Глава третья
17 октября 2016 г. в 19:47
Элиот уже не считал свою идею хорошей. Если быть точнее, его сомнения роились и множились тем сильнее, чем ближе приближалось загородное поместье Баскервилей, в которое он направился, едва высадив дядю у его нового ресторана. Он знал, что должен говорить, как представить себя, однако, несмотря на это, он нервно теребил край плаща, а в голове то и дело проскальзывала мысль приказать кучеру развернуться, пока не поздно. Только измотанность постоянными кошмарами и капля любопытства до сих пор удерживали его от этого решения, хотя, на самом деле, Элиот слабо представлял себе, как это должно будет пройти. Вряд ли он сможет запросто спросить у самого Глена Баскервиля, не связан ли тот как-либо с его кошмарами. Или сможет? Элиот никогда не общался с ним, а потому не мог сказать наверняка. А ещё при ближайшем рассмотрении могло оказаться, что Глен и тот человек из сна совершенно не похожи, и, как бы Элиот не волновался, он рассматривал этот вариант как самый худший. Пусть он лучше опозорится, быть может, даже покажется грубым таким важным людям, за что ему точно влетит от дяди, но зато получит хоть призрачную надежду забыть о своём недуге. Подумав о том, что на данный момент это, пожалуй, единственная возможность как-то помочь себе в сложившейся ситуации, Элиот, как ни странно, приободрился и, когда его экипаж подъехал к готическим кованым воротам, уже скорее нетерпеливо ёрзал на сидении.
Элиот не мог сказать, что час был совсем уж ранний, однако он едва не пробил дырку в двери дверным молотком к тому моменту, как ему открыл заспанный дворецкий. Во всяком случае, Элиоту так показалось, хотя скорее он просто был слишком взволнован и секунды, что не удивительно, показались ему часами. Впрочем, Элиот не сердился на уже немолодого мужчину за медлительность: он считал, что раз даже слуги до сих пор не проснулись окончательно, то он наверняка застанет хозяина поместья дома.
Удача не улыбнулась ему. Дворецкий, услышав цель посещения гостя, только покачал головой и сказал, что его господин уехал ещё ранним утром. Да, поместье Баскервилей, их быт, был действительно необычным, видимо, не зря вокруг них ходило так много различных слухов, сплетней и легенд.
Впрочем, должно быть, досада Элиота от того, что его замыслы провалились так бесславно, отразились на его лице, потому что дворецкий, окинув его задумчивым взглядом, погладил седую бороду, и сказал:
— Если вам настолько важно встретиться с господином Гленом… Не знаю, когда он вернётся, возможно скоро. Сейчас я могу доложить о вас его первой помощнице, быть может, у вас получится передать ей всё, что хотите?
Конечно, ни помощники, ни секретари не устраивали Элиота. Ему большей частью требовалось именно увидеть Глена, а не поговорить с ним, однако таким образом он мог продлить время своего пребывания здесь, а потому усердно закивал. Дворецкий проводил его в приёмную и оставил одного, поспешив выполнить задание, а у Элиота тем временем появилась возможность осмотреться.
Если честно, то поначалу он не заметил ничего такого, что сразу бы выделило дом Баскервилей из поместий других знатных семей, однако чем дольше он присматривался, тем больше ему становилось не по себе. Вот, к примеру, бархатные обои с какими-то хаотичными линиями, пересекающимися без определённой последовательности. На первый взгляд — чудесное, богатое оформление комнаты, сразу показывающее гостям, куда они попали. Однако для Элиота безобидный узор сливался сначала в причудливые узоры, а затем — в жутких монстров. Бархат превращался в его воображении в шерсть, а затем Элиоту мерещилось, будто рисунок оживает и начинает скалиться на него.
К счастью, дальнейшее буйство фантазии прервалось громким и быстрым цоканьем каблучков. Элиот подумал, что, наверное, помощница Глена спешит к нему потому, что он отвлёк её от работы, и она хочет поскорее разобраться с незваным гостем, и это было проблемой, потому что ему-то, наоборот, надо было задержаться здесь как можно дольше. Элиот уже начал прикидывать, что можно будет сказать ей, чтобы ему разрешили дождаться Глена, но все его планы рухнули, потому что…
Потому что он никак не ожидал, что, едва влетев в комнату и кинув на него пронзающий взгляд, эта молодая женщина превратится в настоящую фурию и нападёт на него едва ли не с криком: «Ты! Зачем ты приехал! Тебе следует немедленно покинуть этот дом! Уходи и никогда даже не приближайся к этому месту!»
Потому что он никак не ожидал, что вид этой необычной леди с нетипичными розовыми волосами словно сорвёт какой-то предохранитель в его мозгу, отправляя Элиота в его первое… Видение? Кошмар наяву?
Реальность как будто смазалась, и Элиот оказался в каком-то тёмном помещении. Подвал? Подземелье? Он не мог утверждать. Эта женщина, скрытая под красным плащом и ещё несколько так же облачённых людей настроены явно враждебно. Они что-то говорят, но Элиот не мог понять, что именно. Его внимание привлекает худая фигура в противоположном конце этого странного места. Это Лео. Элиот внезапно осознаёт, что да, этого человека действительно так зовут, и… Он сам привык его так называть. «Глен» теперь казалось каким-то неправильным, лишним прозвищем, только отвлекающим от сути. Лео достаёт пистолет и стреляет в людей в красном. Он промахивается, и вдруг море звуков врывается в голову Элиота, заставая его врасплох своей внезапностью. «Лео!», — кричит он, сам не понимая, почему. Возможно, чтобы эта волна шума не вымыла из головы такую важную, как показалось Элиоту, информацию. Он не понимает, что происходит дальше, точнее, больше не видит. Всё заливает яркий свет, а когда Элиот вновь обретает способность видеть, то находит себя на полу, вцепившимся в руку испуганной помощницы Глена Баскервиля.
Шарлотта Баскервиль. Элиот вспомнил, что её зовут Шарлотта Баскервиль. И она явно не ожидала такой реакции на свои слова. Это было странно, но… буквально несколько секунд, когда Элиот только открыл глаза, она выглядела по-настоящему обеспокоенной, но когда она поняла, что ему стало лучше, то вновь нацепила маску раздражённости. Будто его присутствие в этом доме омрачало весь день, и Элиот не понимал, почему, ведь он ничего плохого ей не сделал.
Она не помогла ему встать и только фыркнула, мол, никакого Лео тут нет, прежде чем вновь, но уже не так яростно заявила, что ему следует покинуть этот дом немедленно и навсегда.
Всё ещё потрясённый Элиот позволил вытолкать себя за дверь, однако, оказавшись снаружи, он только обессиленно сел на ступеньки. Наверное, Баскервили считали, что после такого оскорбления Элиот должен был разгневанно умчаться как можно дальше, а потому он и сам не мог бы сказать, сколько просидел так.
Он не мог пошевелить и пальцем. Всё его тело словно одеревенело. Элиот был напугал произошедшим, однако вместе с тем его уверенность в необходимости разобраться во всём только окрепла. Заслышав у ворот поместья звуки, похожие на работу двигателя поезда, он встал и на ватных ногах поспешил скрыться в саду. Он слышал что-то подобное только раз, но навсегда запомнил этот звук. Уже из-за деревьев он наблюдал, как во двор въехал автомобиль — новое изобретение, доступное только самым богатым (например, Баскервилям). Предположив, что сейчас во двор наверняка хлынут слуги, желающие поглядеть на диковину в действии, Элиот поспешил скрыться в саду, чтобы не наткнуться на них. Он услышал краем уха, что во двор действительно кто-то вышел, потому что раздалось несколько голосов. Кажется, среди них была и Шарлотта, а потому Элиот несколько раз оглянулся, чтобы убедиться, что его точно не видно за деревьями — вновь наткнуться на разгневанную красотку сейчас хотелось меньше всего.
Элиот был уверен, что это вернулся Глен, а потому оставалось только понять, как пробраться в поместье, чтобы суметь встретиться с ним. С ужасом Элиот осознал, что подарок-книга остался в приёмной, а потому даже отговорки в случае чего у него не будет. Значит, следовало действовать наверняка. Самым очевидным казалось забраться в кабинет Баскервиля. Элиот уже приметил высоту деревьев и их близость к окнам — добраться по ним до нужного не представлялось огромной проблемой. Однако, где именно находился кабинет Глена? Не меньше получаса Элиот крадучись слонялся по саду, стараясь по каким-либо признакам хотя бы понять, с какой стороны крыло для слуг, а с какой — для господ. Из сада всё выглядело одинаковым, а подходить поближе, не будучи уверенным в успехе, не хотелось. Элиот, наверное, уже в третий раз пробирался вдоль поместья, когда он увидел на одном из подоконников второго этажа высокие стопки книг. Элиот не был уверен в своей догадке на сто процентов, однако невозможно было не предположить, что именно это помещение могло как-либо относиться к Глену. В конце концов, он явно собирался с удовольствием провести время в их литературном кафе, кроме того… Лео в его снах так же часто читал книги.
Осмотревшись по сторонам, Элиот убедился в том, что его никто не видит и начал взбираться наверх. Слишком поздно он подумал о том, что окно было не открыто, а потому была необходимость вскрыть его снаружи. У Элиота не было большого опыта в этом, однако ветка подходила к самому окну и казалась довольно устойчивой. Стоило рискнуть. Легко забравшись наверх, Элиот с удовольствием отметил, что тяжелые шторы были плотно запахнуты, значит, его должно быть не так заметно изнутри. Отыскав во внутреннем кармане плаща складной нож, он попытался просунуть его в щель в самом низу рамы. Нужно было всего лишь повредить слабые замки и затем будет достаточно легко открыть окно, пусть и выломав эти детали. Крепко обхватив ногами ветку, Элиот нагнулся, чтобы лучше разглядеть то, что он делает.
Это не заняло много времени. Должно быть, окна были действительно старые. Расправившись с нижним замком, Элиот резко выпрямился, сдувая прядь волос, упавшую на лоб во время работы, и столкнулся взглядом с Гленом Баскервилем, выбравшим именно этот момент, чтобы внезапно распахнуть шторы. Элиот даже подпрыгнул он неожиданности, не осознавая, что его напугало больше: то, что его застукали за таким занятием, или то, что Глен и Лео из его снов были одним человеком. Или выглядели крайне, крайне похоже. И только затем Элиот понял, что стремительно соскальзывает с ветки, случайно расцепив ноги, увидев Глена.