Арранкар

Впереди простиралась бесконечная пустыня. Никаких следов присутствия посторонних Пустых. Гарри вздохнула с облегчением и быстро зашагала вперед. Ноги утопали в песке, приходилось каждый раз с трудом выдирать их из плена. Пустые передвигаются при помощи реяцу, инстинктивно распределяя ее по поверхности тела. У Гарри такой возможности не было - завихрения реяцу внутри тела были слабенькими-слабенькими, их хватало только на сканирование местности в поисках врагов. Но это не причина сидеть на месте, необходимо двигаться. В Уэко Мундо жизнь - это движение. Охоться или беги, спасайся, прячься, но в любом случае надо двигаться. Вперед или назад - неважно. Пока ты двигаешься, борешься, ты жив. Не регрессируешь обратно в какого-нибудь тупого гиллиана. Промедли - и ты умрешь. Остановись - и ты умрешь. Не замирай ни на минуту, двигайся. Бесконечная цепь эволюции, движимая страстным желанием стать сильнее, чтобы выжить. Требовались месяцы, чтобы минусы превратились в гиллианов, годы - чтобы те подросли до адьюкасов. Иногда уходили десятилетия на то, чтобы к медлительной, громадной туше пришло осознание себя. Время в Уэко Мундо понятие субъективное, оно есть, и его нет. Единицы Пустых дотягивали до уровня арранкаров. Гарри затруднялась ответить, кто она по классификации Пустых. И даже знание не помогало. На теле не осталось ни кусочка маски, даже самого малюсенького - так не бывает. Но так есть. Самая логичная причина - магия. Как призрака, ее никто не видел, никто не замечал в мире магов, а ведь многие из них превращаются в привидения. Возможно ли, что волшебные привидения - это другой вид? А Гарри с обычным своим везением попала в Уэко Мундо, единственная из волшебников. Размышления ни к чему не приводили, зато здорово отвлекали от режущего изнутри чувства голода. Ноги не болели, пески не терзали ступни, девушку не смущала собственная нагота. С каким-то детским любопытством ощупывала она свою грудь с ровными пуговками сосков, сжимала их, даже дергала. Ощущения как от игры с дырой, что находилась как раз над грудью, чуть пониже ключиц - щекотно и занятно. Единственное, что удручало, помимо голода - холод. Тонкая человеческая кожа явно была не предназначена для пустыни Уэко Мундо. Но Гарри терпела. Шагала вперед, когда уставала, сворачивалась клубком на песке и дремала, прислушиваясь к окружающему миру. Стоило поблизости показаться вспышке реяцу, убиралась подальше, прячась, снова зарываясь в песок. Последнее Гарри не очень любила. Дело не в дыхании, бесполезном для мертвых. Песок забивался в волосы, после чего голова жутко чесалась. Но это малая плата за жизнь. Знание гнало ее вперед, не торопило, как в случае с маской, а настойчиво приглашало в гости. Куда? Гарри не интересовалась. Отказавшись от еды в виде других Пустых, от борьбы с ними, она отказалась и от большинства целей нынешнего существования. Что еще делать в Уэко Мундо, как не выживать? Слабым здесь не место. Если бы не странная заинтересованность в ней кого-то, Гарри бы и часа не протянула в новом облике. Но этот "кто-то" советовал, гнал к определенной цели. И даже если это будет засада, ловушка, Гарри умрет, как человек, а не как опустившаяся тварь. Хотя ее трудно назвать человеком - с такой-то дырой в груди. Удивительно, но на пути ей не попадалось других Пустых, кроме совсем уж низших, слабеньких, которых легко отпихнуть голой ногой. Они не пытались ее укусить, временами даже выпрашивали долю ласки. Гарри почесывала толстые шейки, острые позвонки, словно вплавившиеся в костяной покров. Кость под пальцами была гладкой, не как глянец, как мрамор - чуть-чуть шероховатой, приятно прохладной. От зверей пахло кровью и реяцу, отчего желудок громко выл, требуя впиться зубами в беспечно подставленное брюхо. Каждый раз Гарри отказывалась, тогда по телу разливалась жгучая боль, проходила судорога. Только необходимость вытаскивать ноги из песчаного плена помогала не обращать внимания на требования твари внутри. Задумавшись - опасное занятие в пустыне Уэко Мундо - Гарри не заметила, как вокруг стало чуточку светлее, небеса из ночных превратились в дневные, а песок под ногами сделался чуть мягче. Пропал сопровождающий его запах крови, вместо этого вился в воздухе какой-то странный аромат. Пустой, без четко выделенных ноток. Повсюду из песка торчали деревья. Никогда еще в Уэко Мундо Гарри не видела столько деревьев - целый лес. И все такие странные. Сквозь подсвеченные ярким воздухом стволы можно было увидеть горизонт. Когда ветер задевал ветки, те тоненько и мелодично звенели. Странное место, удивительно странное место. По коже пошли мурашки - воздух в лесу был на пару тонов теплее, он окутывал одеялом привыкшую к холоду пустыни Пустую. Никаких других растений или животных-низших, только деревья, белый песок, более яркий день и теплый воздух. Странное место. На ощупь деревья были гладкими-гладкими, как... стекло. Или кристаллы. Гарри с трудом подбирала ассоциации, они выплывали из темного марева памяти с трудом, как незначительные. Как и стеснение, стыд, ее человеческие привязанности - все эти качества умерли вместе с ней в прошлой жизни. Живот заурчал - неожиданно. Обычно голод раздирал на части, но не давал знать о себе... вслух. Есть хотелось даже сильнее обычного, как будто в странном лесу воздух способствовал пробуждению голода. Пустых здесь нет, песок не насыщает - пробовали, знаем. Остаются только деревья. Кристальная веточка отломилась со звонким хрустом, Гарри подскочила. В пустыне такой звук мог обернуться неприятностями и нежеланными, весьма кровожадными гостями. Лес безмолвствовал. Либо тут никто не жил, либо сейчас они находились далековато от вторженца. Риока... Странное название, странное слово, его подсказало все то же знание. Пустые прибывали в Уэко Мундо из разных частей света, но говорили они на одном языке - языке пустыни. Этот мир переделывал души, менял их, кого-то выбирал для эволюции, за кем-то наблюдал, как за жертвой. Гарри понюхала острый кончик шипа, пахло... никак. Пустотой. Как и все в Уэко Мундо. Примерилась и откусила частичку. Ветка захрустела на мощных, крепких зубах, осколками провалилась в черноту желудка. Тот поглотил их, урча и давясь. Гарри зажевала быстрее, ветка перестала существовать через пару секунд, она отломила следующую. Через пяток хрустальных шипов пришло подобие насыщения. Стало легче дышать, и Пустая развалилась на песке под деревом. Облегчение обволокло тело. Она уже и не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так хорошо - без голода стало легко-легко, мышцы сладко подрагивали, веки наливались сытой тяжестью. Хотелось спать, впервые за долгое путешествие не от усталости, а от насыщения. Гарри зевнула, привычно свернулась клубком и задремала. Если на нее сейчас нападут, даже сопротивляться не станет. Главное, чтобы не будили. Однако подобные "веселые" мысли не мешали отслеживать состояние окружающего мира. Деревья пахли реяцу, мерцали, наполненные слабым током энергии - теперь этот запах казался сладким, привлекательным. Песок шелестел, как дыхание огромного тела - леса. Гарри дышала вместе с ним, реяцу внутри нее пульсировала в такт тихому шелесту. Что-то менялось, неуловимо, совсем немного, но менялось. Кажется, Пустая снова перерождалась, эволюционировала, пока еще медленно. Главное, что без боли. Она так устала от боли.

***

На широкой ветке прозрачного дерева сидела тонкая темная фигура, закутанная в рваное покрывало. Изредка фигура подносила ко рту руку, и тогда лес оглашал громкий хруст дробящихся крепкими зубами леденцов. Массивных, крепких леденцов. Безмолвие хранило лес, лишь шуршание песка звучало мелодией на грани восприятия. Песня эта не несла угрозы, не сулила неприятности, как серая пустыня за границами сада, она обещала успокоение единственной жительнице хрустального леса. Гарри потянулась, по-кошачьи прогнулась в спине, достала еще один шип и лениво захрустела им. Древесина Кристального леса не только оказалась питательной, она что-то изменяла в самой сути Пустой. У Гарри ушло много времени, чтобы понять: границ Лес не имеет. Или так талантливо запутывает свою гостью, что она этого даже не замечает. В самом начале девушка боялась исследовать незнакомую местность - слишком слабой была по меркам Уэко Мундо. Но потом любопытство взяло верх, и Гарри отправилась в путешествие по Кристальному Лесу. Шла, наверное, чуть ли не дольше, чем по серой пустыне, но так и не сумела определить, где заканчивается светлый песок. Где границы этого маленького мирка? Или их и вовсе нет? Со временем Гарри начала лучше понимать Лес. Тот не терпел сильных эмоций, они его раздражали, как усталого взрослого - шумные, активные маленькие дети. Но и животного безразличия ко всему, кроме еды, он не предполагал. Гарри питалась и шла дальше, стучала по стволам, обнюхивала их, исследовала. Под одним даже нашла рваное покрывало какого-то Пустого и тут же в него закуталась. Деревья были одинаковы на вид. И одновременно разные. Гарри не могла сказать наверняка, когда научилась различать каждое из них, когда поняла, что ощущает дуновение реяцу, давление. Дыхание Леса, его воздух проходил сквозь нее, как солнечный ветер. Воздух вокруг Пустой дрожал, как марево над костром - она вспомнила сравнение относительно недавно. Через какое-то время пришло озарение, что это ее реяцу, ее сила так колеблется и дрожит. Тогда, впервые за время существования в Лесу, Гарри обратила взгляд в себя. Раньше сделать это было страшно - голод значился черной пустотой, засасывающей все черной дырой. Смотреть в него - все равно что смотреть в Бездну. Из-за употребления в пищу шипов странных деревьев, голода не осталось. Пустота заполнилась, чернота расцвела красками. Реяцу вспыхивала, красивая, могущественная. Гарри не ощущала ее, не знала, какой у нее потенциал. Другие Пустые - это она помнила уже смутно, существование в белых песках меняло ее безвозвратно - давили своей силой. Как будто невидимое удушающее поле. Или топкое, горячее болото, в котором начинаешь захлебываться. Гарри ощущала это лишь краем сознания, всегда предпочитала убираться подальше от подозрительных, опасных субъектов, которые не постеснялись бы сожрать маленькую, любопытную Пустую. На смену страху и боли пришло равнодушное спокойствие. Ключом стало понимание: спешить некуда. Она уже умерла, теперь перед ней вечность. К тому же, в безопасном месте. Гарри вздохнула. Но теперь банально становилось скучно. Человеческие эмоции такие... живые, непостоянные. Требовательные - всегда чего-то хотят, желают. Она уже и забыла, каково это - быть человеком. Хотя бы по эмоциям. Дыра в груди утверждала ее принадлежность к миру мертвых. Уэко Мундо проникал в тело, вплетался в суть, словно тысячи невидимых, толстых канатов, тянущихся из спины. Постепенно канаты телесного цвета распадались, растекались и становились полотном. Гарри была частью этого полотна, его куском. Который можно вырезать, можно уничтожить - Уэко Мундо найдет нового обитателя Кристального леса. Не сразу, может, через тысячу лет, но найдет. Зачем мир проращивает в себя, Гарри не знала, но благоразумно не задавала вопросов. Впрочем, ее это не сильно интересовало. Нынешняя ситуация казалась естественным продолжением произошедших с ней событий. Еще одно звено в цепочке эволюции. Вместе с изменениями расширилось и знание. Гарри знала, как проделать дыру в границе мироздания - открыть гарганту. На произвольное создание порталов способны были только арранкары. Если ей это удастся... Рука вытянулась из-под покрывала, и тонкий белый палец провел по воздуху. Гарганта раскрыла свою пасть. Кажется, Гарри все-таки арранкар. Мелкий, слабый арранкар. Уходить было страшно. Что если она больше не сумеет вернуться сюда? Что если Лес ее не пропустит? Она не хочет больше голодать, не хочет снова стать гиллианом. Просто... не выживет, если придется бороться с низменными инстинктами. Спокойная жизнь и скука, или любопытство и страх регрессии? Однако Уэко Мундо настаивал на ее отлучке, знание твердило о последнем испытании. В чем оно будет заключаться, непонятно. Чем опасен мир живых для Пустой? Или она опасна для него? Теплый ветер подтолкнул в спину, и Гарри приняла решение. Сорвала несколько колючек с ближайшей ветки, завернула в полу плаща, привязав к поясу. И прыгнула в гарганту. Мир живых оглушил звуками, ослепил яркими красками. По языку растеклась пленка с привкусом машинного масла и чего-то еще, невыносимо сладкого, вкусного и сочного. Сочнее даже, чем Пустые Уэко Мундо. Так пахли смертные. Непреодолимое желание вцепиться в глотку, сожрать беззащитную душу в тонкой оболочке людского тела. Гарри захлебнулась слюной. И вздрогнула от прокатившейся волны холодного осознания. Мир живых - огромная кормушка для всех Пустых. Люди не скрывают своих эмоций и чувств, выбрасывают их в воздух, поэтому вокруг них всегда тонкая оболочка яркой энергии. А если душа еще обладает зачатками умения работать с реяцу... Неприкрытый соблазн. Такие души помогли бы быстро прогрессировать Пустым. Но что эволюция для других обитателей Уэко Мундо, для Гарри наоборот регрессия. Она так долго отказывалась от охоты, она не ела Пустых, перешла на шипы деревьев необычного Леса. Уэко Мундо изменило ее. Поддаться сейчас означало проиграть. Не поэтому ли в Лесу не имелось обитателей - они не прошли очередного испытания? Гарри не знала ответа. А пустыня не скажет. Лишь отрешившись от внешнего мира, прислушавшись к себе, поняла, что Уэко Мундо все еще в ней, она - часть полотна и при желании может услышать, как шуршит песок о гладкие стволы деревьев. Стало легче, и Гарри открыла глаза. Люди мелькали, куда-то торопились, спешили, каждое свое действие они сопровождали тонной энергии. Каждый взмах руки, каждое экспрессивное слово. Мимо проезжали машины, сигналили, подмигивали фарами, шумел где-то неподалеку поезд. При желании Гарри могла бы расслышать курлыканье голубей, примостившихся под крышей. Мир людей возвращал воспоминания, быстро, плавно вливал их. Гарри смотрела на предметы и знала их названия, они сами всплывали в голове. Не было лишь давно забытых ощущений. Гарри Поттер любила ездить на машине и поезде, любила летать, и когда ветер дул в лицо. Арранкар Гарри исследовала новый мир. Еще только предстояло узнать, что ей нравится, а что - нет. Можно навестить тех, кого при жизни она называла друзьями. Как их имена? Рон и Гермиона, кажется. Гарри оттолкнулась от крыши, реяцу стелилась ей под ноги, поддерживая быстрый шаг. Окружающий мир размазался в единую цветную какофонию, полотно из мазков и вспышек. Через пару минут арранкар оказалась возле магической школы. В воспоминаниях замок был расплывчатой картинкой, без конкретных деталей, отголоском былых представлений о доме. Уют, камин, глубокое кресло и бархатный балдахин... Замок, перед которым очутилась Гарри, поражал своим великолепием. В каждый камушек, в каждую щелочку была вплетена магическая энергия. Она закручивалась спиралями, вилась лентами, плотным щитом закрывала Хогвартс, вздувшись золотистым пузырем. Гарри высунула язык, попробовала искорку магии... И оглушительно чихнула, скривившись. На вкус волшебство было... горьким. А еще обжигало нещадно тонкий, не привыкший к подобному обращению язычок. Пустая чихала и чихала, потирая нос. Кошмар какой-то! Зато можно было понять, почему Уэко Мундо обратило внимание именно на нее. Просто потому, что Гарри стала первым магом, появившимся там за долгое время. Внутренняя энергия волшебников, в отличие от духовных частиц, была направлена... в другую сторону. На физический, материальный мир, а не потусторонний. Поэтому маги шли дальше, минуя Уэко Мундо, у них какое-то свое посмертие. И призраки тоже свои. Нет, присмотрелась Гарри к жемчужному силуэту важного мужчины в костюме с толстым воротником, не духи. Это всего лишь слепки, отпечатки личности. Сами духи давно покинули это место, что бы там привидение ни говорило. Точно такие же слепки висели в кабинете директора. Гарри всюду проникала без особого труда - Пустая она или нет? Есть не хотелось, Уэко Мундо ощущалось за спиной, так почему бы не узнать о мире побольше? Если есть возможность открывать Гарганту, нельзя сидеть на месте. В Лесу слишком ску-учно! Директор Дамблдор... когда-то она уважала старого волшебника. Гарри скользнула равнодушным взглядом по портрету седовласого старца в яркой мантии. Тот не замечал ее, разговаривая с новым руководителем школы. Минерва Макгонагалл, бывший декан Гриффиндора. Интересно, кто заменил ее? Кабинет разительно отличался от воспоминаний: не было странных звенящих штук, вредноскопов и тому подобного. Их место заняли стеллажи с книгами и папками. Лишь Шляпа сохранила свой пьедестал, да меч Годрика Гриффиндора лежал отдельно. Обычный клинок, опасный лишь для смертных. Гарри хмыкнула и собралась было уходить, как неожиданно дверь распахнулась. В кабинет шагнула смутно знакомая молодая леди. Пышные каштановые волосы были забраны в строгий пучок на затылке, несколько прядей кудряшками скользили по вискам. На женщине была синяя мантия и красивый брючный костюм. - Директор Макгонагалл, вызывали? Старая женщина улыбнулась, взмахнула палочкой, наливая чай. Магия не привлекала арранкара - слишком чужой была. Теперь чужой. - Да, декан Грейнджер, - словно старая шутка, понятная только им двоим. Это Гермиона? Красивая, ей идет преподавание. Гарри улыбнулась искорке теплого чувства в груди - всегда любили счастливые финалы. Если Гермиона жива и преподает, значит, все закончилось хорошо. В Уэко Мундо ей казалось, что прошло гораздо больше времени, но возможно, это был всего лишь обман восприятия. Или время в Лесу течет иначе. Кто знает. Пустая оставила женщин и поспешила к Норе. Надо же избавиться от "незаконченных" дел. Во дворе важно расхаживали толстые куры, у входной двери громоздились калоши, поломанная птичья клетка стояла на перилах веранды - ее все никак не могли закончить. Гарри опустилась на крышу. Тут не изменилось ничего совершенно. С тихим хлопком во дворе появился молодой мужчина. Мда, кто бы сказал ему, что красный не лучшее сочетание для морковного рыжего. И уж тем более не подходит к многочисленным веснушкам. - Бон-Бон! - из дома кометой вылетела блондинка в домашнем платье с фартуком поверх. Почему-то воспоминания подкинули дурацкий медальон и клубок червей - с чего бы это? Гарри пожала плечами и соскользнула с крыши. Ей пора возвращаться, Уэко Мундо звал ее. Но что-то остановило, что-то дернувшее душу в дом, негромкий отклик. Гарри промчалась в нужную комнату - кабинет Рона, судя по всему. Стены почти полностью закрыли вырезки из "Ежедневного Пророка". Гарри пробежалась по заголовкам. "Настоящий Избранный - Невилл Лонгботтом" "Захват Министерства Темным Лордом" "Невилл Лонгботтом - враг номер один" "Битва у Хогвартса. Смелость павших" И так далее, и тому подобное. Гарри фыркнула, передернула плечами. Скучно и не интересно. А вот зов, доносящийся из-за приоткрытой дверцы шкафа... На плечиках висела Мантия. Серебристая, длинная-длинная, с широким, глубоким капюшоном. Мантия-невидимка. К ней при жизни Гарри была привязана больше, чем ко все остальным своим вещам. Но сейчас вряд ли получится коснуться ее. Хорошо, что Мантия нашла себе нового хозяина... Теплая ткань обволокла бледные пальцы, зашелестела, водой перетекла на руку, обхватила тело. Гарри отбросила хламиду, позади зазвенели обиженно хрустальные шипы, завернутые в ткань. Мантия... Почему она так себя ведет? Почему чувствует ее? Что вообще происходит? Ткань растекалась по телу, обхватывала упругой пеленой. Плотная, облегающая упаковка. Гарри попробовала столкнуть ее реяцу, но добилась только того, что ткань почернела и превратилась в слитный брючный костюм с широким воротом-маской. Облегающая верхняя часть была застегнута наглухо и закрывала дыру в груди, расширялись от колен брюки, от локтей - рукава. Гарри дернула раз-другой-третий, вспоминая опыт с костяным покровом. Ткань не отдиралась, как будто уже стала кожей. Неужели этого добивался Уэко Мундо? Солнечный луч отразился в зеркале. Надежды увидеть свое отражение мало, но... В зеркале появилась девушка двадцати лет. При жизни Гарри мало рассматривала себя, так как не считала собственную внешность привлекательной. Но с уверенностью могла сказать, что отражение имеет мало общего с прошлой Гарри. Сочетание белого и черного - как кость Пустых и небо Уэко Мундо. Черный костюм, белая кожа, черные волосы рваными прядями-крыльями до плеч. И налившиеся потусторонней зеленью глаза, слишком яркие для живой. Мир звал обратно, дергал невидимые струны там, где находилась дыра. Гарри едва успела подхватить плащ с ветками дерева, когда открылась гарганта и поглотила новорожденного арранкара. Уэко Мундо был доволен.