Драмиона. Сборник колдографий

      Не сказали бы, что мы живём простой жизнью, как может показаться на первый взгляд. Да и не считаем мы себя такими уж важными — но это только наше мнение. Например, кузины-свитера частенько жалуются, что о них вспоминают только в середине осени, а к весне уже спешно убирают в холодные тёмные ящики. Примерно аналогичные стоны можно услышать осенью от сестричек-платьев и сарафанов — не от всех, но от этого не легче. И все с завистью шипят, когда им предпочитают футболки на все случаи жизни и простые джинсы. Но на нас они срываются чаще. Нас якобы и стирают в более мягких условиях, и самыми первыми надевают утром после душа — даже старшие сестрицы-лифчики не удостаиваются такой чести, — и, по словам некоторых сестёр, дольше всех пролежавших на полках магазинов (как будто это чему-то полезному учит), мы — последняя линия обороны нашей хозяйки. Понятия не имею, о чём они говорили, но звучало не очень заманчиво.       Жила я, как и мои сёстры, размеренно. Один день проводила на теле хозяйки, узнавая, чем она живёт, потому что прекрасно слышала её разговоры с другими людьми, но, к сожалению, не видела ничего, кроме пола и то только через завесу колгот (а чаще вообще ничего). Меньше всего мне нравились часы, которые хозяйка проводила в библиотеке или на занятиях — я и так довольно неподвижна, а тут вообще в статуи превращалась одновременно с ней.       В конце дня меня отправляли в корзину к сёстрам, где мы ждали большой стирки, у которой в отличие от остальных этапов нашей жизни не было определённых временных рамок. Она приходила как дождь — неожиданно, но все вздыхали с облегчением, когда это происходило. А ожидание этих дней проходило в бесконечных расспросах тех, кто накануне побывал в большом мире: мы слушали самые невероятные рассказы и верили всему безоговорочно.       Правда, однажды я очень долго не хотела верить в одну историю.       Наша хозяйка была, как выражалась её подруга, «безнадёжно влюблена», и если раньше почти всё свободное время она тратила на учёбу и приключения с двумя лучшими друзьями, то со временем в её окружении всё чаще стал появляться некий «потрясный блондин с глубокими серыми глазами» (это кузина-блузка так о нём распиналась), из чего мы все сделали вывод: хозяйка влюбилась. И вроде бы на нас это никак не должно было отразиться — все лавры о красоте доставались как раз блузкам и свитерам, поэтому их жалобы в наш адрес практически сошли на нет. Как же я ошибалась.       Первыми паниковать начали джинсы в один из осенних вечеров, когда хозяйка зачем-то привела этого блондина в квартиру. Я сама не видела, что произошло, но слышала крики о помощи, а потом после ухода блондина вся одежда, которая была на хозяйке, отправилась к нам в корзину, где наперебой вопила, как этот нахал лапал их (ну не их, а хозяйку, но не суть) и (представляете!) пытался стянуть их с хозяйки. Возмущались в основном джинсы и блузка (последняя больше всех — на неё пролили красное вино), лифчик и моя сестрёнка отсиживались в стороне, иногда поддакивая. Ночью же, когда только я и сёстры не спали, она рассказала, как испугалась, стоило руке блондина коснуться её через ткань джинс, и как почувствовала непривычный жар от тела хозяйки.       Не буду рассказывать о кошмарах, которые в тот вечер посещали многих, но на следующий день другая моя сестра — был её черёд следовать за хозяйкой весь день — опровергла эти рассказы. По её словам, блондин вёл себя в рамках приличия. Максимум — обнимал хозяйку за талию. Не больше.       Её слова повторяли другие сёстры всю оставшуюся неделю, и я уже начала думать, что всё это было обычной выдумкой недовольной блузки, а остальные просто поддержали её, но настал день большой стирки, а сразу после него меня выбрали в качестве сопровождения, и я всё узрела своими глаза… кхм… Хотя скорее сначала почувствовала «кожей».       В тот день хозяйка очень много двигалась. С утра, правда, отсидела две пары в университете, но потом блондин забрал её с собой. Вокруг было слишком много голосов, среди которых тяжеловато было разобрать голос хозяйки и блондина. Запомнились лишь некоторые фразы: «Парк аттракционов», «Давай на колесо обозрения!» и «Сначала попробуй, а потом говори, что сахарная вата — гадость!» Ещё было много криков и визгов, но скорее всего не от ужаса, а от восторга, потому что после этого хозяйка хохотала так много, как никогда до этого. Странно это всё.       Из-за брюк я не могла точно определить, когда наступил вечер, но по тому, как понизилась температура, поняла — скоро хозяйка пойдёт домой, и мои приключения на ближайшую неделю закончатся. Не тут-то было.       Ужасно хотелось спать, и я не сразу услышала взволнованный шёпот брюк, а после постаралась прислушаться к разговору хозяйки, и мне не понравилось то, о чём они с блондином говорили. Кстати, я наконец смогла расслышать его имя. Его звали Драко (слишком пафосно, как по мне).       Так вот этот Драко привёл хозяйку к себе! Поначалу где-то рядом звенела посуда, пахло алкоголем, потом они куда-то сели, и я услышала их — какофонию мужских голосов. Это одежда блондина ликовала. Кто-то даже выдал такое: «Наконец-то он её…» Кхм… А слово, которое они говорили с раздражающим постоянством, я, пожалуй, озвучивать не буду.       И вот тут я испугалась, потому что неожиданно, как неделю назад рассказывала сестрёнка, я почувствовала сильный жар от кожи хозяйки, а после и руки блондина, которые довольно ощутимо стискивали бёдра хозяйки. Кузина-футболка пищала от радости в отличие от остальных, потому как, по её словам, хозяйке будет сегодня хорошо, но мы её оптимизм не разделяли. Ну а как ещё реагировать на то, что тебя бесцеремонно стягивают с тёплого и родного тела, а потом откидывают в сторону, как совершенно ненужную вещь? Правильно — вопить на нарушителя моего спокойствия. Жаль, что надолго моего вопля не хватило, да и не слышал он меня.       Так вот. Мы с сёстрами друг за дружкой улетели на довольно чистый пол (спасибо хоть за это) и уже оттуда пытались разглядеть, что же происходит на гигантской кровати. Видно было, мягко сказать, ничего. По большей части только бледную спину блондина и его шевелюру — он то поднимался над хозяйкой, то снова исчезал из нашего поля зрения.       И вроде бы хозяйке было хорошо, хотя и сложно было понять — стонет она от радости или от боли. По крайней мере она не вырывалась из объятий блондина, а мы прекрасно знали, что хозяйка может постоять за себя.       — Да чего вы трясётесь? — незнакомый голос вырвал меня из тревожных раздумий. — Наш хозяин столько за ней ухаживал, что сегодня она будет испытывать только удовольствие. Мне ли не знать!       Я обернулась на голос и поняла, что меня вместе с сёстрами так удачно бросили, что мы оказались около одежды блондина. Обращались же к нам трусы блондина, и в голосе его было одно самодовольство.       Наверное, я опущу подробности последовавшего за этим бахвальством разговора, но тогда я не сдерживалась и высказывала зелёному наглецу всё, что думаю и о нём, и о его хозяине. И всё это под совместные стоны хозяйки и блондина, от которых невозможно было спрятаться, но благо, они вскоре закончили заниматься… этим и уснули. Даже ночник не выключили.       Мы с кузинами тоже вскоре погрузились в сон под самодовольное бурчание одежды блондина. Я надеялась, что утром хозяйка сразу же уйдёт отсюда, но когда они с блондином проснулись, то никуда не спешили, постоянно смеялись и обжимались. К тому же заперлись в ванной минут на сорок и столько же завтракали, судя по звону посуды и запаху пищи.       А ко мне с новыми силами начал приставать этот зелёный наглец — продолжал восхвалять блондина: мол, какой он надёжный, как он любит мою хозяйку и как долго по ней страдал. Потом принялся расспрашивать меня и сестёр о хозяйке, но мы упрямо молчали — и даже сплетница-футболка.       В конце концов хозяйка надела нас и ушла из этой квартиры, однако это была не последняя её ночёвка в доме блондина. Через пару недель после очередной стирки мы обнаружили пропажу — не было чёрных сестриц, а также бесследно исчезли несколько кузин. Причём все были уверены — сестёр не выбросили, потому что появились у хозяйки не так давно.       Всё встало на свои места после ночёвки у блондина, когда хозяйка вернулась от него, и бывшие на ней в ту ночь бежевые сёстры рассказали, что пропавшие теперь лежат в отдельном ящике в квартире блондина, и что не только часть её одежды хранится у него.       Думаю, вы понимаете, что последовало за всем этим безобразием — конечно, хозяйка переехала к блондину. Так потянулись долгие месяцы их совместного проживания. Слава швейным машинкам, что нас не поселили с наглой одеждой блондина — нам хватало взаимодействия в другое время.       Однако вы даже не представляете, какая истерия царила в гардеробной, когда мы узнали о грядущей свадьбе. Многие даже не подозревали, что это событие так близко. А уж как мы злились на пиджак блондина — единственного, кто знал о кольце. Он даже своим братьям ничего не говорил и только посмеивался над нашими перепалками.       Ничего удивительного, что в такой важный для хозяйки день мы все хотели быть рядом с ней, но понимали, что эта честь выпадет определённому платью. В итоге, после непродолжительной депрессии, многие успокоили себя тем, что могут поехать с ней в медовый месяц. Очень смешно было слушать радостное хихиканье кузин-сарафанов, когда мы узнали, что его наши голубки проведут где-то в Южной Европе. Даже меня хозяйка взяла в медовый месяц, что очень приободрило (правда, мной, как и другими сёстрами, прочти не пользовались, предпочитая нам купальники, а порой и те оставались в чемодане по несколько дней; зато мы смогли почувствовать тепло южного солнца). Кстати о медовом месяце. По невероятному стечению обстоятельств хозяйка и её муж немного проспали в последний день отдыха, поэтому, когда собирали вещи, не особо обращали внимание на определённое расположение вещей. В итоге я снова встретила его. В чемодане было темно, но стоило услышать этот голос, почувствовать боком его зелёный бок, как я сразу прокляла предстоящие часы перевозки.       — А я вам говорил тогда, что всё у них будет хорошо.       — Говорили вы точно не это, — возразила я прежде чем поняла, что не стоило вообще реагировать на его присутствие.       — Но смысл был близок…       Честное слово, будь у меня руки, я бы непременно ударила его. Или разорвала бы в клочья.       — Что вы привязались ко мне? Идите к свои братьям и с ними обсуждайте свои высказывания.       — Ну, во-первых, с ними я общаюсь всё свободное время, а это, согласитесь, любому наскучит, — чемодан тряхнуло, и теперь его прижало ко мне книгами хозяйки, что не могло радовать. И голос его звучал ещё самодовольнее. — А во-вторых, вы гораздо симпатичнее моих братцев. Вообще мне кажется, что у меня с хозяином вкусы совпадают — мы оба предпочитаем красное.       — Поздравляю, — выдавила я тогда, надеясь, что эта пытка скоро закончится. Как ни странно, он почти всю поездку молчал и лишь изредка спрашивал что-то незначительное. Странно, но мне даже понравилось рассказывать о некоторых событиях — появился повод самой погрузиться в воспоминания.       С тех пор мы частенько оказывались с ним где-нибудь неподалёку. В бельевой корзине, опять же на полу, как и в первую нашу встречу, а пару раз меня или его закидывали не в тот ящик, и мы могли пролежать рядом несколько дней. Это даже перестало раздражать. Можно сказать, что мы стали друзьями (а может, и чем-то большим).       Вот. Я поведала вам о самых ярких событиях моей относительно недолгой жизни. Осталось сказать, что примирилась я с выбором хозяйки, только когда она родила сына. До этого я не до конца верила в крепость их с блондином отношений, но счастье, которое витало в воздухе окончательно переубедило меня. Ну и немного помог этот зелёный наглец. Видимо, он был прав, и вкусы хозяев частично передались и нам.