0o0o0o0o0o0o0o0o0o0o
Итак, Катара кормила его. И это было по-настоящему интимно. И очень странно. Сюрреалистично странно. Зуко даже не помышлял ни о чем таком, даже в самых буйных фантазиях. Чувство было одновременно и выводящим из себя, и отчасти милым. Очень необычная комбинация чувств для Зуко. Самым худшим в слепоте, за исключением очевидных вещей, было то, что он не мог выполнять простейшие действия, например самостоятельно найти драконику среди прочих вещей в рюкзаке. Это сильно выводило из себя. Но сидеть рядом с Катарой и есть уже очищенные ягоды драконики было мило. Их плечи соприкасались, её голова лежала у него на плече, и сам процесс сидения вместе был компанейским и даже приятным. В итоге Катара решила, что одной драконикой и сексуальным напряжением сыт не будешь. Она собиралась сделать на обед несколько яблок в тесте. Он слышал, как она отошла, но не мог ничем помочь. Во-первых, потому что ничего не видел, а во-вторых, когда поначалу он принялся помогать, Катара крайне настойчиво проинструктировала его расслабиться и сидеть на месте. Зуко уже выучил, что когда Катара говорит что-то подобным тоном, лучше подчиниться. Через какое-то время она схватила его за руку, рывком поставила на ноги и на что-то указала. — Можешь направить сюда немного огня? — прошептала она ему на ухо. Зуко секунду поразмышлял над тем, что она подразумевает под «небольшим огнем», а затем выпустил маленький залп, достаточный для поджигания костра, но не леса. Он явно справился, потому что Катара радостно захлопала в ладоши, а их костерок оживленно затрещал. Зуко чувствовал, что огонь слабый, по исходящему теплу. Вскоре Катара вложила дымящееся запеченное в тесте яблоко ему в руки, и их «нормальный» обед начался. Его рука снова случайно коснулась её груди, когда он тянулся за третьим яблоком. Га! Кажется, стоило ему ослепнуть, как мир наполнился сиськами. Сиськи были повсюду. Если он сделает так ещё раз, она решит, что он делает это намеренно и пытается её лапать. А он не пытался. Как минимум первый случай был совершенно случайным. Зуко чувствовал, как от одной этой мысли на лицо набегают румянец и улыбка. После обеда только и оставалось, как сидеть и ждать Тима. Сидение без дела привело к безделью, что привело к лежанию. Теперь они вроде как валялись на травянистой полянке и разглядывали ветви деревьев над головой. Ну, по крайней мере, так делала Катара. Зуко мог чувствовать только движение света и теней по лицу, когда листья сдувало в сторону и лучи солнца попадали вниз. Они держались за руки и лежали на спине, соприкасаясь плечами. Было очень приятно, что она совсем рядом. В данный момент, единственное чувство, на которое он мог полагаться, было осязание. Он слышал, что у слепых людей сильнее развивается слух, но полагал, что не был слепым достаточно долго, чтобы это заработало. Надо будет спросить Тоф. Тоф была потрясающей, потому что могла делать столько разных вещей. Он некоторое время рассказывал о том, какая потрясающая Тоф, пока Катара не разозлилась и не сказала: — Ну, если Тоф настолько потрясающая, почему бы тебе не жениться на ней? Зуко не совсем знал, как ответить на данное затейливое предложение, поэтому они лежали в ворчливой тишине. В чем проблема Катары? Его только что ослепили, а Тоф была единственным слепым человеком, которого он знал, и она была потрясающей, несмотря на слепоту. Естественно, что он хотел о ней поговорить. Пространно. Может быть, чересчур пространно. Может быть, всё дело в этом. Катара ревновала? Нет… не может быть. Или может? Да, она точно ревновала. Ревновала к тому, насколько потрясающей он считал Тоф. Зуко считал, что у Катары не было повода для ревности. Он считал Тоф удивительной, но Катару он считал идеальной. Абсолютно идеальной. Даже то, что раздражало в ней других людей, например её командирские замашки или стремление быть всеобщей мамочкой, Зуко любил. Разумеется, он не мог произнести нечто настолько сентиментальное вслух. Поэтому он слегка сжал её ладонь и сказал: — Я считаю, что ты гениальна, Катара. Ты же знаешь это? Она долгое время молчала, и Зуко уже начал думать, что ужасно просчитался, но затем она сильно стиснула его руку и почти прошептала прямо ему в ухо: — Ты тоже вроде как гениальный. Зуко почувствовал, что улыбается шире, чем когда-либо в жизни. Его желудок совершал безумные кульбиты, а сердце колотилось с безумной скоростью. Катара считала его гениальным (вроде как), и никогда в жизни он не был более счастливым. Зуко собирался кое-что сказать. Он надеялся, что сможет проявить при этом остроумие. Он хотел сказать что-то про то, чтобы скомбинировать их гениальность и, может быть… ну, знаете… если она захочет, без всякого давления, а если не захочет, то он всё поймет. Но если она захочет, они могут снова попробовать поцеловаться. А потом попробовать ещё раз. Ну, если, конечно, она не против. Может быть, лучше задать ей этот вопрос, пока он слепой и не видит её лица. Тогда остается надежда на то, что он договорит до конца предложения, не потерявшись. Временами её лицо очень сильно его отвлекало. Поезд его мысли сходил с рельс. И не только поезд, он полностью терял билет, багаж, место и платформу прибытия. Вот какова была сила её лица. Зуко как раз формулировал, как ему сказать всё это и не прозвучать, как последний придурок. Зуко предчувствовал, что в любом случае поведет себя, как придурок. Он всегда совершенно непреднамеренно выходил придурком, когда хотел сказать что-нибудь крутое. — Катара, могу я кое-что у тебя спросить? — Что угодно. — Мне интересно… Зуко так и не закончил предложение, потому что в этот момент услышал, как обезьяна Тим с громким треском появилась рядом с ними. Зуко ненавидел эту обезьяну. Сильно-пресильно.Глава 12. Вроде как гениальный
24 июня 2018 г. в 20:33
Зуко сидел именно там, где Катара его оставила: привалился к валуну и крутил большие пальцы друг вокруг друга. Катара вприпрыжку побежала к нему.
— Я отгадала! Я отгадала, и мы можем перейти к следующему испытанию! — радостно выкрикнула она, и он повернулся на звук её голоса. Она обняла его с несколько излишним энтузиазмом (просто она так сильно обрадовалась, что отгадала верно!) Зуко не ожидал обнимашек — по крайней мере не с таким энтузиазмом — и издал тихий удивленный звук, который лучше всего записать как «эргх?», когда Катара врезалась в него. Её обнимашки превратились в своеобразное сбивание с ног, и они кучей рухнули на лесную почву. Произошло неэлегантное барахтанье, осенние листья полетели во все стороны, а Катара оказалась распростертой на Зуко в весьма неловкой позе.
— Прости, не хотела сбивать тебя на землю! — извинилась Катара, поднимаясь на ноги. Она помогла Зуко встать, и они оба сели, облокотившись на валун.
— Нет, всё в порядке. Девушки постоянно напрыгивают на меня, — с легкой улыбкой ответил Зуко. Зуко веселился? Пытался пошутить? Это такой побочный эффект ослепления? Катара немного посмеялась, скорее от удивления, чем от веселья. Он одарил её улыбкой, явно предназначенной очаровать, но несколько подпорченной застрявшими у него в волосах листьями, о которых он и не подозревал. Катара принялась вытаскивать листья.
— Итак, ты отгадала верно? — уже другим, более серьезным тоном спросил Зуко.
— Ага! Всё потому, что из нас двоих я определенно сильнее в логике, — весело откликнулась она. Она расчесывала его темные волосы пальцами, а он слегка сопротивлялся, и поэтому она добавила «Сиди смирно», пока пыталась извлечь запутавшийся лист.
— О чем Сфинкс тебя спросил? — тихо поинтересовался Зуко и отвел голову в сторону, как только Катара добилась успеха в своем предприятии. Катара пересказала свою загадку, и он состроил задумчивую гримасу, прежде чем сказал:
— Он задал мне похожий вопрос, только все ехали в Омашу. Не понимаю, как я мог ошибиться, я очень хорош в арифметике.
Катара объяснила, что только Сфинкс направлялся в Ба Синг Се, и, вероятно, с загадкой про Омашу был тот же ответ. Цель состояла в том, чтобы запутать людей большим количеством цифр, и они забыли, что говорилось в самом начале. На самом деле это просто словесный трюк.
Зуко не был доволен таким ответом. Он сидел, как мешком ударенный. Он был настолько зол, насколько это только возможно. Он бы не выглядел настолько не в себе, даже если бы некто пришел, пнул выводок кролькотят, выдрал последнюю страницу из детектива, который Зуко читал, и скрылся с дворцовым серебром.
— Что?! Да это самая отстойная и тупая загадка на свете! — сердито выкрикнул он и добавил: — Меня ослепили из-за какого-то идиотского словесного трюка!
Он вскинул руки над головой с налетом мелодрамы — или Зукодрамы, как Катара начала называть это про себя. Катара с улыбкой взяла его за руку. Он уже начал дуться: его нижняя губа выпирала вперед и всё такое. Это выглядело даже мило.
— Таковы все загадки. Нужно слушать внимательно, — ласково сказала она. Он пробурчал в ответ что-то, что она не совсем разобрала, но чётко расслышала слова «тупая загадка». Катара решила, что им следует сконцентрироваться на положительном. Они могли пройти к следующему испытанию и на шаг приблизились к тому, чтобы узнать, что случилось с его мамой. Так она Зуко и сказала, и он немного повеселел.
— И каково следующее испытание? — спросил он.
— Не знаю. Тим должен отвести нас туда, — ответила Катара, осматривая полянку. Обезьяны нигде не было видно.
— А где Тим? — с любопытством поинтересовалась она.
— О, он свалил, — с легким раздражением пробурчал Зуко. И добавил, что ничего не видел, а потому понятия не имел, в каком направлении удалилась их мудрая обезьяна.
— Что? — с неверием переспросила Катара.
— Он сказал, что у него неотложные обезьяньи дела. Дела, не связанные с тем, чтобы нянькаться с моей ослепленной задницей, — ворчливо пояснил Зуко. Вероятно, ему была ненавистна мысль, что ему нужна нянька. Катара ощутила волну гнева. Этой обезьяне пора показать, что почем! Как грубо! Как безответственно!
— Он так тебе и сказал? — спросила Катара и почти что бессознательно создала ледяной кинжал в левой руке. Зуко посмотрел в сторону издаваемого ледяным кинжалом потрескивания, а потом успокаивающе протянул руку. Наверное, он собирался коснуться её ладони, или её плеча — Катара готова была поверить в чистоту его намерений. Однако, когда он опустил руку, та попала точнехонько ей на грудь, где задержалась на ту долю миллисекунды, пока и Зуко, и Катара соображали, что же он натворил. Зуко широко распахнул глаза, густо покраснел и с быстротой молнии отдернул руку.
— Прости, прости, — запинаясь, выдавил он. — Я просто хотел успокоить тебя, чтобы при встрече ты не закатала нашу мудрую обезьяну в ледяную глыбу.
В каком-то смысле, его хватание за грудь добилось этой цели. Все мысли типа «Тим познает мою ярость» выветрились из её головы, сменившись на «Одухивеликие, Зуко трогает мою грудь». И всё же обезьяне не было прощения.
— Обезьяна полностью это заслужила! Бросить тебя в таком положении! — с праведным гневом воскликнула Катара.
— Ну… он думал, ты пробудешь там дольше. Как правило, Сфинкс любит рассказывать старую добрую бредятину про смысл жизни, и это занимает целую вечность, — пояснил Зуко, пытаясь оправдать исчезновение их мудрой обезьяны.
— Угу, я это пропустила, — просто сказала Катара.
— Стой, а так можно? — в замешательстве спросил Зуко. Катара кивнула головой, но потом вспомнила, что он не видит, поэтому просто сказала правду: она велела Сфинксу сразу переходить к сути.
— Что ж, это были бездарно потерянные полчаса моей жизни, — фыркнул Зуко.
— Я что-то пропустила? — добродушно поинтересовалась Катара.
— Не, одна лишь метафорическая бредятина, которой я уже наслушался от дяди, — сообщил Зуко, усмехнувшись в сторону, откуда доносился её голос. На самом деле он смотрел ей за плечо. Тут у неё довольно громко заурчало в животе, и девушка поняла, как давно был их вкусный завтрак.
— Думаю, мы можем пообедать, раз уж всё равно ждем эту чертову обезьяну, — сказала она и раскрыла сумку. Она осмотрела их запасы и поняла, что многое плохо сочетается со слепотой. Всё, что требовало мисок, палочек для еды и т. д. будет слишком трудным для Зуко в его текущем состоянии. Тут Катара увидела, что у них осталась драконика. Она быстренько почистила одну ягоду и сунула Зуко в рот. При этом её пальцы слегка коснулись его губ.