Эта пуля для тебя

Что есть преступление? Поведение, отличающееся от общественных норм? А кто их поставил? Чиновники-коррупционеры-взяточники? Или же те убогие полицейские, которые, размахивая пистолетом, пытаются доказать свою правоту? По мне, так нет ничего плохого в том, чтобы убить паразита на благо общества, которое должно быть ещё вдвойне благодарно такому трудолюбивому «чистильщику» города, как я. Не прошло и пары дней, как я выполнил очередной заказ, причём случайно-таки, честное слово. Пока Дейдара под видом разносчика пиццы заигрывал с потенциальной жертвой, я пробрался через окно в гостиную (благо, Кабуто жил в доме) и притаился за длинной шторой. Парень даже не подозревал, что у меня, как у опытного киллера, уже всё приготовлено и отработано до автоматизма. Даже глушитель на пистолет был надет. По воле судьбы, я решил дать будущему жмурику насладиться горячим куском ароматной пиццы, которой он и умудрился подавиться и задохнуться. Конечно же, у меня даже мысли не возникло ему помочь, ведь так даже лучше - на моём личном кладбище одним трупом меньше, в полицейском участке меньше уголовных дел, а работа выполнена. Что же касается моего белобрысого напарника, который теперь повсюду провожал меня глумливой улыбочкой, якобы его «месть», да повернется у меня так язык сказать, хоть как-то меня задела. Наоборот, появился лишний повод ничего не обещающе при коллегах шлёпнуть Тскури по ягодицам, при этом с серьёзным лицом заявить, что это норма, и нечего тут стесняться. Ну, и на закуску багровые пятна ядреной ненависти на лице Дея и эксклюзивная мелодия скрипа его зубов. А сейчас я находился где-то неподалёку от места, которое я когда-то называл своим домом. Сам не знаю, что меня дёрнуло перекусить именно напротив «феодального замка» Фугаку, наверное, я не знал лучшей забегаловки, где готовят более вкусные пирожные, чем здесь, да и компания была подходящая - Хидан да Какузу. Я бы никогда не назвал этого киллера своим другом, ибо у меня их нет. Я не могу назвать его своим знакомым, так как иногда я задумываюсь о том, что знаю Хидана больше, чем себя самого. Я даже коллегой могу назвать его с натяжкой, потому что он это и работой-то не считает. Так... хобби. Развлечение. Второй же собеседник, а именно наш бухгалтер, вообще пошёл только потому, что дешевле заведения в округе нет, да и лишний раз заставить кого-либо из нас за себя заплатить Какузу тоже не прочь. - У «Конохи» после смерти протеже Орочимару дела пошли куда лучше, у них на рынке сейчас акции их компании взлетели выше некуда, - делился новостями зеленоглазый, придирчиво оглядывая принесённый ему чай, чтобы каким-либо способом снизить цену или вовсе не расплачиваться, пока по одну сторону от него Хидан обгладывал кость, словно дикий пес, не евший несколько недель. - Я не удивлён, слив информации по документам, что мы нашли у Кабуто, был весьма впечатляющим, - подтвердил я, уловив на себе взгляд насупившегося бухгалтера, который уже продумывал тысячу и один способ получения из этого выгоды, поэтому я поспешно закончил, дабы не устраивать демагогию из-за этого хотя бы. - Жаль, что дом опечатали, и мы ничего бы не смогли вынести. - Вот же сука, - проворчал Хидан, приковывая к себе наше обоюдное внимание. - Чё? Я, кажись, кость частично поглотил... - обиженно и с долей капризности прибавил парень, словно это мы виноваты, что он не смотрит, что в рот тащит. - Как бы то не было, мне всё равно пора уже домой, - решил воспользоваться я моментом, чтобы не дай боже потом увидеть, как камикадзе потом всё это отрыгивает, что представляет собой зрелище не из приятных, я вам скажу. Оставив деньги на столе за свой десерт и кофе на совесть Хидану, который тут же придвинул их к себе под ревностный взгляд Какузу, я направился на улицу, где меня ждал мой спорт-байк, который я купил всего пару дней назад для более быстрого передвижения по городу, чем такси или машина. Не нужно стоять в пробках, не нужно ждать и тратить время попусту, а это я ценю, хоть не всегда, но всё же бывают моменты, когда желательно ускользнуть быстро и подальше. Выйдя из тёплого и уютного кафе, я невольно встретился с окнами места, где я временно проживал, так сказать. С этой стороны они выходили на кухню, а на втором этаже на мою комнату, в которой не горел свет. И вряд ли зажжётся, если только Саске не захочет переехать с вещами туда. Саске... я так больше тебя и не видел с того дня. - Для меня же лучше... - пробормотал я, тут же прибавив: - Для нас лучше... для нас. Хоть где-то я мог использовать данное словосочетание, поэтому всегда пользовался доступным для него моментом или контекстом. А вот на кухне было светло. Я даже мельком заметил силуэт матери, которая практически не покидала эту комнату с кастрюлями и сковородами. Добрая, отзывчивая, но сломленная, запуганная и полностью ставшая марионеткой в руках мужа, за которого её выдали. Сразу на ум приходит фраза: «Женщина, твоё место на кухне, готовь мне борщ с пампушками». Всё-таки Фугаку всегда считал себя мастером дрессировки, вот только со мной косячок вышел. Вырвавшись из пут бывшей жизни, я тряхнул головой, отчего на лицо упали чёрные пряди длинных волос, которые я поспешно собрал в хвост. До своих развалин я добрался довольно-таки быстро, что-что, а в технике я разбирался неплохо, поэтому железный конь полностью подходил мне и слушался чуть ли не силой мысли. На улице своё сокровище я оставлять не стал, поэтому пришлось несколько постараться, чтобы вкатить байк по лестнице крыльца на первый этаж своего дома. А вот около железной входной двери в свою обитель я остановился весьма резко. Меня поджидал крайне неприятный сюрприз в виде небольшого чёрного пакета, в котором, судя по размерам, был маленький контейнер. Первое что пришло на ум, было вполне логичным: бомба. Иначе никто бы и не подумал сюда приходить и оставлять мне подобные вещи, исключая тот вариант, чтобы разорвать меня на кусочки или же подослать ко мне киллера. Я не боялся ни того, ни другого, но ведь глупо же умирать из-за чёрного пакетика, который может быть, как ловушкой, так и взрывным устройством. Неслышно ступая по полу, я медленно подошёл к целлофану, взглядом изучая его и прислушиваясь, чтобы уловить хотя бы тихое тиканье, которое дало бы мне полное право воспользоваться услугами знакомого из «Праздника», который специализировался на сапёрном мастерстве. Однако звука я не слышал, не считая собственного биения сердца, которое поддалось лёгкой интрижке с адреналином насчет того, что если через пару секунд случиться взрыв... А я... А что я? Я так и не позволил себе ощутить ещё раз бархатистую кожу родного брата, его лёгкий аромат, его чуть припухлые и сладковатые губы. Да, я опять несу не понимая что, при этом не зная, что там у него на самом деле, может кожа у него вовсе не нежная и мягкая, а шершавая, может и губы не сладкие, а может он вообще гетеросексуал, в чём, я искренне признаюсь, мне очень хотелось сомневаться. - В любом случае, кто не рискует... - начал говорить я, уже отработанным движением извлекая оружие из внутреннего кармана пальто, после чего пуская несколько пуль в пакет, который только колыхался и чуть двигался, но взрываться не собирался. - Тот... совершенно не понимает, что происходит, - изумился я, в сомнении подходя к пакету и носком ботинка приоткрывая его, чтобы увидеть испорченный пулями прозрачный контейнер с едой. Домашней выпечкой и рисовыми шариками. Брови взлетели вверх, определённо выражая моё смятение насчет отправителя столь неординарного подарка. Разве что она ядовита... Однако взгляд зацепил край уцелевшей каким-то чудом записки, которую я извлёк, присев на корточки. - Вот сучёныш, - цокнул я, покривившись и мигом узнав о том идиоте, который, вероятнее всего прогуливая последний урок в школе, дабы Фугаку ничего не заподозрил, принёс мне обед... Злость на самого себя и в частности на брата, из-за которого у меня рука дрогнула, показывая душевную слабость перед любимым существом, которое, пренебрегая моими словами, всё равно возвратилось. Несмотря на приказ. Невзирая на жестокое воспитание со стороны своего отца, он всё равно... - Зачем ты делаешь это... Саске... - устало пробормотал я, ощущая крайнее моральное опустошение и истощение, напоминающее о полюбившемся одиночестве, где я изо дня в день прибываю. Однако... однако... как же хочется стиснуть этого глупца в объятиях и шептать ему на ушко, целуя его тёплые и румяные от близости щёки, о том, что ему не следует приходить, о том, как я его якобы ненавижу и о том, как он должен презирать и свято возненавидеть меня. Собрав остатки обеда в пакет, я запустил им в окно, разбивая стекло и наблюдая, как неудавшийся сюрприз вылетает на улицу, рассыпая своё содержимое на ветру. Это было глупо. Это безнадежно. Как бы мне не хотелось, прошлого не вернуть. И не стоит возвращаться назад, наступая на одни и те же грабли, вновь содрогаясь от агонии болезненных чувств. - Глупый маленький брат, - шепнул я, открывая дверь в свою конуру и на этот раз не забыв закрыть её на ключ. Моё одиночество, как и всегда, решил скрасить алкоголь. Прекрасный напиток, я вам скажу. Нет после него ничего: ни боли, ни печали, ни затаённой обиды, ни переживаний. Только расслабляющая эйфория с приятными мыслями и не менее впечатляющими фантазиями, которые очень вовремя вдохновляли меня на посещение паба или борделя. Услугами стоящих на трассах представителей древнейшей профессии я предпочитал не пользоваться. То ли брезгливость, то ли выбор был ограничен, но как-то всегда я выбирал проверенный вариант. Было одно исключение... хотя два. Тот парнишка, не вовремя поздно гулявший неподалеку от борделя и Дейдара, чья наглая мордочка по сей день мозолит мне глаза. Откупоренная бутылка красного вина уже была наполовину пуста, когда я вновь приложился к ней губами, не задействовав бокал, предпочитая такую вот простую попойку. Не хватало разве что сигареты для полной идиллии. Поэтому следующим действием я потянулся за пачкой. - Чёрт... - ругнулся я, заметив, что в моём запасе осталась всего одна сигарета, которой ни то, что покурить нельзя, даже подтереться не удастся. Поэтому я выкинул в пепельницу данную женскую «спичку», которую мне когда-то одалживал Дей, когда я только начал к нему подкатывать. К сожалению, ни приличного траха, ни нормальной сигареты от него дожидаться было фантастикой. Плюнув с высокой горы на своё не совсем трезвое состояние, я несколько неуклюжим движением старательно надел на себя пальто, то и дело не имея возможности попасть не слушавшийся рукой в рукав. Вразвалочку дойдя до двери, я открыл её и замер. Моё проклятье вновь меня нашло. Я чуть прищурил глаза, разглядывая вмиг поддавшегося страху брата, в чьих руках был очередной чёрный пакет. Его щеки неумолимо наливались краской, походя теперь на два розовых помидора, пока два нефритовых зрачка в ужасе сузились, словно их владельца застали за пакостью. Что именно я и сделал, ведь Саске, сам того не понимая, этими своими подачками в наглую гадит мне в душу, давая робкую надежду, которую растопчет, растирая подошвой по грязному асфальту, с горькой усмешкой и словами, полными иронии, сарказма и презрения. Посмел хотеть брата? Родную кровь? Изыди, выблядок. - Что ты здесь делаешь? - откинувшись на дверной косяк, я ехидно поглядел на мальчишку. Пожалуй, моей кривой роже позавидовал бы сам Северус Снегг, про которого я умудрился почитать у Кабуто, пока мы ждали чистильщиков. - Я... я... тебе поесть принёс, - глубоко выдохнув, пробормотал Саске, не смея поднять на меня глаза, пока я вовсю разглядывал парня. - Зачем? Как-то жил и без этого, и сейчас не помру. Разве я не сказал тебе убираться и не возвращаться?! – отчего-то Саске для меня был тем исключением, которое может вывести одним своим видом. Вроде бы и ничего не делает, даже слово мне поперёк сказать не может, а всё равно просыпается дикое и неутолимое желание дать ему в бубен. А лучше взять прямо здесь и сейчас. Избить и трахнуть. Идеально. И в кого я такой садист только? - Но ты же тут один... - юноша ещё пытался как-то вывернуться, после чего прибавил, взглянув на меня своими угольными глазами, которые завораживали не меньше Апокалипсиса, моего личного Конца Света: - И если бы ты не хотел, чтобы я приходил, то убил бы меня ещё тогда... - Справедливо, - согласился я, подходя к брату и тем самым сокращая между нами расстояние. - А ты не думал, что я могу хотеть другого, а, Саске? - шепнул я, дыхнув ароматом алкоголя в лицо юноше, который тут же поморщился. - Поэтому пиздуй отсюда, сопляк. - И как я мог тобой восхищаться когда-то, - с долей сожаления и откровенным презрением в глазах поджал губы мальчишка, не замечая, как изменился мой взгляд от его дерзости. - Ты же мало того что пьёшь, как последний алкаш, так ещё и живёшь в каком-то бомжатнике... - брюнет, кажется, забылся, раз стал высказывать претензии, пока я заставил его отступить к стене и прижаться к ней спиной, а мои руки встали по разные стороны от его головы. При этом я хоть и не был намного выше пацана, но всё же возвышался над ним, как скала над жалкой овечкой. - А ещё я убийца, - елейно продолжил я тираду за Саске, когда тот заметно напрягся от такой близости, в которой я походил на маньяка, а отнюдь не на сокрушающегося от подобных заявлений брата. - Убийца? - тихо переспросил подросток дрогнувшим голосом, в котором я снова уловил нотки страха, как и ранее. - Не для открытия же бутылок у меня пистолет, - отогнув край своего пальто, кивком головы указал я на оружие, находящееся во внутреннем кармане. - Не верю, - шептал брюнет, опустив взгляд в пол и сжимая бледные пальцы в кулаки. - Не верю... ты мой брат... ты не можешь быть убийцей... ты же такой умный... сильный... благородный... - Тебе бы я доверил судить обо мне в последнюю очередь, - сарказм так и струился с моих уст, которые в предательской близости были рядом с пунцовыми щеками мальчишки, который соизволил взглянуть на меня и вновь испуганно скрылся за чёлкой. Вот же чертёнок... знал бы он, какие у меня сейчас БЛАГОРОДНЫЕ мысли на его тело и душу. - А в семейные узы... - я кончиками пальцев отодвинул длинные пряди с фарфорового лица подростка, заглядывая ему в глаза и вдыхая аромат его волос. - Я давно перестал верить... Не в силах больше сдерживать себя и выносить той пьянящей близости между нами, я прильнул для поцелуя к губкам Саске, сминая их и разводя ненасытным языком, чтобы насладиться всей неизведанной глубиной рта своего обожаемого братишки, который с непониманием упёрся ладонями в мою грудь, стараясь отстранить и дёргаясь, как червяк, пока я, подобно зверю, изголодавшемуся по ласке, льнул к Саске, не смея отстраниться ни на секунду, чтобы не разорвать этот долгожданный, сладкий, мучительный и проклятый поцелуй родной крови. Хлесткий удар по скуле вывел меня из нирваны, заставив спуститься с небес на землю, ведь чудес не бывает, и за любой удачей всегда следует расплата. Внезапная такая, как повторный удар со стороны мальчишки, который разъярённо смотрел на меня, вытирая до покраснения и без того припухшие от моей безвыходной страсти губы. Приятно... удар, зато от тебя. О таком я даже и мечтать не мог. Боль и наслаждение. И всё от моего брата. - Что ты делаешь?! Совсем с ума сошел? - зло процедил Учиха, сверля меня взглядом, а потом, сплюнув на пол, презрительно скривился. - Да ты ещё и пьян... в кого ты вообще превратился? В алкаша и живущего, как бомж и не уважающего общественные законы ублюдка?! - Ну... да, - равнодушно пожал я плечами, соглашаясь с братом, который буквально горел от ненависти и стыда, о чём говорили блестящие каким-то алым блеском нефритовые глаза и румяные щёки школьника, который дышал, как паровоз. - А я думал, что ты ещё хочешь вернуться в семью, - пробормотал мальчик, вытерев губы в последний раз и, видимо, поняв, что орать на меня нет смысла, как и заставлять что-либо делать. - У меня нет семьи, - просто ответил я на это, подойдя снова к Саске и поставив руку по одну сторону от его головы, чтобы продлить момент его ухода. Не могу отпустить, но и держать права не имею. - А кто я тебе тогда? - поджал губы парень, хмуро взирая на меня, пока я изучал родные черты, каждый миллиметр прекрасной алебастровой кожи, мягкой и бархатистой. - Ты... брат, - задумался я, пожалуй, впервые над тем, кто для меня этот мальчик. - Мой брат... а может и просто мой, - губы коснулись кончика носика Саске, который сморщился и замахнулся рукой. Предсказуемо. Второй раз не пройдёт. Поднимаю за запястья обе руки подростка над его головой и, проведя кончиком язычка по дрогнувшим губам мальчишки, шепчу ему в рот: - Поиграем?