Это уже не смешно, Чон Чонгук

Если бы Чонгук знал, что его ждёт, то однозначно уже с вещичками проходил бы паспортный контроль, направляясь куда-нибудь в Зимбабве. Но его горячо любимые хёны, которых заебали постоянные запои и нытье макнэши, можно сказать, под танк его бросили. А Хоуп? Родственник называется. Ну попросил он у него пожить немного, ну остался на три месяца в их с Джином любовном гнездышке. Кстати, Хорс, как оказалось, переехал к Киму, потому как омега жить в свинарнике Чона отказался. Вообще Чонгук даже не сразу понял, что брат живёт с омегой. Сначала, наверное, потому, что с начала их совместного сожительства Гукки пытался забыться в алкоголе и совершенно никого не замечал вокруг. Потом Джин сутками пропадал на работе и приходил к ночи. Полноценное знакомство состоялось, когда Сокджину надоело, что его драгоценную квартиру превращают в помойку, и он, схватив Чонгука за шкирку, поволок его ванную, сунув под ледяную струю воды. После длительного и не самого приятного приёма ванной Чон стучал зубами и рьяно убеждал, что больше капли в рот не возьмёт. Хоуп не вмешивался и не пытался помочь Гуку. Во-первых, потому что не хотел ссориться с Джином, их отношения из-за некоторых и так хуже некуда. А во-вторых, альфа знал о необычайной способности Джина к убеждению и считал, что Чонгуку от этого хуже не будет. Ну и ещё немного опасался лезть к Сокджину в те редкие мгновения, когда он злится. Потому что в такие минуты катастрофы глобального масштаба было не миновать. Однако Сокджин быстро успокоился, отряхнув воду с рук, он кивнул Хосоку. — Дай ему теплую одежду, Хоуп, я сейчас приду. Чонгук смотрел как затравленный, побитый щенок. И выглядел не лучше. — И пока твоя омега хлестала мне ледяной водой в лицо, ты просто стоял, — руки предательски соскальзывали с краешков ванны, и Гук, шипя и возмущаясь, никак не мог подняться. Хосок, вздохнув, принялся помогать. — Зато тебя быстро и действенно вывели из депрессии, — виновато пожал плечами Хо. — Тебя бы так из депрессии выводили. — Для него у меня другие методы, — Джин вошёл в ванную протягивая розовое, махровое полотенце. — Давайте быстрее, а то ещё простынет. Когда омега вышел, Чонгук, поигрывая бровями, обернулся к Чону. — Розовое? Серьёзно? — Это вообще-то его любимое полотенце, — с опаской покосился альфа на закрытую дверь. — Хочешь сказать, он пытается загладить свою вину? — это вполне логично, учитывая то, что он поступил с Чонгуком довольно жестоко. — Загладить вину? Это вряд ли, — фыркнул Хосок. С того момента он был довольно сносным «квартирантом». Да и Джин на деле оказался очень добрым и заботливым, он постоянно беспокоился о Чонгуке, а ещё потрясающе готовил. Если бы Хорс не знал Сокджина, однозначно начал бы ревновать. Ведь омега постоянно крутился возле Гука как курица-наседка. Но все же это было мило, и в их квартире временно воцарился покой. А потом Джин узнал, что истинный Чонгука — Тэхен. Сначала он был очень спокоен, ибо в Корее множество Тэхенов, но когда до него дошло… Чонгука чуть ли не пинками выгоняли из квартиры. Хосок же очень беспокоился. — Джин-на, мы должны что-то делать. Чонгук очень страдает, хоть он и старается не показывать этого, но я же вижу, — обеспокоенно выдыхал альфа на ушко Джину, когда после тяжёлого рабочего дня делал ему массаж в их спальне. — Я знаю, но я ещё… ох, чуть ниже, — напряженно шептал омега, когда мягкие руки особенно приятно проходились по позвонкам. — Я ещё не придумал, что нам делать. — Ну вообще-то есть у меня план. И когда Хосок изложил ему свою идею, то ему пришлось ещё долго-долго уговаривать Джина. Всю ночь. У Хосока ведь тоже есть определённые таланты, ну и убеждает он как бы неплохо. А за соседней стенкой красный, как помидор, Чонгук все никак не мог уснуть.

***

Сокджин отлично справился со своим заданием, и Хоупу оставалось только покинуть эпицентр предполагаемого взрыва, но было слишком поздно. Хосок успел только заскочить в душ и надеть джинсы, как в дверь позвонили. Альфа беззвучно выругался и, надев футболку, открыл дверь, под натиском Тэхена сразу же вжимаясь в стену. Выглядел омега уставшим и злым. Особенно злым. — Он спит, — бросил Хоуп, просачиваясь к двери. Тэхен оглянулся на стремительно удаляющуюся спину хёна и прищурился. — Спит он значит, — дико захотелось поджечь его вместе с квартирой и сбежать, потому что какого хрена он спит в такие ответственные моменты?! Тэхен балансировал на грани между «как ты мог, сволочь?» и «Чонгук-ка, прости меня, дурака», но когда он зашёл в комнату и увидел уставшего, истощавшего Чонгука, сердце его дрогнуло. Омега вдохнул пьянящий аромат своего истинного и сделал несмелый шаг в его сторону. Инстинкты сделали своё дело, или Ким слишком по нему скучал, но через мгновение он уже рванул к спящему. Присев на корточки, Тэ аккуратно положил голову ему на грудь и замер, прислушиваясь к тому, как стучит его сердце. А у самого сердце ходуном ходит. Он здесь. Рядом. Живой. Тэ поднимает взгляд на бледное лицо Чонгука, убирает прядь за ушко и целует. Целует куда придётся: в щеку, уголок губ, скулы, глаза; поцелуи смазанные и влажные, жадные, Тэхен хочет показать ими как он скучал, как ему было плохо, и как он любит… Потому что совершенно не уверен, сможет ли он сказать это вслух. На его запястье смыкаются пальцы Чонгука и он притягивает Тэхена ещё ближе. Выдыхает в губы. — Я боялся открывать глаза, — ловит непонимающий взгляд Кима и продолжает. — Боялся, что ты мне просто приснился. У Тэхена ком в горле, и глаза щиплет, нужно так много обьяснить, так много исправить — силы на исходе. А глаза напротив такие пронзительные, опустошенные и столько в них горечи, что выть хочется. Что он там говорил про поджёг квартиры? Сожгите его кто-то, пожалуйста, потому что он не может больше выносить этот взгляд. Омега опускает глаза и наклоняется вперёд, заваливаясь на Чонгука, сталкиваясь носами, целует и порывисто выдыхает. Невесомо касается потрескавшихся губ альфы, проводит языком между ними, спрашивает, ждёт разрешения. Чонгук мягко отстраняет Тэхена и видит в его глазах непонимание, обиду и «за что?» жирным курсивом. — Ты хотел все прекратить, — альфа ведёт подушечкой большого пальца по скуле и смотрит в глаза. — Ты хотел уйти. — Хотел. Хотел, Чонгук, — голос Тэхена срывается на шепот. — Но я ведь не могу без тебя. Сколько бы не убеждал себя, что мы друг другу не нужны, что нет никаких чувств — я вру сам себе, Чонгук. Потому что никого и никогда я не любил так сильно как тебя. И эти три месяца… Чонгук не даёт ему договорить, закрывая рот ладонью и прижимая к себе всхлипывающего омегу. — Ким Тэхен, обещаешь быть со мной и в горе, и в радости, быть моим пока смерть не разлучит нас? — выдыхает горячо на ухо Тэхену и аккуратно убирает руку. Омега кажется до жути растерянным, недоверчиво смотрит, смаргивает слёзы, а потом вдруг широко улыбается, тыкаясь носом в подбородок альфы. — Можешь поцеловать невесту.