Интересно дружите

when the siren's calling out my name will i succumb, lose myself again as the sirens sing aloud their song should i sing along, and give myself to sin rag'n'bone man — sirens

      Он размещает эту фотографию в Снэпчате, с одной стороны надеясь на какую-то реакцию от Марго, а с другой стороны зная, что девушка совсем не жалует соцсети и подобные занятия. На телефон в его руках она то и дело смотрит с неодобрением, подозрительно притихает и прищуривается, будто через пару секунд вскочит на ноги и вырвет аппарат из его рук. И отправит его в полет. До ближайшего открытого окна. То, что Робби — личность серьезная и принципиальная, Лето понял еще тогда, когда актриса появилась на съемочной площадке «Отряда» в один из первых их совместных съемочных дней, облаченная в короткое платьице. Они снимали сцену в клубе, и Марго вместо того, чтобы попытаться познакомиться ближе со своим коллегой, то и дело смиряла его заинтересованным взглядом. В те моменты Джаред чувствовал, что попал под надзор к суровой воспитательнице лет шестидесяти восьми, у которой в руках виднелся большой такой и опасный прутик. Казалось, что самому Лето внезапно стало около пяти лет, что он вдруг стал ужасно непослушно вести себя, что подобное поведение и отношение к окружающим просто непозволительно, что Марго смотрит на него скорее как на маленького малыша, только что пошедшего в школу, а не как на партнера по съемкам. Стоило прозвучать команде «мотор», как девушка моментально менялась в лице.       Но вот как только было слышно «снято», Марго вновь становилась серьезной и задумчивой. И не очень-то хотела подпускать мужчину к себе ближе, видимо, наслышавшись про его «репутацию», придуманную бульварными газетами.       Ему кажется, что Робби то изображение попросту не видит. У неё нет Снэпчата, в отличие от мужчины; она очень редко следит за тем, что он выкладывает (между прочим, в её телефоне приложение Твиттер вовсе отсутствует, он сам смотрел), так что навряд ли до девушки дойдет подобная «новость».       Подождав часа три-четыре, он уже и отчаялся увидеть какую-то реакцию, поэтому даже как-то забыл о недавней публикации. Подумаешь — картинкой больше, картинкой меньше, его Снэпчат может целые десять минут разрываться от фотографий. Да и в конце концов, он же свободный человек, поэтому размещает в своем профиле все, что хочет, правильно? Другое дело, если его самолюбие пострадало (которое на самом деле не имело размеры Эйфелевой башни, ведь на камерах, показывая себя с веселой и порой абсурдной стороны, он играл). Какая-то его часть все надеялась найти предлог для того, чтобы взять и позвонить актрисе. Ну честно, не будет ведь он просто так брать и искать её номер в избранных контактах, чтобы просто «поговорить». Робби точно его за дурачка примет. Ну или он сам себя, по крайней мере.       Джаред не особо любил чувствовать себя подобным образом. Да и кому это вообще бы понравилось? Сейчас он находился в каком-то подвешенном состоянии: вроде бы, занимался любимым делом, медленно и уверенно снимался в фильме в главной роли, а вроде бы и находился от девушки, которую так отчаянно хотел видеть, по другую сторону света.       Прошел еще час, прежде чем Марго все же решилась написать. Сейчас у неё должно было быть ранее утро, где-то часов восемь, в то время как у него уже за восемь часов вечера. Разница во времени между Токио и Нью-Йорком, где и была Робби, составляла тринадцать часов. Теперь понимаете, да? Мало того, что такое огромное расстояние, так еще и чертовы часовые пояса. Лето все больше и больше жалел, что девушку нельзя как-то спрятать подмышкой и протащить в гостиницу. Он, если честно, был бы абсолютно не против.       Съемки на сегодня закончились. Машина ждала его на парковке съемочной площадки: трейлеры здесь особенно не любили, да и отели с гостиницами были куда комфортабельнее и приятнее. Лето почесал левый глаз и, глубоко вздохнув, открыл заднюю дверь автомобиля, плюхаясь на сидение. Совершенно не по-джентельменски. В номере он хотел хорошо так отмыться — сегодня снимали сцены в тюрьме, и его тело было покрыто хорошим таким слоем грязи. Хоть в гримерной руки с ногами худо-бедно отмыли, мириться с таким «полудушем» актер не собирался.       Сообщение пришло как раз тогда, когда он находился в ванной комнате и покрывал голову хорошим таким слоем шампуня, запуская пальцы в волосы и позволяя белой пене подняться сантиметров на десять. Странно еще, как подобная конструкция не завалилась мужчине в глаза.       «У тебя очень интересный Снэпчат, Лето».       Даже не Джаред. Просто Лето. Марго звала его по фамилии, когда злилась, причем злилась она всегда тихо, в любой момент готовая влепить кулаком в живот. Робби было лучше не злить — себе же дороже.       Он стоял около кровати, взяв в руки мобильный, в полотенце, обернутом вокруг бедер, и со вторым полотенцем, накинутым на мокрую голову. Стоял и рассматривал короткое сообщение в мессенджере, словно подозревал, что еще парочка секунд — и оно исчезнет, будто бы само наличие его на экране телефона могло быть несмешной шуткой. Прищурился, занес палец над появившейся клавиатурой в форме ответа, но так ничего и не написал.       Мужчина держал часть полотенца левой рукой и стирал капли воды с шеи.       «Как ты себя чувствуешь?».       Его все не покидала мысль о том, каким бы взглядом на него сейчас могла смотреть Робби, находись актриса тут. Определенно бы вышла на балкон и поглядывала в его сторону через панорамное окно, прикрытое темным тюлем. Что-что, а истеричкой или девицей безумного и странного поведения Марго точно не была. Она не походила на всех этих перекачанных силиконом моделей, пластические операции которых были видны за километр.       «Чудесно, дорогой. Полагаю, ты тоже неплохо».       Лишь какие-то скользкие поддевки и ни одного намека на ту развратную фотографию. По правде, Лето уже и сам не был особо рад тому, что вообще выложил её. Он переодевался в свободные штаны и футболку, зевая на ходу и думая о том, что сегодня снова не сможет уснуть до глубокой ночи — не привык к режиму. Глаза могли слипаться, он сам мог ходить и зевать, но вот мозг отказывался давать телу команду «отбой». Приходилось лежать под одеялом несколько часов с закрытыми глазами просто так, отмахиваясь от ненужных мыслей, которые перед сном ему точно были ни к чему.       Мужчина написал первую часть сообщения, но временил с тем, чтобы нажать на кнопку «отправить».       «Весь съемочный день сидел в темноватом помещении, в грязном тюремном костюме и радовался жизни. Марго, если честно, то я скучаю».       «О, я заметила», — ответ пришел сразу же. Девушка на другом конце мира определенно смотрела на экран своего телефона точно так же, как он, стоя сейчас в спальне своего номера и попивая воду из стакана. Важно было найти ту золотую середину между «игрой» и демонстрации своей напускной развязности. Марго прекрасно знала, какой Джаред на самом деле, но все же — закрывалась она от мужчины временами не просто так. Не доверяла полностью, что и понятно. Прошло не так много времени. Они оба были не готовы. Сейчас главным было не довести одну из шуток до предельного кипения, разругавшись в пух и прах.       И на какую-то минуту Джаред подумал, что он допустил такую оплошность.       «Ты обиделась?».       Лето, ты идиот?       Он стер неотправленное сообщение и нахмурился. Не жмись, дубина, тебе не четырнадцать лет, ты не принцесса, одетая в ярко-розовое платьице с пластмассовой короной на голове. Обиделась ли она на то, что ты порой ведешь себя как дурак?       «На идиотов не обижаются», — вспомнил он зачем-то, закрывая на несколько секунд глаза.       Думать надо перед тем, как что-то делать.       «Что-то случилось?».       Вариант не лучше, но тем не менее, он отправил именно его. Пусть либо скажет напрямую, либо в следующем предложении он уже сам спросит, из-за той ли фотографии в Снэпчате все началось.       «С чего ты взял? Все нормально».       «Ты ведешь себя так, будто бы я сделал что-то не то».       Ну же, давай, Марго. Он как раз объяснит тебе, зачем разместил ту фотографию именно сейчас. Как бы ты отреагировала, если бы он сказал тебе, что хочет сделать похожую с твоим участием, или что теперь в каждой девушке видит только и только тебя? Других попросту не существует. По миру бродит очень много похожих на тебя Марго, но ему не нужна похожая, его разум и тело желают только тебя.       Все чаще кажется, что он не просто сходит, а скатывается с ума, как камешек падает с вершины отвесной скалы.       «Ты взрослый человек, я не вправе тебя контролировать и указывать тебе что-то».       Серьезно? Робби, ты не хотела пойти в политику или в юриспруденцию? По крайней мере, твои ответы выходят абсолютно нейтральными, что его в данный момент начинает выводить из себя. Но ты и сам хорош, Лето. Первый перевел тему в начале разговора, когда она сказала про Снэпчат. И вообще, почему вы ведете себя, как маленькие дети?       «А почему бы и нет?» — сразу задается встречный вопрос в его голове.       Мысль о том, что взрослые должны вести себя исключительно как самые серьезные люди в мире, казалась ему глупостью.       На часах было уже около одиннадцати ночи. У Марго в Нью-Йорке — около десяти утра.       «Я тоже скучаю».       Казалось, что Робби исчезнет из разговора на некоторое время. Он думал так ровно до того момента, пока на телефон не пришла фотография. Лицо было видно очень плохо, но видимо, Марго посчитала, что оно тут не главное. Главным она зачем-то сделала расстегнутые на груди пуговицы светлой блузки, темную юбку до колена и… На изображении Джаред мог увидеть лишь профиль актрисы, еле-еле розоватые щеки и ложбинку между затянутыми в телесный бюстгальтер грудями.       Твою же мать.       К такому он точно готов не был.       Несчастный Лето спустя какое-то время присел на кровать, критично осматривая присланную фотографию. Нет, башню ему определенно не снесло, скорее, сработал эффект неожиданности. Он хлопал глазами так, будто бы Робби прислала не свою фотографию, а фотографию редкого страуса, который забрался к ней на балкон номера, находящегося на тридцатом этаже. И спрятал голову в горшок с цветком.       Мобильный вновь завибрировал. Так и не наученный на собственном опыте Джаред потянул картинку вниз, чтобы прочитать новое сообщение, и уже тут почувствовал, как абсолютно все идет не так.       Марго… она…       Что она творит, твою же мать?       Мужчина почему-то задержал дыхание, а из его головы разом вылетели все мысли.       «Белые или телесные?».       Чулки. Черт, она спрашивала его про чулки, развернувшись к зеркалу боком и приподняв юбку так, что ему было видно кружева сверху на чулке, подвязки и… твою мать. Джаред прикоснулся рукой ко лбу, не отрывая глаз от фотографии, переключая с одной на другую. Марго находилась в номере отеля, о чем свидетельствовала часть кровати и тумбочки, отображающаяся в зеркале. Марго без какого-либо стеснения посылала ему свои фотографии довольно-таки провокационного характера, демонстрировала тоненькую резинку светлого нижнего белья, обтягивающего округлую попу, так и не застегнула те злосчастные пуговицы на рубашке, просила…       Что она там просила?       «Джаред, я жду».       Похоже на то, что этот дьявол откровенно забавлялся сложившейся ситуацией.       Лето позволял дышать себе еле-еле, чувствуя, как к паху приливает кровь. Вот так, Марго, да? Безумно мило, жаль только, что у него сейчас челюсть где-то на полу и даже при лучшем раскладе он бы не смог ответить чем-то равноценным.       Какую он там фотографию загружал в Снэпчат? Что такое Снэпчат?       Когда пришла еще одна фотография, Джаред ожесточенно играл желваками и почти не дышал. Левой рукой он прикрыл рот, ощущая, как телом завладевают звериные инстинкты. На этот раз Робби сняла темную юбку и распустила волосы, до этого собранные в слабый пучок. Рубашка была расстегнута, из-за чего кое-как можно было рассмотреть светлую кожу живота и округлую грудь. Подвязки будто бы слились с ногами, чулки выдавали каждый сантиметр, предоставляя возможность рассмотреть коленки, икры и лодыжки. Твою мать, Марго, какого хрена?       Он не планировал проводить свой вечер так — один в собственной номере, в Токио, в абсолютной тишине, с сердцем, гулко стучащим в голове, и с болезненным стояком, ощущающимся все лучше и лучше по мере того, как он рассматривал фотографии. Хотелось сжать её бедра, увидеть красноватые следы от собственных пальцев, коснуться зубами ключицы и услышать шумное дыхание прямо рядом со своим ухом. Джаред обожал стоны Марго. Тихие, короткие, которые она изо всех сил старалась сохранить в себе, скрыть. Громкие и долгие, во время которых девушка изгибалась в спине, открывая ему доступ к вздымающейся груди и ребрам.       Хотелось прикусить её кожу, легко, не причиняя боли, так, чтобы перестала выделывать вот такое. Думать о том, как его пятерня оказывается на ягодице, нанося чувствующийся удар, не стоило вовсе.       Твою мать.       Черт.       Марго.       Он прикует тебя к кровати, когда вернется. Тебе потом будет ходить неудобно, поэтому ты предпочтешь целый день отлежаться под одеялом, ты понимаешь? Всю одежду он предусмотрительно спрячет. Ты понимаешь, что тебя ждет?       «Белые», — как ни в чем не бывало отвечает мужчина. Возбуждение бьет ему по голове, раздается ударами внутри груди, живота, в паху, напрочь лишает рассудка. Что же ты делаешь, маленькая хулиганка? Кто давал тебе такое право?       «Насчет блузки тоже не определилась?».       «Нет, просто стало жарко».       Жарко? Он сейчас взорвется к херам, Марго. Оглохнет от того, как собственное сердце ошалело подходит все ближе к горлу и все чище стучит по барабанным перепонкам. Он хочет тебя прямо сейчас, он готов даже просто смотреть на тебя, нужно всего лишь оказаться тут, перед его глазами.       Он согласен даже не дотрагиваться.       На ум приходит её слабая смущенная улыбка и горящие серо-зеленые глаза.       Вместо того, чтобы просто выдохнуть, он хрипло рычит.       Эти фотографии — самое интимное, самое возбуждающее, что когда-либо было в его жизни. С этими относительно безобидными (его мозг просто не может подобрать никакого слова, хотя абсолютно не согласен с тем, на чем остановился) картинками не сравнится никакой порнофильм. Да что там…       Черт, Робби.       Ты попала. Ты правда попала. Он чувствует себя каким-то извращенцем, когда представляет, что можно сделать с тобой тогда, когда он окажется дома. Когда съемки окончатся. Господи, такое ощущение, что ему семнадцать, и в этот день его гормоны окончательно взбесились. Лето до сих пор еле-еле дышит, закрывает глаза и представляет тебя перед собой.       «Спасибо, долго не могла определиться».       Он тебе устроит «спасибо». И пожалуйста тоже. И даже «не за что» оставит на конец.