Мы когда-нибудь будем счастливы?

      — А я ведь неплохо пожил для Глена, да?       Лео сидел в кресле в своих покоях в компании Шарлотты. Ночь уже началась, а комната была освещена всего несколькими свечами, отчего по всем предметам пролегли длинные серые тени. Окно было раскрыто нараспашку, и по полу дул холодный сквозняк, но, кажется, никого из них это не волновало.       Услышав вопрос, Шарлотта сдержанно кивнула.       — То, что вы оставили себе лишь Бармаглота, сильно продлило вашу жизнь.       — И я до сих пор не жалею об этом, — устало ответил Лео. — Да и после того, как Пандору всё же решили просто переформировать вместо полного её роспуска, думаю, герцогские дома были бы крайне недовольны таким ослаблением. А согласись — после разбирательств с наблюдающей, у нас были проблемы поважнее их возмущений.       — Не спорю. Впрочем, сейчас только Рейнсвоты и Безариусы остались на плаву. Додо и Ворон уже лет двадцать остаются под наблюдением Пандоры, ожидая, пока кто-нибудь наберёт достаточную силу.       Они замолчали, каждый задумавшись о своём, но ненадолго: Глен нарушил тишину:       — Шарлотта, мы знакомы больше ста лет, кроме того, ты старше меня; не пора ли тебе обращаться ко мне на «ты»?       — Если вы так хотите… Если ты так хочешь, — тут же исправилась Лотти.       — И называй меня Лео чаще.       — Раньше тебе это не нравилось. — Вроде бы Шарлотта просто констатировала факт, однако в воздухе так и повис вопрос: что изменилось?       — Да, это так. Но знаешь, я очень долго бегал от своего имени и событий, связанных с ним; был готов практически на всё, лишь бы не слышать его вновь… Однако помогло ли мне это чем-либо? Смотри, прошлое всё равно стучится в двери нашего поместья, так что не вижу больше смысла в этом. Кроме того… Ведь я всё равно вскоре вновь стану просто Лео.       — Ты уже никогда не будешь просто Лео, — покачала головой Шарлотта. — Слишком сильно ты изменил привычную Баскервилям жизнь. Более того, пока что ты всё ещё Глен.       — Их уже привезли? — чуть поморщившись спросил Лео, правильно истолковав её намёк.       Действительно, обязанности Глена ещё никто не отменял, а потому он должен был подготовить свою преемницу к принятию должности, пусть у него было и не так много времени на это. Вообще, такое резкое объявление наследницы, особенно на фоне встречи с Элиотом, едва не выбило Лео из колеи, и, когда Шарлотта рассказала ему о произошедшем, он поначалу не поверил. Но только так можно было объяснить факт его стремительного ослабления. Лео уже был в курсе того, что девушка, которой суждено сменить его, являлась кузиной Элиота. Должно быть, её аура оставила на брате отпечаток Бездны, и сила Лео столкнулась с ним, когда он коснулся Элиота. Впрочем, как бы то ни было, факт оставался фактом — будущий Глен прибыл в поместье.       — Да, — ответила тем временем Шарлотта. — Мы с ней уже даже пообщались. Неплохая девушка, думаю, у неё есть большой шанс стать хорошей предводительницей. Однако сейчас она сильно сбита с толку, пусть мы и постарались всё объяснить ей. А вот её красноглазая сестра выглядит куда более одушевлённой. Наша библиотека привела её в восторг. Насколько я поняла, она увлекается различной мистикой, так что вполне естественно, что, получив доступ к настоящей «магии», она так счастлива.       Лотти хотела так же доложить о том, что именно она успела рассказать сёстрам, однако, посмотрев в глаза Лео, поняла, что тот слушает её только краем уха, мысленно находясь совсем в другом месте.       — С Элиотом всё в порядке. Мы осмотрели его, вроде бы обошлось без травм. Он в западном крыле; мы положили его подальше от тебя, на всякий случай, пока не разобрались, в чём дело.       — Но там ведь давно никто не жил, — встрепенувшись, сказал Лео, вернувшись к Шарлотте.       — Мы на скорую руку привели в порядок небольшую комнату, ну, помните, ту, что была с роялем и голубыми занавесками.       Лео кивнул и вновь погрузился в свои мысли.       — Идите к нему, — вздохнув, подсказала Шарлотта, осознав, что ещё немного, и разум Глена снова отправится в невероятные дали. — Проведите время так, как хотели бы. Я присмотрю за всем.       — Спасибо, — очень тихо поблагодарил Лео и поднялся.       Лотти тепло улыбнулась ему, и они расстались, махнув друг другу руками в качестве прощания.       Дорога до указанной комнаты показалась Лео долгой, а коридоры — бесконечными. Ему одновременно до дрожи хотелось увидеть Элиота, обнять его, пусть даже в своей реинкарнации он забыл об их отношениях, но в то же время Глен всё ещё опасался, что роль Элиота в этой истории ещё не закончена. Впрочем, ноги, не обращая внимания на метания разума, несли его вперёд, и замерли только перед самой дверью. Но не потому, что Лео решил всё же не встречаться больше с Элиотом, а потому, что из-за двери доносилась мелодия, и Глен прекрасно знал её название: «Лэйси». Кажется, тёплый голос даже мурлыкал в такт какие-то слова, однако музыка практически полностью заглушала их.       Лео осторожно приоткрыл дверь, и проскользнул внутрь, застыв у входа. Это действительно была песня, и он знал все её слова. Как-то Элиот, решив сделать подарок Лео, сочинил эти стихи. Это были слова для «Лэйси», посвящённые Лео, однако они так и не спели эту песню ни разу, потому что не могли позволить себе подобного ни в академии, ни в поместье Найтреев. Им казалось, что услышь её другие, все сразу бы догадались об истинных отношениях господина и слуги. И, внимая ей сейчас, Лео был такого же мнения. Только вот… Этих записей не видел никто, кроме них двоих.       Совсем невероятная теория промелькнула в голове Лео, и, начав тихо подпевать, он приблизился к роялю. Элиот не обернулся на него, но подвинулся, освободив часть места перед инструментом для Лео. Тот быстро принял приглашение и, порадовавшись, что отрезанная когда-то рука, как у Баскервиля, отросла вновь, принялся за свою партию.       Всё таки «Лэйси» была мелодией для двоих и, когда Лео присоединился к игре, она словно распустилась, только сейчас раскрыла всю свою красоту. Они вновь играли вдвоём, и только один этот факт уже пробуждал в Лео что-то, напоминающее счастье. Казалось, он забыл обо всём. В мире Лео теперь существовали только они двое и инструмент, и чем больше нот доносилось из рояля, тем дальше и дальше Глен, нет, сейчас всё же просто Лео, улетал от земного мира и всех его проблем.       Они закончили играть, но Лео мерещилось, что мелодия всё ещё витает в воздухе и его сердце. Словно ему снова было шестнадцать, и он не прожил сто лет Гленом Баскервилем. Лео посмотрел на Элиота. На первый взгляд это был всё тот же человек, что пытался взломать окно этим утром, но от Лео не могла укрыться ни его ставшая герцогской осанка, ни проснувшаяся в его ярких голубых глазах теплота и нежность. Слов не требовалось. Одновременно подавшись навстречу друг другу, они соприкоснулись губами, и Лео окончательно убедился в том, что перед ним именно его Элиот: он всё ещё помнил эти ласки, и знал, что никто другой в целом мире не сможет поцеловать его так же. Они крепко обнялись, словно кто-то пытался разнять их, а они изо всех сил сопротивлялись. А затем Элиот, чуть отстранившись, погладил Лео по щеке, заставляя посмотреть себе в глаза, и сказал:       — Прости, что оставил тебя.       — Ты ни в чём не виноват, — тихо ответил Лео, и вновь потянулся к родным губам.       Больше они не разговаривали и, даже плавно переместившись на кровать, не издавали лишних звуков: они и без того понимали, что следует делать.       Лео точно знал, что Элиот обожает, когда он стягивает с него одежду, а потому уже стремился забраться ловкими руками под рубашку. Да и сейчас ему самому хотелось поскорее почувствовать тепло другого тела. Лео всегда любил только Элиота, а потому за столько лет уже почти забыл, насколько может быть приятен разливающийся по телу возбуждённый жар. И Элиот, словно всё же извиняясь за долгое отсутствие, старался приласкать Лео там, где тому нравилось больше всего. Под его поцелуи и поглаживания попали шея, ключицы, бёдра… Полностью обнажившись, они отвлеклись друг от друга только для того, чтобы найти в прикроватной тумбочке флакон свежего масла. Лео покраснел от мысли о том, что он попал туда наверняка благодаря Шарлотте, как всегда всё предугадавшей. Однако все рассуждения быстро выветрились из головы, потому что Элиот начал разрабатывать его, и, чтобы Лео не было слишком больно, принялся надрачивать его член, отвлекая, иногда подключая к ласкам и рот. Поначалу было, конечно, неприятно, но едва вспомнив, какого это, Лео стал подгонять Элиота, желая поскорее почувствовать его в себе. Успокоился Лео только когда ощутил, как член Элиота распирает его изнутри.       Кажется, Элиот испытывал не меньшее счастье от того, что они снова рядом, могут прикасаться друг к другу…       Сейчас никто из них не думал о том, что это всё же не продлится вечно. Они наслаждались моментом и были заняты только друг другом.