Драмиона. Сборник колдографий

      — Как думаешь, сколько нам осталось?       Она перебирала волосы Драко, который не то дремал, не то притворялся спящим — он долго молчал, но потом всё же поморщился и ответил на вопрос:       — Всегда подозревал, что ты неромантичная личность.       — А сам-то!       — У меня своё понятие о романтике.       — И довольно циничное. А я реалистка. Ты же знаешь…       — Конечно, знаю, — раздражённо подтвердил Драко. Он наконец открыл глаза, больше не щурясь из-за солнца — оно перестало нависать над лицом и только изредка проглядывалось за шапками деревьев. — Она у меня в голове, не забыла? У тебя такая же.       Гермиона ничего на это не ответила. Откинувшись назад, она упала на лиственный ковёр, который мягко захрустел под ней.       — Чего ты боишься, Гермиона? Думаешь, не я твоя родственная душа?       — Я не могу это узнать, пока ты не умрёшь.       — Отлично. Ни за что не буду притрагиваться к твоей стряпне…       — Дурак.       — Это ты дурочка, раз думаешь, что одна моя смерть даст ответ на этот вопрос.       — А что даст?       Драко протянул руку, на ощупь ища ладонь Гермионы, а когда нашёл, то крепко сжал, мягко поглаживая.       — Я слышал про одного преступника, жившего в семнадцатом веке. За клевету ему должны были отрезать язык перед всем городом, но ему позволили сказать последние слова. Не помню, что именно он сказал, но эти слова, обращённые ко всем жителям, услышала девушка, которая и была его родственной душой. Она не знала его лично, но после того, как его отпустили, нашла его, помогла встать с колен и не сойти с ума.       Гермиона молчала — то ли история её не впечатлила, то ли не хотела предлагать отрезать кому-нибудь из них язык. Благо, такой способ выяснения истины её не устраивал.       — Была ещё одна пара, — продолжал невозмутимо Драко. — Они долго встречались, но однажды засомневались друг в друге. В один день они, перебивая друг друга высказали всё, а потом поняли, что в самом деле родственные души.       — И как они поступили?       — У них настолько въелось в голове это правило последних слов, что они за всю оставшуюся совместную жизнь не сказали друг другу ни слова. Наверное, общались, переписываясь или обращаясь к предметам или другим людям. Вот они-то глупцы.       Драко поднял голову с колен Гермионы, привстал, а после навис над ней, опираясь руками о землю вокруг её головы.       — Ты понимаешь, к чему я клоню? Или не хочешь понимать?       — Я понимаю, Драко, — ответила Гермиона еле слышно. — Но за эти месяцы я поняла, какие мы разные — как мы можем быть родственными душами? Почему это должен быть именно ты?       — Прежде чем ты решишь меня бросить, я расскажу тебе последнюю историю. Были муж и жена. Как и мы, они не знали являются ли они родственными душами, но это не мешало им прожить вместе до глубокой старости, — его голос понизился. Гермиона тяжело дышала и не могла отвести взгляд от Драко, который впервые за время их романа выглядел серьёзным. — Они жили душа в душу. Может быть они ссорились, может сомневались, но продолжали любить друг друга. А перед смертью жена, изнемогая от болезни, прошептала те самые слова, что были в голове мужа.       Гермиона судорожно вздохнула. Солнце окончательно скрылось в чащобе, налетевший ветер холодными пальцами коснулся её разгорячённых щёк, вызывая дрожь во всём теле. Сердце бешено колотилось, стучала кровь в висках, воздух вырывался изо рта с хрипом.       — Они любили друг друга, и их не волновали глупые предрассудки о родственных душах — сказочки о тех, кому не посчастливилось найти свою половинку.       — Откуда ты знаешь, что их это не волновало?       — Потому что мне о них Блейз рассказал. То были его бабушка и дед.       — Зачем ты мне всё это рассказываешь, Драко? — ей было тяжело продолжать разговор. Гермиона уже жалела, что начала это. — С чего ты взял, что у нас будет также?       — Я так не считаю, — сказал Драко. — Было бы глупо думать, что мне второй раз в жизни так повезёт. Пока что я нашёл тебя и отпускать не намерен.       Он наклонился пониже, приникая губами к губам девушки в лёгком поцелуе. Он перенёс вес на левую руку, а правой погладил раскрасневшиеся щёки Гермионы.       — Грусть тебя не красит. Ты же сильная гриффиндорка — хватит раскисать.       — Я устала быть сильной, — наконец призналась Гермиона. — Устала бояться будущего.       — Почему ты его боишься? Поттер победил — мы победили, хоть и потратили на это почти пять лет.       — Потому что влюбилась в тебя и не хочу проверять — ты моя судьба или нет! Не хочу узнать, что где-то есть та, кому ты предназначен и в один день ты оставишь меня!       Сказала. На одном дыхании произнесла то, что тревожило её душу. Месяц назад, так и не выйдя из комы, от укусов Сивого умерла Лаванда Браун, а на её похоронах разбитый Рон рассказал, как боялся этого. Последнюю её фразу он услышал ещё в конце шестого курса и всё это время убеждал себя, что ему просто послышалось — до её последнего вздоха надеялся, что это ошибка.       — Ты слишком много рассуждаешь…       Он сцеловывал её слёзы, гладил щёки и шею и обещал, что постарается не покинуть её. Может быть слишком оптимистично, может романтично-наивно, но именно сейчас Драко говорил от всего сердца, не фальшивя ни на йоту.       Слёзы высохли, эмоции поутихли. Драко помог Гермионе подняться и вместе они направились к дому.       — Лучше бы мы не слышали их, — задумчиво произнесла Гермиона. — Не было бы этого груза, не было бы боли, когда исправить уже ничего нельзя…       — Зря ты так. Смерть же нельзя исправить, — с грустью откликнулся Драко, прижимая Гермиону к себе. — К нам с Блейзом, когда он мне про своих стариков рассказывал, подошёл Тео и спросил, о чём вообще речь. Представляешь, он их не слышал никогда, и никто из родных тему родственных душ не поднимал. Видела бы ты, как он растерялся, когда обо всём узнал. Он ведь внимание Дафны уже пять лет пытается привлечь и всё без толку — она его не замечает.       — Но ведь это не значит, что у него её нет.       — Не значит, — согласился Драко, — и мы с Блейзом пытались ему это объяснить, но Тео слишком просто мыслит. Отказался говорить на эту тему и продолжает вздыхать по Дафне. Так что даже хорошо, что мы с тобой хоть что-то слышим.       Они почти пришли. Стали видны фонари в саду мэнора и окна их спальни, в которой, видимо, заканчивали уборку домовики.       — Ты когда-нибудь пробовала сама их произнести?       — Пробовала. Думала, что, если не смогу, значит, это лишь выдумка моего мозга.       — Но ты всё равно веришь.       — А как не верить, если об этом все знают, хоть и говорят об этом редко. Особенно сейчас, когда из-за войны многие потеряли свои пары.       Они дошли до сада. Мягкий аромат пионов окружил их. Гермиона остановилась и обняла Драко, положив голову ему на плечо.       — Жаль, ты не можешь услышать их. Они прекрасны.       — Когда-нибудь услышу. И ты услышишь свои. А пока мне хочется строить наше будущее — конец его мы уже знаем, — он коснулся подбородка девушки, заставив её посмотреть на него, — а всё, что будет до него, будет светлым. Я уверен.       — Странно, что война сделала тебя оптимистом.       — По-моему, это закономерно, — он поцеловал Гермиону, а потом чуть отстранился и потянул её в дом. — Хватит переживаний на сегодня. Пойдём спать.

***

      Спасибо, что доверилась мне тогда. Спасибо за эти годы.       Спасибо, что не отпустил меня…