► Aythis–The Other
Любила ли я своего отца? Разумеется любила. Скажу даже больше, я его возносила. Думаю, что для многих детей их отцы — супер-герои номер один. И никто и ничто не сможет переубедить этих маленьких наивных созданий. Я не отличалась своим поведением от большинства; тоже бежала, визжа от радости в прихожую, стоило мне услышать знакомый хлопок закрывающейся двери машины. Вы спросите, как можно было, не глядя в окно, решить, что это именно он? Хм, пожалуй, это трудно объяснить. Мне всегда казалось, что урчание мотора у отцовской машины особенное, сильно отличающееся от остальных. Как и то, с каким звуком закрывается дверь. Когда он переступал порог квартиры, я едва сдерживала дрожь восторга. Желание броситься к нему на шею и крепко обнять ломилось наружу, но я лишь с благоговением в глазах наблюдала за ним. Сдерживала свои детские порывы, ибо знала, зарубила себе на носу: отец не любит подобных проявлений чувств. За всю свою жизнь я не припомню, чтобы он меня обнял или поцеловал. Он не использовал тех ласкательных выражений, которыми родители иногда заменяли имена своих детей. Солнышко, котенок, моя радость. Он никогда меня не хвалил, не говорил, что любит. Разве что поощрял за успехи в учебе, даря подарки. Иногда мне казалось, что полная свобода действий и финансовая поддержка, которой я располагала, были своего рода компенсацией за недостаток родительской любви. Но все это не могло заменить мне отца, который, казалось бы, вспоминал обо мне лишь в те нередкие моменты, когда я попадалась ему на глаза. А всё остальное время предпочитал не быть частью моей жизни, оставляя на попечение нянькам, пока в том была необходимость, а после предоставив меня самой себе. Хотелось верить, что в его холодности нет моей вины, и что он просто не смог смириться со смертью моей матери и потерей любимой. Что время не залечило его душевные раны, не помогло вернуться к прежней жизни. Что горе его убило, какой бы сильной натурой он не был. Я была готова оправдывать его перед собой и другими, а за неимением оправданий начинала их искать или придумывать. Потребовалось немало времени на то, чтобы я начала воспринимать действительность такой, какой она была. Дэмиен Дэвро был моей личной загадкой, которую я была не в силах разгадать. У меня было всё, но в то же время ничего. У меня не было отца, которого я так хотела, о котором я мечтала.***
Как-то раз я принесла домой щенка золотистого ретривера, которого получила задаром у наших соседей. Щенок прихрамывал на одну лапу, посему хозяева не решились выставить «дефектный» товар на продажу вместе с остальными. Такой радости я не испытывала ещё никогда. Маленький и мягкий, он, попискивая, тыкался мне мордашкой в шею, пока я поднималась с ним в квартиру. Опыт в обращении с животными у меня был нулевой, но некоторые вещи казались мне элементарными. Если щенок скулит, то вероятнее всего от голода, а не от боли. Осмотрев содержимое холодильника, я поняла, что ничего подходящего для этого чуда у нас нет, и нужно бежать в магазин. Все это время внимательно следящий за мной щенок вызывал у меня всё больше радости и умиления. Мне не хотелось его покидать, но я понимала, что и молоко само себя из магазина не принесет. По дороге туда и обратно я неслась со всех ног, переживая за голодное животное, оставленное мною в прихожей. Я бежала так быстро, что не заметила стоявшую на парковке машину отца. Поэтому, влетев в квартиру с пакетом в руке, я на миг остолбенела увидев его, стоявшего ко мне спиной. На моё появление он никак не отреагировал, даже не обернулся. Просто стоял лицом к панорамному окну, разглядывая что-то сквозь стекло. Я начала что-то бормотать, спрашивать о его дне и о делах в целом, хотя никогда прежде так не делала. Но отец продолжал молчать, а тишина вокруг прерывалась звуками изредка проезжающих снаружи автомобилей. Наверное мне понадобилось полторы минуты минимум, чтобы понять, чего не хватает в квартире и ради чего я вообще покидала дом. Начав обходить комнату за комнатой, я ощущала, как внутри зарождается паника. Щенка не было не видно и не слышно. Мои поиски и копошение ничуть не заинтересовали отца, продолжающего изображать живое изваяние, отбрасывая жуткую тень на пол. Обойдя большую часть комнат в квартире, я подошла к своей. К тому моменту плохое предчувствие хорошо засело у меня в душе, и объяснить причину его возникновения я не могла. Повернутая мною латунная ручка тут же позволила возникшему из ниоткуда сквозняку настежь распахнуть дверь. В комнате было свежо, а вокруг царила кромешная тьма, и что-либо разглядеть или увидеть было невозможно. Шаря рукой по стене в поисках выключателя, я невольно съёжилась от неприятной прохлады. Ветер с улицы нещадно теребил шторы, создавая противный скрежет. Поняв, что бессмысленно вожу рукой по стене, я стремительно пересекла комнату и закрыла окно. Глаза к тому времени уже привыкли к темноте. Под самым подоконником стояла тумба с ночником, а свет, исходивший от него, всегда казался мне скудным, но на тот момент я не жаловалась. Догадывалась ли я о том, что ожидало меня? Была ли та непонятая мною тревога знаком? Тогда мне показалось, что я обернулась слишком резко; хотя как ещё я могла это сделать? В любом случае, когда я наконец нашла щенка, то едва не подавилась криком, который как будто застрял у меня в горле. Маленькое тельце лежало напротив моей кровати, и у меня не возникло сомнений, что пёс был мёртв. В силу своего возраста, я решила, что животное умерло от голода. Что я бежала недостаточно быстро, что слишком много времени потратила на его поиски. Что я виновата в смерти только что приобретенного счастья. Опустившись на корточки напротив щенка, я протянула к нему дрожащие руки в попытке коснутся, но они так и застыли в воздухе, когда краем глаза я заметила высокий силуэт в дверном проеме. Рухнув на колени с застывшими в глазах слезами, я уставилась на отца, который по своему обыкновению был воплощением спокойствия. Я пыталась ему что-то сказать, указывая на ковер рядом с собой. Но он продолжал смотреть на меня, а после, всё также молча приблизился и потрепал по волосам. Этот жест был у него вместо приятных слов, похвал и его любви ко в целом. Если он ко мне и прикасался, то только так. Впрочем, я сильно сомневалась в том, что в его каменном сердце было место для подобного рода чувств. Когда он, наконец, обратил внимание на мертвого щенка, его глаза как-то непонятно сощурились, а губы сжались в тонкую линию. Я решила, что он расстроен, что он разделяет мои чувства. Но через мгновение его лицо озарила та самая улыбка, с которой он взглянул на меня покидая зал суда. Схватив щенка за шкирку, он выпрямился надо мной, оценивающе рассматривая тушку. Я вцепилась ему в ногу, прося не делать ничего. Умоляла отпустить щенка, чувствуя, как на волю вырвались слезы и стало щипать в носу. Мою просьбу он выполнил без промедлений и лишних слов, но я не ожидала, что он просто возьмет и разожмет пальцы, отправляя тело в свободный полет. Поймать мертвого зверька я не успела, не среагировала вовремя. Тело с глухим звуком шмякнулось на ковер, я застыла с немым ужасом на лице. На всю эту картину отец лишь с презрением хмыкнул, направившись в сторону выхода и напоследок сказав, что нужно убрать «мусор». Минуту спустя он вернулся, засунул тело в коробку из-под ботинок и ушел, ничего больше не сказав. Больше к разговору о том вечере мы не возвращались.***
Наконец-то позволив себе умолкнуть, я уставилась на свои сцепленные между собой пальцы рук, испытывая своего рода облегчение, как будто побывала на исповеди. Я никогда ни с кем не откровенничала, даже со своим единственным другом — Миной. Да и как можно просто взять и рассказать нечто подобное? Это ведь в конце концов не секрет про украденную жвачку из магазина или подделывание оценок в журнале. Серьезное лицо, с которым слушал Максимофф, под конец рассказа меня насторожило. Как бы парень сейчас не рванул прочь, шокированный узнанным, сделав те или иные выводы. Возможно не совсем верные. Молча гладя на него, я не осмеливалась что-либо ещё сказать, подумав, что я итак достаточно наболтала. И теперь предпочту побыть в роли слушателя. Питер продолжал сидеть напротив меня с серьезным лицом, будто думая о чём-то своём. Облегченный выдох получился у меня каким-то рваным, но я не обратила на сей факт ни малейшего внимания. Спидстер по-прежнему был со мной и кажется не собирался дать драпу, не упал в обморок и в принципе держался молодцом. Неожиданно нахмурившись, Пьетро привстал со своего насиженного места и подался чуть вперед. Я невольно проследила за ним взглядом, уже порядком забеспокоившись, что я рано радоваться начала его положительной реакции. Вот, сейчас и смоется. Но Максимофф, вопреки всем моим ожиданиям, вновь меня удивил. Его обычно нагловатая физиономия, которая оказалась напротив меня в тот самый краткий миг, когда я, кажется, моргнула, на сей раз имела сосредоточенное выражение. Его черные глаза обратили на себя всё моё внимание, проникая куда-то намного глубже, чем Профессор своими способностями. Когда моё лицо успело оказалось в его ладонях я совершенно не помнила, умудрившись на пару секунд выпасть из реальности. От такой близости наших лиц я ощутила, как заполыхали щеки и заныло в животе. — Эй, не реви, — растянув губы в улыбке, Питер большими пальцами рук утёр откуда-то взявшиеся на моём лице слёзы. — Покорим мы твоего блондина и отца за решетку вернём.