Кактус Ким

Утро китайского эмигранта Джан Исина, самого классного (и единственного в их днище) бармена, началось с одной весьма интригующей смс от абонента Тупая девка: «пиздосики-абрикосики». Обычному смертному было бы очень сложно расшифровать это послание сверхразума, но Джан Исин был умен, находчив и к тому же китаец, поэтому сразу понял, что его подруга Кан Ынби встряла в очередную неприятность. Жертвовать сном для выяснения обстоятельств не хотелось. Наверняка это что-то из разряда «Школьники-ни-во-что-меня-не-ставят-поэтому-мне-надо-напиться-поставь-передо-мной-водку-и-отойди». Либо Ынби опять затопила соседей. Третьего, увы, не дано. Исин сквозь полусон набрал «в баре в 8» и с довольной улыбкой — он же суперклассный друг — вернулся в объятия Морфея. Ынби, которая на другом конце провода нуждалась в дружеском плече и супчике от похмелья, разочарованно отшвырнула от себя телефон и принялась наводить порядки в квартире, чтобы ожидание часа Х было не таким мучительным. В назначенное время и в назначенном месте Ынби оказалась за барной стойкой в клубе, в центре города. Одетая, как бастующий против всего и всех тинейджер, натянув капюшон серой толстовки как символ глубочайшей депрессии по самые уши, она трагично потягивала водку с энергетиком из бокала. — Я целовалась со своим учеником, — удушливым шепотом призналась она другу. — Каким сорняком? — не понял Исин, натиравший и без того чистые бокалы (он же самый классный бармен, ему положено, а в фильмах бармены все время протирают бокалы). — Учеником. Ким Чонином. Тем самым маленьким засранцем, который ходит ко мне на репетиторство. — Ммммм, — произнес слова поддержки Джан Исин. — И как ты до этого докатилась? — Факир был пьян, — Ынби уронила голову на сложенные на барной стойке руки. Глядя снизу вверх на порядком опустевший бокал, она продолжила повествование. — Он был таким милым, таким нежным, что я потеряла всяческий контроль над ситуацией. Знаешь же, как после всех моих драм на меня действует простая нежность… Он обнимал меня и мне было так хорошо… Во время этой полупьяной исповеди в клуб вошла компания подростков. Как во всяком провинциальном городке, охрана со спокойной совестью пропускала всех знакомых ребят. А такую занозу в заднице как Ким Чонин, будьте уверены, знали все. Вместе с Чонином были его верные рыцари Сехун, Бэкхён и Лухан. Подростки, которым бдительный Исин, дороживший своей корочкой бармена, как святым граалем, не продавал алкоголь, планировали «пошатать танцпол» и почесать кулаки в какой-нибудь хорошей заварушке. Но до танцпола они так и не дошли: Лухан случайно зацепил плечом парня из банды драконов — местной бандитской группировки, рисовавшей всякие непристойности на заборах и дергавшей девочек за косички — дальше развиваться злодейству в их городе было просто некуда, и от страха извинился на китайском. Парень поднял такой вой, что все сирены в районе завистливо вздыхали, про то, что понаехали тут всякие гастарбайтеры. Чонин впрягся за друга, и понеслось, поехало: стрелка была забита на заднем дворе клуба. — Минутка бесполезной информации: группка школьников только что сцепилась с местным криминальным авторитетом, грозой котят и чистых стен. — Прервал Исин пьяный бред Ынби. Девушка развернулась и увидела, как знакомые макушки исчезли в толпе. — Ой, это же мои цыплятки, — пропела Ынби, осушая бокал, — мама-утка должна спешить на помощь. Исин в своей голове фейспалмил изо всех сил. Пьяная Ынби - просто чудо чудное! Но он её просто обожал. Как друга. Они познакомились два года назад на одной из вечеринок в Сеуле, до того, как он вылетел из университета, а Ынби взяла академ. В тихом омуте черти водятся — это точно про его подругу. Ынби отрывалась каждый раз, как в последний, а потом никого не подпускала к себе ближе, чем на выстрел — Исин стал неожиданным исключением. На заднем дворе клуба, мягко говоря, не очень приятно. В блеклом свете фонаря виднелись граффити — обыкновенные надписи в духе «Гу Чжин Пё — редиска» соседствовали с настоящими шедеврами уличного искусства. Каспер, правая рука босса банды драконов, ждал ребят под фонарем. У него жутко чесались кулаки и он был дико возмущен проявленным неуважением. Чонин с друзьями грозно надвигались на него, но на лице парня не дрогнул ни один мускул — и не таких заставляли извиняться. Каспер стоял в непринужденной позе, засунув большой палец левой руки в карман, а в правой держа сигарету. Весь его вид выражал скуку. В Чонине же бурлили молодая кровь и желание защитить честь пусть не дамы, но хорошего друга. Всю эту эстетику фильма про хулиганов нарушила Ынби, напевавшая звонким голосом песню про уточку. — Левой лапой, правой лапой, бяк-бяк. Мама-утка спешит на помощь. Сказать, что это было неловко — ничего не сказать. Школьники непонимающе переглянулись. Лицо Каспера выражало презрение. — Каспер, тебе мама не говорила, что обижать карапузов не хорошо? — Ынби вышла вперед всех, как главарь банды, и, склонив голову набок, смотрела на парня. Это она учила его драться. Именно с ней он впервые выпил пиво, прокатился на байке и сделал свое первое граффити. — А, Кан Сок Джин? Ну, так я научу. Контрольный в голову. Каспер отшатнулся, будто увидел привидение. Он не узнавал ни внешность, ни голос, но понимал, что крупно встрял — мало кто знал его настоящее имя, и ничего хорошего от этих людей ждать не приходилось. — Не лезь, женщина, — прошипел он, собирая остатки храбрости. — А если женщина хочет влезть? — игриво спросила у него Ынби. — Ну, что ж, я предупреждал… Каспер замахнулся и попытался дать ей предупредительную пощечину. Ынби перехватила его руку и перекинула парня через бедро. Хулиган с ругательствами опрокинулся на землю. Каспер разозлился и стал осыпать Ынби ударами. Ынби отбивала их со смехом. Она знала его "от" и "до", читала его мысли. Школьники, наблюдавшие за дракой, подметали нижними челюстями асфальт и жалели, что не захватили с собой попкорн. Все, кроме Чонина. — Кто ты такая? — простонал Каспер, пока девушка заламывала ему руку. — Никто. Всего лишь Кан Ынби. Кстати, ты все ещё слабак. Зрачки Каспера расширились до размера вселенной. Он тут же обмяк. Как только парень перестал сопротивляться, Ынби его отпустила. Каспер сделал поклон на 90 градусов в знак своего уважения. — Нуна, прости, я виноват… — Да расслабься, — Ынби дружески стукнула его в плечо. — Не ты первый, не ты последний. — А эти малыши, получается, находятся под твоей крышей? — Ну, типа того. «Малыши» стояли, ничего не понимая. Личность новой учительницы по английскому обрастала все большим количеством загадок: кто она — сумасшедшая, северокорейский шпион или любовница Ким Чондэ? — Ну, тогда сорян. Не знал, что ты вернулась. — Каспер еще раз поклонился и покинул поле боя. — Теперь вы. — Ынби повернулась к школьникам и смерила их грозным учительским взглядом, который она тренировала всю последнюю неделю. — Если не хотите повторить судьбу Каспера, то когда я досчитаю до пяти, все, кроме Чонина, должны быть на пути домой. — Почему все, кроме Чонина? Он что, Ваш любимчик? — возмутился Бэкхён. — Один, — произнесла Ынби, и в этом простом слове было больше угрозы, чем в самых эпичных диалогах из боевиков. Школьников словно ветром сдуло. Только Чонин остался стоять одиноким тополем посреди двора. Невозмутимый, как всегда, со слегка насмешливым взглядом, будто все это было забавной игрой. Представление Ынби его ни капли не удивило — наоборот, порадовало. В ней все ещё живет та семнадцатилетняя бунтарка, укравшая его первый поцелуй. Он вызывающе ухмыльнулся, весь его вид выражал готовность к действию. Слишком самодовольный. Слишком небрежный Ким Чонин — это что-то за гранью её терпения: его уважение к окружающим ещё в детстве ушло в минус, а в глазах отражается свет бенгальских огней, которые жгут черти в его голове 24 на 7. Ынби хотелось стереть это противную ухмылку с его лица, а потом ласково целовать царапины. — То, что было вчера… Об этом никто не должен узнать. Парень ухмыльнулся ещё шире. Вообще Чонин славный малый. Когда Орион находится в созвездии Козерога. В остальное время же просто мальчишка с ветром, пропахшим приключениями, в голове. Ынби сама дала ему власть над ней, и это отличный способ её заполучить. Он наступал на неё, руки небрежно спрятаны в карманах, по лицу гуляла загадочная улыбка. У Ынби от неё противный мороз похоже, она отступала, пока лопатками не уперлась в стенку. Чонин оказался слишком близко. Она чувствовала тепло его тела, его запах — аромат взрослого мужчины, но никак не мальчика, нет. Его дыхание было совсем близко. Он смотрел на неё сверху вниз, будто для него это все игра. — Все зависит от тебя, нуна. Слушайся меня, и я, так и быть, сохраню твой секрет, - горячим шепотом в самое ухо, да так, что Ынби не в силах сдержать дрожь. Определенно, Ким Чонина надо запретить на законодательном уровне - он превращает даже взрослых нун в лужицы. — Ладно, — сдавленно приняла поражение Ынби, желая, чтоб эта сладкая пытка близостью поскорее подошла к концу. В тот момент она готова была переписать на него квартиры, машину и дачу, лишь бы он отошел. Или, черт возьми, поцеловал её.