***
Оптимус нервно провентилировался и, чтобы отвлечься от гнетущих его мыслей, в десятый раз запустил сканирование внутренних систем. Ответ был все таким же, как и последние девять раз: отсутствие ряда повреждений, стабильное восстановление мелких повреждений, положительная динамика роста запасов топлива, нехватка двигателей и встроенного вооружения. Последнее вернуло его к мрачным размышлениям. Как долго он пробыл в стазисе? Кто эти трансформеры? Зачем он находится здесь? И где это — здесь? Ответ корабль при полном отсутствии иллюминаторов ничего абсолютно не давал. Да и при столь шлаковом произношении он с большим трудом смог понять, что его нашли и починили, заодно демонтировав все средства для побега. Зачем они это сделали? Они сделали все, чтобы получить за него кругленькую сумму у создателей. Наводило на это достаточно бурное поведение его «личного медика». Хоть Оптимус и не знал этого диалекта, но был уверен, что фем и ее командир спорили о ее доле гонорара. Да и личность этого меха, как говорят люди, забивала последний гвоздь в гроб мысли о том, что это группа космических исследователей. О Шелдо Оптимус знал из новостных сводок различных цивилизаций, встреченных им в поиске навсегда утерянной искры. И как он помнил, все его появления в них были связанны только с «чисткой» распоясавшихся нейтралов и десептиконов на территории этих самых цивилизаций. Конечно, под названием «чистильщики» могло ходить много отрядов, состоящих из кучи разнообразных трансформеров, но почему-то в память, по непонятным для самого Оптимуса причинам, въелся именно этот черный летун. От попыток вспомнить еще что-то по злосчастному наемнику процессор начинал греться и барахлить. Это и стало ответом на то, сколько он был в стазисе. Достаточно долго, чтобы начали нарушаться рабочие системы процессора, и недостаточно, чтобы часть из них прекратила работать из-за необратимых разрушений. Значит около двухсот пятидесяти лет. Решив для себя важные вопросы, лидер автоботов задумался над тем, как бы выбраться с этого корабля. Одиннадцатое сканирование показало, что баки заполнены на семьдесят пять процентов. Оптимус, решив, что ему этого достаточно, грубо отсоединил топливный шланг и бросил его в сторону. К его удивлению, подача топлива прекратилась сразу. Кибертронец замер в ожидании, что створки дверей распахнутся, и наемники бесцеремонно поволокут его в клетку. Но этого не произошло. Ни через пять минут, ни через десять. Мех обернулся к двум прозрачным емкостям с голубой жидкостью и внимательно вгляделся в них. Устройство, судя по примитивному его строению, собирали второпях и из подручных средств. Скорее всего, датчик о присоединении был лишь в самом шланге, и то, установлен по случайности. Оптимус облегченно выпустил горячий воздух из систем — у него есть время, чтобы найти выход. Лидер автоботов слез с платформы и настороженно пошел к выходу из отсека, разминая сочления после долго стазиса. Те тихо поскрипывали, но с радостью принимали на себя нагрузки после долго застоя. Голубая оптика внимательно сканировала каждую трещинку и вмятину на створках, а после и панель их открытия, расположившуюся по левый манипулятор. Она находилась чуть выше кончика антенны Прайма и отказалась реагировать на его прикосновения, выдав мигающую желтым цветом сообщение на неизвестном ему языке. Створки также не удалось разжать вручную. Оптимус раздраженно стукнул кулаком по ним и обернулся. Нужно обследовать лабораторию. Просторная, не меньше семи квадратных километров лаборатория с белыми стенами и таким же по цвету оборудованием. А еще лаборатория, до песка в суставах, была педантично убрана: на столах и подставках не валялось ни одного инструмента или малюсенькой детальки, все ящики в столах и над ними были закрыты, а экраны потушены. Прайм с грустью вспомнил Рэтчета. В противоположном от выхода углу нашлись еще двери с панелью, но, скорее всего, они вели в небольшое складское помещение с различным медицинским оборудованием. И, как и первые, не открылись. Посередине стояли две подвижные за счет монорельсов платформы с крепежами и светильниками над ними. Та, на которой он очнулся, была в крайней точке почти у самого стола у стены рядом с выходом, вторая стояла «спиной» к столу, что у склада. Переместить их лидеру автоботов не удалось, но он смог привести их в горизонтальную позицию. Но толку от этого не было: даже если, стоя на них, прыгнуть до потолка, останется не меньше двадцати метров. Крепежи Прайм отмел сразу: слишком тонкие чтобы он смог на них устоять. «Они сами до него не дотягиваются», — заключил Оптимус, стоя на платформе и рассматривая потолок. Тот в контрасте с чистотой всего, что был под ним, ужасал своими разноцветными пятнами. Мех обреченно огляделся. Неужто ему придется маниакально, сантиметр за сантиметром, прощупывать стены в поисках скрытых от оптики технических дверок для доступа к коммуникациям? Сканирование выявило лишь вентиляцию под самым потолком, но она была слишком мала, чтобы в нее протиснуться. И больше никаких полостей. Как цельно вылитое. Или же устройство сканирования за время стазиса необратимо повредилось. Отчаянное желание свободы победило здравый смысл, и Оптимус принялся внимательно изучать стены в поисках скрытых створок. Начал он с угла напротив двери. Наверное, ему повезло. Оптимусу показалось, что пальцы за что-то зацепились, и он резко припал к стене аудиосенсором и стукнул по ней кулаком. Уловив гул, кибертронец оглядел лабораторию в поисках того, чем можно было бы поддеть панель. Не найдя ничего подходящего, он открепил небольшую пластинку от собственной брони и, надеясь, что она не погнется, постарался поддеть панель. Та, на удивление, не долго сопротивлялась и упала ему под ноги. Как Прайм и предполагал, под ней скрывался центральный электрический узел отсека. А теперь придется действовать наугад и надеяться, что в отсеке нет дублирующих систем энергоснабжения, и он сможет обесточить замки на створках двери. Через пять или семь минут увлеченного перебора проводов и испытания их на прочность у двери неожиданно появилась голограмма и с раздражением впилась взглядом в спину Оптимуса. Еще немного понаблюдав за порчей корабельной проводки, она решила привлечь к себе внимание. — Кхем! Оптимус обернулся на недовольное кашлянье. Около двери стояла абсолютно черная, на полтора метра выше него, фемка. Недовольное округлое личико с большой зеленой оптикой, почти полностью закрываемое боковыми пластинами шлема, а странные антенны, как и у чинившей его медика, стояли вертикально, мелко подрагивая. Определить альтернативный режим не удавалось, на моноформера она не была похожа. Мех пробежал оптикой по потолку и вновь вернул ее на фемку. Значит, камеры все-таки в отсеке есть, раз послали, чтобы прервать его попытки выбраться. Но теперь у кибертронца появился другой способ выбраться из лаборатории, хоть и с очень зыбкими шансами на успех. — Ты мог бы прекратить ломать корабль? — на чистом кибертронском спросила она лидера автоботов, пока тот задумчиво отходил от разворошенного узла. — Ты мне мешаешь! — Могу, — Оптимус резко бросился на фемку, совершенно проигнорировав ее последнюю фразу. План был прост. Обезвредить фем, забрать у нее оружие и выбраться с корабля, используя ее жизнь как гарант собственной безопасности. Фем отскочила в последний момент, но оружия, к удаче и сожалению Оптимуса, не достала. Что же, значит, у него чуть больше шансов выбраться с этого злополучного крейсера. Оптимус, немного погодя, вновь предпринял попытку поймать хрупкую ра’эсф, но та каждый раз уворачивалась от его захвата, стараясь пробраться к двери. Но спасенный не давал ей этого сделать, кидаясь ей наперерез. И вот лидер автоботов ненадолго остановился и решил сменить тактику: пока они кружат по всему пространству медотсека, он лишь зря тратит запасы энергона. Но вот если ее загнать в угол за второй платформой, отрезав от двери, то все должно получиться. Охота за заложницей продолжилась с новыми силами, и постепенно кибертронец оттеснил ее в нужную ему часть отсека. В последний раз фем отскочила от него далеко, но точно туда, куда ему и нужно. Оптимус кинулся на увертливую фемку, не заметив ее легкой улыбки на губах, и пролетел сквозь нее. Гулкий удар разнесся по отсеку. Голограмма стояла над бессознательным красно-синим корпусом, потирая переносицу. — Самонадеянный идиот, — сплюнула она под ноги и дематеризовалась.***
Люксиара всегда завораживали космические корабли, выходившие из верфей Вирта. Еще тогда, будучи маленьким рифа, он пообещал себе, что так же будет управлять этими прекрасными машинами и крушить врагов его народа. Но тогда фа’эсф не мог и помыслить, что все обернется именно так, и он будет выходить из крутого виража вокруг уродливого монстра, ощущая себя многотонной громадиной малого крейсера. Республика Энерейд имела два козыря: генную инженерию и флот. Там, где не справлялось биологическое оружие, появлялись корабли. И флот был острием научной мысли конструкторов и изобретателей республики. Многие эоны лет они совершенствовали реакторы и энергосистему кораблей, придумывали крепежи для маневренных двигателей и их распределения, чтобы создать идеальную гармонию и превратить с виду неповоротливых «китов» в шустрых мушек, повинующихся лишь одной мысли пилота. Конечно, большую часть времени приходилось управлять крейсером с помощью штурвала, но в бою им становился его собственный нейропроцессор, объединённый с информационным полем корабля. Люксиар не знал ни имени создателя технологии «Сияние», ни того, сколько до нее пилоты мучились от незнания той свободы, что сейчас он ощущает, как будто бы каждым нанитом своего корпуса, но он был благодарен этому эсфу. Он дал неоспоримое преимущество эсфам в космосе: нельзя управлять таким сложным в перемещениях кораблем, не ощущая себя им. И понять это преимущество сложно. Можно сколько угодно пытаться высчитывать движения штурвала, но никогда не угадать следующий ход. Этим он и пользовался, дуря голову пилотам «Теменоса» крутыми и неожиданными виражами, то разрывая расстояния между кораблями, то проносясь мимо них, чуть ли не чиркая броней об их корабль. Но нужно отдать должное: они старались соответствовать уровню противника. И он им даже немного завидовал. У такой изящной технологии были просто огромные требования к будущим эсфам-пилотам. Помимо того, что пилот должен был понимать огромное количество информации, приходящее с сенсоров на обшивке, он должен ее и самостоятельно обрабатывать, отделять себя от боевой машины, параллельно еще и управлять ей, и вести диалог со своими сослуживцами. Но с искином управление кораблем все же было в разы легче, его присутствие снижало все возможные нагрузки на нейропроцессор. До введения в технологию искусственного интеллекта многие пилоты погибали из-за перегрузок, возникавших в пылу сражений. Это не нравилось вышестоящему руководству, ведь пилоты обучались не один десяток арин, чтобы стать мастерами своего дела. Искины брали на себя обработку информации, чем и многократно снижали нагрузку процессора. Но недолгое управление без «костылей» было редкой возможностью почувствовать полную связь с кораблем, и свободу. Оно того стоило. — Справился без меня? — довольный голос раскатился урчанием по сознанию пилота, а тепло от нематериальных объятий со спины известило о снижении нагрузки на подуставший за короткое время процессор. — Конечно, — Люксиар повел крейсер на резкое сближение с противником после короткого приказа капитана. После обмена выстрелами из малых орудий он вновь разорвал дистанцию с «Теменосом». — Как там твой раздражитель? — Обезврежен стандартным протоколом безопасности, — ответ насторожил фа’эсфа. Обычно зловредный искусственный интеллект рассказывал о своем издевательстве над «раздражителем» во всех красках и подробностях. Но сейчас он на редкость лаконичен, что даже не упомянул номер стандартного протокола. Что-то тут не так. — Номер протокола, — отвлекся пилот, пока корабль вновь замер, готовясь к выстрелу из Як’ри на безопасном расстоянии. — Доступ запрещен. — Что?! — из удивления Люка не смогли вывести ни отдача от главного калибра, ни попадания противника. Зато отрезвил гневный рык капитана, а следом холодный вопрос от замкапитана о том, что не уснул ли он клугом. Пилот коротко извинился и вернулся к пилотированию. Но волнение не покидало фа’эсфа, и он попытался узнать, не связано ли нападение с тем недавним гостем. Все попытки прочитать или посмотреть данные за прошедшие сутки оборачивались неудачей. Доступ закрыт. Закрыт личным кодами Инстена и Хоронст. — У тебя запрашивают пси-поле для общения, — информировала его Вэрнэ в момент относительного затишья. Люк раздраженно рыкнул, что сразу отразилось на движениях «Вэрнелада»: немного занесло на развороте, и часть выстрелов из орудий ушла в «молоко», вызвав очередной гневный комментарий капитана крейсера. — Чем их не устраивает закрытый канал связи? — Тем, что у нас есть два что-то скрывающих начальника, которые могут подслушивать благодаря безграничной власти. Люк, тяжело провентелировавшись, создал желающим пси-поле для связи, несмотря на усталость. Коллективная паранойя — это не к добру. — Эй, что с тобой сегодня? — неожиданно громко спросил явившийся в сознание голос Хэви. — Хоронст уже закипает! — Ты не мог бы потише? — бросил Люксиар, раздраженно уходя от группы управляемых снарядов и недоумевая, почему их еще не сбили. — Хэви! Ты сам чем занят? — Прости! — Что, не справляешься, лучший пилот проекта? — Ну и что у вас за приступ коллективной паранойи? — колкое замечание от Сингрея Люк пропустил мимо ушей, посчитав, что наглый рифа еще огребет сегодня от командира, как только не так крутанет штурвал в шаттле. Тем более, сейчас есть проблемы важнее. Например, блокировка почти всей информации на тему подобранного ими ниту назад трансформеру. — Аки с Шелдо переговариваются по личному пси-полю, — сосредоточенный голос Фрикролла немного успокоил пилота. Хоть кто-то не нервничает на корабле. Сейчас он вновь отвел крейсер на безопасную для выстрела дистанцию и готовился в любой момент сорваться с места. Пилоты «Теменоса» быстро учились и уже начали доставлять Люку проблемы с поиском уязвимых мест крейсера, поэтому надолго замирать не получалась. Если бы это случилось десять минут назад, то пара дырок в корпусе была бы им обеспечена, как и резкая смена пилота. — Угу, каждый раз, когда они секретничают, у нас обычно крупные проблемы. — Они заблокировали половину информации о последних сутках, — быстро поделился своими знаниями ситуации пилот, начав резкое сближение с крейсером противника. Нужно вывести установки с управляемыми снарядами. Они сильно усложняли бой. — В два кода! — Сейчас вскроем! — Вот же твари! Он был согласен с Рэйн. Как только Шелдо что-нибудь утаивал, у отряда начинались проблемы. И никакие беседы с ним корабельного психолога не доносили мысль, что от этого только падает их производительность. Как, например, сейчас. Бой шел с большими пробуксовками и нервами всего отряда. То там, то тут, обычно слаженный механизм под названием «ЗП-7» давал сбои: братья ругаются и мажут даже на самом близком расстоянии от борта противника, пилот зависает, а вместе с ним и все системы. С каждой минутой становилось все больше и больше повреждений. Еще немного и механизм заклинит. Сломается. И он сломался. Момент, когда началась откровенная ругань, Люксиар пропустил. Он был слишком занят тем, чтобы оставить корабль относительно целым. Но, судя по всему, в тот момент, когда Рокс, огретый пси-подзатыльником Хоронст за попытку взлома, выпал из поля. После этого нервы сдали у всех. Каждый ругался на чем вселенная стояла и припоминал все косяки сегодняшнего боя своим оппонентам, не остававшимся в долгу и отвечавшим тем же. Ругань мешала управлять кораблем, и Люк совершил ряд глупых ошибок, за которые его тут же «приласкала» сначала Акьюатрон, а затем и командир. — Все вон! — невыдержавший пилот раздраженно схлопнул пси-поле, выгнав из него ругающихся товарищей. И так много напортачил из-за их споров. Устал. Теперь снова только он, противник и космос вокруг. Хищный космический кит замер, готовясь нанести последний, сокрушительный удар по двигателям «Теменоса». Заряд центрального оружия окрасил корабли в радостно-зеленый цвет и, достигнув цели, выкинул горящие останки прыжкового двигателя в вакуум. Внутренний канал связи тут же захлестнули волны восторга, как вдруг их верный крейсер резко крутануло вокруг собственной оси. Против любого орудия можно придумать тактику. И не важно, что это: лом или космический корабль. «Вернэлад» каких-то пять тысяч арин назад был самым передовым кораблем во флоте. Но сейчас он был далеко в отстающих. Главной ахиллесовой пятой этого поколения крейсеров стало центральное орудие. Точнее, его энергообеспечение: в момент выстрела оно перетягивало почти всю энергию реактора на себя, в том числе со щитов и двигателей, оставляя корабль абсолютно не защищённым от орудий, способных пробить его броню. Рано или поздно наемники сложили оба факта воедино и обратили это против эсфов. Управляемая боеголовка подлетела к крейсеру в необходимый момент и завершила размен гипердвигателями ярким ядерным взрывом. — Я это не починю! — безысходно взвыла механик по общему каналу связи. Шелдо давно научился определять по тону голоса Джойрэйн, насколько серьезна поломка, и доверял этому своеобразному индикатору больше, чем системе самодиагностики. И сейчас он точно был уверен, что реактор не пострадал, но скорости и возможности «прыгнуть» они лишены. А вот и сообщение, подтверждающее это, выскочило на экран. Под боком ругался Сингрейс, который кувыркнулся со стула, и теперь, лежа на ступеньках, ругал на чем свет стоял первого пилота, попутно напоминая, что он тоже пилот, и может летать лучше вышеупомянутого. Обруганный пилот, пошатываясь и впиваясь когтями в стену небольшого коридора, выбрался на мостик, норовя упасть. Люксиар редко появлялся перед оптикой остального отряда, атрофируя двигательные системы в пилотском кресле. Но сейчас его протест против мира вне пилотской капсулы и трудоголизм благоразумно заглохи: судя по стекающий из-под носового конуса и шее кроге, система аварийного разрыва слияния вновь дала сбой, запоздало выкинув его из виртуального пространства. Как бы этот бой не стал для него последним в карьере. Шелдо, пройдя по тактическому столу, подхватил пилота и потащил его на себе к Матау в отсек. Роксаны как-то незаметно для капитана исчезли с мостика и, наверняка, были уже на полпути к оружейной. Стоящий среди поваленных Фрикролл, как и предполагал капитан, залил себя и клавиатуру. Но, в отличии от неугомонных братьев, штурмовик сидел на месте, брезгливо отряхивая с себя липкую субстанцию, и терпеливо ожидал его приказа. Благо, торопиться им некуда, в отличие от противников, которым лучше поскорее сбежать с трупа «Теменоса», пока есть возможность. Два крейсера республики выскочили из киперпространства, и тут же взяли периметр под свой контроль. Фора для побега закончилась, так и не начавшись. — Син! Поднимай бампер и пулей к шаттлу! — начал отдавать приказы Инстен, спуская пилота по невысоким ступенькам — Фрик! Готовься к десантированию и проследи, чтобы охламоны не смылись диверсантничать! Аки! Доделывай дела и через оружейку к шаттлу! Шипение створок известило о покидании мостика пилота и штурмовика, а следом капитана и его ноши, последние сопровождались стонами и покрикиванием в комлинк приказов. — А проблемы только начинаются, — неутешительно подвела итоги космической баталии оставшаяся в одиночестве замкапитана, пролистывая стройные колонки данных с первичного сканирования. Открыв окно связи, фем отправила сигнал для космического буксира, после чего бессмысленно уставилась в голоэкран. Чутье ра’эсф не подвело, и, к ее сожалению, дальше лучше не будет.