Космос и ангелы-хранители

Вообще, если кто-то думает, что на «Энтерпрайз» все под влиянием фирменного киркового благородства становятся сладенькими мягкими трибблами, то хочется поздравить таких людей с самой грандиозной ошибкой в их жизни.

Всё. Совсем. Не. Так.

Леонард как-то обмолвился, что его мечта стать сельским доктором в некотором роде сбылась. «Энтерпрайз» — маленькая деревушка в провинциальном захолустье космоса, где все друг друга знают, где тайна — не тайна, и рамки личного пространства растягиваются и сжимаются во всех направлениях; консервная банка с жёстким распорядком дня, постоянной подотчетностью и безумно маленьким людским штатом, в многоквартирных домах и то больше народу. Есть аксиома о том, что где бы люди ни оказались, они остаются самими собой: сплетниками, завистниками, негодяями — продолжать можно до бесконечности. «Энтерпрайз» не параллельная реальность, аксиома на неё также распространяется. Хотя здесь кое-что едино для всех: службе отдаётся всё до последней крошки, все силы и все эмоции — но с подобным требованием справляется не каждый. Пасуют и сдаются в основном те, кто пришёл на «Энтерпрайз», опьянённый тщеславием, наглой сорокой потянувшийся к сверкающей и тщательно хранимой Флотом славе капитана Кирка и его удивительной команды. Джим иногда занимается прореживанием состава, с блестящей сарказмом, иронией и всевозможными метафорами речью выкидывает за борт подобных лентяев, доносчиков и прочих. Но всех выкинуть не получается, а иногда они уж слишком хорошо справляются со своими обязанностями. В общем, зло на «Энтерпрайз» есть. И, обычно, когда капитана рядом нет, оно выползает и расправляет щупальца, потягивается, как сейчас, в сестринской. Эйприл внесла в медкарту старшины Соколовского последние снятые показатели жизнедеятельности, данные анализов и даже обнаглела до состояния самостоятельно назначить дату выписки. Лен не будет сильно ругаться. Всё равно без его подписи и короткой отписки кадровику и коммандеру «выписка» не действительна. На этом её смена заканчивалась. Скоро они должны подойти к планете, которая, по идее, уже достигла высокого уровня технологического развития для вступлению в Федерацию, и совершить Первый Контакт. — Ошеретная дипломатищеская хреношень, — проворчал за завтраком с вилкой во рту Джим, пролистывая файлы с описанием миссии. — Капитан, Первый Контакт — это важное событие, которое останется в истории… — Его имя и так уже в истории, Спок, — фыркнул МакКой. — Комак, займёшься подготовкой палат интенсивки. Последствия «дипломатических» миссий бывают похлеще последствий «рядовых». Особенно с нашим-то капитаном. — Заткнись, Боунс, — Джим предупреждающе ткнул в его сторону вилкой, чем вызвал вскинутую бровь Спока и лицо-ну-ты-и-придурочное-дитя Леонарда. — Не потерплю оскорблений в мой адрес в моём же присутствии. И я думаю включить Эйп в состав группы высадки. Как смотришь на это? Было немного неясно, кого он спрашивал — Маккоя или Эйприл, но напряглись оба. — Зачем? — невинно поинтересовался доктор. — Ты не одобряешь? — Джим прищурился. — Спок? — Присутствие родственника кого-то из членов высшего командования Федерации в составе дипломатической группы может оказать положительный эффект на отношение к нам встречающей расы. Если рассуждать подобным образом, стремление капитана взять с собой лейтенанта Комак оправдано. — Спелся с гоблином, значит, — Леонард откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Доктор… — Лен! — Боунс! — Тихо, — он негромко стукнул форменным ботинком под столом. — Ладно. Бери её прогуляться. Однако, я тоже спускаюсь. — Боунс и транспортатор? — Ой, рот закрой, пока я не придумал, что туда засунуть. Джим рассмеялся, ободряюще улыбнулся смутившейся Эйприл и снова уткнулся в замигавший пад: Ухура скинула кое-какую известную информацию по культуре предполагаемых новичков Федерации. — Слышали, капитан берёт с собой свою новенькую подстилку на планету, — раздалось из-за не до конца закрытой двери сестринской. Благодаря постоянным марш-броскам во время чрезвычайных ситуаций механизм стал заедать (или что-то заглючило в панели), но инженеры всё никак не могли добраться до лазарета. Хоть к Соколовскому приставай с чемоданчиком лазерных отвёрток, честное слово. Эйприл замерла, прижав к груди пад. За дверью ей сосредоточенно перемывали кости. Что ж, не новость и не неожиданность. — Сандресс, что ли? — Она Комак, Джен! — Очередная адмиральская дочка? Охренеть. — Ага, везет капитану на них. Сначала Маркус, теперь Комак. Есть там ещё дочери у членов Совета? — Не знаю насчет дочерей совета, но Лиззи с инженерной — я с ней каюту делю — трепала мне, что якобы капитан был у нас после того сумасшествия на Аргоне V. И что-то Комак он при этом не упоминал. — Был у вас? — Был у неё. Под нестройный хор: «О! А! Да ты чё!» Эйприл закатывает глаза и идёт в ординаторскую, может, словит там Леонарда. Слушать ей больше не хочется, потому что ни о чём новом они не говорят. А насчёт: «Капитан был у нас/у неё» у Эйприл с капитаном разговор уже был. И вспоминать об этом иначе, как со стыдом из-за собственной тупости, она не может. — Вот дура, — бурчит Джим, натягивая на лицо одеяло. Эйприл, ещё гневно полыхающая после своей речи о его честности, её чести и резкого: «Кажется, я понимаю, какого хера Кэрол тебя кинула» (да уж, за эту брошенную фразу и последующий опозоренно-обиженный взгляд Джима было особенно неловко), стояла над капитанской кроватью, одетая в капитанскую нательную рубашку, и пожирала его яростным взглядом. — Абсолютная дура, — возвещает Джим, садясь на кровати и скидывая на пол ноги так, что Эйприл оказывается между ними, кольцом рук обвивает её талию и утыкается носом ей в живот. — Джим, чёрт возьми, — она упирается ему в плечи, но попытки выбраться безрезультатны. — Я знаю, на какие точки нажать на твоей шее, чтобы ты забыл о возможности двинуть плечами на ближайшие двенадцать часов! — Не пугай меня. Не говори с боуносовскими интонациями, — приглушённо бормочет он, а потом неожиданно запрокидывает голову и смотрит ей прямо в глаза. — А теперь подумай о том, что я позволяю тебе и что позволено им. Вечером расскажешь, что надумала. А я в душ. У меня смена через сорок минут. И у тебя, кстати, тоже. Он отпускает её и идёт в душевую, а Эйприл опускается на кровать и тянет на лицо ворот рубашки, улыбаясь совершенно глупо. И вправду, какая же она дура. Действительно, на что может рассчитывать та же Лиззи с инженерной, наблюдая за тем, как Джим втискивает задницу в форменные штаны и лениво потягивается, проскальзывая в рубашку и золотой китель? На то, что он не забудет повернуться к ней, улыбнуться, чмокнуть в щёчку и пообещать на прощание, что как-нибудь (никогда) заглянет ещё раз? Он же уже за следующим завтраком не вспомнит её, подошедшую с каким-то вшивым отчётиком, на подпись в котором полномочий хватает и у Скотти. И на что может сама Эйприл? О, она может на многое! Она может, проснувшись от того, что у неё пальцы на ногах одеревенели от холода, и вообще зубы стучат из-за любви Кирка спать в прохладных помещениях под тёплым одеялом, которое он всё и утянул себе под бок, засунуть эти самые пальцы ему под резинку трусов, упёршись ледяными пятками в горячую капитанскую ляжку. Он, конечно, подскочит от неожиданности, в идеале навернётся с края не очень широкой кровати, на которой они вдвоём еле умещаются. Эйприл, тем временем, заграбастает всё одеяло, завернётся в него, как в кокон, и укатится к стенке, подбив себе и большую часть подушки. Джим же, осознав ситуацию, полезет забирать у неё одеяло, в процессе натолкнётся на тоже порядком подмёрзшие плечи, лодыжки и икры, заворчит что-то про «в край обнаглевших лейтенантов», таки умудрится выпутать Эйприл из термоткани и, обхватив её руками, как плюшевого медведя, утянет к себе на грудь. Она тоже фыркнет для порядка что-нибудь про «охреневших капитанов» и заснёт, уткнувшись в худую джимову ключицу. И этого ей достаточно…  — О, вот она ты, — Леонард встречает Эйприл в дверях ординаторской. — Пошли за мной. Нужно тебя привить от кое-какой заразы, а ещё Джима и лейтенанта Беверли. Спок сказал, что «доставит капитана через семь земных минут и четырнадцать секунд». Я завёл таймер. Беверли тоже явится с минуты на минуту. Боже, пусть хотя бы эта миссия пройдёт без всякого неожиданного дерьма. Эйприл благодушно улыбалась под докторское ворчание, болтала ногами на биокровати и ждала, когда он уже разберётся с ампулами и ткнёт в неё гипошприцем. Ровно по писку таймера в дверях лазарета возник Джим, ментально и физически ведомый Споком. Выражение лица доктора было бесценно. Джим бурчал, что все прививки у него с собой. Леонард предлагал «закрыться» и напоминал, что ОН здесь врач и ЕМУ лучше знать. Эйприл просто было удивительно тепло и замечательно.  — Спасибо, — говорит она, протягиваясь вперёд и пальцами касаясь костяшек Кирка, сидящего на соседней кровати. Он вопросительно округляет глаза, но согласно кивает, чуть заметно улыбаясь, и вздрагивает, когда Леонард, особо не церемонясь, разряжает ампулу ему в шею. «Энтерпрайз» — невообразимая, прекрасная, изумительная и самая лучшая во всём космосе.