***
— Серьезно? Он просто ушёл? — Чимин недоверчиво переспрашивает. — Ты не наговорил ему гадостей, не сделал какую-то ерунду, хотя это вполне в твоем стиле, а он просто взял и ушёл? — Взял и ушёл. — Чонгук, это ещё не значит, что ты должен методично надираться, — пьяно пролепетал Пак, Чон, уронив голову на стол, что-то нечленораздельно промычал. — Ты согласен? Гу-ууки… — в ответ лишь посапывание. Нет, Чимин, конечно все понимает. Любовь, страдания. Но кто зовёт, чтобы напиться в дрободан, а потом вырубается на третьей рюмке. Хотя, когда Чим пришёл, то альфа уже был готовым. С синюшным цветом лица, мешками под глазами и абсолютно отсутствующим взглядом. Впрочем, для Чимина это тоже было не самое лучшее время. Безумно больно знать, что есть человек, который предназначен тебе судьбой, которого ты никогда не сможешь выкинуть из своего сердца и головы, и который никогда тебя не полюбит. Чонгук много раз спрашивал о том, что произошло в Тэгу, и о Юнги, но Чим лишь отмахивался и натянуто улыбался. — Я врал, потому что не хотел, чтобы ты знал, как сильно это ранило меня, — Пак украдкой стер слезу со щеки, мысленно находясь совершенно в другом городе. — Я знал, — на Чимина смотрели понимающие, слишком трезвые для его состояния глаза. — Знал. Выходит, не так уж он и пьян.***
Чонгук правда старался не давить на Тэхена, не забрасывал его сообщениями в какао, не звонил и месяц не появлялся дома, временно проживая у Чимина. Прогуливал школу. Ким в свою очередь тоже ни разу не изъявил желания с ним увидеться. Но Чон знал, что у того все в порядке. Он вернулся в школу и преподаёт английский как раньше, изменил прическу и цвет волос. Стал блондином. Чонгук узнает все это от Пака, который исправно посещает занятия и каждый день пинает его, надеясь, что он появится в школе. Но он не появляется. И не появится.***
— Тэхен, он по-прежнему не появляется в школе? — Линг впервые за долгое время смог поймать своего сына дома. Омега отвел взгляд. — Нет, не появлялся. — Минсо очень переживает. Тэхен раздраженно шипит и откидывает руку папы. — От меня ты чего хочешь? Я не нянька Чонгуку и не собираюсь его искать. С чего ты взял, что меня вообще должно это волновать? — дернул плечом Тэ, стараясь успокоиться. — Во-первых: он твой ученик, и ты должен заботиться о нём. А во-вторых, — Линг окинул сына цепким взглядом. — Разве того, что он твой истинный, недостаточно? Тэ нервно улыбнулся, ероша теперь уже светлые волосы. — Откуда ты… Откуда? Ким-старший снисходительно улыбнулся. — Откуда я знаю? Ну вообще-то я блефовал. Тэхен на мгновенье опешил, а потом болезненно скривился. — Блефовал значит? — Ну подозрения у меня и до этого были, но теперь я знаю это точно, — Линг, до этого спокойный, внезапно нахмурился. — Тэхенни, найди его и поговори с ним. Я не знаю, что у вас случилось, но против природы не пойдешь, сынок. Ты же не хочешь быть виновным в смерти своего истинного? — Что ты имеешь в виду? — Ким с трудом сглотнул, явственно ощущая нехватку кислорода. — Ты отвергаешь чувства своего истинного, разрываешь вашу связь, и нить рвётся. Если он не начнёт принимать таблетки, а я уверен, что он не будет их пить, то он умрёт. — П-подожди, пап, неужели ты действительно веришь в этот бред о связи истинных и… — Это не бред, Тэ. Найди его, — Линг сделал паузу, стараясь подобрать убедительные слова. — Пока не поздно.***
Если вы думали, что Юнги бесчувственная сволочь, то, в принципе, вы правы. Он тоже был в этом уверен. До определённого времени. С некоторых пор Мин делит всё на до и после. Всё, что было до Чимина и после. Спокойный сон, множество шлюх и друзей, безграничные пьянки и разгульная жизнь; и кошмары по ночам, апатия, неожиданные приступы агрессии и непрерывная боль в груди. Если кто-то спросит у Юнги, кто в этом виноват, он непременно ответит: — Пак Чимин. Кстати, да, Шуга запомнил его имя. Хотя теперь больше всего мечтает его забыть. Вырвать и выкинуть из головы всё, что связано с ним. Все мысли, все воспоминания, боль. Если бы раньше кто-то сказал, что Юнги будет так страдать из-за разлуки с истинным, он бы однозначно плюнул ему в лицо. Сейчас он возьмёт за грудки, припрет к стеночке и будет с бешеным взглядом трясти вас, пытаясь выяснить, где же он, его драгоценный Чимин. Так что, если в Тэгу в вас вцепится, теперь уже темноволосый, парень, похожий одновременно на маньяка и наркомана, и будет рьяно выпытывать у вас информацию о Пак Чимине, не пугайтесь, это всего лишь Юнги. И да, он уже так делал. Что уж тут говорить, он совершенно не ожидал в новогоднюю ночь увидеть на пороге своего дома Чимина. Замерзшего, уставшего, но до боли знакомого и родного Чимина. Первой мыслью Юнги было, что он уже допился до ручки, и у него теперь конкретные галюны. Но у галлюцинаций определённо не такие тёплые руки, и они не вздыхают так участливо, закутывая тебя в тёплый шарф. Мин щупает свой лоб и обреченно вздыхает: всего лишь температура, а значит, ему действительно чудится/кажется/мерещится. Неважно, в общем, главное, что сейчас Чимин с ним. Юнги засыпает, мысленно отмечая, что его галлюцинация до безумия сладко пахнет мандаринами. Самый лучший Новый год, Чиминни. Когда Мин просыпается, Пак по-прежнему у него дома. Дрожащая рука альфы тянется к градуснику, но Чим перехватывает градусник и недовольно хмурится. — Тридцать восемь и шесть, хён. Совсем чокнулся? И какого у тебя дома такая холодина? Омега продолжает ворчать и расхаживать по дому, как по собственному, а Мин задыхается от счастья. Наконец-то понимает, что это настоящий, живой и теплый Чимин у него дома. А ещё он понимает, что ему ужасно жарко, потому что заботливый омега укрыл его тремя одеялами и включил все обогреватели, до которых дотянулся. Юнги хочет сказать, как он рад и как ему было плохо без Чимина, но тот его опережает. — Юнги, я… Я понимаю, что не имею права требовать от тебя взаимных чувств, понимаю, что смешон в твоих глазах, но пожалуйста, я бы хотел остаться тебе хотя бы другом, — Чимин сглатывает, а в Юнги что-то ломается. — Я упрячу чувства, и поверь, совершенно не буду тебе в тягость. Скорее всего, в отрепетированной речи омеги было ещё много текста, но он замолкает. Слишком больно говорить всё это человеку, которого хочется обнять и не отпускать. А до Юнги с трудом доходит смысл его слов. — Что значит упрячешь чувства? — Не буду их демонстрировать. Если потекут слёзы, пущу их по изнанке щёк. Обещаю. Юнги хочется засмеяться, но ситуация ни черта не смешная и Чимин выглядит настолько разбитым, что дышать с каждым вздохом все труднее и труднее. — Чимин… Я не знаю, что такое любовь, ты был прав, но я знаю, что не хочу тебя терять. Не хочу просыпаться каждое утро и по вечерам засыпать без тебя. Пожалуйста, послушай меня, потому что я не смогу ещё раз потерять тебя, — Юнги сажает омегу на кровать и прислоняет его ладошку к своей щеке. — Я люблю тебя. Прости, что до меня так долго доходит. Чимин пребывает в трансе ещё несколько мгновений, а потом облегченно вздыхает и смеется. — А я ведь уже целый план по твоему завоеванию придумал. Юнги притягивает Чимина к себе и утыкается в изгиб шеи. — А как же дружба? — Обманный ход, Хён. Мин чувствует, как на его запястья вешают цепи и в этот раз он их с радостью принимает.