***
Так много информации мне не приходилось слышать и осмысливать ни на одной из посещаемых мною лекций. К тому же, на занятиях я была совершенно уверена в подлинности услышанного. Вслушиваясь же в слова Питера, я то и дело косилась на него с подозрением, но помалкивала. Если и открывать рот, то явно не с обвинениями во лжи. На возникающие вопросы по теме Питер отвечал с неким энтузиазмом. И, к моему удивлению, не счел их глупыми. Так что в скором времени мне и вовсе не приходилось ставить под сомнение сказанное парнем. Хотя про «не счел глупыми» вру — над парочкой моих вопросов он от души посмеялся, недоумевая, откуда вообще в моей голове «такое» взялось. В какой-то момент я ощутила себя самой что ни на есть «губкой», впитывающей слова Максимоффа, стараясь ничего не упустить, за исключением некоторых очевидных глупостей, в которых бегун не мог себе отказать. Но эти самые «глупости» обозначались в моей голове как «спам», и были ликвидированы прежде, чем успевали дойти до места назначения. «Просеять» всю остальную информацию я попросту не успевала, так-как спидстер говорил много и быстро. И как я уже говорила, моей целью было не пропустить ничего из сказанного. Поэтому я решила оставить «сортировку» на потом, когда не придется разрываться между «слушать» и «фильтровать». В один миг я перестала что-либо слышать и понимать, пропуская поступающую информацию мимо ушей. Нечто схожее я ощутила в тот день, когда вернулась из университета в квартиру, кишащую федералами и работниками скорой помощи. Не самое лучшее сравнение, но другого, простите, у меня нет. Из размышлений меня отвлёк вид промелькнувших впереди белых крыльев. Из ниоткуда появилась паника и дикое желание сойти с дороги и пойти другим путем. Но вместо этого я просто встала как вкопанная, будто бы этот вариант был лучшем из лучших. В такие моменты кажется, что тело и разум отделяются друг от друга. И контроль остается только над разумом, тело же — само по себе. Сколько я простояла в таком положении я не знаю. Но видимо достаточно долго, раз спидстер решился взять ситуацию в свои руки. Подхватив меня под локоть, он двинулся дальше в прежнем направлении, таща меня за собой, наотрез отказываясь замечать моё нежелание следовать за ним. Мне даже показалось, что со стороны это выглядело примерно так же, как когда хозяин пытается заставить своего пса идти за ним, а тот, упираясь всеми конечностями в землю, не повинуется. Только поводка не хватает. — Пошли другим путем, — не разжимая челюстей, процедила я. — Назад. Пошли назад. — Мы идем вперед. Вперед мы идем. Все же спустя пару пройденных метров и моих настойчивых брыканий, он остановился, обращая на меня всё своё внимание. То, что в этот раз голова у него соображала на редкость быстрее, меня совсем не обрадовало. Я практически слышала, как в голове спидстера с сумасшедшей скоростью крутятся шестеренки. — Уоррен? — только и спросил Максимофф, не кажущийся удивленным. Я предпочла отмалчиваться, сконцентрировав всё свое внимание на немом поединке моих пальцев с его. Которые, кстати, намертво вцепились в мой локоть, не желая отпускать. Пускай думает, что ему померещилось или ещё лучше пускай вообще не думает и ослабит хватку. Немного возни, терпения, и мои старания увенчались успехом, и когда я снова дернула рукой, та, наконец, была высвобождена. — Уоррен, — уже более уверенно произнес Питер, но сделал он это скорее для себя. — Ты собралась пикапить этого летучего блондина? Я с минуту молчала, удивляясь и не понимая, когда и как Пьетро успел всё проанализировать и сделать верный вывод. Мало ли причин, при которых человек впадает в ступор при виде кого-то. — Тише ты, — шикнула я в ответ, затыкая ему рот обеими руками сразу. Чтоб уж наверняка замолк и не мешал думать. Так, оправдываться глупо. А если и начну убеждать его в том, что он не прав, то сделаю только хуже. Какое-то время ничего не происходило. Я молча разрабатывала план, игнорируя общество некоторых. А потом это скоростное недоразумение стало сотрясаться от смеха. — Да успокойся ты, — произнес мне в ладони Максимофф, видя мой далеко не добродушный взгляд. — Это не наш Профессор и даже не Джин, так что мысли твои ему недоступны, как, впрочем, и мои. Зато своей излишней суетливостью ты точно привлечешь его внимание. Не принимая во внимание слова Питера, я молча убрала свои конечности от его лица, чувствуя как начинаю хмуриться. В мои планы никак не вписывался Максимофф, знающий больше положенного.***
— Почему просто не подойти и не заговорить с ним? — уже в который раз спрашивал Питер, и я честно признаться уже не знала, как ему объяснить причину, по которой я не могу «просто» подойти и «просто» заговорить. Это на словах все «просто». — Потому что! — отчеканила я, понимая, что помощи от него как таковой нет и не будет. Ведь у него все, повторюсь, все «просто». Получив более чем ясный ответ, хотя вся его ясность заключалась в тоне моего голоса, Максимофф замолк. Я, плетущаяся позади него, чувствовала как внутри разрастается чувство злости, причем беспочвенной, и адресована она была спидстеру. Молча закончив бродить кругами у входа в институт, мы всё так же, не говоря друг другу ни слова, зашли внутрь и тут же разошлись в разные стороны, оставаясь при прежнем мнении друг о друге далеко не лестного характера. Шагая по коридору в сторону нашей с Джин комнаты, я снова и снова прокручивала ту дурацкую ситуацию. Видимо моей голове не суждено быть занятой более простыми мыслями, при которых не сводило бы живот и не хотелось скрыться от посторонних глаз. Минуя очередную дверь, я не сразу заметила, что мне навстречу движется небольшая компания учеников. И что как не крути, пройти всем сразу будет никак. Разве что кому-то придётся взобраться на стену. И этот кто-то точно не я. Не поднимая головы, я продолжила шагать по прямой и только когда поняла что вот-вот столкнусь с кем-то носом, вскинула голову. Сверху на меня глядела вполне себе симпатичная девица, и мне даже показалось, что на каком-то из уроков я её встречала. По её выражению лица было вполне понятно, что как минимум она сдавать свои позиции не намерена. Приподнятая бровь и едкая улыбочка всё меньше располагали к своей обладательнице. Ну что ж, раз эти господа так в себе уверены и думают, что каждый, кто попадается им на пути, обязан тут же отскакивать в сторону, освобождая дорогу, то увы, у меня для них плохие новости. Я набрала в лёгкие побольше воздуха, дабы разразиться тирадой, в которой я бы высказала всё, что накипело за весь день. И не важно, что эти товарищи по сути не причем. Но они заполнили мою чащу терпения, так что пускай получают то, на что нарвались. — А вам не кажется, что вы как-то многовато пространства занимаете? Вопрос прозвучал дерзко, собственно так как я и хотела. И признаться, была готова к перепалке. Моя явно разозлённая собеседница, сопя, обдумывала свой ответ, я же бегло осмотрела её компаньонов. Как только мой взгляд пал на третьего по счету примата, мысленно я уже прикрыла рукой глаза, тихо проклиная сегодняшний день. Уоррен, мать твою! Что ты тут делаешь?! Как я вообще не заметила этих чёртовых крыльев?! Подавляя желание взвыть как раненое животное, я поняла, что всё, что планировала сказать, более не актуально и что очень скоро меня опустят ниже плинтуса. Цепляясь за остатки своего боевого настроя, я снова переключила своё внимание на стоящую перед собой особу. Та уже была готова к нападению. Произошедшее далее с трудом укладывалось у меня в голове, да и не у меня одной. Вот я стою будто приговорённая к казни, в мучительном ожидании, и смотрю на своего палача. Не проходит и секунды, как мне на затылок ложится рука и этого жеста мне достаточно, чтобы не оборачиваясь понять, кто стоит позади меня. — Дико извиняюсь, но я украду её у вас. По голосу понимаю, что Питер улыбается. И не дожидаясь ни ответа, ни чьей либо реакции, парень исчезает вместе со мной.