем раньше. Медленно привстает и сразу же обращает взор на капрала. Тот находится в прежнем положении, не шевелясь и никак не реагируя на пробуждение подчиненной. Микаса холодеет. Мигом подскакивает к мужчине и тормошит его за плечи. - Капрал! Капрал! При слабом свете костра бледность Леви напоминала мертвецкую. В этот же момент где-то поблизости от замка раздается протяжный волчий вой, и Аккерман забывает, как дышать. Её накрывает паника, такая, какая обычно всегда возникала, когда Эрен находился в опасности, и девушка с новыми силами принимается хлопать капрала по щекам. Она не может остаться одна, а он не может вот так умереть, в этом грязном затхлом замке. Не может и… - Что за… - мужчина с трудом открывает глаза, моргает пару раз и фокусирует на Микасе нездорово блестящие радужки. Видимо, заметив, как сильно ту колотит, мрачнеет и раздосадовано выговаривает: - Я отключился, так? Видят боги, Аккерман испытывает такое чувство облегчения, что чуть не бросается капралу на шею. - Уже неважно, - она опускает ладонь на лоб Леви, давно послав устав ко всем чертям, и делает неутешительные выводы: - У вас сильный жар, сэр. - Всё нормально, - тот снова постепенно погружается в полузабытье, выдавая фразы отрывистыми порциями. – Это из-за ранения. К утру пройдет. Микасу, разумеется, такие доводы ничуть не успокаивают. Она начинает судорожно прикладывать свои ледяные руки к лицу мужчины, при этом прекрасно понимая, что таким образом температуру не сбить. Затем хватает ёмкость с оставшейся водой, отрывает от рубашки лоскут и после нескольких секунд колебаний решает переложить голову капрала себе на колени. По крайней мере, так ему будет определенно удобнее, чем полусидя. К счастью, Леви не сопротивляется, по всей видимости, находясь в бреду, и девушка без особых препятствий и с максимальной бережностью проделывает все манипуляции. Намочив тряпку в воде, обтирает ею лицо и шею мужчины. Раз за разом. Раз за разом. Аккерман теряет счёт времени. Она продолжает ухаживать за капралом до тех пор, пока кусок чёрного неба в небольшом окне не начинает светлеть, а лихорадка у Леви – стихать. Отложив тряпку в сторону, Микаса зевает, чувствуя, как каждая косточка в теле будто налита свинцом. Неловко ёрзает, пытаясь «оживить» затекшие ноги, но, получив в ответ беспокойное мычание мужчины, сдается. Пусть хоть кто-то из них нормально отдохнет. Чтобы отвлечься от желания спать, девушка начинает изучать внушительные своды замка, однако, так как костёр давно потух, а рассвет всё ещё не набрал силу, ей быстро надоедают размытые сумраком брусья. Взгляд бесцельно блуждает по комнате, стараясь сфокусироваться хоть на чём-то, и, в конце концов, падает на изнеможенный лик капрала. Видеть его таким не было для Аккерман в новинку. Однажды она уже стала свидетелем его слабости. И всё же зрелище сие что сейчас, что тогда не доставляло никакого удовольствия. Пусть между ней и Леви всегда существовали разногласия, но в последнее время они становились всё незначительнее. И это ещё не беря во внимание их обоюдные игры в спасание друг друга! С губ Микасы срывается короткая усмешка. Что она будет делать, если им так и не удастся разыскать хоть кого-то из отряда? Что она будет делать, если капрал завтра умрет? Ведь шансы того, что он полностью выкарабкается без профессиональной медицинской помощи, пятьдесят на пятьдесят. А учитывая титанов, и того меньше… Ровно как и у неё. Размышления обрывает протяжный пересвист лесных птиц. Как раз под стать апатичному настроению девушки. Начинался новый день…