Ласточка

      Этой зимой нам с Северусом и Сириусом исполняется одиннадцать. Мой день рождения празднуем довольно скромно, я сама настаиваю на этом — приглашены только Северус и Петунья, а Джим с Сириусом прислали подарки. К счастью, они, похоже, действительно освоились с маггловской почтой — посылки доставили самым обыкновенным способом.       День рождения Северуса тоже отмечаем у нас — нам с Туни удаётся убедить его, что это гораздо лучше, чем в хибаре Снейпов. А вот на праздник Пет (у которой, как и у Джеймса, день рождения весной) собирается целая куча её одноклассников, но я что-то не замечаю, чтобы сестра была им очень рада. За последний год её интересы почти совсем разошлись с интересами сверстников, и я даже не знаю, хорошо это или плохо. Во всяком случае она учится как прежде на отлично… Мальчишки снова присылают посылки, впрочем, мы их поздравляли точно так же. Эта бытовая рутина ненадолго как будто заставляет меня забывать о вещах, которые мне приснились, но надолго сосредоточиться на ней не выходит.       Напряжение нарастает тем сильнее, чем ближе становится лето. Я, по правде сказать, дико боюсь появления Минервы МакГонагалл и, хотя понимаю, что мой страх иррационален, но поделать с этим ничего не могу. И ещё больше боюсь, наверное, только того, что она может вообще не прийти.       Наконец приносят письмо. Минерва цивилизованно звонит в дверь, здоровается с родителями, когда они ей открывают, и просит разрешения войти. Её проводят в гостиную, усаживают в кресло и предлагают чай — мы с Пет подглядываем с лестницы. Выпив чаю, МакГонагалл приступает к тому, ради чего, собственно, и появилась здесь, а я скрещиваю пальцы, надеясь на удачу. — Видите ли, мистер и миссис Эванс, ваша дочь… Лили — девочка с необычными способностями, волшебница, если хотите. Она — не единственная такая, не пугайтесь, это всего лишь один из талантов, она ни капли не опасна. Мы хотели бы забрать её в школу, чтобы обучить основам контроля над даром — это поможет ей в будущем контролировать себя и использовать свои возможности рационально… — Минерва вертит чайную чашку в ладонях, подбирая слова. — Я принесла вам письмо, вы можете ознакомиться с ним, а также прочесть контракт на обучение. Если вы согласитесь, то мы выберем время и отправимся за школьными принадлежностями для вашей дочери, у Хогвартса есть специальный фонд, выделяющий на это деньги тем, кто родился с даром в семье простых людей. — Мы слышали про Хогвартс, один наш знакомый говорил о нём, но мы думали, что это просто специализированная школа… Нам нужно посоветоваться. Вы примете только Лили? А как же Петунья, она ведь тоже может делать эти ваши штуки? — отец, пожевав нижнюю губу, оборачивается к нам и хмыкает: — Спускайтесь уже, нечего уши греть. Сейчас подумаем и решим, что делать. Обычное образование вам ведь тоже нужно.       Мы с Пет спускаемся вниз и подходим к родителям. Я держу сестру за руку и даже не знаю, кому это больше нужно — мне или ей? МакГонагалл окидывает нас внимательным взглядом и возвращает чашку с чаем на стол, а у меня от этого знакомого движения сжимается сердце. — Здравствуйте, — робко произносит Петунья, сжимая мою ладонь. — Здравствуйте, маленькая мисс, — Минерва сухо кивает — когда-то я думала, что она вовсе не умеет улыбаться, но сейчас знаю, что это лишь маска, и от этого как-то немного легче. — Это вы Лили Эванс? — Нет, мэм, Лили — это моя сестра, — Туни вытаскивает меня вперёд, и я тоже несмело здороваюсь, прилагая все силы, чтобы голос не дрожал. — Здравствуйте, миссис МакГонагалл. А вы правда волшебница? — Да, мисс, и вы тоже. — Минерва протягивает мне конверт, и я замечаю в уголках её губ хитрую кошачью усмешку. Узнавая эту женщину лучше, я научилась различать такие мелкие проявления эмоций, что теперь понимаю — мы ей нравимся, а она никогда не отказывает в помощи тем, кого посчитала достойным. — Вот ваше письмо с приглашением на обучение, ознакомьтесь.       Я киваю и беру его в руки. Конверт коричневый, шершавый и, кажется, тёплый — точно такой, каким я его помню. На нём изумрудно-зелёными чернилами выведено: Мисс Лили П. Эванс, графство Беркшир, город Коукворт, комната на втором этаже.       Я улыбаюсь, поглаживая шершавую бумагу кончиками пальцев. Столько воспоминаний связано с этим письмом… Распечатываю конверт и пробегаюсь глазами по строчкам. Да, всё точно так, как и должно было быть. Счастливая и лишь самую капельку горьковатая улыбка сама появляется на моих губах, и я поднимаю взгляд на Минерву. — А как же Туни? Она ведь умеет гораздо больше меня… — ни капли лжи, сестра и вправду очень быстро учится управлять своими способностями, так что сейчас может гораздо больше, чем я умела в этом же возрасте. — Мисс, этого не может быть. Мне очень жаль, но ваша сестра, скорее всего, сквиб, иначе ей бы пришло письмо… — Она не сквиб! Она волшебница, я точно знаю! Покажи им, Пет! — я дёргаю сестру за руку, и она послушно демонстрирует родителям сначала летающие огоньки, затем превращение чашки в птичку и обратно, а под конец и свой коронный фокус — ледяной цветок из остывшего уже за время разговора чая. — Не может быть! — МакГонагалл смотрит на нас, точно стукнутая пыльным мешком по голове. — Я должна сообщить об этом Дамблдору!       У меня в груди всё обрывается, и очень хочется стукнуть себя по лбу: вот я дура, совсем про него забыла! Альбус ведь работал с самим Фламелем, изучал самые разные области магии, разве он не сможет помочь мне разобраться в том, как случилось, что я попала сюда из своего прошлого-будущего, и действительно ли нахожусь сейчас в прошлом, а не в параллельном мире? — Кто это? — перебивает сестра, и я выскальзываю из своих мыслей. — Дамблдор — это великий человек! Квалер ордена Мерлина I степени, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов, директор школы Хогвартс и просто крайне умный, много всего изучивший за свою долгую жизнь маг, — Минерва строго смотрит сквозь свои очки, и я невольно ловлю себя на том, что мне хочется кивать на каждое её слово, подтверждая компетентность Альбуса. Интересно, что это вдруг? — В таком случае, полагаю, мы должны будем встретиться с вами позже? — отец, как всегда, совершенно спокоен. — Может, подойдёте в следующую субботу и тогда сразу же отправимся за покупками? — Да, пожалуй, это будет лучшим выходом. Вполне вероятно, вместо меня прибудет директор Дамблдор, я надеюсь, вы не против? — Минерва поправляет очки, и я вижу по её глазам, слегка расширенным, а ещё по подрагивающим крыльям носа, что она растеряна и в то же время обрадована произошедшему, хотя для несведущего лицо её кажется непроницаемой маской. — Разумеется, нет. Скажем, в десять тридцать, вам будет удобно? — отец благожелательно улыбается, но его пронзительные глаза из-под кустистых бровей смотрят сурово и остро, как холодное лезвие кинжала. Почему-то мне кажется, что он не до конца верит МакГонагалл… — Да-да, конечно. Ждите. А сейчас мне нужно спешить, простите… — Минерва вскакивает с кресла и почти бегом отправляется в прихожую, а затем, распрощавшись с нами, аппарирует прямо с порога, что не очень-то вежливо, но лучше всего остального подчёркивает, как она торопится.       Мне, по правде говоря, кажется немного странным, что что вся эта ситуация настолько взволновала обычно спокойную ведьму, но, хотя и прожила в нём несколько лет, я всё ещё слишком плохо знаю магический мир, чтобы судить. Может быть, зачислить Пет в Хогвартс не настолько просто, как я предполагала? Но ведь не может же быть, чтобы за всю историю магического мира не встречались дети, в которых магия проснулась позже, чем положено!..       Дамблдор и вправду появляется в субботу. Он приветливо улыбается, оглаживая седую бороду, сверкает очками-полумесяцами, да и вообще похож на доброго волшебника из детской сказки, и я только сейчас, на самом деле, задаюсь вопросом о том, почему он выглядит стариком, если ему нет ещё даже сотни лет. Разве маги не живут дольше обычных людей? Матушку ему удаётся расположить к себе сразу, Пет, по-моему, тоже, но у меня самой отчего-то сводит зубы, будто бы я раскусила горошинку чёрного перца, случайно попавшуюся в блюде.       «Дырявый котёл» тёмен и обшарпан, как всегда. Не слишком-то понятно, отчего проход в волшебный мир находится в настолько непрезентабельном месте, но я стараюсь вести себя, как ни в чём не бывало, потому что не очень вежливо было бы обижать хозяев, когда ты лишь гостья. В прошлом-будущем я уже спрашивала у Джима по поводу этого места, и он объяснил всё конспирацией, ну вот и буду верить в эту версию, чтобы не портить себе настроение.       Дамблдор вежливо здоровается с Томом, и мы с Пет синхронно морщимся, глядя, как тот протирает грязный стакан не менее грязной тряпкой. Мама, по-моему, вовсе находится на грани обморока. А когда мы выходим на задний двор, она не удерживается и восклицает: «Боже мой, и это маги!» Всю последующую дорогу до Гринготтса Дамблдор вынужденно убеждает её и нас в том, что не следует ужасаться происходящему, и что в Дырявом котле всё оформлено так, как оформлено, лишь для того, чтобы никому из простецов не взбрело в голову случайно сунуться в волшебный мир… Конспирация-с! Только отец молчалив и спокоен — его вообще трудно вывести из равновесия.       Первым делом естественно, стоит посещение банка, чтобы обменять деньги — Пет поражает холл и служащие в нём, взвешивающие драгоценные камни, матушку — надпись на дверях… А отец неожиданно увлекается работой гоблинов: он с горящими глазами расспрашивает того, кто меняет нам деньги, о каких-то совершенно непонятных мне, но, кажется, важных вещах. Сколько себя помню, отец всегда хотел изучить банковское дело, только жизнь во всё вносила свои коррективы…       Следующим пунктом посещения становится книжный магазин. Там, пока родители восхищённо осматриваются и слушают разливающегося соловьём Альбуса (кажется, он говорит что-то про то, какие книги нам нужны), я пробираюсь к самым дальним полкам, где с удовольствием закапываюсь в пыльные фолианты. Мне всегда нравились книги, но вот этот поиск древних редкостей на дальних полках магазина стал для нас с Северусом своего рода ритуалом с тех пор, как мы поступили в Хогвартс. Он всегда притаскивал меня в букинистическую лавку если мы шли в Косой Переулок вместе, и часами мог рассматривать, перебирать книги, рассказывая об их историях…       Несколько слезинок скатываются на потрёпанные обложки, и я вытираю щёки рукавом. Не хватало ещё, чтобы это заметили родители!       Разумеется, купить хоть что-то из того, что я отбираю для себя, у меня в сегодняшнюю прогулку нет ни шанса, но что мешает мне попытаться уговорить родителей отпустить меня сюда снова — вместе с Северусом? Вот тогда-то… Правда, денег, собранных за это время, хватит разве что на потрёпанную книжку об иллюзиях, но… Я что-нибудь придумаю, обязательно.       Следом отправляемся в магазин мантий мадам Малкин. Мне всегда нравилась эта милая улыбчивая женщина, да и мантии у неё были высшего качества, сколько помню. Лучше только в магазинчике для аристократов, который держат Твилфитт и Таттинг, но он уж очень дорогой (хотя, не скрою, в прошлой жизни я мечтала заказать там парадную мантию).       Перед самым ателье Альбус вдруг, будто что-то вспомнив, останавливается, и, вежливо предупредив родителей, оставляет нас, уверив, что ненадолго заскочит в аптеку, чтобы купить драконью печень. У меня невольно расширяются глаза, когда я слышу этот явно надуманный предлог (серьёзно, он не мог заказать печень по каталогу или купить в Хогсмиде?), но ловить директора на нестыковках как-то неловко, поэтому остаётся лишь вздохнуть и сделать вид, что всё в полном порядке.       Мы заходим в магазин, над дверью звякает колокольчик, и полноватая улыбающаяся волшебница в нежно-розовой мантии с лиловой окантовкой радостно выкатывается нам навстречу: это и есть мадам Малкин. Я невольно улыбаюсь, вспоминая, как впервые оказалась в этом магазине в прошлой жизни — тогда я назвала её феей, а она пообещала мне подобрать наряд настоящей принцессы, как и положено каждой уважающей себя кудеснице… Это очень странно, одновременно понимать, что мы ещё не встречались, и всё же узнавать человека, точно старого знакомого. — Добрый день! — синхронно произносим мы с Пет. — Впервые в школу, молодые леди? Пройдёмте, пройдёмте, вы пришли точно по адресу, у меня самые лучшие мантии на все случаи жизни! — мадам Малкин подхватывает нас под локти и ведёт внутрь магазина. Родители же остаются у входа — их берёт на себя немолодая помощница, которая, как я помню, всегда занималась родителями магглорождённых.       В глубине, за рядами ровно висящих мантий, находится нечто вроде примерочной, где снимают мерки и окончательно подгоняют мантии. Обычно здесь не бывает много народу, два-три ребёнка и швея, но то или, точнее, тот, кого я встречаю сейчас, повергает меня в ступор. Сиятельный Лорд Малфой из прошлой жизни — вернее, пока лишь Наследник Малфой, — стоящий на маленькой скамеечке, оказывается слишком сильным ударом для моей неподготовленной психики. Вот уж кого не ожидала увидеть… Да и, к тому же, мне казалось, что он выглядит куда как представительнее, а в обычном подростке шестнадцати лет, ещё без трости и морозной стужи в глазах, я не сразу узнаю его.       Мда, вот так и разрушаются мифы. Говорил же мне Северус, что Пожирателями не рождаются… Ну, мы можем попробовать обернуть эту встречу к своей пользе, верно? Или хотя бы развлечься. — Пет, молчи, ладно? — шепчу я сестре, и слегка усмехаюсь, глядя на парня, высокомерно рассматривающего себя в зеркале.       Мадам Малкин заставляет нас с сестрой занять табуретки по обе стороны от Люциуса, и я цепляю на лицо самую наивную из своих улыбок, чтобы радостно поздороваться с ним. Он слегка кивает головой, хотя жесту не хватает достоинства, и негромко спрашивает: — Впервые в Хогвартс?       У меня едва не срывается смешок, но я скрываю его за притворным смущением и подтверждаю, активно кивая и старательно изображая взгляд наивной деревенской простушки: — Скажите, сэр, а на каком факультете вы учитесь? Я так хочу поступить на Слизерин, говорят, этот факультет лучший из всех… — у меня никогда не было особого таланта к актёрству, но я ещё в прошлой жизни поняла, что от меня этого и не требуют. Вполне достаточно красоты, которой одарила меня природа, чтобы мужчины легко и с удовольствием верили в мою глупость.       Люциус чуть поджимает губы, но его взгляд теплеет, и, разумеется, он распускает павлиний хвост, как это свойственно мальчишкам: — Да, наш, пожалуй, лучший из факультетов, по крайней мере, он подходит юным леди. Вы знаете, у грифов первокурсникам выделено всего две спальни: для мальчиков и для девочек! Это просто немыслимо, даже на Хаффлпафе живут по двое! — Какой ужас! Ни за что не хотела бы попасть к ним! У них ведь и гостиная наверняка в красных тонах, а красный, считается, очень плохо действует на людей — они становятся раздражительными и глупеют… То ли дело зелёный, очень успокаивает. Жёлтый, я слышала, цвет радости, а синий — нейтральный, но они оба лучше красного. Я не вынесу, если мне придётся проводить всё своё время в окружении алых тонов! — у меня легко получается нести чушь, уж в этом я натренирована лучше многих, благодаря перепалкам с Мародёрами и едкому сарказму Северуса, который отбивать приходилось такими же едкими высказываниями.       Театрально заламываю руки, благо, обмерявшая меня ведьма-помощница отходит куда-то, и смахиваю слезинку… Которой не было. Просто из-под ресниц удобнее наблюдать за Люциусом, чем разглядывая его впрямую. Разумеется, я люблю свой факультет, и в другой ситуации нашла бы способ защитить, но… Во-первых, красный действительно успел мне немного надоесть за годы учёбы, а во-вторых, нужно думать о будущем. Если Сириус, Северус и Джеймс окажутся на Слизерине, кто-то должен будет их контролировать! — Не переживайте так, милая леди, я уверен, вы попадёте к нам. Шляпа просто не сможет отказать, если вы её попросите, — улыбается углами губ Люциус, едва заметно подпуская в голос ехидство, и я легко узнаю повадки его более поздней версии. — Да, прошу простить мою невежливость, я не представился. Люциус Абраксас Малфой, наследник Малфой. — Тот самый! — ахаем мы с Пет одновременно, и он довольно улыбается. Сестрёнку приходится слегка подтолкнуть взглядом, но, к счастью, она у меня понятливая. — Ах, Малфои — это же одно из самых богатых и важных чистокровных семейств Британии! Увы, я всего лишь Лили… Лили Эванс. Мои родители сквибы, так что вам, наверное, зазорно общаться с такой, как я.       У меня не выходит в должной мере печально, но, к счастью, Люциус ещё слишком молод, чтобы заметить, что на самом деле меня вовсе не задевает его отношение. Вот с его отцом я, пожалуй, не рискнула бы разыгрывать такую карту, тот старый волк, так что вмиг раскусил бы моё притворство, но здесь и сейчас можно рискнуть, чтобы создать нужное мне впечатление. Насколько я узнала слизеринцев за годы дружбы с Северусом, полукровка с амбициями будет ими цениться хоть и ненамного, но всё же лучше, чем грязнокровка без малейшего желания влиться в их мир. — Не переживайте, мисс, это совершенно ничего не значит, если вы знаете достаточно о нашем мире. Уверен, вам удастся добиться всего, чего вы хотите, — Люциус произносит заученные фразы, принимая от появившейся мадам Малкин пакет с вещами, но его голос сразу же холодеет на несколько градусов, а в серых глазах вместо сдержанного интереса воцаряется безразличие. — Всего хорошего, мисс Эванс. Благодарю, мадам Малкин.       С этими словами он отвешивает мне и сестричке лёгкий поклон, элегантно соскальзывает со своего табурета и покидает наше не слишком взыскательное общество. Что ж, не скажу, что безумно рада встрече и довольна её результатами, но, во всяком случае, надеюсь, что первый шажок к благополучному вливанию в магический мир я сегодня сделала. Как бы мерзко всё это ни было, но мне нужно научиться слизеринской изворотливости и применить все навыки, которые шляпа приписывает этому факультету, чтобы не просто войти в мир, обыватели которого мне не рады, но ещё и суметь изменить этот мир к лучшему. Не собираюсь допускать повторения того, что случилось в будущем, и если для этого придётся врать и изворачиваться, то я сделаю это!       Мне с трудом удаётся дождаться, когда нам наконец вручат наши покупки, затем тепло распрощаться с мадам Малкин, получив напутствие приходить ещё, и покинуть магазин неспешным шагом вместе с родителями и сестрой. Странное нервное напряжение, да ещё и неодобрительные взгляды Петуньи, с которой мне потом непременно придётся поделиться причинами своего поведения, не очень-то способствуют улыбчивости и доброжелательному поведению.       Альбуса мы встречаем прямо возле витрины. Непонятно с чего вдруг, но он принимается расспрашивать, не случилось ли чего необычного, привычно посверкивая очками-половинками, и мне приходится наступить на ногу Пет, чтобы она не выдала ничего подозрительного. Ограничиваемся общими словами: «Мерили мантии, получили покупки, понравилось, всё хорошо, не переживайте».       Потом, наконец, отправляемся в магазин, торгующий письменными принадлежностями: Пет приходит в жуткий восторг от меняющих цвет в процессе письма чернил и самопишущих перьев, а вот я выбираю всё самое простое. Незачем тратиться, если захочу — любые заклинания могу наложить сама, не так это и сложно, чтобы платить лишние десять сиклей.       Ещё позже — магазин котлов, где я долго копаюсь, но наконец отбираю себе три подходящих котла, немного различающихся размером, но приблизительно одинаковых, и один маленький, так называемый походный — мало ли, когда пригодится? Родители долго удивляются тому, что я так привередничаю, а Дамблдор задумчиво косится, но изобразить из себя совершеннейшую недотёпу просто выше моих сил. Во-первых, я совершенно не хочу, чтобы на зельеварении мой котёл расплавился от малейшей ошибки, а во-вторых, отлично знаю, какое поганое свойство портиться имеет вся лабораторная посуда для школьников. В своё время мы с Северусом изрядно намаялись, пока приспособились варить зелья вне программы в лаборатории Слагхорна, и при том не портить котлы, которые, между прочим, не так и дёшевы.       В аптеку, куда Альбус отправляет нас затем (да-а-а, безусловно, ему очень нужно было покупать печень дракона именно в то время, что мы были у Малкин), матушка с Пет отказываются идти, а я долго морщусь и фыркаю, потому что к этим мерзким запахам невозможно привыкнуть. Хорошо, что у отца находятся деньги, чтобы взять всех ингредиентов с запасом, потому что я даже не сомневаюсь, что это потребуется. Даже Сев иногда в классе портил свои зелья, а уж что говорить про нас с сестрой?       Заглядываем мы и в зверинец, где родители выбирают пятнистую, маленькую, незаметную и очень миленькую сову, а Пет приобретает кота, который спрыгивает нам чуть ли не на голову и наотрез отказывается расставаться. Мурчащее рыжее чудовище зовут Живоглот, и мне остаётся лишь тихо вздохнуть и смириться, потому что сестра всегда хотела завести кота и нуждалась лишь в поводе, убедительном для родителей.       И лишь в самом конце прогулки, когда всё необходимое (за исключением палочки, конечно) куплено, мы, всей толпой, отправляемся в лавку Олливандера. Я не могу дождаться, когда наконец возьму в руки свою палочку, у меня даже кончики пальцев чешутся, и если бы не Альбус, то в эту лавку рванула бы первой, наплевав на все традиции магического мира.       По правде говоря, многие волшебники не придают своей первой палочке особого значения, считая, что она просто инструмент и всегда можно заказать новую, но я не согласна. Для меня моя палочка значит очень многое, и лишиться её — это всё равно, что потерять руку или ногу, протез можно сделать, но жить полноценно ты уже не будешь. Первая палочка потому и первая, что становится твоей частью, твоим продолжением, ты сродняешься с ней за долгие годы, и все прочие будут лишь суррогатом, не способным заменить оригинал.       Олливандер встречает нас радостно — как я теперь понимаю, ему вообще нравится подбирать детям первую палочку, и может, это вовсе его единственное развлечение… Он измеряет нас своей линейкой, рассказывая, что не волшебник выбирает палочку, а палочка волшебника, и я слушаю его с улыбкой, потому что помню каждое слово. Альбус улыбается в бороду, пока старый мастер подаёт нам палочки, и эта часть прогулки по Косому Переулку, пожалуй, самая сказочная. Жаль, что на самом деле волшебный мир не похож на ту сказку, которая рисуется в магазине создателя волшебных палочек.       Моя красавица отвечает мне почти сразу — выпускает сноп ярких искр, и я чувствую, как теплеют пальцы. Мы никогда не обсуждали это с другими, поэтому я не знаю, все ли волшебники ощущают палочки по-разному, но для меня всегда моя палочка казалась тёплой, а вот чужие, которыми порой приходилось пользоваться, отдавали в пальцы холодком или, в лучшем случае, просто были комнатной температуры.       Что неожиданно — с палочкой Пет мы возимся намного дольше. Олливандер подаёт палочки одну за другой, гора опробованных растёт и растёт, пока наконец мастер не вскрикивает: — И как я мог о ней забыть! Необычное сочетание, но почему бы… Да-да, попробуйте, юная леди.       Он протягивает очередную палочку, и как только Пет берёт её в руки, в воздух вырывается сноп золотисто-оранжевых искр. Если честно, мне всё ещё кажется, что эта палочка тоже не подходит для Туни, да и сама сестра не светится радостью, но мастер убедителен. Приходится смириться.       Дамблдор провожает нас до Дырявого Котла, к которому мы добирались на машине отца. Желает всего самого лучшего, вручает билеты на поезд, рассказывает, как пройти на платформу 9 и ¾, после чего прощается до сентября… Ну а, вернувшись наконец домой и пообедав под бдительным оком мамы, мы с Петуньей удираем гулять, прямиком к детской площадке, где впервые встречались с Северусом.       Друг уже ждёт нас там. Мы рассказываем ему обо всём, что произошло в Косом Переулке, и он вместе с нами смеётся над Малфоем, поддерживает негодование Пет по поводу отвратительного бара и удивляется тому, что ей так плохо подобрали палочку, да ещё и не назвали, из чего она сделана — а я, надо же, только сейчас обращаю на это внимание. Мастер назвал компоненты моей палочки, и я хорошо помню их, а вот о сердцевине палочки Пет не было ни слова, и сейчас эта неправильность просто бросается в глаза. Кажется, чем дальше, тем больше вопросов у меня возникает к Альбусу Дамблдору… — Сев, а когда вы с матерью пойдёте за покупками к школе? — уточняет Пет, сидя на качелях и болтая ногами. — Не знаю… — друг мнётся, и я понимаю, почему. — Мама должна получить гонорар за последнее зелье, иначе нам не хватит на палочку, так что, наверное, на следующей неделе. Как раз схлынет основной поток покупателей… — Слушай, можно мы пойдём с тобой? Отпросимся у родителей и наконец-то нормально походим по лавкам, у меня есть кое-какие накопления, а я там пару книг видела… — в задумчивости я пинаю ногой какой-то камешек, и он улетает в кусты. Хаос чувств и мыслей в голове, к счастью, не мешает мне внешне оставаться спокойной, но это, в общем, единственное моё достижение по управлению эмоциями за обе жизни. — Почему нет? Если сумеете отпроситься у родителей, я думаю, мать будет только рада… — Северус улыбается, и я невольно улыбаюсь в ответ. В той, далёкой уже прошлой жизни, его улыбку мне так редко удавалось увидеть, что сейчас я ценю каждый момент, когда его обычно хмурое лицо меняется. Впрочем, оно и понятно — не слишком-то много у него было поводов для радости, и если сейчас мне удалось подобрать для него шампунь, постричь, подкинуть в качестве подарков какие-то вещички, то в прошлом у него и того не было (и я не устану повторять себе, какой слепой идиоткой и избалованной поганкой была, если этого не замечала!).       В последние несколько недель у меня в голове постоянно вертится мысль о том, что ещё можно сделать для Северуса. Конечно, скоро он будет проводить почти всё время в школе, а там всегда есть возможность заработать: делать домашнюю работу за кого-то, готовить косметические зелья для девчонок, выполнять какие-нибудь практические задания для старших курсов (о, я помню, он занимался всем этим в моей прошлой жизни), но… Если бы только я могла забрать его куда-нибудь подальше отсюда! Если бы вообще всё решалось так просто: взять свою семью, Джеймса, Северуса, Сириуса и Римуса, а затем уехать, сбежать, спрятаться… Но кто сказал, что Волдеморт нас не достанет? И как потом смотреть в глаза самой себе, понимая, на что обрекла остальной магический мир? — Эй, Лилс, вернись с небес на землю! Вам пора идти, а то тётя Рози будет беспокоиться, — голос Сева врывается в мои печальные мысли, заставляя вынырнуть в реальность, и а невольно улыбаюсь его заботе, а затем киваю. — Да-да, конечно. Так когда мы встретимся на следующих выходных? — Ты всё прослушала, Лил, мы договорились, что это будет в одиннадцать часов утра, здесь же! — фыркает Пет, хватая меня за руку. — Пойдём уже, мечтательница.       Я вновь улыбаюсь другу, теперь уже извиняющейся улыбкой, прощаюсь коротким «Пока, Северус» и вынужденно шагаю следом за сестрой. Она заботится обо мне, как умеет, поэтому я стараюсь не обижаться и быть как можно доброжелательнее, хотя чрезмерная опека порой и надоедает. Смешно, что в детстве я ненавидела эти её попытки контроля и нотации, а вот сейчас меня скорее умиляет то, как заботлива она по отношению ко мне, и как много для меня делает, зачастую жертвуя собственными желаниями, возможностями, планами…       До следующих выходных у меня есть совсем немного времени, и где-то нужно найти деньги, о которых я почти привычно соврала Северусу. Попросить у родителей — не выход, их кошельки не резиновые, а мне нужно много… Но слизеринка я или где? Правда, несколько дней меня мучают угрызения совести, но в среду я наконец решаюсь на довольно рискованное мероприятие, которое не одобрил бы никто из моих знакомых, да и сама бы я не одобрила, если бы не необходимость — мне снова приходится красть.       Каждый день мы с Пет, сделав все уроки, отправляемся в расположенный недалеко от дома парк, который я всегда очень любила. Там раскладываем на траве покрывало, и сестра читает мне вслух какую-нибудь книгу. Ну а в этот раз, дождавшись, когда она усядется и откроет «Алису в Зазеркалье», я принимаюсь воплощать в реальность свой план. Выбрав ближайшего хорошо одетого мужчину, тихонько шепчу «Акцио», стараясь подтянуть его кошелёк незаметно, насколько это возможно, и, к моему величайшему удивлению, всё выходит с первой попытки — толстое портмоне совсем скоро оказывается в моих руках. Прикрывшись от сестры и окружающих лёгким мороком, принимаюсь пересчитывать свою добычу, заглушив голос совести мантрой «всё ради нашего светлого будущего» (поначалу я пыталась говорить себе, что это для общего блага, повторяя за Альбусом, но отчего-то в моих мыслях лозунги Ордена теряют убедительность, так что приходится выбрать что-то более личное, пусть и звучит оно весьма меркантильно). Денег, увы, находится не густо, всего около девяти шиллингов, но и это неплохо для первого раза. Спрятав портмоне в траву, я сосредотачиваюсь на том, чтобы подыскать новую жертву…       Когда мы возвращаемся домой, я уже являюсь счастливой обладательницей почти сотни крон с мелочью, а назавтра — и вовсе пятидесяти фунтов. После этого решаю сворачивать свою деятельность — лишнего брать не стоит, мне и так жутко стыдно за то, что я творю. Но зато этого хватит на все книги и подарки, которые я собираюсь приобрести в Косом Переулке…       Вообще, эта робингудовская эскапада подталкивает меня к рождению гениальной идеи: нужно найти работу, желательно в магическом мире, которую я смогу выполнять на дому. Правда, с учётом того, что я так и не успела после Хогвартса нигде поработать и не то, чтобы очень хорошо разбираюсь в вакансиях магического мира, это может быть не так просто, но пока кажется заманчивым. Было бы неплохо заниматься зельеварением, хотя это, обычно, обозначает либо связи с преступным миром, либо работу по лицензии, а у меня нет ни того, ни другого. Но мысль я решаю сохранить, чтобы обдумать позже.       Встреча с Эйлин меня не слишком удивляет — мать Северуса ожидаемо предстаёт довольно непривлекательной, худой и высокой женщиной, при всём том, судя по всему, совсем не следящей за собой. Глубокие круги под глазами, морщины, прорезавшие высокий лоб молодой ещё леди, говорят обо всём лучше любых слов. Однако Северус так явно стесняется матери, что я предпочитаю сделать вид, будто очень рада знакомству, пихаю Петунью, и даже восхищаюсь красотой Эйлин, которой нет.       Аппарировав в Косой Переулок в два приёма мы, как и в прошлый раз, первым делом направляемся к Гринготтсу. Когда я меняю свои пятьдесят фунтов на десять галлеонов, Эйлин, Северус и Петунья смотрят на меня круглыми глазами, но никто ничего не говорит, и за это я им благодарна. У меня есть довольно приличная версия о разбитой копилке, но врать лишний раз противно — и без того лжи я уже нагородила больше, чем хотела бы.       Выйдя из банка, первым делом отправляемся в магазин подержанных вещей, что мне категорически не нравится. Немного приотстав от Эйлин с сыном, я дёргаю Пет за руку и, когда она оборачивается, шёпотом излагаю свой план. Сестра неодобрительно поджимает губы, но соглашается помочь, чему я чрезвычайно рада… — Простите, мэм… У меня и моей сестры есть подарок для Сева, в связи с тем, что он идёт в Хогвартс… — несмело начинает Петунья, косясь в мою сторону. — Да, мы хотели бы подарить другу комплект школьных мантий и волшебную палочку, — дополняю я приторным голоском. — Давайте заглянем к мадам Малкин, я думаю, мантии лучше всего брать у неё.       Эйлин несколько минут пытается убедить нас, что это совершенная глупость и что Северусу они всё купят сами, но я настаиваю, и в итоге женщина просто бросает «да делайте вы, что хотите» и позволяет утянуть её в магазин. Друг краснеет, бледнеет, но молчит — он давно уяснил, что спорить со мной бесполезно, ещё когда я взялась перешивать его старые вещи, пользуясь матушкиной машинкой. И кроме того, в этой жизни я не просто требую от него приличных вещей, как капризная принцесса, а по-настоящему помогаю ему, так что протестовать на самом деле нечему, мы давно обсудили между собой эту ситуацию и он принял мои аргументы, согласившись, что как подруга, я имею право на заботу о нём.       Конечно, покупка мантий — удовольствие не из дешёвых, и хотя я уговариваю всё же мадам Малкин сделать нам скидку, это всё равно обходится в целых шесть галлеонов. Но я стоически переношу эту потерю, понимая, что впереди ещё покупка палочки, которая тоже вряд ли будет стоить дёшево.       Только вот, в лавке Олливандера, против ожиданий, приходится, скрепя сердце, расстаться не с полутора, а с целыми тремя галеонами! Палочка Северуса выходит в два раза дороже, чем моя или Пет, потому что сделана из какого-то редкого дерева, как сказал мастер, и это мучительно убивает моего внутреннего хомяка, уже видевшего в своих лапках кучу книг. Северус пытается отказаться, бормоча что-то про то, что ему отлично подойдёт и палочка Эйлин, но я так на него взглянула, что друг предпочёл заткнуться и ретироваться за спину Пет. И это было правильно, потому что нечего мешать мне, когда я твёрдо намерена делать добрые дела!       Несколько успокаивает книжная лавка, где я долго с удовольствием перебираю старинные манускрипты, жалея, что на них не хватает денег, и, наконец, приобретаю потрёпанную книгу о создании иллюзий, пособие для начинающего окклюмента, валявшееся на пыльной нижней полке и стоившее всего пару сиклей, несколько книг о зельях, не входящих в школьную программу, интересный сборник бытовых и не очень чар, да книжку со сказками барда Биддля — не знаю, чем она меня заинтересовала, но почему-то чудится, что будет интересно.       Только когда всё куплено, мы возвращаемся в Коукворт, где Северус ещё раз благодарит нас с Пет, Эйлин, поджав губы, тоже выдавливает спасибо, и нам наконец удаётся распрощаться со Снейпами, разойдясь по домам. Вот и снова нужно ждать: следующее значительное событие — это отправление в Хогвартс… Наверное, я могла бы написать директору Дамблдору, чтобы обсудить с ним странности происходящего, но, если честно, мне теперь почему-то не очень этого хочется. Слишком странно всё, что произошло со мной с момента попадания сюда, и хотя порой я думаю, что это действительно моё прошлое, но иногда одолевают сомнения, не могла ли я оказаться в параллельном мире? Да, к тому же, нам с сестрой нужно дождаться ответа от Джима с Сириусом — Пет написала им после посещения Косого Переулка в первый раз, но они почему-то до сих пор не ответили. Посылали им мою новую сову, названную мной Хёдвиг (я нашла это имя в «Истории магии»), но она всё ещё не вернулась. Надеюсь, у них всё хорошо…