Доблестью моей облекаюсь

Августовская ночь шаг за шагом уступает место выразительному осеннему утру, пока тёплому, но уже звенящему в пожухлых листьях умирающим адажио. Оранжево-ржавые лучи солнца скользят по земле, деревьям, зданиям, стучат в окна совсем не по-летнему пугливо и холодными отблесками украшают комнаты в казармах. Микаса смотрит на рассвет не впервые, но, кажется, видит его будто в первый раз. Мировосприятие обостряется из-за бессонницы и переживаний, и даже сейчас, полностью изнеможённая и неспособная более эмоционировать, Аккерман наблюдает за пробуждением мира с любопытством. В какой-то мере искусственным, в какой-то мере искренним. Чёрт его разберет. Перед глазами всё плывет и скачет в монохромной ряби. Где-то на периферии звучит гулкое «Подъем!», и солдаты взбудоражено шевелятся в своих постелях. Новый день начинался по-старому. «По-старому» не осталось ничего. Девушка приподнимается на локтях и вновь плюхается на подушку. Что делать? Что же ей делать? Она дотрагивается до губ и в следующий миг трет их с остервенением, будто надеясь стереть и воспоминания заодно. Крыша, звёзды, поцелуй. Поцелуй, звёзды, крыша. Леви. Думай в каком хочешь порядке – всё равно споткнешься о нежеланную переменную. Было бы замечательно, если бы это ей приснилось, но она не спала. Поэтому и утешить себя нечем. Чисто механически Микаса умывается, причесывается, натягивает форму и ремни. Рутина абстрагироваться не помогает, лишь сильнее концентрирует мысли на том, на чем не следовало бы. И это повышает градус злости. Да, Аккерман злится. Досада сменяет смущение, гнев – растерянность, и в результате девушка почему-то чувствует себя оскорбленной. Капрал не должен был так себя вести. Конечно, проще всего скинуть грешок на другого, не принимая во внимание собственный вклад в такой исход событий, но Леви всё-таки виноват немного больше. Ему следовало оставаться Леви до самого конца. Не поддаваться на её глупые наивные речи, сохранять дистанцию, оставаться безразличным, и тогда такой паршивой ситуации не возникло бы. Однако он повёлся на доброту, а она так легкомысленно её предоставила, что в итоге оба оказались в дураках. А она, Микаса, ещё и без мечты. Следует ли напоминать, как сильно она жаждала своего первого поцелуя? Сколько раз представляла, как Эрен наберется смелости наконец разрушить границы дозволенного? Само собой, сие маленькое упущение не ставит под угрозу всё их будущее, вот только в голове девушки давно сложилась идеальная мозаика её взаимоотношений с Йегером, и теперь одна деталь была безвозвратно утеряна. И утеряна из-за кого?.. Смешно даже представить. Смешно и обидно. Обидно ещё и потому, что дружба с капралом также канула в Лету. Аккерман уныло плетется по коридору в столовую, не забывая при этом старательно поглядывать по сторонам, дабы не наткнуться на источник всех её проблем. Она понимает, что Леви, скорее всего, выберет беспроигрышную тактику игнорирования произошедшего, впрочем, как и она, но всё же видеть его так скоро ей не хотелось. И удача сначала была довольно благосклонна. На завтраке мужчина не появляется. Микасе даже поесть удается на радостях. Однако стоит ей направиться с пустой тарелкой к дежурным, как вдруг будто из ниоткуда перед ней возникает малорослая капральская фигура, и Аккерман чуть не припечатывается носом в его лоб. - П-прошу п-прощения, сэр, - по-идиотски заикаясь, лепечет она и отскакивает вбок чуть ли ни на метр больше положенного. Кадеты, заметившие эту сцену, удивленно переглядываются. Леви, как и ожидалось, не роняет ни слова. Просто проходит мимо, предпочитая не делать это зрелище ещё более странным, за что девушка ему откровенно благодарна. Весь оставшийся день проходит без происшествий. Микаса и капрал не пересекаются, а посему мучительные философствования на тему «Почему?», «Зачем?» и «За что?» меркнут в повседневности. Игра в прятки продолжается ещё неделю, пока Эрвин неожиданно не объявляет об особой миссии и не вызывает к себе в кабинет несколько солдат, включая Аккерман, Эрена и Армина, а также пару человек из начальства. Естественно, в этот круг входил и Леви. - Прежде чем начать, я хочу удостовериться, что ни одно слово не просочится за пределы этой двери, - командор напряженно хмурит брови и оглядывает собравшихся подчиненных. – Надеюсь, вы понимаете, что за утечку информации будут предприняты соответствующие меры. Он вперяется в Йегера многозначительным взглядом, который Микасе совсем не нравится, и продолжает уже немного смягчившимся голосом. - Совсем скоро через город будут провозить один ценный груз. Вам не следует знать, какой именно, но следует знать вот что: нужно проследить, чтобы он достиг пункта назначения в целости и сохранности. Я раздам ориентиры, которые вы прямо здесь изучите и запомните, а завтра вы получите остальные указания. Военная полиция также будет сотрудничать с нами. Надеюсь, всё пройдет гладко и без каких-либо конфликтов. Смит снова предупредительно смотрит на Эрена, а Аккерман еле сдерживается, чтобы раздраженно не фыркнуть, ибо подобное отношение к брату уже давно её подбешивало. Они не дети. И Йегер не ребёнок. Что-что, а различать понятия «секретность» и «ответственность» он умеет. Проходит пару дней, прежде чем командор наконец не объявляет о начале миссии. Они отправляются в город ранним утром в составе небольшого отряда, и, несмотря на безмятежность обстановки в целом, Микаса чувствует себя напряженно. Что-то должно случиться. Что-то пойдет совсем не так, как запланировано. Эрвин и Леви переглядываются в два раза чаще, а Ханджи на удивление молчалива. Они что-то скрывают? Почему? С какой целью? От бесконечных вопросов у девушки начинает раскалываться голова. В последнее время она слишком много думает. Пора бы научиться исполнять приказы без излишнего философствования и стать той, кем её нарекли с самого начала – «машиной для убийств». К черту вовлеченность. Как показал опыт, ни к чему хорошему она не приводит, только путает карты и рушит то, что есть. Улицы Троста встречают солдат мирской оживленностью и суматохой. Торговцы только-только открывают свои лавки, розовощекие женщины бодро обсуждают последние сплетни и выстраиваются в очереди за свежим мясом и молоком, дети с криками и визгами носятся по запутанным переулкам. Аккерман невольно любуется происходящей вокруг суетой и ловит себя на мысли, что сама бы не прочь принять в ней участие. В конце концов, именно так выглядит обычная жизнь. Не окрашенная кровью, не обремененная тяжёлыми моральными выборами, не нуждающаяся в изматывающей борьбе. Просто жизнь. Позиция разведотряда находилась недалеко от городской ратуши. Там располагался обширный рынок, поэтому наблюдение за этим местом требовало особой бдительности. Повозка с грузом должна была проезжать где-то через час, поэтому у кадетов было достаточно времени, чтобы насладиться мещанской атмосферой. - Завидую им, - уныло тянет Конни, окидывая взглядом группку мальчишек. – Помню, в детстве… Микаса слушает вполуха. Она видит вмиг осунувшееся и будто посеревшее лицо Эрена, видит, как мелко дрожат губы у Армина, и не может совладать с разрастающимся чувством тоски в душе. Хоть брат всегда стремился к битвам и мести, хоть Арлерт никогда не жаждал заурядной жизни, все они нуждались в перерыве. Все они нуждались в чем-то избитом и банальном. Дабы хоть как-то отвлечься, Микаса начинает чересчур увлеченно рассматривать окружающую местность. Однако уже через пару минут замечает одну странность: Леви пропал из виду. Эрвин и Зоэ, правда, остались на своих местах, вот только последняя была заметно взволнованна. Смит же не проявлял никаких эмоций, но даже это показалось Микасе наигранным. Что же они задумали?.. Казалось, больше никто не замечал ничего подозрительного, поэтому девушка тоже решила не обращать внимания. Это не её дело. Но стоило невзрачной повозке показаться за поворотом, события принимают непредвиденный исход. Солдат мигом приводят в состояние полной боевой готовности. Аккерман сжимает рукоять привода, готовая ринуться на защиту наблюдаемого объекта в любую секунду. В любую. Как она думала. Всё происходит слишком быстро. Девушка моргнуть не успевает, как повозка оказывается перевернута набок. Поводырь беспомощно барахтается, погребенный под её грузом, ровно как и сопровождающие его охранники. Кадеты разведотряда дезориентировано мечутся из стороны в сторону, совершенно сбитые с толку, и приходят в сознание лишь тогда, когда тишину прорезает звонкий выкрик Блаус: - Смотрите! Вон там! Микаса поднимает голову и видит, как тёмная фигура в плаще молнией скользит по крышам. С такого расстояния было непонятно, мужчина это или женщина, однако скорость и ловкость преступника поражали. Мгновение – и солдаты бросаются вдогонку, жужжа приводами, будто огромный пчелиный улей. Аккерман вырывается вперед. Несется на тросах так, что в ушах свищет, и всё равно не может даже приблизиться к похитителю. Переулок за переулком, улица за улицей, дом за домом, - картинки размываются перед глазами, ветер нещадно бьет в лицо, грудь сжимает одышка. Сзади слышен поток сквернословия: военная полиция также включилась в погоню. Жаль только, пользы от них никакой. И когда в следующий момент незнакомец с легкостью преодолевает барьер в виде высоких башенных пик, на Микасу снисходит озарение. Это ведь капрал, идиотка. Ошарашенная внезапной догадкой, девушка чуть не теряет контроль над приводом. Кое-как увернувшись от малоприятного столкновения с кирпичной стеной, она выравнивает траекторию полета и во все глаза пялится на мчащуюся спереди фигуру. Несомненно, это он. Единственный человек, которому она уступает по всем параметрам, - Леви. А раз это так, то… Мужчина проделывает очередной витиеватый кульбит и скрывается на чердаке городской колокольни. Недолго думая, Аккерман следует за ним, уже сама не зная, на что надеется и зачем вообще продолжает его преследовать. И как только она погружается в сумрак здания, кто-то грубо хватает её за отворот куртки. Микаса кубарем летит вниз, со смаком проезжается по полу и наконец тормозит у самого края наружного проема. Пытается подняться на ноги, но не успевает: капрал в своей бесцеремонной манере разворачивает её за плечо и без лишних вступлений выдает: - Сколько там ублюдков из военной полиции? - О-около пятидесяти. Может, больше, - от волнения девушка даже заикаться начинает. Смотрит на Леви загипнотизировано, настороженно, и не может понять, почему ей кажется, что перед ней стоит будто совсем другой человек. Вроде всё тот же капрал, и лицом, и повадками, однако в каждом его движении чувствовалось что-то… незнакомое. Хищное. Ей кажется, именно так он выглядел в годы своей молодости, проворачивая преступные аферы с Фарланом и Изабель. Мужчина, тем временем, от души выругивается. - Их не должно было быть столько. Чёртов Док, видимо, решил перестраховаться, - Леви замолкает на пару секунд, сосредоточенно нахмурившись, а Микаса не тревожит его, хотя сама чуть не лопалась от количества возникших вопросов. - Значит так, Аккерман, слушай внимательно, - капрал торопливо рыщет по карманам и наконец достает небольшой бархатный мешочек, - ты должна передать это Эрвину, пока я буду отвлекать военную полицию. Меня же интересует только одно: я могу тебе доверять? Если она сейчас ответит «да», то станет соучастницей преступления, ведь так? Очевидно, у командора есть свои планы на то, что хранится в этом мешке, и планы эти незаконны. Но, с другой стороны, с каких пор её волнуют проблемы нравственности? Она совершала вещи и похуже. Ангельский нимб ей и так не светит. - Я сделаю все, что в моих силах, сэр, - девушка решительно берет таинственный предмет и прячет в глубинах куртки. Леви одобрительно кивает, странно сверкнув при этом глазами, и одним рывком покидает колокольню. Снаружи слышится шум и крики: погоня возобновила свой ход. Пребывая будто во сне, Микаса встает на отчего-то ослабевшие ноги и вспотевшими руками нащупывает ценный груз. Веди себя естественно. Ты не можешь подвести капрала и командора. Не можешь. Глубокий вдох. Щелчок привода. Полет. Сердце колотится так лихорадочно, что в ушах отдает ритмичной захлестывающей пульсацией. Аккерман изо всех сил старается не проверять мешочек каждую секунду, чтобы не привлекать лишнее внимание, тем более что на горизонте встречалось все больше и больше солдат из разведотряда. Все они оголтело пытались поймать похитителя, заглядывали в каждое здание, обыскивали каждый чердак и, хвала небесам, не замечали, что Микаса не принимает участия в поисках. Девушка позволяет себе немного расслабиться, но затем замирает, услышав, как её окликает знакомый голос. Приземляется на ближайшей крыше. - Ты упустила его? – Эрен запальчиво вопрошает, зорко следя за каждым движением сестры. Аккерман же прилагает титанические усилия, чтобы сохранить маску хладнокровия на лице и проигнорировать будто вмиг раскалившуюся ношу у груди. - Да. Он скрылся среди зданий, - немного поколебавшись, добавляет: - Мы вряд ли уже его найдем… - Черта-с-два! - Йегер чуть ли ни зубами скрежет. – Этот сукин сын так просто не уйдет. Микасе стало даже любопытно, что случилось бы, узнай брат не только о её причастии, но и о причастии Смита и капрала ко всему происходящему. Ведь они, по сути, оставили в дураках своих же подчиненных. Эрен бы точно взбеленился от такого отношения и нарвался на очередные тумаки от Леви. Сердце снова заходится безумной чечетке. Сможет ли капрал оторваться от военной полиции? Их слишком много… Нужно скорее найти командора и тогда… А что «тогда» девушка придумать не успевает, так как в поле зрения мелькает высокий стан Эрвина, и она срывается с места, оставив удивленного Йегера позади. - Сэр! – догнать его удается лишь через несколько кварталов. – Сэр! Смит цепляется крюками привода за стену башни и повисает на тросах, терпеливо ожидая, пока подчиненная присоединиться к нему. Как ни в чем не бывало выговаривает, наблюдая за тщетно пытающейся отдышаться девушкой: - Говорят, военная полиция засекла преступника у черты города. Я прямо сейчас направляюсь туда, пойдешь со мной. - Не думаю, что в этом есть необходимость, - Микаса заглядывает командору прямо в глаза, стараясь без лишних слов донести до него свою осведомленность о секретном плане. Выражение лица Эрвина меняется ровно настолько, чтобы принять это за осознание ситуации. - Где оно? – спрашивает глухо. Аккерман показательно хлопает по внутреннему карману куртки и так же глухо отвечает: - Капрал не был уверен, что скроется от военной полиции, и решил перестраховаться. Тянется за мешочком, чтобы передать его Смиту, но тот жестом останавливает её. - Не здесь. Спустимся вниз. Когда все меры предосторожности были соблюдены, и предмет всеобщих поисков наконец оказался у нужного человека, девушка позволяет себе выдохнуть с облегчением. Но облегчение это длится всего пару мгновений, после чего переживания о Леви вспыхивают в новых красках. - Сэр, с капралом ведь всё будет в порядке? – спрашивает она у Эрвина опасливо. Мужчина поджимает губы, невольно раскрывая собственную обеспокоенность, и более-менее уверенно выговаривает: - Он должен быть в порядке. Иначе весь разведотряд закончит на виселице. Микаса решает не напоминать начальнику лишний раз, что именно он поставил всех в такое положение. Ради чего? Что находится в этом идиотском мешке и почему он так важен? Оправдан ли такой риск? - Возвращайся к остальным. Делай вид, что ничего не знаешь. А если возникнет соблазн рассказать кому-нибудь, - командор дергает привод, готовясь подняться в воздух, - просто помни, что теперь ты тоже преступница. Он ястребом исчезает в глубинах города, так и оставив Аккерман стоять посреди опустевшей улицы. Какое-то время девушка бездумно пялится ему вслед, безуспешно стараясь сложить куски реальности воедино, прокручивая под черепной коробкой одно лишь слово: Преступница. Если уж это так, то насколько свободной делают её эти одиннадцать букв?.. Хватит ли этой свободы, чтобы прямо сейчас скинуть с себя форменную куртку, схватить с первого попавшегося прилавка плащ и броситься в место наибольшего скопления военной полиции, дабы отвлечь внимание от Леви?.. Безумие. Нет, не в самой идее. А в том, что она действительно сделала это. *** Микаса плюхается на крышу одного из самых высоких зданий на окраине города и лежит так с минуту, не в силах пошевелить даже пальцем. Она измождена. Выжата. Совершенно измучена. Называйте, как хотите. Важно не это. Важно то, что у неё получилось. У неё, чёрт возьми, получилось. Полиция сдалась. Разведотряд сдался. Они выиграли. Дневное солнце безжалостно впивается лучами в кожу, режет глаза. Аккерман стягивает плащ, переворачивается на живот, утыкаясь лицом в сгиб плеча, и не сразу слышит тихие размеренные шаги. Спохватывается слишком поздно, чтобы улизнуть незамеченной, поэтому обреченно поднимает голову, готовясь к самому худшему исходу. - Снова лезешь, куда не просят, Аккерман. Это капрал. Всего лишь капрал. Забавно, но у неё не было времени обдумать причину своих недавних действий. Рискованных и алогичных. И теперь, когда он стоял перед ней, уставший, однако по-прежнему излучающий превосходство над всем и вся, разгадка приходит сама: ради него. Ради него она без раздумий подвесила над собой дамоклов меч. И тут не в поцелуе дело, вовсе нет. Просто он её друг. Тот, кого она ценит и кого уважает. Тот, кто всегда укажет верный путь и тот, кто не стесняется вернуть её с небес на землю. Тот, с кем можно разделить ночные мысли и тот, кто вырвет её из рук смерти любой ценой. У их отношений наверняка нет продолжения. Та августовская ночь стала последней инстанцией. И всё же… Всё же пока что она может так просто отпустить его. Перестать заботиться. Забыть. Леви садится рядом. Вытирает со лба проступивший пот и кривится в недовольной гримасе. - Чёртовы отродья. Думал, никогда не отцепятся, - пауза. – Ну и как тебе? - Что именно, сэр? - Быть преступницей. Девушка откликается не сразу. - Утомительно, - ответ честный, - но затягивающе. Ответ, честный вдвойне. - По крайней мере, ты признаешь это. И прежде чем ты начнешь задавать любого вида вопросы насчет сегодняшней вакханалии, скажу сразу: даже не пытайся. Эрвин знает, что делает. Этого достаточно. Что ж, глупо было полагать, что капрал хоть немного приоткроет завесу на всё происходящее. Его верность командору несокрушима, что даже удивительно для такого свободолюбивца. Если обычный человек на восемьдесят процентов состоит из воды, то Леви – из противоречий. Микаса давно пришла к такому выводу. После этого они не разговаривают. Хранят молчание, пока отдыхают, пока добираются до разведотряда, пока едут в штаб и даже расстаются не попрощавшись. Каждый поглощен собственными мыслями. Аккерман не знает, о чем размышляет капрал, но зато знает вот что: ей очень хотелось спросить у него вовсе не про планы Смита. Сэр, а вам нравится быть преступником? Вот что так и не сорвалось с её губ. И не сорвется никогда. Скорее всего, их разговоры в принципе подошли к концу. Поэтому Леви никогда не узнает, каким счастливым он выглядел, сидя на крыше одного из самых высоких зданий на окраине города и наблюдая за птицами, улетавшими за стены в погоне за янтарным диском солнца. Поэтому Леви никогда не узнает, что в этот момент она чувствовала то же самое.