Доблестью моей облекаюсь

Микаса смотрит на распростертое перед ней нечто. Грандиозное, пугающее, совершенно необъятное. Захватывающее дух с такой силой, что в глазах выступают слёзы, а лёгкие сковывает удушье. Кажется, воздуха вокруг настолько много, что он не помещается в пределы небосвода. В ушах гудит бурление пенящейся воды, и Аккерман покачивается в приступе головокружения: совсем не так она представляла ту самую сказку из книжек Армина. Они добрались до моря. Действительно добрались. Втроём, как и мечтали когда-то в детстве. Путь, устеленный мёртвыми цветами, таки привел к новому началу. Девушка опасливо подвигается ближе к берегу, зачерпывает ладонями прозрачную воду. Она ничем не отличается от воды из реки или колодца, однако только в ней теплится кое-что особенное. Надежда. Горло сдавливают спазмы: Микасе впервые за долгое время хочется разрыдаться. Какова цена превращения сладких грёз в реальность? Теперь она знает ответ. Тысячи трупов, тысячи покалеченных судеб, слёзы отцов и матерей, отчаянный зов сирот. Дьявольская агония всего человечества растворяется в толщах невозмутимо спокойного моря. Оно не знает боли. Оно не знает войны. И лишь беспощадно смывает кровь с измученной земли. - Мы сделали это… – Эрен стоит по колено в воде и смотрит вдаль, на размытую линию горизонта. Ветер треплет его отросшие волосы, солнце слепит глаза, и лицо парня озаряется счастливой, по-настоящему счастливой улыбкой. – Неужели… скоро мы будем свободны? Аккерман бережно сохраняет этот образ в своем сердце. Образ мальчика из детства, подаривший ей веру в лучшую жизнь. Подаривший ей мечту и, наконец, исполнивший её. Да. Они обязательно станут свободными. - Смотрите! – Армин, раскрасневшийся от волнения, взъерошенный, без привычного ореола тревоги и обеспокоенности, протягивает им что-то, напоминающее затейливой формы камень. – Это ракушка! Девушка недоверчиво разглядывает незнакомый предмет, но, в конце концов, приходит к выводу, что он вряд ли представляет угрозу. - Красиво, - бормочет. – Интересно, что ещё тут есть. На всякий случай, не хватай, что попало. Арлерт, конечно, её не слушает. Она не в силах его винить. И пока друзья увлеченно изучают морское дно на наличие любой другой живности, взгляд Микасы непроизвольно начинает блуждать по лицам окружавших её солдат. Само собой, в поисках одного определенного человека. Но Леви среди них нет. Лишь через некоторое время ей удается заметить его на близлежащей возвышенности в компании Зоэ и некоторых других представителей командования. И, судя по всему, спускаться на берег они не спешили, решив не напрягать подопечных своим присутствием. Из-за разделяющего их расстояния Аккерман не может сказать наверняка, но она чувствует: капрал выглядит умиротворенно. Он не двигается и ни с кем не разговаривает. Просто стоит на краю утеса, наблюдая за размеренным перекатыванием волн. Счастлив ли он так же, как и она сама? Вряд ли. Честно говоря, девушка до сих пор не представляла, в чем для Леви заключалось счастье. Обескуражен? Возможно. Наверняка не думал, что доживет до этого момента. Но всё-таки тогда… что? Микаса впервые теряется в догадках. *** - Жан, лови! – Конни швыряет комок водорослей и заливается хохотом, когда слизкая масса приземляется прямо на голову Кирштайну. – Тебе идет! - Спрингер, твою мать! – парень разъяренно пытается избавиться от дружеского «подарка» и, когда ему наконец удается, цедит сквозь зубы: - Я сейчас засуну это дерьмо тебе в… Случайно их с Аккерман взгляды пересекаются и, заметив улыбку девушки, Жан смущенно тушуется. - … в одно место. Не делай так больше. В тот же миг в воду на всех скоростях плюхается Саша, попутно утаскивая за собой горе-друзей, и перепалка превращается в сумбурную бойню, к которой сразу же присоединяются и остальные солдаты, включая Эрена и Армина. Совсем как пару лет назад. Несмотря на то, что все они изменились под гнётом пережитых потерь и несчастий, где-то в глубине души каждого из них всё-таки осталась светлая память о беззаботном времени, проведенном в кадет-корпусе. И, возможно, именно сейчас был последний их шанс напомнить самим себе, кто они есть на самом деле. - Почему не идешь к остальным? – Леви подкрадывается чересчур незаметно. Отпихивает носком сапога прибившуюся к берегу водоросль и брезгливо кривится. – Мерзость. Микаса усмехается: вот кто уж точно почти не изменился. Всё тот же ворчливый чистоплюй, каким был всегда. Только теперь это не кажется ей недостатком, а, скорее, по-родному забавной причудой. Ведь все мы миримся со странностями людей, которые нам дороги?.. - Тут красиво, - отвечает неторопясь. – И небо совсем не такое, как за Стенами. Капрал, на удивление, не спорит. - Да, видок недурной. Уж точно получше нашего треклятого загона. Он склоняется над очередной волной, угрожающе пытающейся задеть его ноги, и касается пузырьковатой воды. Задумчиво хмыкает, а затем направляется вдоль берега в сторону одиноко торчащих валунов. Аккерман следует за ним. Без какой-либо объективной цели, откровенно говоря. Просто, чтобы побыть наедине. Хоть немного. За все месяцы, проведенные в вылазке, им едва ли удавалось контактировать друг с другом. Да, они продолжали биться бок о бок в бесконечных схватках с титанами, раз за разом спасали друг друга от зловонного дыхания смерти, раз за разом ловили взгляды друг друга, чтобы убедиться – с тобой всё в порядке. Однако война с каждым днём лишь наращивала масштабы, заставляя их разделяться и сходиться вновь. - Как твоё плечо? В одной из последних битв мужчину весьма серьёзно ранило осколком от взрыва, из-за чего ему пришлось на какое-то время отстраниться от активных сражений. И даже сейчас он продолжал изредка хвататься за пострадавшую часть тела с болезненным выражением лица. - В порядке, - Леви морщится. Не любит, когда она поднимает эту тему, но Аккерман не пугает такая реакция. Ей важно знать о его состоянии. Они проходят пару десятков метров, прежде чем девушка замечает необычное существо, валяющееся на мокром песке. Медуза? Армин когда-то рассказывал про них, хоть и не очень подробно. Ещё одна удивительная тайна морской вселенной. Прозрачный желеобразный комок с еле заметными щупальцами почему-то настолько привлекает Микасу, что она поднимает его с земли, напрочь забыв своё собственное наставление Арлерту. - Леви, смотри! – она окликает ушедшего вперед капрала и восторженно машет рукой с находкой. – Медуза! Мужчина недоуменно хмурит брови, однако все-таки возвращается. Впивается скептическим взором в животное, и по скривившемуся уголку губ Аккерман понимает: ему совсем не нравится то, что он видит. - Лучше выкинь эту дрянь, - бормочет неприязненно и на всякий случай делает шаг назад. – Отвратное зрелище. - Ты что, боишься? – девушка чувствует, что вот-вот засмеётся от осознания того, что лучший воин человечества испугался обычной медузы. – Попробуй взять её. - Убери это, Аккерман. Я больше повторять не буду. - Да попробуй! Микаса резко подается вперед, пытаясь впихнуть несчастное существо в руки Леви, но тот быстро уворачивается. - Не смей, Аккер-р-р-ман! – зло щурит глаза и раздувает ноздри. – Клянусь, если этот кусок чёрт-знает-чего хоть как-то коснется меня… Три, два, один… Она смеётся. Искренне и с наслаждением. Будто вокруг не бушует война, и она не солдат, а обычная девчонка с соседской улицы. Розовощёкая, улыбчивая, наивная. Радующаяся простым мелочам и глуповатым шуткам. С руками, пахнущими хлебом и травами, а не смесью крови и пота. Такая, какой она всегда мечтала быть. Наверное, в это мгновение, взлохмаченная, с горящим румянцем на щеках и дурацкой медузой, до сих пор зажатой меж пальцев, она выглядит красиво. Потому что капрал целует её слишком неожиданно, чтобы успеть набрать воздуха в лёгкие. Тело послушно обмякает, и воспоминания о гнетущих событиях последних месяцев пугливой стайкой прячутся на задворках сознания. Микаса закрывает глаза и отвечает на поцелуй. Вот только… вот только что-то не так. - А-ай! – Аккерман торопливо отстраняется и швыряет животное на землю. Его тут же подхватывает подоспевшая волна и уносит в утробу лазурной бездны, оставляя девушку один на один с покрасневшей от ожога ладонью. – Дьявол! Она старательно дует на саднящую кожу, однако это лишь усиливает жжение, и ей безумно хочется зарычать от досады. Чёртовы книги чёртова Арлерта! Неужели сразу нельзя было сказать, что эта тварь отнюдь не безобидна?! Микаса виновато косится на Леви, уже готовясь выслушать лавинообразный поток издёвок в свою сторону, но вместо этого он внезапно заходится в довольно… наигранном кашле. На секунду ей кажется, что она бредит от чрезмерного количества впечатлений за день, и перед ней стоит вовсе не капрал, а какой-то незнакомый ей двойник. Потому что на лице этого двойника определенно точно проносится мимолетная улыбка. Не такая, как у Эрена или Армина. В ней нет ни мальчишечьего задора, ни искристого безрассудства. Не заразительная, ни к чему не обязывающая. Такая, что вместо улыбки в ответ хочется смотреть на неё, широко распахнув глаза, и запечатлеть до конца жизни как бесценное напоминание о том, что действительно важно. Вероятно, мужчина замечает её пораженный взгляд, и ему становится неловко. Он поджимает губы и поспешно отворачивается, напоследок бросив через плечо короткое: - Бестолочь. Выходит совсем не впечатляюще и даже как-то по-доброму. Серьёзно, Леви, ты можешь лучше. - Пойдем к очкастой. Думаю, у неё найдется что-нибудь от ожогов. С этими словами, капрал стремительно покидает берег, и Аккерман вынуждена следовать за ним чуть ли не вприпрыжку, дабы не потерять из виду. Она будет помнить этот момент до последнего своего вздоха. И жаждет, чтобы перед смертью в калейдоскопе воспоминаний образ человека, изнеможенного, разбитого, но безмерно сильного, под грохот морских волн улыбнулся ей на прощание.