Драмиона. Сборник колдографий

      Кап-кап. Кап-кап. В глубоких подземельях старинного поместья только звук вдребезги разбивающихся об пол капель нарушал звенящую тишину. Много лет эти сырые, поросшие мхом и плесенью стены не наслаждались воплями отчаявшихся узников, их бесплодными попытками сломать решётки, а также нестерпимой жаждой солнечного света. Но несколько дней назад здесь наконец появился пленник — юноша, который в первый день лежал в отключке, следующие пару дней кричал и требовал освобождения, понося похитителей самыми грязными ругательствами, а затем он просто стал ждать, слушая монотонную мелодию капель. Заключённый отчётливо понимал, что его не просто так тут заперли и что любой надсмотрщик обожает упиваться чужими страданиями, поэтому визитёров ему было не избежать.       На пятый день, хотя довольно трудно было судить о количестве проведённых часов в заточении, к несчастному наконец спустился гость, освещавший себе путь огоньком на конце волшебной палочки. Его медленные шаги глухо отражались от стен, походка была уверенная, а серые глаза сияли огнём превосходства.       — Я должен был догадаться, — узник, собрав оставшиеся в нём силы, встал с грязного пола и вплотную прижался к решётке, — что только ты способен на подобную низость, Малфой, — фамилия хозяина подземелий была произнесена со смесью презрения и ненависти.       — А ты, оказывается, умеешь думать, Уизли, — блондин достал из кармана мантии железный ключ и неторопливо отпер клетку.       Рон не успел ничего предпринять, как жгучая боль опалила его лицо — Малфой со всей силы ударил соперника по челюсти так, что рыжий повалился навзничь на грязный пол.       — Когда ты уже сдохнешь, сволочь?! — Малфой с отвращением смотрел на поверженного мужчину. — Пятый день хватаешься за свою жалкую жизнь. Тебе давно пора было отправиться к праотцам!       — На кой чёрт тебе сдалась моя смерть, Малфой? — Уизли поморщился от боли и сплюнул в сторону кровавый сгусток.       — Твоё существование — единственная преграда к моей цели, а я привык уничтожать все преграды. Без колебаний.       — О чём ты? — Рон в недоумении смотрел на школьного врага, всем своим видом источающим самодовольство, и в его глазах мелькнула искра догадки. Парень зашёлся в приступе кашля, грязный пол вновь оросился багровыми каплями крови. Голос гриффиндорца охрип ещё больше. — Только посмей её тронуть, и я от тебя мокрого места не оставлю!       — Ты на себя посмотри! Корчишься здесь, не в состоянии дать мне отпор, — Драко мерзко усмехнулся, вновь ощущая безграничную власть над человеческой жизнью. — И ты думаешь, что сможешь как-то мне помешать?       — Если я для тебя лишь препятствие, то просто убей меня! Или уже забыл, как это делается? — Уизли с вызовом посмотрел на своего тюремщика. Несмотря на всю плачевность своего состояния Рон хотел как можно сильнее зацепить мучителя едкими фразами, чтобы отыграться за физическую боль. — Что, слова заветные из головы выветрились?       — Не нарывайся, Уизли. Я ведь и помучить тебя перед концом могу.       — Да и пожалуйста! — в голубых глазах читался вызов. — Неужели ты настолько глуп, что решил, будто Гермиона упадёт в твои объятия стоит мне помереть? Да чёрта с два!       — Какой же ты наивный, Уизли, — блондин медленно прохаживался по клетке внимательно рассматривая заплесневелые кирпичи стен. — Я, в отличие от тебя, гораздо терпеливее и умею ждать. Я прекрасно знаю Грейнджер — она будет тосковать по тебе не больше года. А потом на сцене появлюсь я, — Малфой присел на корточки рядом с пленником, неотрывно смотря на него — грозовые тучи против ясного неба. — Она ведь прекрасно помнит наши отношения, пусть и не продлившиеся долго. Наши свидания, разговоры, поездки за границу и, конечно, прекрасные ночи, во время которых она забывала обо всём в моих объятиях.       — Так что же ты дал ей уйти? Гермиона ушла от тебя ко мне. Может ты просто завидуешь… Агх!       Новый удар пришёлся по носу, а затем блондин выпрямился и пнул узника ногой в живот, наслаждаясь новыми стонами боли и металлическим запахом крови, заполнившим всё пространство и щекотавшим рецепторы в носу.       — Чему завидую? Тому, что какое-то ничтожество увело у меня любимую женщину? А если и так, то что теперь? Твоя судьба решена. Оставайся подыхать, зная, что Гермиона вскоре снова станет моей.       Драко Малфой долго прожигал ненавистным взглядом корчившегося у его ног мужчину. Он много месяцев лелеял надежду на то, что Гермиона Грейнджер одумается и вернётся к нему, а внутри него всё больше вскипала старая ненависть к представителю рыжей семейки. Спусковым крючком послужил подслушанный разговор Поттера и Уизли — последний хвастался тем, что решился сделать Гермионе предложение руки и сердца.       — Я всегда знал, что тебе нельзя доверять, — Рональд уже приходил в себя. Он тяжело дышал, но присутствие духа не терял. — Авроры обязательно проведут расследование, и тогда уж тебе не отвертеться.       — Я, между прочим, тоже аврор, Уизли. И мне хорошо известно, как правильно избавляться от улик. Сожалею, но тайну твоей кончины никто не узнает. Счастливо оставаться, — с этими словами Драко Малфой покинул камеру, не забыв запереть за собой дверь. — Год, Уизли, и Гермиона будет моей!

***

      Видимо, Малфой не так хорошо знал свою возлюбленную. На третий день после похорон Рональда Уизли убитая горем Гермиона спешно покинула Англию, не сказав никому не слова. Драко узнал об этом слишком поздно, но всё равно отправился на её поиски, так и не увенчавшиеся успехом.