Битва за Арракис

Под усиленной охраной Даджера перевезли на родную планету Харконненов — к его удивлению, путешествие заняло не слишком много времени. По прибытии где-то полдня он просидел в камере без окон, хотя и со вполне сносными удобствами, а потом к нему снова пришли солдаты барона. — Вставай, пошли с нами, — скомандовал один из них, наставив на пленника снятый с предохранителя бластер. — И не вздумай делать глупости, с тобой желают говорить наш барон и его главнокомандующий. Даджер молча поднялся на ноги. Значит, барон и его верный слуга Раднор. Ну ладно, разберемся по ходу дела. С трудом справившись с нарастающим ужасом, советник пошел за ними. Его проводили в большую просторную комнату, где возле одной стены стоял металлический стол, а на другой висел монитор видеосвязи, и приказали сесть; два охранника встали по обе стороны от него, едва ли не уперев в него дула бластеров. — Дернешься, — торжественно пообещали солдаты, — убьем на месте. — Не дернусь, не беспокойтесь, — вырвалось у него. — Не держите меня за идиота. — Поговори мне тут, — бросил один из охранников и тотчас замер по стойке «смирно»: в комнату вошел барон в сопровождении своего главнокомандующего. Оба солдата почтительно поклонились; Даджер с невозмутимым видом положил закованные руки на стол. — Ага, вот и первая ласточка, — криво ухмыльнулся Раднор и встал напротив Даджера рядом с бароном. — Молодец Джейнис Хэллек, отлично поняла и выполнила мой приказ. Даджеру снова стало не по себе, но он взял себя в руки. — Буду краток, — начал главнокомандующий, — мне от тебя, опарыш, не так много надо. И в принципе ничего такого особенного. — Во-первых, я хотел бы лично говорить с главой вашего Дома, — перебил его Фейд, — как равный с равным. И не пытайся лгать насчет Экзекьютриксов. Меня интересует твое истинное начальство — имена, фамилии и все остальное. Ну и личная беседа, разумеется. — Второе, — продолжил его подручный. — Научишь меня вашему языку хотя бы в общих чертах. И нашего ментата тоже. — Это в твоих интересах, — добавил барон. Раднор поправил собранные в хвост волосы. — Будешь молчать — я знаю много способов развязать тебе язык. Барон ухмыльнулся. — Действуй, как считаешь нужным. — А вы позвали бы сюда своих старшеньких, — предложил Раднор. — Им надо быть в курсе дела. Усилием воли поборов ужас, сковавший все его существо, Даджер решил попробовать войти в роль стороннего наблюдателя. Так, надо просто себе представить, будто ты снова в школе на уроке химии, анализируешь реакции в пробирке, только и всего. А главнокомандующий и барон, похоже, не то хорошие друзья, не то близкие родственники, если судить по их манере говорить и держать себя друг с другом. Фейд тем временем отдал приказ охраннику, и через пять минут тот вернулся с двумя молодыми людьми и девушкой в военной форме Дома Харконненов. Даджер узнал всех троих: рыжеволосый юноша с насмешливой улыбкой — старший сын Фейда, на-барон Ксенар, прическа у него один в один как у Раднора; девушка — его сестра Тейна, которая пыталась испортить переговоры перед войной; второй сын барона Норэт выглядит в этой семье каким-то чужеродным элементом — совершенно не похож на своих родных: волосы темные, глаза серые, да и телосложения какого-то слишком хрупкого по сравнению с отцом и братом. — Итак, позвольте представить вам важного гостя, — с легким сарказмом произнес Раднор. — Сегодня с нами беседует Даджер, один из советников Дома Ордосов. У меня есть к нему ряд вопросов и деловых предложений. Будешь отвечать мне подробно и обстоятельно, — обратился он к пленному, — сохранишь в целости все части тела, может быть, я даже попрошу своих ребят угостить тебя кофейком, зависит от моего настроения. Откажешься — я уже сказал, что знаю много способов развязывать людям язык. К примеру, можно подвесить кого-то на дыбе, да не просто подвесить, а подвести к цепи и наручникам электрический ток. Люди себе в жутких судорогах даже кости ломали, — пояснил он. — Или еще можно раздеть кого-либо донага и посадить на трубу с шипами, а в самой трубе развести огонь или подвесить жертве к ногам груз. Еще можно натолкать кому-нибудь в задницу битого стекла или налить туда кипяток. Еще хороший вариант — раскаленные добела браслеты. Последствия перечислять? Продолжать он не стал, заметив в глазах Даджера парализующий ужас. — Не надо, — ответил тот. — Вот чего я уж точно не хочу, так это стать калекой или умереть в муках. Повторите еще раз, какого рода информация вас интересует, и я вам все скажу. Раднор посмотрел на барона с ликующим видом — жить всем хочется, и этот парень не исключение. — Прежде всего меня интересует ваше настоящее начальство. Иерархия вашего Дома. Кто у вас главный? — задал вопрос Фейд. Даджер в свою очередь подумал, что этим людям нужны именно важные сведения, а не убить или замучить врага ради забавы, иначе они бы давно это сделали. Что ж, не такие-то вы и страшные, а если поведать им о существовании Карно Ордоса — это не предательство, пусть тот и не любит показываться кому-либо на глаза. — Насчет вашего Спикера мы уже все знаем, — насмешливо добавил Раднор, — не вздумай дурить мне башку. Малолетний недоумок, у меня дети в школьных спектаклях свои роли правдоподобнее играли. Кто ваш настоящий лидер и кто скрывается под масками Экзекьютриксов? Советник сцепил пальцы. — Глава Дома Ордосов — герцог Карно Ордос. — Уже интереснее. Почему он никогда нигде не показывается? — тотчас спросил Ксенар Харконнен. — Не хочет. Он не любит внимания к своей личности. — Либо он прямо уж весь из себя такой интроверт, — обратился к барону Раднор, — как я успел понять, это в их характере, либо причина в чем-либо еще. — Болеет какой-нибудь дрянью и жутко страшен на рожу? — предположила Тейна. — Был у меня на курсе парень, что не мог от прыщей избавиться, никакой камфорный спирт не помогал. — Нет, — резко возразил Даджер. — Э, дочь, мы на него, я надеюсь, еще живьем посмотрим, — ответил ей Фейд. — У Дома есть прямой наследник? Если да, то кто? — Нет. Наш герцог не женат, и детей у него нет. — А всякие наложницы и любовницы? — Раднор подозрительно усмехнулся. — Никого. — Неужели? — недоверчиво возразил главнокомандующий Дома Харконненов. Даджера его слова, похоже, сильно задели. — Вы нас что — за Атрейдесов или Коррино принимаете? Мы такой грязью не занимаемся. Это герцог Атрейдес открыто жил с дочерью прежнего сиридар-барона без заключения брака, а для кого-либо из нашего Дома это был бы несмываемый позор. У нас положено каждому жить со своим супругом и при этом свою семейную жизнь за порог не выносить. Наш герцог не стал бы так срамиться, его бы за такое все не то что уважать, за человека считать бы перестали. Барон, к удивлению пленника, одобрительно покачал головой. — Знаешь, я его уже заочно уважаю. Теперь рассказывай про Экзекьютриксов. — Совет Экзекьютриксов был создан еще в стародавние времена, — ответил Даджер, — наверное, вскоре после битвы за Коррин. Первый глава нашего Дома нуждался в помощи людей, обладающих хорошими аналитическими и ментальными способностями. Другие Дома с этой целью часто обзаводятся помощницами из числа Бене Гессерит, но мы испокон веков стараемся на свою территорию чужаков не пускать. — Тем более таких тварей, как эти сектантки, — злобно скрипнул зубами барон. — Сестре моей двоюродной всю жизнь искалечили, а большая часть их крутых, но на деле мнимых способностей — либо ловкость рук, либо обычное вранье и шарлатанство. Помнится, жена моего брата говорила мне про своего папашу ебнутого — загнобил свою жену за то, что она никак ему сына родить не могла, и трахал ей мозг, типа, это ее гессеритские штучки. Я ее слушал и ржал как ненормальный — это ж надо быть таким тупым человеком, либо он вообще в школу не ходил, либо по биологии у него была единица. Любому, кто хоть раз в жизни открывал учебник на параграфе про размножение человека, известно, что хромосому, ответственную за пол будущего ребенка, несет в себе сперматозоид, а не яйцеклетка! Однако ж люди верят и всерьез считают, что можно по личному желанию зачать сына либо дочь, только представив себе в воображении, как яйцеклетка к себе нужный сперматозоид привлекает. Ладно, продолжай. — С этой целью были отобраны четыре женщины из числа приближенных нашего предводителя, — сказал советник. — Как видите, ничего особенного. Ходят слухи, будто все четверо связаны общим сознанием, но это не совсем верно: они просто умеют поддерживать мысленный контакт и эффективно анализировать происходящее. Должность Экзекьютрикса по наследству не передается, если только ребенок одного из них не получает по наследству соответствующие способности. Если кто-то из Совета умирает, замену ему подыскивают именно по нужным способностям у возможного кандидата. На лице барона было выражение полного недоумения. — И чего особенного? — он пожал плечами. — Чего тогда прячетесь? Даджер в свою очередь тоже решил изобразить полное неведение. — Вот тут, увы, ничего сказать вам не смогу, поскольку сам не знаю. Я с раннего детства так живу и просто выполняю приказы — у нас не принято их обсуждать или интересоваться причинами, по которым было принято то или иное решение. — Тоже похвально, — ответил барон. — Мне нравится такой подход. Перейдем к следующему пункту программы: мне не по душе разговаривать непонятно с кем, кого вы постоянно везде подсовываете вместо вашего непосредственного руководства. Я желаю говорить с вашим герцогом и Экзекьютриксами лично. Я уверен, что ты знаешь способ с ними связаться, вот и найди возможность для этого. Откажешься — Раднор уже тебе объяснил, что с тобой тогда сделает. — Да опять же не вопрос, — Харконнены мысленно не переставали удивляться сговорчивости пленного. — Если у вас в наличии есть вся необходимая техника, то я в свою очередь сообщу вам код выхода на прямую линию с нашим герцогом, и беседуйте сколько хотите, если что, он хорошо владеет галахским. Раднор радостно заулыбался от уха до уха, скаля немного заостренные, словно у хищного зверя, клыки. — Ну, молодец. Ребята, — скомандовал он охранникам, — налейте-ка, и в самом деле, нашему гостю кофе. Можно даже с тортиком. Как приятно иметь дело с понятливыми и сговорчивыми людьми, это тебе не тупые подручные Хуиллуса-Мудиллуса, которые упрутся и молчат, и хоть ты сдохни, хоть застрелись, слова из них не вытянешь. Даджер решил внести в дело небольшую ясность. — Будь вы не Харконнен, а Коррино, — добавил он, — вы тоже бы из меня ничего не вытянули. А за кофе спасибо. * Баронесса Нирием была озадачена и даже несколько негодовала: была уже почти полночь, а ее муж все еще не шел спать. Вместе со старшим сыном и Раднором он пересматривал запись беседы с пленным Ордосом и обсуждал с ними отдельные моменты. — Фейд, ты ложиться собираешься? Дела у нас, конечно, важные, но утро вечера мудренее, и отдыхать тоже надо, — сказала она мужу, который в этот момент досматривал самый конец диалога. — Да иду уже, — ответил он жене, — ладно, расходимся по кроватям, утром приступим к делу. Нирием тем временем тоже успела досмотреть финал видеозаписи, и у нее возникла одна мысль. — Слушай, Фейд, — сказала она своему мужу, — а сдается мне, что у опарышей с шакалом очень серьезные проблемы. Барон сразу забыл о сне, хотя Ксенар и Раднор, у которых уже слипались глаза, отправились восвояси. — Так, вот отсюда поподробнее. Что ты об этом думаешь? Мне нужен твой свежий взгляд. — А вот смотри, — ответила его жена. — Вы в процессе беседы несколько раз интересуетесь, почему они прячутся, а этот Даджер каждый раз изящно уходит от ответа. Вот только в итоге он, несмотря на всю свою хваленую ордосскую хитрость, все равно проговорился. Будь на твоем месте один из Коррино, он бы действительно молчал, несмотря на жуткие пытки. Делаем вывод: шакал и его дружки представляют для Дома Ордосов непосредственную и достаточно серьезную угрозу. А теперь вспомни, как мы на Кайтэйне подсунули этому уроду жучка и слушали его срач с законной женой. Теперь делаем еще один вывод: глава Дома Ордосов не хочет, чтобы его кто-либо видел, потому что Эттан Коррино на самом деле никакой не Коррино… — А на-герцог Ордос, — закончил фразу барон. — Вот устрою завтра с Ордосами прямую линию, заодно и посмотрю, насколько верны наши предположения. Люди-то все видят, как мы с тобой ни пытались все скрывать и ссылаться на Ксавьера и Абульурда, все равно все подозревают, что Норэт не наш биологический сын. — Фейд, — вдруг испугалась баронесса, — а если Норэт вдруг об этом узнает? Что он не наш родной сын? Барон Харконнен сразу вспомнил первые часы, дни и недели своей жизни со вторым ребенком — да, он не зачинал его физически, и родила его не Нирием, а совсем другая женщина, но он сразу привязался к несчастному младенцу, который от слабости не мог даже плакать и выражал свое недовольство еле слышным похныкиванием. В его памяти всплывали трогательные картины — вот маленького Норэта наконец выписали из перинатального центра, вот они с Нирием получают свидетельство о рождении второго ребенка, в котором стоит запись «Норэт Харконнен», вот Норэт и Ксенар вместе идут в первый класс, стоят на линейке в саду лучшего физико-математического лицея столицы, а Тейна, которая двумя годами моложе Норэта, говорит, что тоже хочет такой же портфель и пенал, какие купили ее старшим братьям. Да, не хотелось бы, чтобы Норэт узнал о том, что он приемный — еще неизвестно, как он на это отреагирует. — Нирием, ты себе заранее голову не забивай, — посоветовал он жене. — Пойдем-ка лучше и в самом деле спать. Будем надеяться на то, что ничего он не узнает. * Уродился я на свет Горькою сироткой: Родила меня не мать, А чужая тетка! Народное творчество Норэт Харконнен, впрочем, был далеко не глупцом и давно заметил, что не похож ни на кого из родителей. Если в детстве объяснение про внешнее сходство с великими предками Ксавьером и Абульурдом вполне его удовлетворяло, то в юности он начал кое-что понимать, да к тому же не особо тактичные люди типа герцога Атрейдеса вокруг стали выражать свои сомнения относительно того, что он сын барона. Сначала его прилюдно оскорбил на переговорах сам Ахиллус, а потом то же самое выдал один из высокопоставленных офицеров вражеского Дома, которого Норэт собственноручно застрелил на Арракисе во время зачистки базы. — А-а, шлюхин сын, — самодовольно прохрипел перед смертью офицер Атрейдесов. — Как это барон тебя вообще своим признал и не порешил ни тебя, ни твою мамочку? Не хотел, видать, позора! В ярости Норэт выпустил в него всю обойму, но слова врага заронили в его душу дополнительные зерна сомнения. Прилетев на свою планету, он дождался момента, когда родителей не будет дома, и разблокировал дверь в их спальню. Найдя свои ранние документы, запрятанные глубоко в мамином шкафу, он сел на пол и стал их внимательно изучать. Медицинская карта, еще что-то на языке Тлейлаксу, всякие бумаги, которых он раньше не видел… теперь все понятно, вот почему мама прячет их здесь, тогда как все документы из личного дела Ксенара лежат в общем сейфе. Однако у него не возникло никаких сомнений относительно того, что делать дальше: положив все на место, он вышел в коридор, мысленно надеясь на то, что не оставил в родительской спальне никаких следов своего пребывания и мама с папой ничего не заметят, но тут нос к носу столкнулся с Алией. — Норэт?! Ты что там делал?! — Алия, — быстро зашептал он, — пожалуйста, только родителям моим не говори, я не хочу, чтобы они знали, что я все знаю. — Что ты знаешь? — она уже догадалась, о чем идет речь. — Что я им не родной, а приемный. — Что будешь делать? Норэт пожал плечами. — А ничего, что я тут делать должен? Я люблю своих родителей, и я их сын, а если кто-то посмеет утверждать обратное — разобью к ебеням всю морду. В того мудака я на Дюне всю обойму нахуй выпустил, да только не знал уебок, что рыло в пуху не у моей приемной матери, а у его начальства. Он немного помолчал, потом продолжил размышлять вслух. — Алия, я одного не могу понять — почему? Я бы понял, если бы со мной так поступил нищий рыбак из глухой каладанской деревни, где в семье восемнадцать детей, у отца одна рубашка, и та дырявая, у матери одни трусы, которые она каждый день стирает и штопает, и новый младенец, да к тому же еще и больной, был бы попросту непосильной обузой. Я бы в этом случае даже и не осудил. Или если бы мои проблемы со здоровьем были однозначно несовместимы с жизнью, но сейчас это все успешно лечится, а мозг у меня изначально был в норме, я и говорить могу, и читать, и школу с хорошими отметками окончил, и институт с красным дипломом! — А ты сам как думаешь, почему я с Атрейдесами больше никаких дел иметь не хочу? — ответила Алия. — Мой братец вон в свое время тоже на смерть родного сына хер забил, это мы с Чани его оплакивали, а у Пола в голове было одно — как у Шаддама престол отжать. Делай выводы, а еще лучше — забей и не думай об этом. Есть у тебя прекрасный отец — Фейд Раута, барон Харконнен. Норэт кивнул, соглашаясь. На следующий день он, впрочем, снова затронул этот вопрос за семейным обедом. — Папа, мама, — сказал он барону и баронессе, — знаете, из-за того, что внешностью я удался в своего далекого предка — великого воина и гордость нашего Дома Абульурда Харконнена, некоторые личности имеют наглость утверждать, будто я не ваш сын. Не успели они испугаться этих слов сына, как тот продолжил свою речь. — Так вот, я вам скажу, что не верю в эту чушь. Последнего мерзавца, который выдал мне нечто подобное, я убил — расстрелял из бластера, и сделаю то же самое, если какая-нибудь падаль еще раз посмеет порочить честное имя нашего Дома. Вы мои родители, а я ваш сын! Фейд и Нирием заулыбались. — Вот твои слова еще раз доказывают, что ты наш сын, что бы там люди ни болтали, — сказала баронесса. — Ты не поверил во всякую брехню, а из этого следует, что ты у нас не дурак. Твой отец умный? Конечно, умный, я бы в дурака не влюбилась. А раз и ты умный, то это еще раз подтверждает, что ты его сын. Был бы ты дураком и не нашим ребенком, точно бы поверил в идиотские сплетни и стал бы в нас сомневаться, а ты поступил как истинный Харконнен — защитил честь Дома и убил лживого гада безо всякой жалости! — Правильно говоришь, Нирием! — поддержал жену довольный барон. — Наш сын не мог поступить иначе, если бы поступил, тогда был бы не наш, а это истинный Харконнен! Молодец, Норэт, убивай всякого, кто будет уверять тебя в обратном! Его сын тоже улыбнулся, его глаза радостно сияли. — Конечно, папа, именно так я и поступлю! Алия тоже была очень рада такому повороту событий — Норэт по-прежнему, как и любой Харконнен, люто ненавидел и презирал Атрейдесов, а после случившегося уж точно счел бы ниже своего достоинства родниться с каладанскими крысами. Ей самой и ее мужу казалось, будто все все поняли, однако дружно решили сделать вид, что ничего не происходит.