* * *
Фран сидел на бочке в загоне чокобо и наблюдал за чёрным магом и геномом, стоящими у птенца ездовой птицы. — Это монстр? — стараясь держаться от птенца на расстоянии, насколько стены позволяли, поинтересовалась крылатая копия Бьякурана. — Это чокобо, — покачал головой Джотто №33, — не монстр. Его зовут Бермуда фон Вихтенштайн. — О-о, ну и имечко вы ему дали… — Фран выглядел так, словно разочаровался в мире. — Ага. Бермуда фон Вихтенштайн, — повторил Примо, ничуть не заметив нотки сарказма в голосе мальчишки. — Разве не отличное имя? — Очумительное, я бы сказал… Малыш чокобо подошёл к геному, квекнул и замахал крылышками, отчего белокрылый отшатнулся, испугавшись: в его мире не было никаких неожиданностей и потрясений. — Кажется, ты тоже понравился Бермуде фон Вихтенштайну, — улыбнулся №33. — Он не кусается? — с опаской спросил клон Бьякурана, ещё сильнее вжимаясь в деревянную дверь рискуя сломать плохо приколоченные доски. — О, да хватит! — спрыгнул с бочки Фран. — Это просто маленький малыш чокобо, — отчитал он трусишку генома. А птенец всё наступал. Не выдержав давления страха, крылатый таки убежал, вот только птичка отставать не собиралась, бросившись в погоню. — Бермуда фон Вихтенштайн! — окликнул питомца Джотто №33, но тот ни в какую слушаться не хотел. — Нет! Вернись! — тщетно пытался привлечь внимание любимца маг. В конце концов он сдался, обречённо выдохнув. — Думаю, Бермуда фон Вихтенштайн очень полюбил нашего нового друга. — Ты не можешь называть его просто Бермуда?..* * *
Кёя отдыхал на крыше магазина, когда услышал снизу голоса маленькой копии Бьякурана и Джотто №163. — Зачем ты выставил эти вещи? — Геном рассматривал товар на прилавках, не понимая, к чему всё это. — Зачем?.. — удивился вопросу маг. — Для покупателей, полагаю… — неуверенно ответил он. — А кто такие покупатели? — продолжил расспрос белокрылый клон. — Ну, у них есть деньги, и они передают их в магазин, а потом… — Что такое деньги? — геном перебил Примо в середине объяснения. — Деньги, ох… — Джотто совсем растерялся, не зная, как объяснить элементарные вещи наивному ребёнку. «Зачем так заботиться о таких мелочах? — думал тем временем Кёя. — Мир очень простой. В нём есть только две вещи: то, что можно загрызть до смерти, и то, что нельзя».* * *
В тени дерева у окна снаружи магазина стоял Гамма, скрестив руки на груди и прислонившись к прохладной стене. На деревянном мостике через весело журчащую речку стояли маг и геном. — Вода здесь бывает неподвижной? — удивил странным вопросом крылатый. — Вода течёт, разве нет? — Джотто №87 не мог понять, как вода в реке могла не течь. — Вода Бран Бал всегда была неподвижна… Клон Бьякурана присел на корточки и стал рассматривать блики на кристально чистой воде. Примо задумался. — Ты знаешь, что течение времени, это то же самое, как и течение воды? — ударился в философию №87. — Значит, вода и время месте текут в Гайе?.. Маг продолжил свои красноречивые речи, но Гамма уже его не слушал: он отвлёкся на звук приближающихся шагов. Вскоре к нему подошёл Гокудера и встал рядом. — Похоже, они неплохо разговорились, — заметил Хаято после продолжительного молчания товарища и бесконечной болтовни со стороны пары. На слова Гокудеры Гамма только усмехнулся и фыркнул: — Всё равно что наблюдать за игрой детей. — Тебе же нравятся дети, — не к месту вспомнил Юни Хаято. Немного поёжившись от весьма многозначительного взгляда Гаммы, юноша постарался сменить тему разговора: — Это не их вина. Они только что начали жить своей жизнью. И вновь воцарилось неуютное молчание, тем не менее в этом скрытом от большинства жителей селения глаз месте чувствовался умиротворяющий покой. Особенно этому способствовали успокаивающее журчание воды и перекликающиеся трели птиц. Здесь даже голоса не прекращающей свою беседу пары звучали по-особенному. — …Потерянное время можно вернуть? — прервал молчание Гамма. — Я не знаю, — честно ответил Гокудера; он сам не прочь был бы получить ответ. — Но есть то, что мы можем сделать. — Несомненно, — мужчина оторвался от стенки и опустил руки. — Мы можем уберечь себя и дорогих нам людей от тех, кто пытается забрать у них время. Хаято и Гамма покинули облюбованное ими местечко и отправились к выходу из деревни, где договорились встретиться с остальными. Джотто №87 тоже поспешил вернуться в свой дом, оставив озадаченного генома наедине с собой и необычной для него природой Гайи. — Время течёт… Вода течёт… Всё меняется… Я не понимаю, — прошептал реке крылатый.* * *
Бьякуран не стал останавливать прошедшего мимо него Энму: разговор с ним никак не удавался, а уныние порой казалось чересчур заразительным. Вместо этого юноша больше внимания уделял своим младшим клонам, которые теперь вызывали на его лице улыбку — не то что на Терре. Один геном, глядя на сову, сидящую на жёрдочке у входа в магазин, внезапно произнёс: — Эти летающие существа… На Гайе полно ненужных вещей. Немного дальше два мага окружили маленькую копию Бьякурана. — Ему нужно имя, раз он один из нас, — предложил Джотто №44. — Как насчёт Номера 777? — Я дам ему имя! — возразил №189 — Может быть… Номер 333? — Хватит, мне не нужно имя! Похоже эти двое уже довольно давно «пытали» мальчика, раз он повысил голос, несмотря на выработанное на Терре спокойствие. — О, тебе не понравились эти имена? Тогда как насчёт Номер 555? — не унимались маги. Посмеявшись чуть-чуть над бедолагой, Бьякуран продолжил свой путь. Ямамото и Мукуро уже ждали у выхода из деревни. К ним-то и подошёл белокрылый. — Мы готовы? — поинтересовался он. — Да, — кивнул Рокудо. — Пошли. Далеко они не ушли: ребят окликнул Энма: — У вас нет шансов, — твёрдо заявил он, ничуть не сомневаясь в верности своих доводов. — Вы видели, на что способен Рёхей. Он в одиночку уничтожил мир. У вас нет шансов, даже один на миллион, его победить. Вы все умрёте. Едва ли не траурное молчание повисло над троицей. Каждый из них осознавал мощь Сасагавы. Все они знали, на что идут. — Ух ты! — неожиданно восхищённо воскликнул Джотто №24, стоящий позади Энмы. — Этот парень знает много непонятных слов! — Разве? — удивился Бьякуран и улыбнулся магу. — Он немного циничен, но позаботьтесь о нём, ладно? Его зовут Энма. Он что-то вроде моего младшего брата. — Что?.. — обсуждаемый юноша собирался возразить, но «старший братец» этого не допустил: — Энма-кун! Слушайся своего старшего брата и заведи себе друзей! — К-как глупо! — возмущённо отвернулся Энма. — Мы, возможно, ничтожные насекомые перед Рехей-куном, но я покажу тебе, насколько сильными мы можем быть. — «Даже муха живёт целый день»! — гордо заявил Ямамото. — Думаю, Бьякуран не это имел в виду… — поправил его Мукуро. — Довольно уже разговоров, пошли к дереву Иифа, — Бьякуран даже не стал пытаться понять логику мечника, и так понятно, что это нечто непостижимое.* * *
«Неуязвимый» плавно плыл по высоко над мглой. Казалось, что внизу простирался бесконечный облачный океан, столь плотный и пугающий. Бьякуран завершал обход своих компаньонов, желая убедиться, что никому не плохо и все готовы в бой. Последним он нашёл Франа, стоящего на платформе над красной линзой. — Свет, вышедший оттуда, сжёг Мадэйн Сари, — как-то грустно произнёс он, крепко сжимая в руке ленту Бела. Как бы сильно мальчик не желал этого признавать, он сильно тосковал по надменному принцу с садистскими замашками. Ему хотелось увидеть его поскорее… Не здесь, не в этом мире, а в реальности. Бьякуран не стал трогать Франа, видя, что ему сейчас лучше побыть одному; компании ему хватит, когда они пойдут в наступлении, а пока можно дать насладиться бесценными минутами покоя. На мостике за траекторией полёта следил Рокудо, попутно отслеживая возможных врагов, но птицы мелкие и монстры угрозы не представляли. — Странно, — произнёс он, когда подошёл Бьякуран. — Что такое, Мукуро-кун? — Я лечу на корабле, который убил обеих моих матерей и уничтожил место, где я родился в этом мире. — Прости, — почему-то почувствовал вину белокрылый, словно это он принуждал иллюзиониста. — Видимо, тебе не хочется на нём находиться. — Не беспокойся. Сасагава Рёхей и Реборн пошли по пути разрушения. Не корабль. И я хочу перестать сожалеть по поводу бесполезных вещей. В конце концов это даже не мои чувства. — Мукуро-кун… Бьякуран заботливо обнял любимого, пытаясь согреть его израненное сердце теплом своей души. Теперь, когда Рокудо согласился на отношения, он стал ещё важнее для белокрылого. Раньше Бьякуран только смотрел на его сияние издалека, но уже был порабощён им, а прикоснувшись, подержав в руках, только тогда он в полной мере ощутил, какое сокровище ему досталось. От маленькой, но столь весомой радости жизни его не отвлекли ни присвистнувший Ямамото, ни хмыкнувший в сторону Гокудера; компания постепенно собиралась на мостике. Идиллию нарушил мрачный свет, идущий от монитора. Исходил жуткий свет от огромного шарообразного сгустка тёмной энергии над деревом Иифа, сконцентрировавшейся вокруг белого центра. Шар то и дело метал короткие молнии в разные стороны. И всё бы было ничего, если бы не невообразимое количество серебряных драконов, появившихся из белого ядра. — Твою же медь! — выругался Гокудера. — Они приближаются! Бьякуран бросился к пульту управления, пытаясь сделать всё возможное, дабы прорваться к пункту назначения, но едва не потерял контроль, когда одна из тварей зарядила огнём. Экран на мгновение исказил изображение, но быстро восстановил. К общему удивлению из мглы появилась флотилия кораблей с флагами Линдблюма. Они обрушили сотни снарядов на драконов, уничтожая врагов без особых проблем. Верде стоял во главе, командуя: — Всем кораблям! Расчистить путь Бьякурану! На мостике рядом с регентом стояли члены банды «Танталуса»: Ирие, Спаннер, Лонгчепм и Кикё. — Дядя Верде?! — поразился Мукуро. — Почему?.. Как он тут оказался? — Это верно Шо-чан! Он наверняка помнил этот момент из сценария! — воодушевился белокрылый. — Чёрт, как же я его люблю! — Рокудо тактично откашлялся, напоминая о своём присутствии. — Не так как тебя, конечно же, — широко улыбаясь, уточнил Бьякуран. — Что же, теперь нам расчистили путь — нет времени тормозить! Оставим летучих гадов на попечении армии Верде-куна, — белокрылый сосредоточился на управлении, маневрируя между выжившими драконами, норовившими встать на пути. Удалось пересечь, казалось бы, непреодолимую стену драконов, но твари развернулись и отправились в погоню. Они едва не добрались до «Неуязвимого», но «Красная Роза» прикрыла своим корпусом корабль друзей. — Генерал Скуало! Наш корабль взорвётся! — в ужасе кричал один из рыцарей Плуто, находящихся в подчинении Ямамото. — Не паникуйте! — заорал на него Суперби. Он сам весь был на нервах — чужих истерик терпеть не собирался. — Ваш капитан сейчас войдёт в Ад! Ты — рыцарь Плуто! Действуй, как подобает тебе! — …Мы все знаем, — тихо забормотал другой рыцарь, стоя спиной к генералу, — что вы пришли, так как сильно волновались о капитане Ямамото. — Ты что-то сказал?! — сквозь зубы угрожающе процедил Скуало. Супеби умудрился-таки потерять папку со сценарием, так и не дочитав до конца, потому сильно переживал за Такеши; тому хватит ума впутаться в передрягу, из которой выходом может послужить только неминуемая смерть. Ямамото, открыв рот, смотрел на корабль союзника через монитор. — «Красная Роза»?! Неужели это… Скуало?! — чересчур растрогался Такеши, чуть ли не утопая в счастье. Мужчина, которого он обожал до безумия, пришёл ему помочь. — Стоящий человек, чтобы влюбиться! — усмехнулся Бьякуран, одобряя чувства товарища. — И то верно, — мечтательно произнёс Ямамото. — Ладно, довольно сантиментов! Будем прорываться! Стоило «Неуязвимому» коснуться барьера шара, как время будто замерло, а все краски потеряли свой цвет. Внутри него, в пространстве между ядром и поверхностью, поджидал очередной дракон. С одним зверем, пусть и гораздо более сильным, нежели его оставшиеся позади собратья, справиться было довольно легко, особенно благодаря навыкам Гокудеры и ненасытного до драк Кёи. Битва не завершилась в считанные минуты. Корабль застрял меж пространствами, ни в какую не желая двигаться с места. Чтобы попасть в ядро, команда воспользовалась телепортом, с помощью которого Хибари ранее на Терре попал на корабль. Сложно было понять, куда переместились ребята. Узкая тропа высоко возвышалась над мёртвым городом, состоящим сплошь из серых маленьких одноэтажных прямоугольных домов, стоящих вплотную друг к другу. В конце тропы находилась гигантская башня, которая продолжала строиться сама по себе: как дождь на неё сыпались серые камни, аккуратно вставая на своё место, а вслед за ними ещё и ещё. Было и небо, застланное пасмурными тучами, сквозь которые пробивались лучи солнца. — Что это?.. — Бьякуран резко замолчал и стал оглядываться по сторонам, словно кто-то окликнул его. — Что-то не так, Бьякуран? — забеспокоился Тсуна. — Никто сейчас не звал меня? — почесав шею, неуверенно спросил белокрылый, продолжая изредка поглядывать по сторонам. — Нет, — уже заволновался Мукуро. — Странно… — задумался Бьякуран. Он не расслышал, что ему говорили, но таинственный голос показался ему смутно знакомым. Если бы только услышать его немного лучше, тогда бы память несомненно отыскала нужный образ в голове. — Чудно. Теперь у нашего негласного лидера глюки разыгрались, — пессимистично выдал Фран. — Я его лидером не признавал, — поспешил огрызнуться Гокудера. Он следовал за Десятым, чему и был искренне рад. Остальное — несущественные мелочи. Хибари в какой-то степени тоже был согласен. Он вообще ни за кем не следовал, а Тсунаёши держал при себе, как ценный трофей. — Не думаю, что это галлюцинации, — не слушая Хаято, опроверг теорию однорогого Бьякуран и вновь засуетился. — Вы это слышали?! — взгляд его случайно пал на Такеши. — Я? — удивился Ямамото, любующийся до этого самостроящейся башней. — Нет. «…Бьякуран, ты слышишь меня?» — снова послышался голос. На этот раз белокрылый его узнал. — Гарланд?! — воскликнул он, глядя вверх, откуда, по его мнению, исходил звук. Все от неожиданности подпрыгнули на месте. «Я говорю только с тобой», — предупредил Реборн, дабы не было никаких недомолвок. — Гарланд, что это за место? «Мемория. Место воспоминаний». — Воспоминаний? — переспросил Бьякуран, плохо понимая, что имел в виду не до конца почивший с миром взрослый аркобалено. «Да, ваши воспоминания создали это место… Здесь ты станешь свидетелем всей правды. У тебя нет выбора. Теперь, иди…» — О чём ты говоришь? — Ответом белокрылому послужила тишина. — Вот зараза! — Бьякуран, что происходит? — прямо спросил Савада. Со стороны остальных разговоры лидера с пустотой выглядели, мягко говоря, весьма напрягающими. Не хватало ещё, чтобы он сошёл с ума. Белокрылый прекрасно это понимал: он бы сам принял себя за спятившего. — Я только что разговаривал с Гарландом. — Здравствуйте, — подошёл однорогий и пожал руку, — я — Наполеон. Вы из какой палаты? — Не время для шуток, Фран, — строго произнёс Бьякуран. — Он сказал мне, что наша память создала это место. Я не до конца понял, о чём он говорил. Полагаю, нам нужно просто двигаться вперёд. Все согласно кивнули: даже если Бьякуран свихнулся, он ещё пока дело говорил. Компания отправилась вперёд к башне, которая продолжала расти. Место своей атмосферой напоминало кладбище: также мрачно и тихо. А внешне изнутри это был обычный заброшенный замок необычной конструкции. Подыматься по лестнице приходилось то снаружи, карабкаясь вдоль стен, то внутри. Сквозь проёмы, играющие роль окон, в помещения втекала то ли мгла, то ли облака. Поднявшись на несколько этажей, команда задержалась на мосту между двумя лестницами: путь им преградила та самая шестирукая нага, с которой сражались когда-то Гокудера и Гамма. За спиной её пылала огненная стена. — Вот мы и встретились вновь. — Кобра с женским телом вытащила из-за спины клинки, предвещая скорую битву. — Я один из охранников Хаоса, Марилис. На колени перед моей мощью! — Эй, а в прошлый раз ты не представилась! — возмутился Хаято. Нага лишь презрительно фыркнула и пошла в атаку. В святыне огня всего двое справились с хранителем без особых проблем, в этот раз сложностей тоже не возникло. Разве что перед смертью эта змееподобная активировала ловушку из сотни мечей, ливнем обрушившихся на головы сражающихся. — Стерва, — прошипел Гокудера, заработавший царапину на плече: на всех барьера Мукуро не хватило. После поражения Марилис стена исчезла. Подлечив раненых, компания отправилась дальше. На следующем этаже, в комнате без стен, с удерживающими потолок тонкими колоннами, у края стояло надгробие, а за ним виднелась Александрия. Лезвие гигантского меча играло в лиловом свете. — Разве это… не Александрия? — неуверенно поинтересовался Фран. Вроде как они были слишком далеко от континента Мглы, а для копии замок выглядел слишком настоящим. Хибари посмотрел на своих компаньонов, а затем туда, куда все они устремили свои взгляды. Мукуро осторожно сделал шаг, но в то же мгновение появился Багамут и выдохнул пламя на город и на команду. Рокудо не успел даже защиту поставить. Все, кроме Кёи, пригнулись и закрыли голову руками, но… ничего не произошло. — О чём вы говорите? Я ничего не вижу, — Хибари смотрел на группу ненормальных, как на идиотов, даже Тсуну смерил осуждающим взглядом. — Конечно, ты ничего не видишь, — выпрямился Бьякуран. Он и правда почувствовал себя глупо, так поздно осознав происходящее. — Тебя не было с нами в тот момент, поэтому этого нет в твоих воспоминаниях. Видение трагедии исчезло вместе с мечом Александра — остались одни только руины. Не став более задерживаться, группа пошла прочь от иллюзии замка, добравшись до лестничной площадки, что словно сошла с иллюстраций к книге «Алиса в стране чудес»: статуи, подсвечники, книги и игрушки застыли в невесомости. В некоторых местах перила были сломаны. Фран прикинулся обычным восхищённым ребёнком, то и дело дёргая учителя, занятого изучением любопытного пространства. Тсуна и Такеши тоже с интересом разглядывали парящие предметы интерьера. Остальные же слишком были сконцентрированы на цели и грозившей на каждом шагу опасности. Добравшись в полной, завораживающей тишине до двери, Бьякуран осторожно открыл её. Подул сильный ветер, снося холодные капли прямо в лицо путников. — Шторм… Не боясь, что вода попадёт в глаза, Бьякуран посмотрел вверх, на небо, застланное чёрными тучами. Перед двумя путешественниками предстала полуразрушенная деревня, остальные же были лишены «счастья» лишний раз помокнуть. Вот только место всё равно узнал только Рокудо. Иллюзионист молча ступил под дождь, с трепетом в сердце рассматривая ещё дымящиеся, несмотря на ливень, дома. Пройдя по круглой площади, ограниченной поломанными стенами домов, белокрылый нашёл лестницу, одновременно являющуюся мостом; под ней текла река, а какой-то мужчина в капюшоне стояла у лодки. — Эй! Что ты делаешь?! — Бьякуран остановился и закричал, удивив всех. — Это же самоубийство! Там шторм, — юноша замолк, когда к мужчине подошёл ребёнок, в таком же плаще с капюшоном. — Вас же смоет волной… — Рокудо подошёл к похитителю своего сердца и успокаивающе положил руку ему на плечо. — Мукуро-кун, я только что видел маленького ребёнка на лодке… — Он обернулся показать, но люди исчезли. — Наверное, мне привиделось. Это даже было не моё воспоминание. Бьякуран обернулся и посмотрел на спутников, никто из них не промок. Впрочем, сам белокрылый тоже был сух, хотя дождь продолжал лить как из ведра. Всего лишь иллюзия, созданная чьей-то памятью. Не стоило беспокоиться. «Что происходит? Это было воспоминание принцессы. Почему он это видел?» — Мукуро задержался у моста, глядя в спину удаляющемуся любимому. — Бьякуран, — наконец, иллюзионист окликнул его. — Да, что? — остановился белокрылый. — …Тебе ничего не показалось, — замявшись, произнёс Рокудо. — Стой, ты тоже это видел? Тогда тот ребёнок был… — Это был я. Тот день, когда мы покинули Мадэйн Сари. — Но… почему я видел твои воспоминания? — Бьякуран забеспокоился: точно ли его не было в ту ночь на «Неуязвимом». Нет, его определённо здесь быть не могло! — Я не знаю… — Эй, Гарланд, что происходит? — белокрылый воззвал к единственному сведущему существу в этом бедламе, но в ответ получил лишь убаюкивающий шёпот дождя. — Гарланд, ты меня слышишь? — Сколько можно стоять на месте? — проворчал Хибари, сверкнув недовольным взглядом в сторону лидера. Взяв Тсунаёши на руки, он стал подыматься по ступеням. — Да, хватит вам уже глюки ловить. Неинтересно, если я их не вижу, — обиженно пробубнил Фран и последовал за Кёей. Группа поднималась по длинной лестнице, не имеющей конца, пока не почувствовала ветер, от которого вверх взмывали мелкие камушки и песок. Настоящий ветер, а не иллюзия воспоминаний… Он воронкой закручивался у красного глаза в штормовом небе. Туда же вела и лестница, полуразрушенная по краям. Мукуро вновь затормозил: чувства принцессы сдавливали сердце, принося невыносимую боль. — Что это такое? — первым состояние любимого заметил Бьякуран. — Ничего… Этот глаз я видел в кошмарах принцессы. Всё в порядке. «…Бьякуран, ты слышишь меня? — послышался приглушённый голос взрослого Реборна. — То, что ты видел, создано из твоих воспоминаний, а не Мукуро». — Но как такое возможно? — Бьякуран? — Извини, — виновато улыбнулся белокрылый. Меньше всего он хотел лишний раз тревожить любимого. — Идём. «Ты скоро всё поймёшь…» Чем ближе компания подходила к «глазу», тем сильнее становился ветер, а виной тому был монстр, в котором Савада тут же признал того, с кем он и Кёя сражались в храме ветра. — Тиамат! — с ужасом выкрикнул он. — Так вы победили Марилис… — прорычал трёхглавый дракон. — Но я только побеждаю! В этот раз Тиамат проиграл… Весьма бездарно, к слову сказать. Тсунаёши предупредил всех об опасности излюбленных техник хранителя ветра, а Кёя был достаточно умён, чтобы не наступать на одни и те же грабли. Да ещё и специалист по устранению драконов был под боком. У Тиамата не было шансов. Победив его, команда продолжила утомительный подъём. За «глазом» их ожидало нечто прекрасное: в тёплом предзакатном свете древние стены башни опутывали вьюнки; внизу виднелись белоснежные кучевые облака; на небольшой платформе красовался литой колокол. У Ямамото и Франа одновременно возникла идея стукнуть по нему, дабы убедиться, что звук его будет столь же великолепен, как и это место, но Мукуро вовремя пресёк их шалость — не хватало ещё вызвать кого-либо на свою голову, врагов и без того хватало. Впереди была необычная извилистая лестница, ведущая к безграничному звёздному небу. В этом месте смешались день и ночь. Поднявшись к ночи, ребятам предстала картина единения двух планет: Терра поглощала Гайю, так отчаянно, со всей силой и страстью, а голубая планета просто ждала, когда красная до неё окончательно доберётся. Между ними сиял яркий свет излучаемой от слияния энергии. За каждой из планет виднелся свой спутник: голубая и красная луны. — Это то, что я думаю, Гарланд? — безрадостно вопросил белокрылый у голоса, преследовавшего его. «Это картина Гайи, поглощаемой Террой. Пять тысяч лет назад, Терра, будучи уже старой планетой, стремилась поглотить Гайю. Терре нужно было соединиться с молодой планетой, чтобы выжить. Однако на Гайе уже была жизнь. Так началась наша история…» — Да, верно. Я видел это в Ойлверте. Отвернувшись от планет, Бьякуран пошёл к порталу в конце лестницы. Все остальные пошли за ним, кроме Тсуны, задержавшегося ненадолго, и Кёи, терпеливо ожидающего своего любовника. Саваде эта картина показалась такой грустной, что глубоко запала в душу. Это ли не естественный отбор? Это ли не безысходность? Что случится с этим миром, когда они попадут домой? Да и смогут ли они вообще это сделать, когда всё так серьёзно? Саваде казалось, что он избавился от всех своих сомнений, когда покидал деревню чёрных магов, а в итоге оказалось, что все накопившиеся вопросы просто ждали своего часа глубоко внутри. — Десятый, вы устали? Хотите отдохнуть? — заметил пропажу своего босса Гокудера. — Э? — словно очнулся из забытья Тсунаёши. — Нет, вовсе нет. Пойдёмте скорее, — Савада бегом нагнал друзей, держась за руку Кёи, чтобы не навернуться с кривой лестницы. Преодолев портал, Тсуна вновь замер: его товарищи впереди шли теперь… боком, словно их тело не ведало гравитации. Ступать дальше было страшно. Положение спас Хибари, вновь взявший любовника на руки и пошедший в сторону лежащего боком замка. На какое-то время Савада испытал покой, прижавшись к сильной груди своего самого дорого хранителя. Закрыв глаза, чтобы не видеть более жуткие вещи, он вслушивался в равномерное биение сердца Кёи. Когда он открыл глаза, замок и дорога к нему для него уже казались нормальными, зато лестница назад и портал были перевёрнуты. — Так странно, — тихо произнёс он. Вход в замок был сокрыт водопадом, над которым по обе стороны находились статуи ежей, поэтому пришлось помокнуть. — Ух ты! Теперь мы под водой, — воскликнул Ямамото, плавая с водными обитателями. Доспехи, почему-то, не тянули его вниз. Кораллы и водоросли украшали местность. Вот только другим до местных красот не было дело: они с неким сочувствием смотрели на Такеши, стоя на песке, словно были на суше. — Везде рыба, — смеясь, мечник попытался схватить одну из проплывающих мимо рыбок за хвост. Пузырьки газов то и дело вырывались из земли и устремлялись к свободе на поверхность. — Что ты делаешь, идиот? — строго спросил Гокудера, подойдя к Ямамото. — Ловлю рыбу, — удивлённо ответил Такеши, считая свои действия очевидными. — Ох, что за? — внезапно схватился он за горло. — Мне трудно дышать. Ах! Не могу дышать! — Это потому что ты думаешь, что ты в океане, — уставился на бедолагу Фран. — Ямамото, успокойся! — Тсунаёши пришлось спрыгнуть с рук Хибари, чтобы подбежать к мучающемуся другу. — Смотри, я могу прекрасно дышать, — попытался дотянуться он до руки Такеши. — Мы не в океане? — поразился Ямамото и тут же упал на песок пятой точкой. — Ты прав! Теперь я нормально дышу! — Такеши посмотрел по сторонам и разочарованно вздохнул. — Вся рыба пропала. Жаль. — Нашёл о чём сожалеть, — отвесил ему подзатыльник Хаято. Отыскав лестницу, команда выбралась на поверхность, только лишь чтобы вновь остановиться по вине Бьякурана. — Так Гайя раньше была просто одним большим океаном… — сам для себя проговорил белокрылый. — Откуда ты знаешь? — подозрительно сощурился Фран. — Я не знаю. Почему-то это есть в моих воспоминаниях. Я даже не был ещё рождён. Бессмыслица какая-то… И я родился на Терре, не на Гайе. Так как это может быть в моих воспоминаниях? — Это есть и в моих воспоминаниях. Гайя была покрыта водой, — поддержал белокрылого Гамма. — У меня такие же ощущения, — подтвердил Гокудера. «Может быть это из-за того, что все живые существа происходят из одного начала, как в нашем мире? Но я всё равно не понимаю… Дело даже не в генах, у меня их нет здесь», — задумался Бьякуран, засмотревшись на поток света за разрушенной стеной, плавно текущий ввысь. Долго им любоваться не позволил внушительных размеров осьминог, вынырнувший из воды и вставший на пути группы. — Дай-ка догадаюсь, ты — водяной хаос, — цокнув языком, Бьякуран потянулся за оружием: очередная схватка с очередным некогда сильным противником. — Я — Кракен. Тебе запрещено здесь появляться! — были последние слова чудовища. — Это даже не смешно, — раздосадовано произнёс белокрылый, когда монстр пал. Прежде чем добраться до новой двери, компании пришлось пересечь лестничный проём с гигантскими часами, стрелки которых никак не могли сдвинуться, застряв на месте. Впрочем, снаружи время тоже застыло. Низ платформы то ли собирался, то ли рушился, сложно было сказать, когда камни неподвижно замерли в воздухе. Впереди светила планета, на всей поверхности которой кипела лава. Единственным возможным путём двигаться дальше была деревянная вертикальная лестница, прогнившая в нескольких местах, но остававшаяся достаточно прочной, чтобы рыцарь в доспехах смог ей воспользоваться. — Боже… Какой здоровый огненный шар, — с лестницы планету было видно ещё лучше, потому Ямамото не смог не прокомментировать. — На солнце не похоже. «Это рождение Гайи». — Это Гайя? — удивился Бьякуран. «Свыше пяти тысяч лет тому назад…» — Быстро же шло развитие… Что наверху этой лестницы? «Сам увидишь». — Скупердяй, — обиделся белокрылый немногословности собеседника. Не любил он выпытывать информацию. Платформа с вертикальной лестницей вела к светлой башне с гладкими стенами. Казалось, что компания добралась-таки до вершины. Вот перед ними высокая чёрная дверь… Внутри ещё три двери, но ни одну из них было не открыть. Но вдруг они исчезли, а за спиной почувствовалось дыхание смерти. — Я — земляной Хаос — Лич. — Монстр, с которым Бьякуран сражался в храме земли, предстал перед группой, облачённый в платье из человеческих черепов. — Вы совершили подвиг, добравшись досюда. Но теперь вашему путешествию настал конец. — Знаете, хоть верьте, хоть нет, но вы не первый, кто нам это говорит. Фран был рад встречи с «бессмертным» врагом, так как благодаря ему он теперь мог призвать принца Бельфегора: мальчику очень хотелось увидеть человека, тревожившего его сердце. Жаль, что Бел появлялся лишь на мгновение и только лишь для того, чтобы сокрушить врага. А ведь так хотелось поговорить… Принц словно слышал мысли Франа, потому напоследок обернулся и подарил ему свою широкую улыбку чеширского кота. Однорогий не сдержался и улыбнулся в ответ, вот только по щеке скатилась предательски слеза — уж лучше бы не вызывал, только подразнил себя немного. После победы над Личем, стены исчезли — группа стояла на платформе со сломанными колоннами, замершей на весу. Не было теперь дороги ни назад, ни вперёд. Единственная арка, подразумевающая дверь, вела в бездонную пропасть, чего Бьякуран сразу не заметил, едва не ступив в бездну. — Будет обидно, если этот Хаос окажется прав, и это конец нашего путешествия. «Это не конец, это пустота». — Пустота? — вторил голосу в голове белокрылый. «Не бойся. Сделай шаг вперёд, и ты будешь ближе к истине. Иди, Бьякуран…» — Тебе легко говорить, — сглотнув, лидер посмотрел вниз. Собравшись с духом, белокрылый одной ногой ступил вперёд. Убедившись, что под любимым действительно есть опора, Рокудо с радостью помог ему пересилить свой страх, толкнув вперёд. — Мукуро-кун, что я тебе сделал?! — закричал белокрылый: стоять на пустоте было жутко до невозможности. — Много чего. Перечислить? — к несчастью для Бьякурана, его возлюбленный обладал слишком хорошей памятью, чтобы не отомстить за проделки в их мире. — Не нужно… Не нужно зацикливаться на старых обидах. — Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, белокрылый выпрямился и протянул руку Мукуро. — Лучше пойдём. Рокудо принял предложение, довольно улыбнувшись. Он больше не был всерьёз зол на любимого, просто не смог удержаться. Эмоций со стороны Бьякурана ему на этот раз вполне хватило в качестве награды. Савада, уверенный, что решительности ему не хватит пройтись по пустоте, застенчиво подёргал Хибари за рукав и невинно посмотрел ему в глаза, просясь на ручки. Было очень стыдно, но зато в руках Кёи ему нечего было бояться. Увидев столь милого любовника, Хибари не смог скрыть румянец, предательски окрасивший щёки. Пока никто не видел, Кёя украдкой поцеловал Тсуну, вот только поцелуй затянулся… — Хибари-сан, нам нужно идти, — нехотя прервал порыв мимолётной страсти Тсунаёши. — Да-да. Мне как бы совсем не в кайф стоять неизвестно на чём, — закивал Фран. Одарив ребёнка недобрым взглядом, Кёя поднял Саваду и пошёл по несуществующей тропе. Голова кружилась, сложно было определить где верх, где низ. Но вскоре впереди замаячил свет. К нему лидер и направился, ведя за собой своих друзей. «Ты вот-вот войдёшь в новое измерение. Больше нет миров. Больше нет пустоты. Внимай своей памяти, своей настоящей памяти, и шагай дальше». — И что же такое наша память? Почему я помню опыт других людей и события, которые происходили задолго до меня? Мукуро привык к разговорам любимого с самим собой, поэтому просто слушал, пытаясь догадаться, что говорил невидимый собеседник. «Не нужно ограничивать память воспоминаниями только одного индивидуума. Это только поверхность. У каждой живой формы, рождённой в этом мире, будь она естественной или искусственной, есть родители. У этих родителей должны быть родители. Жизни связаны между собой. Если ты дойдёшь до истока всех жизней, то увидишь, что у них одно общее начало. То же самое можно сказать и про память. Всё составляющее жизни — это информация, хранящая в себе память предыдущих поколений. Память не изолирована внутри индивидуумов. Это хранилище поколений памяти, которое продолжает расти. Можно сказать, что память и развитие идут рука об руку. Но большинство жизненных форм не понимают истинную природу памяти… что объясняет, почему большинство воспоминаний не пересекаются». — Таково правило этого мира? Так, что я найду, проследив до нашего начала? «Что-то, что правит всеми формами жизни и воспоминаниями. Кристалл…» — голос Реборна становился всё тише. — Кристалл? «Теперь ты сам по себе. Бьякуран, позаботься о Рёхее… и защити кристалл. Прощай… Ещё увидимся». — Ребо… Гарланд, подожди! Гарланд! — Что произошло? — напомнил о своём присутствии Рокудо. — Он исчез. Я больше его не слышу, — уверенно ступая в свет, произнёс Бьякуран.* * *
Мир Кристалла — волшебное место, сияющее мерцающей в магическом свете красотой. Везде росли кристаллы разной формы, размера и окраски. Была всего одна тропа, созданная из мелких матовых кристалликов. Вела она к платформе под тем самым Кристаллом, о котором говорил Реборн. Он был сокрыт барьером и вокруг него крутился металлический ореол. Напротив чуда здешнего мира над затуманенным обрывом, скрестив руки на груди, парил излишне задумчивый Сасагава. — Рёхей-кун! — оповестил противника о своём прибытии Бьякуран. Боксёр обернулся и глянул вниз. В нём с трудом узнавался хранитель Солнца Вонголы, не только из-за внешнего вида, но и из-за серьёзного спокойного взгляда, столь не свойственному ему. Сасагава знал то, что было неизвестно его друзьям, стоящим по другую сторону баррикады. — Наверное, я должен рассказать о той штуке, позади меня… — сухо начал Рёхей. — Старший брат, что происходит? — Да, торфяная башка, ты чего это так заговорил? — напрягся Гокудера. Не похоже было, что Сасагава читал по написанному, актёрскими способностями он тоже не блистал. Такое отношение пугало. — По-моему, он просто сценарий потерял, — улыбнулся проницательный Ямамото. — Он мне не нужен. Достаточно слушать того парня, что внутри, — Рёхей озвучил последний совет, данный Реборном. — И он говорит, что я должен уничтожить эту штуку, — Сасагава указал на Кристалл едва заметной дрогнувшей рукой. — Как только он будет уничтожен, всё исчезнет: Гайя, Терра, эта вселенная, всё. Он говорит, что когда этого мира не станет, мы вернёмся домой. — Что за чушь?! — возмутился Гокудера. — Но они же совсем как настоящие… — ахнул Тсуна. Жестокость Сасагавы до сих пор ножом проходилась по его сердцу. — Их нет! — что было мочи закричал Рёхей. Ему было не менее тяжело. Это он совершал все те ужасные поступки. Это он смотрел в глаза умирающих в муках. Это он собирался уничтожить целый мир, пусть того изначально и вовсе не существовало. — Никто не почувствует боли! Никто не будет страдать! — Рёхей-кун, ты не прав, — вышел вперёд белокрылый. — Это ведь чья-то игра, а значит, что конец света идёт вразрез со сценарием. Если ты уничтожишь Кристалл, мы никогда не попадём домой. Сасагава пристально посмотрел на Бьякурана, внимательно слушая сердце своей второй души. «Почему мир должен существовать без меня? Это несправедливо», — пронеслось у него в голове. Отчаяние разлилось по всему телу, страх и безумие охватили разум. — Нужно закончить с этим, — безэмоционально произнёс Рёхей. — Давно пора, — поддержал идею Кёя, уставший ждать драки. — Вот только это всё бесполезно, — помрачнел Сасагава. — Вы все всё равно умрёте. С моей экстремальной силой я не могу проиграть. В доказательство своей мощи, Рёхей использовал на друзьях одно из ледяных заклинаний высшей магии. — Как холодно! — Тсунаёши даже на кровоточащие раны не обратил внимания — настолько был силён мороз. Следующий удар Хибари взял на себя, пока Рокудо накладывал на всех защитные заклинания. Оклемавшись, Савада ответил на ледяную магию огненной, неплохо подпалив Сасагаве одежду, волосы и оперение. Остальные тоже в долгу не оставались: Гокудера использовал сильнейшие техники драгунов; Гамма зашвырнул во врага своим сокровищем — чёрной материей, — нанеся весомый урон; Ямамото наносил удары тёмным мечом, выпивающим его жизненные силы, зато удваивающим повреждения врагу; Бьякуран ловко бил в самые уязвимые места. Мукуро и Фран были бы рады помочь магией призыва, но были заняты лечением раненых. Сасагава был ужасно быстр и силён, нельзя было терять бдительность. Рёхей поистине был невероятно силён, но он был один… Его противники сражались за жизнь этого мира не менее яростно, чем он за смерть. Магия лечения ему уже не помогала, так как Тсуна и его товарищи времени даром не теряли, не давая Сасагаве ни секунды на восстановление. Поняв, что ему пришёл конец, он отшвырнул ребят магией ветра, а затем использовал ультиму — последнее заклинание, ибо сил не осталось даже для того, чтобы поддерживать себя в воздухе. Падая в бездну, Рёхей смотрел на Кристалл памяти — колыбель всего сущего этого мира. С ним было что-то не так, но Сасагава уже не мог с уверенностью сказать, показалось ли ему из-за его состояния, или же действительно что-то происходило. Хотя, какая разница? Ему было уже всё равно, что на этот мир, что на свой…* * *
Бьякуран единственный остался в сознании. Прерывисто глотая воздух, он попытался встать, но упал на колени. В глазах потемнело, а во рту отчётливо чувствовался вкус крови. Как только зрение начало возвращаться, белокрылый посмотрел вверх, где должен был находиться объект их защиты. — …Где он? Что случилось с Кристаллом? — прохрипел белокрылый. Ничего не было: ни сокровища этой вселенной, ни ореолов, его окружавших, ни барьера. Рёхей добился желаемого? Тогда почему они ещё здесь, почему ещё дышат? — Кто здесь?! — почувствовав чьё-то зловещее присутствие юноша. Бьякуран попытался встать, но вновь упал от головокружения и бессилия. Голос, что он услышал, вначале показался ему галлюцинацией: «Ты стоишь перед последним измерением, и я — тьма вечности…» — раздавалось прямо в голове. Сложно было уловить интонацию, представить, кому принадлежала ничего хорошего не сулящая речь. — Кто ты? — Бьякурану не удалось даже поднять голову, дабы посмотреть на нависшую над ним и его друзьями угрозу: тело отказывалось слушаться. А некто тем временем продолжал: «Вся жизнь несёт в себе тяжесть смерти с рождения. Жизнь боится смерти, но живёт лишь только для того, чтобы умереть. Всё начинается с беспокойства. Беспокойство перерастает в страх. Страх приводит к ярости, ярость ведёт к ненависти, ненависть — к страданиям… Единственное лекарство от этого страха — это полное уничтожение. Рёхей был жертвой своего собственного страха. Он посчитал, что сможет спасти себя, если только уничтожит первопричину материи — Кристалл». — Что ты несёшь? — было очевидно, что существо говорило о второй личности Сасагавы, но упоминание имени боксёра делала речь абсурдной. Да и болтливость недруга, склонного к массовому разрушению, настораживала. — Зачем ты мне всё это говоришь? «…Теперь теория неоспорима, — казалось, что нечто разговаривало вовсе не с Бьякураном, а с самим собой. Просто размышляло вслух. — Действия Рёхея подтвердили это. Всё живёт, чтобы умереть. В конце концов жизнь открыла правду. Теперь пришёл конец этому миру». — Конец? — «Это ли конец?» — задавался вопросом белокрылый. Когда-то в начале путешествия Шоичи давал ему в руки предпоследнюю страницу сценария, и она никак не предполагала апокалипсис. От интенсивных раздумий и большой потери крови, у Бьякурана вновь помутнело в голове, и он едва не потерял сознание. Спас только раздражающий монотонный голос, вернувший к реальности: «Я — Некрон. Я существую с одной единственной целью — вернуть всё обратно к нулевому миру, где нет жизни и нет Кристалла, чтобы даровать жизнь. В мире пустоты страх не существует. Это мир, к которому стремится вся жизнь». — Извини, но я к такому миру не стремлюсь, — Бьякуран перешёл на шёпот, цепляясь за последнюю надежду выжить. — Ты ничего не сможешь уничтожить, до тех пор, пока мы хотим жить… «Глупое существо… Твой страх уже обманул тебя. Однажды ты предпочтёшь уничтожение, как это сделал Рёхей. Когда он вознамерился уничтожить Кристалл, исчез смысл жизни. Теперь иди… Войди в нулевой мир, который ты жаждал». — И кто это ещё здесь глупый, а? — слабо усмехнулся белокрылый и посмотрел назад, вопрошая у товарищей, но… они все лежали в лужах собственной крови, не в силах даже пальцем шевельнуть. Белокрылый справился с ужасом, только заметив, что ребята дышат. — Эй, вставайте… Мы не можем сейчас сдаться. Мы должны сражаться, все вместе, — Бьякуран попытался подползти к Мукуро, но смог дотянуть только до Гаммы. — Я буду жить! — сквозь зубы прорычал он, рукой цепляясь за блондина. Вдруг из Гаммы появился сияющий шар белого света и послышался его голос: — Поверить не могу, что полагаюсь на тебя. Задай ему жару за нас двоих! Шар проник в грудь Бьякурана и разлился по телу приятным исцеляющим теплом. Все раны зажили, а белокрылый наполнился энергией. Сам Гамма растворился в воздухе. Не успел Бьякуран ни встать, ни удивиться, как из Гокудеры возник такой же шар. — Простите мне мою беспомощность, Десятый! Это всё, что я могу сейчас для вас сделать. Моя жизнь в ваших руках, умрёте вы — умру и я! Савада поднялся на ноги и удивлённо посмотрел вначале на вставшего Бьякурана, а затем на свои руки, словно пытаясь понять, не сон ли это. Всё было взаправду. За его спиной, тем временем, Фран отдавал свою душу Мукуро. — Я ведь могу верить, что вы победите, учитель? Если нет, то отчитывать уже буду я вас, а не вы меня… Последними были Ямамото и Хибари. — Думай об этом, как о смене игрока, мы ведь однажды уже проделывали такое, — напомнил Такеши о далеко не самом приятном моменте Битвы Колец. Позлиться Кёе не дали: под его ногами, как и под Тсуной, Бьякураном и Мукуро, образовалась магическая платформа, которая подняла группу к Некрону, огромному безликому ангелу с наполовину перепончатыми крыльями, наполовину оперёнными крыльями. Всё его мускулистое тело излучало свет. На голове его вращался ореол Кристалла. Руки монстрообразное существо скрестило на груди, ожидая взбунтовавшихся против «истины». — Так вы решили драться? Что же, так тому и быть. Некрон будто бы посмотрел на компанию, хотя даже не имел глазниц. — Как… нам его победить? — Тсуна шагнул назад и едва не упал с платформы в пропасть, ещё больше испугавшись. Он чувствовал мощь Некрона, и она безумно пугала, хотя схватка ещё не началась. — Не важно как. Если мы проиграем, этому миру и нам — конец. Сконцентрируйся на победе! Бьякуран сделал первый ход. Не церемонясь, он сразу воспользовался своим сильнейшим приёмом. Вроде как подействовало. Во всяком случае недоангел почувствовал удар. — Куда подевалась твоя решимость, десятый босс Вонголы? Рокудо чувствовал, что эта битва — последнее препятствие на пути домой, поэтому готов был поскорее разобраться с ним и вернуться к обычной жизни ненавистника мафии. Закончив с магией поддержки, Мукуро достал красный камень — гранат. Крепко сжав его в руке, он призвал эйдолона, заточённого в нём — Багамута. Воля иллюзиониста и принцессы была непоколебима — Ради победы они без всяких сомнений воспользовались силой, что причинила им когда-то сильнейшую боль. Хибари все эти мелочи не волновали, он просто получал удовольствие от битвы. Он даже не задумывался, что скоро вернётся в любимую среднюю Намимори. Более того, из этого мира он принесёт с собой трофей — любовь Савады Тсунаёши. Тсуна тоже неуверенно атаковал магией, но всё не мог прийти в себя: он буквально только что не умер, половина их команды исчезла без следа, перед ним находилось нечто невообразимое, и все сражались с этим монстром, не задавая вопросов. Понятное дело, что это враг, но… Зазевавшись, Савада не успел защититься и… ничего не произошло. Огненный шар, что летел на него, обратился в ничто, не долетев до цели всего несколько сантиметров. — Разве чёрные маги могут ставить барьеры? — удивился Рокудо. — Я… нет, — Тсунаёши наклонился и коснулся рукой груди. На мгновение ему почудилось, что бьются два сердца. — Гокудера-кун? — Тсунаёши-кун, если будешь летать в облаках во время боя, не ровен час — убьют, — напомнил Бьякуран, контратакуя противника. Хибари отвлёкся от нападения, дабы убедиться, что с его любовником всё в порядке. — Простите, я просто немного растерялся, — Савада виновато поправил шляпу и покрепче ухватился за посох. В его глазах вновь загорелся огонь решимости, как когда-то в будущем в битве с несостоявшимся тираном. — Теперь всё в порядке, я понял, где они. Они внутри нас. Это Гокудера-кун защитил меня. — Сила душ? — задумался белокрылый и едва было не схлопотал, но, выставив руку вперёд, он блокировал вражескую магию открытой ладонью. — Как интересно, — улыбнулся Бьякуран и добавил: — Гамма-кун. Чувствую себя читером, — рассмеялся белокрылый. — Хватит болтать, — Мукуро в очередной раз натравил Багамута на Некрона, попутно стукнув любовника по лбу за бездарную трату времени на бесполезные речи. Битва затягивалась. И хотя навредить ангелоподобный монстр не мог, четвёрка постепенно теряла свои силы. Мукуро первым преклонил колено от усталости. Савада тоже уже готов был упасть: магия отнимала слишком много сил. — Мы зашли слишком далеко, чтобы проиграть, — зашептал себе под нос Бьякуран, тяжело дыша. Он и Кёя остались единственными более-менее полноценными бойцами в группе. — Этого просто не может быть, чтобы мы не справились. — Зачем бросать вызов своей судьбе? — заговорил Некрон. Только Бьякуран и Тсуна хотели ответить, как их окружил голубой водоворот из террианских символов и перенёс прочь. — Так сильно хочется жить?.. — Без видимой причины Некрон сдался. На этот раз. Закрыв себя крыльями, источая молнии под ними, он начал постепенно уменьшаться, словно сворачиваясь, продолжая говорить неизменным монотонным голосом: — Это ещё не конец. Я вечен… до тех пор пока есть жизнь и смерть, — было его последними словами.* * *
Сгусток энергии над Иифа сжался, и округу потряс сильнейший взрыв, но дерево осталось на месте. Более того, оно ожило. Корни дерева жизни зашевелились, вздымаясь над землёй, затем с силой вонзаясь в неё — был запущен процесс поглощения Гайи Террой, смешалось течение душ. Скуало, Энма и рыцари Плуто наблюдали со стороны, стоя на мостике «Красной Розы». После уничтожения драконов, двигателю корабля пришлось дать отдохнуть; во время заминки к экипажу и присоединился нежданный попутчик. — …Сомневаюсь, что бы кто-нибудь смог выжить после такого взрыва, — пессимистично заключил Суперби. Как бы ему не хотелось присесть и предаться молчаливому горю, он стоял, гордо выпрямив спину, и смотрел на обезумевшее после взрыва дерево. — Нет! — наперебой завосклицали члены бейсбольной команды Ямамото. Кто-то упал на колени, причитая. — Капитан! — Они всё ещё живы, — опроверг предположение генерала Скуало Энма, вселив надежду в сердца рыцарей Плуто. — Что?! — Суперби подошёл вплотную к юноше, взял за грудки и с угрозой, дабы тот не смел лгать, спросил: — Где они? — Вон там, — Энма указал пальцем на местоположение. — Я слышу его… — «Занзас-шелтер» ближе всего, — Скуало не стал слушать дальше. Рассчитав координаты, Скуало повернулся к одному из рыцарей и заорал: — Ты, долговязый, свяжись с «Занзас-шелтер» немедленно! — Есть, сэр!* * *
— Что происходит? — поразился Савада. Заклинание телепортации перенесло группу за пределы Мемории к сломанному когда-то Франом барьеру. Недостающих во время битвы с Некроном друзей Тсунаёши заметил не сразу. — Началось слияние, как я понимаю… — Гокудера-кун! — Савада ахнул, заслышав голос друга. От счастья он потерял контроль над чувствами и бросился обниматься, тихо плача. — Ты в порядке? — вытерев слёзы, Тсунаёши посмотрел в глаза Хаято. — Прошу прощения, что заставил вас беспокоиться! — вдруг упал на колени Гокудера. Савада был слишком рад его видеть в добром здравии, чтобы отчитать за глупый поступок, потому он просто неловко рассмеялся, помогая Хаято встать. — Это слияние… Это значит, что мы проиграли? — смех помог Тсуне немного расслабиться, поэтому он вполне спокойно поинтересовался у Бьякурана. — Нет, не думаю. Это всего лишь слияние двух планет. Без контроля Гарланда души Гайи не исчезнут, лишь смешаются с душами Терры. Для этого мира это новое начало. — Но не для нас? — уточнил Савада. — Для нас ведь это конец истории? Появилась надежда на скорое возвращение домой. Оставалось только понять, что им нужно сделать напоследок. По крайне мере следующее действие было предопределено: послышался звук приближающегося корабля. — Это «Занзас-шелтер III», — Бьякуран больше удивился, чем обрадовался. — Похоже, Верде пришёл нас спасти, — приветливо кивнул он учёному, вышедшему на палубу. — Да-да, я рад, что вы все целы, — отмахнулся аркобалено. — Давайте быстрее, у нас мало времени, — не став дожидаться компании, Верде вернулся на мостик готовиться к отлёту. На корабль направился весь бравый отряд. «Прощай, Бьякуран…» — услышал Бьякуран голос Рёхея. Он звучал так же необычно, как голос Реборна в Мемории — не нужно было даже предполагать, слышит ли его только белокрылый или кто-либо ещё. Бьякуран собирался его проигнорировать, ведь ничего для Сасагавы он сделать не мог, но в руки прилетел обгоревший лист бумаги. Это был сценарий. Огонь уничтожил почти весь текст, кроме самого важно на сей момент. И неизвестно, то было начало страницы или же конец… — Вот незадача… — юноша остановился и коснулся губ. — Что случилось? — знак волнения не ушёл от взора Мукуро. Тсунаёши, почувствовав что-то, тоже задержался. — Почему бы вам не пойти без меня? Я догоню вас потом. Мне нужно позаботиться кое о чём… — О чём? — недовольно вопросил Рокудо. Он был без пяти минут дома, а тут ещё что-то намечалось. — …Он всё ещё жив, — нехотя признался белокрылый. — Как такое возможно? — Мукуро даже приблизительно не мог рассчитать, с какой высоты упал Рёхей. Разве что Мемория — это особенное место. — Собираешься добить? — Нет! Нет… Я не могу объяснить. Бьякуран сам не знал причины, по которой должен был рискнуть своей жизнью ради того, кто совсем недавно собирался убить его и разрушить целый мир. — Я пойду с тобой! — первым воскликнул Тсуна. Он не мог оставить Рёхея умирать там одного. Быть может, им даже удастся его спасти. — Я также не собираюсь стоять в стороне, — твёрдо решил Рокудо. — Нет, я должен пойти один. — Да что ты заладил «нет» да «нет»! — взвился иллюзионист. — Мукуро, не надо, — Савада кивнул в сторону зажатой в руке белокрылого бумажке. — Сценарий, значит? — рассержено выдохнул Рокудо. — Хорошо, я буду ждать тебя в Александрии, — резко развернувшись, Мукуро отправился на корабль. — Позаботься о нём, ладно, — поправив шляпу на голове Тсуны, попросил Бьякуран, со слишком спокойной улыбкой на лице. Саваду она насторожила. — Ты ведь вернёшься? — на всякий случай спросил он. — Конечно, — без задержки ответил белокрылый. — Иди, тебя все ждут. — Хорошо. До встречи! — Тсунаёши кивнул и побежал на борт «Занзас-шелтера». Он не уловил в голосе друга фальши — тот был уверен, когда отвечал, — но волнение и без того не спешило покидать Тсуну. Корабль плавно поднялся с земли и устремился в застланное дымкой небо. Мукуро и Бьякуран не отводили друг от друга взгляд, пока корабль улетал в закатные небеса, пылающие цветом любви. Как только лицо перестало быть видно, белокрылый подошёл к обрыву у бывшего барьера и глянул вниз: корни бушевали, проделывая в почве всё новые дыры. «Это сумасшествие», — Бьякуран был категорически не согласен со своей второй личностью, что они поступают верно. Он бы поспорил с собой немного для бодрости, но позади него из земли вырвался целый десяток корней и накинулся на ближайшее живое существо — Бьякурана. Недолго думая, белокрылый спрыгнул с обрыва и побежал по наклонённой неровной каменистой земле, взобравшись вскоре на один из немногочисленных ещё неподвижных корней. Пробежав немного, он притормозил: теперь его грозились раздавить с обеих сторон! Извернувшись невероятным образом, прыгнув как можно выше, Бьякуран избежал своей участи, при этом удачно оседлав довольно молодой — по меркам дерева Иифа — зелёный корень. Теперь он на полной скорости нёсся к стволу, стараясь удержать равновесие, словно катался на волне. Как только корень достиг другой стороны обрыва у ствола, пришлось спрыгнуть, дабы не вмазаться в стену вместе с «транспортом», что только что перед носом разгромил каменную землю. Корни продолжали атаковать. Бьякуран бежал со всех ног, пока не добрался до отверстия в стволе. Фактически он просто прыгнул в него сломя голову и полетел вниз. Пролетая мимо уступа с Сасагавой, вернувшимся в свой обычный для этого мира вид, юноша притормозил падение крыльями и ухватился за край. — Уф… — тяжело выдохнул взъерошенный Бьякуран. Сердце бешено колотилось от бега и полученного в ходе погони адреналина. — Всё ещё живой… — Что ты здесь делаешь? — удивился Рёхей. Он готовился умереть в одиночестве, а тут компания прибыла. — Ну, этот парень не смог оставить тебя, зная, что ты умираешь. Вот такие дела, — Бьякуран присел рядом, пытаясь прийти в себя. — Должен признать, это было экстремально круто, — спокойно произнёс Сасагава: сил на эмоции не осталось, жизнь неумолимо покидала тело. — Ты настоящий мужик. — Хех, спасибо, — принял комплимент белокрылый. — Наши смогли уйти? — Да. Теперь наш черёд. — Слушай, я глуп, но не настолько, — отвернулся Сасагава, понимая, что отсюда он уже никуда не денется. — Тот второй, что во мне, сожалеет. После того, как вы его победили, у него ничего не осталось, ему больше нечего было терять. Тогда он наконец-то понял, что значит жить. Жаль… что он понял это… слишком поздно… Рёхей неожиданно замолк. Бьякуран напугано навис над Сасагавой и повернул его голову лицом к себе: закрытые глаза, умиротворённый вид и не намёка на дыхание. — Эй, ты ведь не собираешься всерьёз умирать? Тсунаёши-кун будет плакать. Неприятно было ощущать, как кто-то умер у тебя на руках, не для этого Бьякуран спешил сюда. Белокрылого отвлёк свистящий звук, доносившийся отовсюду: в ствол со всех сторон прорывались корни, ломая преграды на своём пути. Они стаей устремились к двум геномам. Бьякуран инстинктивно накрыл своим телом Рёхея и закрыл глаза. Молнией мелькнула мысль: «А ведь моей реплики там ни одной не было», — вспомнил он предпоследнюю страницу.