Приключения Зуко с мисс Острячкой-Командиршей

      — Что ты здесь делаешь? — хором спросили они друг друга.       — Эй, чур-чура! — добродушно сказала Катара, тем самым успешно избежав ответа на вопрос.       — «Чур-чура»? Что ещё за «чур-чура»? — Зуко выглядел по-настоящему озадаченным. Бедный Зуко, он даже не знал, что такое «чур-чура». Катара винила в этом лично Азулу. Младшие сестры предназначены для того, чтобы чур-чурать старших братьев, а не впадать в безумную ярость и пытаться их убить.       — Если два человека одновременно говорят одно и то же, один из них может чур-чурать другого. Теперь ты не можешь говорить, пока я не разрешу, — ответила Катара, хотя это была самая очевидная вещь на свете. Зуко казался совершенно озадаченным. Он открыл рот, снова закрыл, осмотрелся по сторонам, вздохнул, наконец, вскинул руки и сказал:       — Чур-чура — глупость! И не объясняет, что ты здесь делаешь.       — Это также не объясняет, что делаешь здесь ты, Зуко. И ты не должен говорить, пока я не разрешу, но я понимаю, что чур-чура для тебя в новинку, поэтому я тебя отпускаю. Ты можешь говорить, — сказала она и великодушно махнула рукой.       — Ты шла за мной? — спросил Зуко.       — Да, очевидно. Как ещё я здесь оказалась? — ответила Катара.       — Зачем?       Катара застенчиво потупилась. Кажется, он искренне хотел знать, а у неё не было ответа. Она не знала, что подвигло её накинуть первую попавшуюся под руку одежду и убежать в ночь. Просто ей не нравилось думать о том, что он отправился творить безрассудства в одиночку. А он свершенно явно творил безрассудства. Никто ведь не станет ускользать тайком, чтобы сделать что-то разумное. Кроме того, ей нравилось быть с ним рядом. Не в смешном завороженном смысле, как считала Тоф. Тьфу. Катара почти слышала, как голос девочки читает нараспев «просто признайся, что он тебе нра-а-а-авится, Сахарная Царевна». Просто она беспокоилась о нем. Он явно отправился делать глупости. Катара решила, что лучшая защита — это нападение. Чем признаваться, что ей нравится быть с ним рядом, она крикнула в ответ:       — Я присматриваю за тобой, идиот. — При этих словах Зуко скорчил гримасу. — Очевидно же, что ты отправился делать что-то глупое и опасное. Потому что ты ускользнул украдкой, а это означает либо опасность, либо беду. И я не хочу, чтобы с тобой случилось ни то, ни другое, — сказала Катара с чувством собственной правоты, дополненным несильным притопываем ногой.       — Там необязательно будет опасность или беда, — ответил Зуко с неким намеком на самозащиту.       — О, так все предыдущие разы, когда ты ускользал украдкой, ты просто отправлялся с миром поскакать по ромашковому полю? — недоверчиво спросила Катара. Неужели он думал, что она родилась вчера? Он рассказал ей (ладно, после небольшого выпытывания) обо всех тех вещах, что он выкинул в качестве Синего Духа, и она знала, что пронырливый Зуко обязательно найдет неприятности.       — Ух, ладно! — вздохнул Зуко, прежде чем сдаться. — Это немного опасно, но ничего такого, с чем я не справлюсь.       — Прости, Зуко, но я следовала за тобой до сих пор. Я пойду с тобой, нравится тебе это или нет, — сказала Катара, встав в самую решительную из поз. Она даже руки в бока уперла и всё такое. Она глаз с Зуко не спустит.       — Ты не можешь вот так вот просто ввязаться в мой поиск. Это опасно. Я имею в виду очень-очень-очень опасно, — с возмущением выпалил Зуко, прежде чем осознал свою ошибку. Катара не возражала против опасности. Опасность была катариным вторым именем. Катара не возражала против опасности, но она серьезно возражала, что её друг оказался первостатейным идиотом и сбежал навстречу опасности в одиночку. Катара скорчила гримасу и глубоко вдохнула. Она готовилась к речи. Зуко осознал свою ошибку и быстро пошел на попятный.       — Разве я сказал «опасно»? Я хотел сказать «скучно». Я имею в виду очень-очень-очень скучно. Так скучно, что ты будешь отправлять почтовых ястребов Сокке со словами «Дорогой Сокка, мне так скучно». Вот увидишь, так и будет, — сказал Зуко, вытянув перед собой руки в успокаивающем жесте.       — Слушай, парниша! — О, как только Катара назовет кого-нибудь «парнишей», жди беды. — Если ты думаешь, что я вот так вот просто дам тебе уплыть в закат…       — Я никуда не уплывал. Я ускользал украдкой! — неосмотрительно перебил Зуко. Катара взглядом сокрушила его возражения. Она была в режиме Речи.       — …на какой-то безрассудный глупый поиск в одиночку, потому что твое деликатное мужское эго не позволяет попросить о помощи, то я советую подумать ещё раз! Я иду с тобой, нравится тебе это или нет! Что будет, если тебя сильно ранят, а вокруг не будет никого, кто сможет помочь?! Ты подумал об этом?! Ты подумал, как все будут обеспокоены и расстроены?! — потребовала Катара голосом, который можно было бы назвать визгливым… если бы нашелся такой храбрец.       Зуко подождал несколько секунд, пока уляжется волна праведного гнева. Он понимал точку зрения Катары. Будет лучше, легче и безопаснее идти вдвоем. Но поиск предназначался для того, чтобы побыть вдали от неё, чтобы он мог спокойно погрезить и похандрить. Если она увяжется с ним, он не сможет даже тоскливо повздыхать без того, чтобы она не захотела узнать, что не так. Может это был результат его гордости (или деликатного мужского эго, как выражалась Катара), но он хотел сделать всё один. Это касалось его мамы, и это было… личное. Катара считала, что может просто упереть руки в бока и выдать речь, чтобы всё время добиваться своего. Ну, у неё получалось, по большей части. И часто ей даже не надо было произносить речь или упирать руки в бока. Но на этот раз Зуко не хотел уступать так просто.       — Катара, я действительно ценю твое желание пойти со мной. Но я хотел пойти один, и со мной всё будет в порядке. Как всегда, — сказал Зуко, как ему показалось, дипломатичным тоном. И снова слишком поздно понял свою ошибку.       Зуко захотелось, чтобы дядя пошел вместе с ним только для того, чтобы останавливать до того, как он совершит такие ошибки. Он мог бы просто стоять у него за спиной и говорить «оши-и-ибка». Он чувствовал печенкой, что на подходе очередная проповедь.       — О, «как всегда»? Правда? Потому что я помню несколько случаев, когда ты определенно не был в порядке сам по себе! Что насчет того раза, когда ты чуть не разбился насмерть, сражаясь с безумной Азулой? И ты бы разбился, если бы я тебя не поймала, или тот раз… — И она снова завелась. Последовал очень длинный список всех тех случаев, когда он выкидывал глупости и был ранен или почти ранен. И как она всегда столько делала для него, и ни разу он этого не оценил. Зуко поднял руку, чтобы она замолчала прежде, чем дойдет до той части, где ему придется постоянно носить разные носки и есть огненные хлопья на завтрак, если бы не она.       — Ладно-ладно, ты можешь идти, — разрешил Зуко, и Катара замерла на середине проповеди.       — О, тогда ладно. — Кажется, Катаре было нечего к этому добавить. Потом была неловкая пауза, в которой они оба смотрели друг на друга в нерешительности. Зуко выглядел так, словно вот-вот улыбнется, но Катара не была уверена, что это ей не чудилось. Он поправил рюкзак и указал на тропу.       — Пойдем?       Катара быстро улыбнулась, скоро подстроилась под его походку, и они пошли рядом. Некоторое время они шли в компанейской тишине, и время от времени рука Зуко касалась её руки, и она чувствовала всполохи этого странного чувства несварения. А может быть, это было настоящее несварение. У неё никогда раньше не было таких сильных приступов.       — Так куда мы идем? — через какое-то время спросила Катара.       — Ты устроила мне речь «эй, парниша» и даже не знала, куда мы идём? — с улыбкой спросил Зуко. На самом деле Зуко нравились командирские замашки Катары, хотя он никогда ей в этом не признается даже через миллион миллионов лет. Но он знал, что она командовала в качестве способа выражения привязанности. Вроде как Тоф всегда била его кулаком в плечо. Зуко было не привыкать к странным способам выражения заботы. (Зуко всё ещё привыкал к заботе и не слишком хорошо умел её проявлять). Но он ценил простую прямоту заботы Катары. Она командовала, она слушала и она прикасалась. На самом деле, она была первым человеком за исключением его мамы и дяди, кто обнимал его. И она совершенно точно была первой, кто дотронулся до его шрама. Никогда и никому за исключением Катары он не позволял касаться своего шрама. Теперь она трогала его шрам постоянно, и её рука была мягкой; а иногда, когда она наклонялась, он мог видеть её…       «СОБЕРИСЬ, ЗУКО!»       — Тебе это покажется глупостью, — немного печально сказал Зуко. Он сам считал это глупой идеей, но он должен был узнать.       — А ты попробуй, — ответила Катара.       — Мы встретимся с Оракулом. И докажем, что достойны. Тогда мы получим ответ на один вопрос. Я собирался спросить, где моя мама.       Катаре понравилось, что он сразу же начал говорить «мы», словно они уже были командой. Она не удивилась, что поиск касался его мамы. Она удивилась, что он говорил о ней так непринужденно. Она редко заговаривала о своей маме, потому что слишком сильно грустила, и считала, что Зуко редко говорит о своей маме по той же причине. Для него всё было куда хуже, подумала она, потому что он не знал. Она хотя бы могла оплакать её и пойти дальше. Не знать было куда хуже.       — О. — Катара не знала, как ответить. Она радовалась, что может быть здесь, с ним, после того, как он так сильно поддержал её, когда они поехали на встречу с Южными Налетчиками. Отсутствие матери всегда связывало их. Это был их пунктик. Просто она волновалась, что Оракул не сможет дать ему ответ, который он ищет. Но она не считала его глупым за то, что он надеялся.       — Чтоб ты знал, я не считаю поход к Оракулу глупым, — немного погодя сказала Катара. Осенняя ночь стала ещё холоднее, и она слегка дрожала. Она ничего не взяла, даже куртку, когда побежала за Зуко.       — Правда? — спросил Зуко, потом снял свою куртку и накинул ей на плечи без лишних комментариев, пока она отвечала ему.       — Да. Когда Аанг, Сокка и я были в Царстве Земли… Зуко, я не могу взять твою куртку. Разве тебе не будет холодно? — Катара повернулась, посмотрела на него и её посетили две мысли. Первая была: «О, голые руки. М-м-м-м-м-м-м». Вторая была: «О, нет, ему будет холодно». Кажется, Зуко это не волновало, и он просто ответил:       — Всё в порядке. У меня есть другие способы поддержать тепло.       — Тогда ладно, — согласилась она и поплотнее завернулась в куртку. У куртки был его запах, и это успокаивало. И с каких это пор она знала или обращала внимание, как пахнет Зуко? Они продолжали идти. Катара потеряла нить своих мыслей. Она о чем-то говорила, а теперь её мозг был наполнен только запахом Зуко и руками Зуко. Работай, мозг! Она вспомнила, что собиралась сказать.       — Когда мы были в Царстве Земли, то встретили великую предсказательницу по имени тетушка Ву. Сокка считает, что всё это чушь собачья, но все её предсказания исполнились, и все в деревне всегда верили ей. Я считаю, что она была блистательной. Она рассказала мне о совершенно потрясающих вещах.       — И что она тебе рассказала? — спросил Зуко с несомненной улыбкой.       — Что моей истинной любовью будет сильный покоритель.       — Аанг? — наугад сказал Зуко, и, кажется, немного опустил плечи. Улыбка пропала. Одно время Катара считала, что тетушка Ву имела в виду Аанга, но в то время он был единственным покорителем, которого она хорошо знала. Она не была уверена, что чувствует к Аангу. Она на самом деле любила его, но это чувство было похоже на её любовь к Сокке. Она начала подозревать, что Аангу будет мало такой любви, и не знала, как ей к этому относиться. Она знала только то, что у неё никогда не было чувства несварения в присутствии Аанга.       — Он не единственный сильный покоритель на свете, — ответила она, может чересчур поспешно. Они оба остановились на дороге, и Зуко смотрел на неё янтарными глазами. Она ответила ему застенчивым взглядом и покраснела. Даже смущенная она не отрывала от него глаз. Они стояли не так уж далеко друг от друга на узкой земляной тропинке. Что это?.. Неужели это был Момент?       — Может быть, она говорила о Хару, ну, о том парне со странными усами, — сказал Зуко успокаивающим, с его точки зрения, голосом. Катара выглядела сильно взволнованной, когда он упомянул Аанга, и ему хотелось сгладить ситуацию и успокоить её. Её глаза распахнулись от удивления, но Зуко продолжил. — Он — сильный покоритель, и кажется, ты ему нравишься.       Катара заметно разочаровалась. Он ляпнул не то, он знал. Может быть, она грустила, потому что у её будущего мужа на лице была та странная поросль, выдающая себя за усы. Зуко понимал почему. Это были дурацкие на вид усы. Зуко знал, что Тай Ли считала, что Хару будет лучше без них.       — Это из-за усов, да? Я уверен, что он согласится их сбрить, — нескладно закончил Зуко. На лице Катары появилось выражение неверия, затем она привела лицо в порядок.       — Наверное, нам стоит разбить здесь лагерь на ночь, — ровным тоном предложила она и ещё плотнее закуталась в куртку. Она бы не поверила, если бы кто-нибудь сказал ей год назад, что она будет в Народе Огня с Зуко, будет знать, как он пахнет, и носить его куртку. Он сел и принялся распаковывать свой рюкзак. Он поднял голову с немного виноватым выражением лица. Он уложил всего один спальный мешок.