Ласточка

      Портал переносит нас не в само поместье, а на площадку перед воротами — насколько я знаю, все гости прибывают сюда, каждый в своё время, ведь это часть охранной системы. Без особого разрешения от хозяев аппарировать или переместиться порталом куда-либо кроме этой площадки просто нельзя, равно как нельзя и пройти за ворота. Всё это призвано защитить родовое гнездо от вторжения захватчиков, и, как рассказал Ивен, пробиться в поместье древней семьи, где активирована полная защита, будет трудно даже для аврорского корпуса Министерства в полном составе. — Добрый вечер, лорд Розье, виконт Принц, миледи Блэк, мисс Эванс… — Люциус шагает на площадку из-за ворот почти одновременно с нами и теперь с восхищением рассматривает Петунью, нерешительно вцепившуюся в руку Ивена. — Добрый вечер, Люциус, — Ивен улыбается и кивает, Северус чуть наклоняет голову, а мы с Пет делаем вежливые реверансы. Ох, как же хорошо, что у нас было время, чтобы изучить этикет! — Позвольте мне проводить вас в дом, — с трудом отведя взгляд, Люциус разворачивается и идёт вперёд по подъездной дорожке. Мы, последовав за ним, с интересом оглядываемся: в настоящем поместье аристократов раньше бывал лишь Ивен, а потому для нас это всё внове.       Чем-то обстановка напоминает о романах Джейн Остин и Шарлотты Бронте. Быть может, так ложится предзакатный свет или всё дело в невысоких деревьях, высаженных вдоль аллеи с поистине английской точностью через равные промежутки аккуратно подстриженного газона… Но на минуту я ощущаю себя барышней из прошлого века, и, надо признать, это очень приятное впечатление.       Двери особняка перед гостями распахивает эльф, завёрнутый в полотенце с гербом рода Малфой, и в сияющий серебряным светом холл мы вступаем с лёгким благоговением. Сквозь огромные окна проникают сюда последние закатные лучи, но вдобавок к этому мягкому свету сияют магические светильники, а обилие белого и серебристого создаёт впечатление, что вокруг нас хрустальный дворец из сказки.       Люциус уверенно проводит нас дальше, в высокие двери, расположенные напротив входных, под небольшим балконом, с которого лебедиными крыльями в холл спускаются две белоснежных мраморных лестницы, и я невольно напрягаюсь, понимая, что сейчас мне предстоит очередная проверка на прочность. Никогда не забуду свой первый бал в прошлой жизни, закончившийся сокрушительным позором...       Мы проходим в огромную бальную залу, где сияние десятка люстр отражается в натёртом до зеркального блеска паркете, а у окон теснятся белые и золотые козетки. В ней уже довольно людно, что неудивительно: самые важные гости прибывают последними, а невеста сына хозяина бала не может появиться первой априори.       Обведя взглядом залу, понимаю, что у меня по спине бегут мурашки — большая часть присутствующих в моей памяти Пожиратели смерти, о некоторых мне известно, как они погибли, а с двумя или тремя, кажется, мне даже приходилось встречаться в бою… Знакомые движения и фигуры, слишком знакомые.       К счастью, Северус уверенно сжимает мои пальцы, молчаливо поддерживая, и это простое движение помогает вернуть самообладание. Опустив ресницы, я скрываю взгляд, в котором могут проскользнуть истинные эмоции, и заставляю себя смущённо улыбнуться, помня, что сегодня впервые на балу, а значит, для меня, как и для любой другой девочки, это должно быть очень волнующе. Маска очаровательной дурочки не раз спасала меня, думаю, поможет и сейчас.       Главное — старательно выполнять все предписания этикета, чтобы не повторилась ситуация из моего прошлого-будущего, когда я оказалась на балу в честь совершеннолетия Марлин, совершенно не зная правил. — Прошу меня извинить, прекрасные леди, но я вынужден оставить вас, — неожиданно сообщает Ивен, вторгаясь в мои мысли. — Обещаю вам, что это ненадолго…       С этими словами он уверенно передаёт руку Петуньи Люциусу и торопливо шагает сквозь толпу куда-то в сторону. Я прослеживаю взглядом направление его движения, пытаясь найти причину, и найдя — вздыхаю. Ивен уверенно пробивается к сыну, с независимым видом держащему под руку миловидную пухленькую шатенку. Кажется, её зовут Амелия, Амелия Боунс, с Хаффлпаффа, если не ошибаюсь… Что ж, надеюсь, ему хватит ума не выносить семейные разборки на всеобщее обозрение. — Кхм, я… Эм… — Люциус, явно ошарашенный таким резким поворотом, слегка сбивается, но затем возвращает себе самообладание и всё-таки доводит нас туда, куда мы направлялись изначально: в так называемый «детский» уголок, где кучкуется молодёжь младше шестнадцати лет. — Позвольте мне познакомить вас с остальными гостями. — С удовольствием, — вежливо улыбается Петунья, успокаивающе поглаживая его ладонь пальчиками, затянутыми в кружево. — Однако прежде позвольте мне раскрыть вам небольшую тайну… — Тайну? — Люциус удивлённо выгибает бровь, с интересом оглядывая нас троих. — Я обожаю тайны, миледи! Рассказывайте же! — Ах, право, это совсем маленькая тайна, — игриво стрельнув в него глазами, Петунья поправляет локон, и я с трудом сдерживаю улыбку. — К тому же, она будет тайной совсем недолго… Лорд Розье обещал объявить о ней в ближайшее время. — Не томите, дорогая, мы все сгораем от любопытства, — Люциус подаётся ближе, заглядывая ей в глаза, и прижимает её к себе чуть сильнее, чем обычно дозволяют приличия. У меня невольно дёргается глаз — в прошлом я пострадала именно из-за таких вот вольностей одного умника, — но я вспоминаю, что они уже практически помолвлены, и сдерживаю свою злость. Люциус, каким я успела его узнать, не поступит так с моей сестрёнкой. — Лили принимают в род Розье, представляете? Она внучка старшей сестры отца лорда Ивена Розье, а это весьма близкое родство, и лорд решил дать ей своё имя… Это так замечательно, что моя названная сестра нашла семью! — О, миледи, это поистине прекрасная новость! — чуть отстранившись, Люциус кивает мне, дружелюбно улыбаясь: — Я очень рад, что ваши родственники по этой линии оказались более благоразумны, нежели родственники со стороны отца. Поздравляю вас! — Спасибо, я польщена… Это событие очень много значит для меня, особенно в связи с обещанием лорда Розье подтвердить мою помолвку с виконтом Принц, — я вежливо и прохладно улыбаюсь, поднимая руку и ненавязчиво демонстрируя окружающим тонкий ободок помолвочного кольца. — О! — Люциус приподнимает брови, но я ловлю в его взгляде искреннее одобрение. — В таком случае поздравляю дважды и выражаю моё искреннее одобрение виконту Принц. Вы завидная невеста, леди.       Северус крепче сжимает мой локоть и хмыкает: — Спасибо, Люциус. Так ты представишь нас?..       Молодёжь, внимательно прислушивавшаяся к нашему разговору, ненавязчиво придвигается ближе, обступив нас полукругом. Я сглатываю и несколько нервно сжимаю пальцы — мой прошлый опыт общения с представителями аристократии ничем хорошим не кончился, поэтому сейчас я никак не могу полностью расслабиться. Нет, умом, конечно, понимаю, что отношение к леди Розье, в будущем леди Принц, будет совершенно иным, нежели к мисс Эванс, но…       Наверное, я просто до сих пор не привыкла к этой особенности чистокровных, оценивать людей не по их подлинным качествам, но по рождению. — Да, конечно, — Люциус легко пожимает плечами, и я замечаю отблеск ироничной улыбки на его губах. — Дамы и господа, позвольте представить вам мою невесту, леди Петунию Блэк. А также её сестру, леди Лили Розье, и жениха леди Лили, виконта Северуса Принца.       Я бросаю короткий взгляд из-под ресниц и делаю крохотный инстинктивный шажок в сторону Северуса, который кажется мне единственно надёжной защитой от этих людей. Хочется вцепиться в его руку и попросить увести меня отсюда, или хотя бы спрятаться ему за спину, но я заставляю себя упрямо выпрямить спину, горделиво поднять подбородок и посмотреть в глаза тем, кого так боюсь. В конце концов, сколько можно уже трусить? — Приятно познакомиться, — холодно улыбается нам темноволосый парень в костюме болотного оттенка, и я узнаю его по памяти прошлой жизни. Трэверс — однажды мы встречались… Хороший дуэлянт, но сноб и магглокровок ненавидел настолько, что терял голову в бою. Гадость!       Мысленно скривившись, решаю проигнорировать его слова и лишь киваю, намекая, что не слишком заинтересована в знакомстве. Оставаться здесь ещё хоть немного выше моих сил, но согласно этикету до начала танцев следует поддерживать вежливую беседу и вести себя, как светская дама...       Малфой уверенно шагает вперёд, и Трэверсу приходится отступить, отчего его красивое, в общем-то, лицо искажается гримасой злости. — Не ври, Генри, я прекрасно знаю тебя. И сразу же хочу заявить: мне плевать, что вы себе думаете, но ни моя невеста, ни её сестра не цирковые собачки. Поэтому, раз уж мы выполнили долг вежливости и представились, извольте оставить нас в покое. Пет, дорогая, идём, там есть удобные диванчики… Северус, проводишь Лили? — Конечно, — Северус ухмыляется, довольно быстро подхватив идею Люциуса. — А Джеймс и Сириус ещё не прибыли, не знаешь?       Я мысленно хихикаю, а затем послушно иду сквозь толпу следом за Северусом, смирно опустив глазки в пол и всем видом изображая покорную и милую девочку-цветочек. Петунья так же молча шагает под руку с Люциусом, глядя на окружающих с видом королевы, уверенной в своём праве повелевать, и я даже испытываю прилив гордости за сестрёнку, наблюдая за ней из-под ресниц. Она держится так спокойно, как не всякая аристократка сумела бы на её месте. — Пока нет, Сириус будет минут через пять, может быть уже здесь, их портал всего на полчаса позже вашего. А насчёт Джеймса непонятно — Поттеры не объясняли причин отказа, но вернули приглашение, — Люциус вздыхает, немного демонстративно поднимая глаза к потолку и его лицо приобретает продуманно недовольное выражение. — Вообще многие в этот раз почему-то отказали, причём без всяких объяснений.       Он усаживает Петунью на маленький диванчик у стены, и мы с Северусом размещаемся рядом, на другом таком же. — Может быть, это из-за меня? — неуверенно спрашивает Пет, теребя ленту на платье, и я фыркаю в ответ. — Даже не думай о подобных глупостях, — опережает меня Люциус, нежно отбирая у своей невесты ленты и пряча её ладони в своих. — Ты Блэк, об этом знают все, а значит, помолвка с тобой очень важное событие, пропустить которое можно только по веским причинам. Блэки не зря один из самых влиятельных родов, породниться с ними мечтают в любой семье, входящей в священные двадцать восемь! — Кроме моей, — хмыкает Северус, складывая руки на груди и косясь на Люциуса насмешливым взглядом. — и Поттеров, а ещё Прюэттов, Ноттов, Шафиков, Гринграссов, Брустверов, Уизли и Слизнортов. Немаленький список, не находишь? — Большинству из них просто ничего не светит, вот они и не смеют мечтать, — огрызается Малфой, хмурясь, и его серые глаза на миг темнеют, выдавая недовольство. — А у тебя есть невеста. — Почему ты решил, что именно эти не мечтают? — с интересом спрашиваю я, поворачиваясь к Северусу. — Они отказались от приглашений на помолвку?       В голове крутится мысль о том, что только что были перечислены все, кто в первой магической войне стоял против Лорда или хотя бы соблюдал нейтралитет… И это меня определённо не радует, порождая какой-то подсознательный зуд. Почему так? Блэки же не сделали им ничего плохого? — Именно, Лили. Ну, кроме меня, но исключение подтверждает правило, верно? — Да, возможно… Но как-то странно. Эти рода вроде бы никогда не пересекались ни с Блэками, ни с Малфоями, ну, кроме Уизли, но остальным-то нечего делить? И особым снобизмом как раз-таки они не страдают, это ведь партия Дамблдора, если не ошибаюсь? — А ведь верно, — Люциус задумчиво потирает подбородок, и Пет успокаивающим жестом касается его руки. — Хм, нужно будет сказать отцу. Может быть, просто совпадение, но оно мне не нравится. И давайте, что ли, поболтаем о чём-то другом? Ну её, эту политику, она мне уже осточертела, отец мозги чайной ложкой ест каждый вечер!       Я усмехаюсь, не в силах сдержаться. Надо же, вот кто бы знал, что наследник Малфоев не любит политику! А ведь в моём прошлом-будущем он, кажется, только ею и занимался. И к тому же, кажется, Петунья успела научить жениха плохому — сомневаюсь, что в лексиконе аристократов обыденностью являются мои привычные "черти" и обороты вроде "есть мозг чайной ложечкой". Хотя последнее спорно, конечно. — Но почему он заставляет тебя в ней разбираться? — удивляется Петунья, беря с подноса, проплывающего мимо, бокал с лимонадом, и прижимаясь к плечу Люциуса своим плечом. — Ты ведь собирался уехать в Лиссабон, поступать в Академию искусств, нет? Я думала, художникам не нужна политика. — Да, вроде того, — Люциус невесело хмыкает, приобнимая невесту за талию, и красивое лицо его омрачает тень. — Но отец заявил, что прежде чем учиться мазне, я должен выполнить долг перед родом и освоить что-то более прибыльное. К тому же, мне рано или поздно всё равно придётся занять его место в Визенгамоте и попечительском совете Хогвартса, так что я должен хорошо разбираться в политике и экономике, да и в законах тоже.       Я недовольно поджимаю губы, беря себе бокал сока, и задумчиво уточняю: — Люц, твои картины, даже неволшебные, стоят немалых денег. Ты не пробовал поговорить с ним об этом? — В маггловском мире, Лили, в маггловском, — он отворачивается, пряча лицо в волосах Петуньи, и тяжело вздыхает. — А мой отец с годами всё более и более отрицательно относится к ним, уж прости. Волшебникам же мои картины не слишком нужны, все хотят зачарованные полотна, а это бешеный труд… — Да, я слышала, — сделав глоток, бросаю задумчивый взгляд на Северуса, чинно держащего руки на коленях, и, тихо фыркнув, просто приваливаюсь к нему, положив голову на плечо. — Но ведь холсты можно заказать, тогда будет гораздо легче? — В Британии нет мастеров-рунологов такого уровня, а тащить из-за границы… Ну, сами понимаете. Министерство будет очень против. — Почему нет? — голос Северуса подрагивает, и он слегка закашливается, пытаясь скрыть смущение, но затем осторожно приобнимает меня за плечо и продолжает: — У нас же много хороших специалистов, я читал, что спрос на зелья для рунных конструктов в Британии превышает показатели по многим странам. — Это довольно сложно объяснить… — Люциус, вновь глядя на нас, задумчиво прикусывает губу и поглаживает Петунью по руке с бокалом лимонада кончиками пальцев. — Рунологи-то у нас есть, и очень сильные, но в этом и проблема. Холсты требуют не силы, а тонкой работы. Раньше этим занимались сквибы, был даже целый род специалистов, но после того, как их стали изгонять из магического мира… В общем, сейчас никто не справится с такой работой. — Как всё сложно, — удивлённо распахивает глаза Петунья, и в её взгляде мелькает смешливая искристая хитринка. — Я не знала, что руны так разнообразны. — На самом деле это, кажется, работает во всех сферах, — произносит Северус, нахмурившись, и невольно по привычке тянется к моим волосам, но затем, опомнившись, отдёргивает руку. — Я тоже читал про род сквибов, занимавшихся зельеварением: они делали многие зелья, недоступные сильным магам именно из-за необходимости филигранной точности операций. И сквибы-гербологи тоже были, точно знаю, многие растения плохо переносят повышенный магический фон вокруг или посторонние излучения, вмешивающиеся в этот фон, не помню точно, но они подпускали к себе только сквибов и слабых магов. Сейчас все эти растения относят к очень редким ингредиентам, потому что мало кто может их вырастить, а на континенте, опять же, заказывать дорого из-за нелюбви Министерства к импортным товарам. — Всё из-за дурацких идей Грин-де-Вальда, — вздыхаю я, допивая сок, отставляя стакан и накрывая ладонь Сева, переплетая наши пальцы. — Это после войны с ним сквибов начали притеснять. Нам удалось победить волшебника, но не удалось справиться с его идеологией…       Люциус коротко недовольно морщится и, заметив, что по залу медленно разливается нежная музыка вальса, бросает многозначительный взгляд на паркет, где уже кружится несколько пар, после чего нарочито бодрым голосом предлагает: — Оставим эти темы на сегодня. У нас праздник, так давайте развлекаться! Леди, позволите пригласить вас на танец?       Он резко встаёт с диванчика и склоняется перед Пет в учтивом поклоне, протягивая ей руку. — Да, конечно, — Петунья слабо улыбается и накрывает ладонью его пальцы, оставив так и не допитый лимонад на диванчике. — Танцы — это хорошая идея!       Я мысленно хмыкаю и, чуть отодвинувшись от Северуса, выжидательно смотрю на него, чуть вопросительно изогнув брови. Поспешно вскочив на ноги, он тоже предлагает мне руку, алея скулами: — Леди, вы позволите? — Разумеется, — с лёгкой улыбкой киваю и вкладываю свои пальцы в его ладонь. Не очень люблю танцы, хоть они и даются мне довольно легко, но к вальсу у меня особенное отношение. Это был наш с Джеймсом первый танец на выпускном балу, и потом, на свадьбе... Станцевать его с Северусом в прошлой жизни мне так и не удалось, а потому сейчас самое время, чтобы исправить упущение.       Мы легко вливаемся в круг танцующих, и Северус уверенно ведёт меня, поддерживая за талию. По правилам партнёрше не положено смотреть в лицо партнёра во время вальса, но я всё равно кошусь краем глаза и вижу полоску румянца на обычно бледной щеке, закушенную губу и тёмный глаз, поблескивающий в свете люстр. Северус кажется слегка растрёпанным — прядь волос выбилась из хвоста и упала на лоб, — но ему это, как ни странно, идёт. Да и сама я, наверное, выгляжу не лучше, у меня ни одна причёска не держится долго.       Раз-два-три, раз-два-три, пышная юбка взметается, охватывая ноги, и только Северус удерживает меня от падения. Его руки надёжные, как скала, и я знаю, что могу довериться ему полностью — даже если я закрою глаза, он не позволит мне ошибиться и будет вести так же уверенно, как прежде. Всегда знала…       Перед глазами всё плывёт, картинка двоится, и я вдруг словно падаю в глубокий колодец, из которого видны только звёзды северусовых глаз — память выкидывает очередной фортель, когда от неё никто этого не ждал! …Не отвлекайся, Лилс! Раз-два-три, раз-два-три, слушай мой счёт! — крепкая ладонь касается обнажённой кожи спины, и я вздрагиваю. — Спину прямо, локоть выше. — Северус, ты отвратительный учитель! У меня уже руки отваливаются, сколько можно? - тщательно повторяя все указания, я вытанцовываю квадраты вальса, стараясь не думать о жаре, разливающемся по телу от руки, поддерживающей спину. — Я предупреждал тебя, ты согласилась, — друг ухмыляется, и я долгие несколько секунд пялюсь на его губы как дурочка, размышляя, какие они на ощупь. Нет, нужно выкинуть эти мысли из головы! — Но если действительно устала, то садись, передохнём, я тебе дам зелье от боли в мышцах…       Северус усаживает меня на диванчик, трансфигурированный из старой парты, и я с наслаждением скидываю туфли. Надоело! Когда я просила научить меня танцам чистокровных, я не думала, что даже простой вальс окажется для меня таким сложным… — Сев, а может, я просто никуда не пойду? До дня рождения Мэри остался месяц, я никогда не успею всё это выучить! — Я уверен, что у тебя всё получится. Целый месяц тренировок обязательно пойдёт на пользу, и к балу ты будешь танцевать так, как будто всегда это умела, — сунув мне в руки флакон с нежно-сиреневым зельем, пахнущим моей любимой лавандой, Северус садится на противоположный конец диванчика и привычным движением закидывает мои ступни себе на колени. — Не ной, всё будет в порядке! — Мне кажется, у меня просто нет таланта, — со вздохом я глотаю жидкость, похожую на гель для мытья посуды, несмотря на все попытки Северуса улучшить её вкус. — Ну, знаешь, кому-то не дано рисовать, например, а мне не дано освоить танцы. — Лилс, прекращай нести чушь, — скривившись, Северус бросает на меня выразительный взгляд, в котором я читаю всё его неодобрение, и начинает разминать мои несчастные ноги, ужасно ноющие после трёх часов непрерывного танца. — Если я смог освоить большую часть танцевальной программы даже без партнёрши и учителя, то уж ты сможешь тем более. Нужно просто больше стараться и не отвлекаться от танца. «Это ты меня отвлекаешь!» — едва не вырывается из моей груди, но в последний момент я успеваю захлопнуть рот, не позволив себе произнести глупость. Северус ведь не виноват, что я так на него реагирую и не могу сосредоточиться, значит, незачем на него кричать. — Я стараюсь, Сев, честно! Очень-очень! Но у меня совсем ничего не получается, — всхлипнув, вскидываю глаза и умоляюще смотрю на него. — Ты такой умный, у тебя всё с первого раза выходит, а я даже в простейших шагах путаюсь… — Лили… — придвинувшись ко мне, Северус обнимает меня и укачивает как маленькую в тёплых объятиях. — У тебя всё выйдет. Просто поверь мне, ладно? Мы будем тренироваться столько, сколько потребуется, чтобы ты запомнила все движения наизусть, и я буду повторять с тобой одну фигуру, пока этого не будет достаточно, вне зависимости от того, сколько мне придётся это делать, ясно? Ты мне веришь? — Верю… Давай ещё раз! — вскинув голову, я сталкиваюсь с его взглядом и замираю, облизывая губы. Мы слишком близко, и сердце бьется в горле, когда друг осторожно поднимает меня с дивана, ставит на пол и, наклонившись, помогает застегнуть туфли. Я настолько привыкла к Северусу, настолько доверяла ему, что никогда не смущалась от его заботы, принимая помощь как должное и сама не считая зазорным что-то для него сделать. Но сейчас прикосновения длинных тонких пальцев к лодыжкам вызывают внутри сладкую дрожь предвкушения, и хочется, чтобы Северус провёл ладонью выше…       Я сглатываю вязкую слюну, становлюсь в позицию и позволяю обнять меня, хотя ладонь на обнажённой спине обжигает хуже угля. Прочь все дурацкие мысли, Северус — мой друг, самый близкий и важный, но и только. Я люблю его как брата… — Раз-два-три, раз-два-три, Лили, не витай в облаках, я должен вести тебя, а не нести на руках!..       Обратно в сознание я прихожу так же резко, как проваливаюсь в воспоминание. Меня бьёт крупная дрожь, щёки горят, воздуха не хватает… Кажется, что прошло не меньше получаса, но на самом деле, похоже, всё заняло одно мгновенье — Северус всё так же ведёт меня в танце. — Лили, ты в порядке? — плавный разворот, и Северус касается губами моего уха, случайно дёрнув головой, а я едва не теряю равновесие. Боже мой, мне всего четырнадцать, а кажется, что не меньше шестнадцати — так остро воспоминание, в котором семнадцатилетний Северус ведёт меня в танце по паркету школьного кабинета. — Кажется, я немного устала… Давай посидим? — умоляюще шепчу я, стараясь прогнать из памяти прикосновения чужих пальцев и образ взрослого, не красивого, но такого притягательного Северуса Снейпа… — Да, конечно, — минута, и вот мы уже вернулись в детский уголок, а меня усадили на диван и галантно предложили бокал сока.       Вся ситуация настолько напоминает моё видение, что я испытываю резкое чувство дежавю и почти против воли нахожу в тринадцатилетнем Северусе черты того, взрослого, знакомого и незнакомого одновременно. Руки подрагивают, в голове каша, которую никак не удаётся превратить ни во что внятное, и я залпом выпиваю сок, стараясь справиться с волнением.       Северус сидит рядом и смотрит на меня слегка растерянно, явно не понимая, что случилось. Если бы я сама ещё понимала… Вот хоть убей, всегда думала, что танцевать меня учил Джеймс и что у меня к этому талант! Ведь тогда всё получилось с первой попытки… «Просто поверь мне» — вот в чём ключ к моим успехам. Я верила, и он научил меня так, что, даже забыв про наши уроки, я не забыла того, чему он научил меня… — Сев, я, кажется, переволновалась, ты можешь проводить меня до туалета, пожалуйста? Тошнит…       Опираясь на руку друга — просто друга ли? — я с трудом добираюсь до выхода из бального зала, а затем и до ванной комнаты, которую показывает домовик. Меня и вправду мутит, но не от волнения, а от осознания размера кучи дерьма, в которую я умудрилась вляпаться в прошлом.       Если раньше мне казалось, что минимальные изменения в памяти ничего ужасного не несут — магглам, особенно живущим рядом с волшебниками, память меняют по несколько раз в месяц, — то теперь я уже далеко не так уверена. И, наверное, больше всего меня пугает, что я совершенно не знаю, насколько далеко простираются эти изменённые воспоминания… Что, если в прошлом я любила вовсе не Джеймса? Что, если я никогда не выбирала его и была влюблена совсем в другого человека? Что, если мы с Северусом были больше, чем просто друзья?       Что я забыла???       Ненависть поднимается из глубины души тугой, удушливой волной, и меня буквально трясёт от понимания, что то же самое могло — может? — повториться здесь. Я не хочу!!! Не позволю отобрать у меня память!       Закрыв глаза, медленно считаю до тридцати, а затем обратно. Делаю глубокий вдох и выдох, плескаю в лицо водой, зло улыбаюсь своему отражению и выхожу из туалета, изо всех сил сохраняя вид, что со мной всё в порядке. План действий, сложившийся в голове за те минуты, которые я провела, разглядывая себя в отражении, нравится мне всё больше…       Нет, я не стану копаться в библиотеках, равно как не стану пытаться мстить здешним Сириусу и Джеймсу — нельзя пользоваться методами зла, если не хочешь стать такой же, это мне твёрдо объяснил профессор Дамблдор. Я пойду совсем другим путём! Ивен устраивает меня в Мунго? Прекрасно! Вот там я и отловлю специалиста по памяти, заключу с ним ученический контракт, а когда мы обменяемся клятвами о неразглашении и непричинении вреда — попрошу совета и объяснений тому, что со мной. Мои знакомые колдомедики никогда бы не упустили шанс изучить такой уникальный случай, думаю, и здесь будет так же. Зачем изобретать велосипед, если он уже изобретён? Немного рискованно, чуточку опасно, но, по-моему, вполне в духе гриффиндорцев. — Лили, ты уверена, что хочешь вернуться в зал? У тебя всё ещё какой-то бледный вид, — Северус кладёт ладонь мне на лоб, проверяя температуру. — Ты не заболела? Может, сказать маме, что тебе нехорошо, и уйти? — Нет, Сев, спасибо, — мягко улыбнувшись, я убираю его руку. — Просто нервничаю, с девочками такое бывает, но это проходит. Мне тётя Друэлла дала с собой умиротворяющего бальзама, я сейчас выпила и уже почти в порядке. Идём обратно, а то нас потеряют. — Я бы всё-таки сказал взрослым, — недовольно сопит Северус, послушно следуя за мной. — Мало ли, здоровье — это важно. — Мне приятно, что ты заботишься обо мне, но… Тс-с-с! — схватив его за предплечье, я резко дёргаюсь в сторону, прячась в небольшой нише, задрапированной портьерами. Если один голос, доносящийся из-за приоткрытой двери, мне знаком — трудно не узнать Абрахаса Малфоя, — то второй… Лорд?       Да, я помню, что подслушивать нехорошо, но ведь полезно же! — Мой Лорд, но это же опасно? Быть может, лучше мне спрятать эту вещь в сейфе? — Она экранирована настолько хорошо, что даже лучший мракоборец не поймёт, что именно попало к нему в руки, пока не напишет в ней. А среди множества книг искать одну крохотную тетрадь никто и не догадается… Сохрани её, Абрахас, пока не настанет время. — Время для чего, мой Лорд? — Вы узнаете. Когда оно настанет. А теперь познакомь меня с невестой вашего сына и той девочкой… Как её, Линда? — Лили, мой Лорд, её зовут Лили. Розье заявил, что примет в род… — Если она достаточно хороша, то мы не будем отдавать её Розье. Потенциалом не разбрасываются, а Лестрейнджи ещё не успели провести полноценное отречение, так что пусть возьмут к себе, воспитывать в правильных условиях… Сколько ей лет? — Почти четырнадцать. Но, может, не стоит торопиться? Розье тоже поддерживают вас, и с ними девочка уже нашла общий язык, а Лестрейнджи себя дискредитировали. Пусть лучше её воспитывает тот, кому она доверяет, тогда эффект наверняка будет лучше, а если зацепить с ней Северуса Принц, то вы получите сразу двух преданных сторонников… — Принц ей не пара, они бедны как храмовые мыши, да и мать связалась с магглом… Пусть лучше выберет себе из Поттера и Блэка, кто там ей больше понравится. Но я подумаю. — Спасибо, мой Лорд! Идёмте, я провожу вас…       В коридоре раздаются шаги, совсем близко, и я вжимаюсь в Северуса, молясь только о том, чтобы нас не заметили. Такая удача — подслушать разговор самого Риддла, — слишком запредельна, чтобы рассчитывать ещё и на глупость врагов. Если нас обнаружат, то вмешательства в память не избежать… Только не это!       Мы сидим как мышки, боясь даже дышать, долгие пять минут, пока наконец не убеждаемся в том, что коридор пуст. Тогда я выскальзываю из-за занавески и поспешно затаскиваю Северуса в библиотеку, где и разговаривали Риддл с Малфоем. Их планы на меня воспринимаются философски — в конце концов, после того, как я вспомнила отношение ко мне Джеймса и компании, я уже не удивляюсь, что все вокруг считают меня чуть ли не вещью. Я просто не позволю им всё испортить! — Северус, ищи на полках слева, я пойду по правой стороне. Они должны были оставить этот артефакт где-то здесь, недалеко… — Лили, может, не надо? Зачем тебе артефакт Риддла? — Северус передёргивает плечами, как от холода, и неуверенно смотрит на меня, хмурясь. — Тебе не кажется, что нам не стоит в это лезть? Риддл не пощадит тебя, если узнает, ты же слышала, как он рассуждал?! — Плевать мне на рассуждения Риддла, я просто хочу изъять отсюда опасную дрянь и сдать в аврорат! Если до тебя не дошло — здесь скоро будет жить моя сестра, и если она наткнётся на какую-то тетрадку… — Чёрт! Неужели они не подумали об этом? — нахмурившись ещё сильнее, он медленно двигается вдоль полок, всматриваясь в корешки книг. — Не знаю, может, это временное хранилище? — я пожимаю плечами, проводя рукой по книгам. — Мы же пропустили часть разговора. Но в любом случае я не хочу, чтобы оно оставалось здесь, чем бы оно ни было и на сколько бы его ни оставили!       Тонкая чёрная брошюрка под рукой ощутимо нагревается, и я поспешно выхватываю её с полки, скручиваю в трубочку и велю Северусу: — Отвернись, я нашла.       Удивлённо на меня посмотрев, он спрашивает было: — Зачем?       Но я уже задираю юбку, собираясь прицепить тетрадку за подвязкой чулка с внутренней стороны — не очень удобно, зато не найдут точно. И, сообразив, что я делаю, Северус наконец отворачивается, залившись краской.       Спустя пятнадцать минут мы, как ни в чём не бывало, возвращаемся в бальный зал под ручку и сразу же направляемся к диванчикам. Тетрадка буквально жжёт мне кожу, так хочется открыть её и узнать, что же спрятал Тёмный Лорд, но я держусь изо всех сил, помня, что ещё ужин и объявление помолвки, только после этого можно будет уйти.       Мне даже удаётся почти спокойно провести остаток бала, и особенно везёт в том, что Риддл не дожидается нашего с Северусом возвращения из библиотеки, куда-то сбежав, так что разговора с ним не случается… Но чем дальше, тем хуже я себя чувствую и не могу понять, почему.       А когда гости начинают расходиться, я просто сваливаюсь, теряя сознание, и только в последний момент успеваю пробормотать склонившемуся надо мной Северусу: — Скажи про тетрадь Дамблдору!..