Лица, судьбы, цепь событий Словно листья на ветру Пути, дороги, сотни нитей Вновь сливаются в одну* Демон внутри меня, Сворует мой контроль Забыл кто я вообще, но круто так быть мной.**
Все в том же переулке я приступила к созданию маскировки. Местность чужая, люди чужие, а я ну никак не хотела из-за своей внешности и одежды, не вписывающихся в привычные рамки этого времени, иметь дело с местными органами правопорядка. Первым делом надо было понять, кого мне изображать? Военные отпадали сразу — слишком заметные. По тому же принципу отпадали и аристократы, купцы и состоятельные горожане. Оставался средний класс. Пару минут я поразмышляла над этим вариантом и тоже отвергла его — среднего класса много, но это-то и является проблемой. Меня могли что-либо спросить, а я понятия не имею, какой здесь язык, правила, законы. Скажу что-нибудь не то, и меня сразу обнаружат. Мне нужно было стать никем. Таким человеком, которого вроде и видят, но никогда не обратят внимание. Человеком, на которого не хотелось бы даже смотреть. А для этого подходит только один образ — роль бездомного, нищего, попрошайки. Такие люди были во все времена. Их не любят, сторонятся и стараются поскорее пройти мимо. Лучшей маскировки и не найти. Дабы не терять времени, я сразу же приступила к воплощению своей идеи. С ближайшего балкона я стащила брюки и рубашку, которые там сушились на веревках. Несколько минут поваляла их в дорожной пыли, сделала гвоздем пару дырок и вуа-ля! Костюм нищего готов! И никто теперь не узнает в этом рванье краденой одежды. После занялась собой. Для начала сняла всю одежду и затянула грудь бинтами. Парнем-бродягой всегда быть сподручней чем девушкой: из соображений все той же безопасности — если парня просто пнут или побьют, то с девушкой еще неизвестно, что в итоге сделают. Да и короткие волосы, немного подросшие за полторы недели, вполне вписывались в образ. Все свое снаряжение, кроме любимого ножа, я компактно сложила и обернула большой тряпкой (украденной все с того же многострадального балкона) наподобие мешка. Концы связала веревкой так, что у меня вышел баул, вид которого не говорил ничего о содержании. Лицо, руки и ноги я тщательно разукрасила пылью и грязью так, чтобы никаких примет не было. Даже волосы из медно-рыжих стали грязно-коричневыми. Ноги оставила босыми — не пристало бродяге иметь обувь. Вообще, все это напоминало те времена, когда мне приходилось слоняться по городу и выпрашивать у прохожих денег на хлеб. Конечно, все деньги, заработанные за день, шли в карманы воспитателей. Но именно навыки того времени, знания о том, как выглядеть победнее и пожалостливей, позволили мне сейчас создать просто отменную маскировку. Мурка, все это время сидевшая неподалеку и наблюдавшая за всеми моими действиями, подошла и обнюхала новую меня. Чихнула, и, негромко мяукнув, боднула головой, как это любят делать кошки. - Да, знаю, шкурка, знаю. Ты-то меня в любой одежде и под любым слоем грязи узнаешь, а вот жалкие людишки так не могут. Не обладают они твоим чутьем — они смотрят только глазами, а зрение можно легко обмануть. Кошка фыркнула, будто насмехаясь над глупостью человека, и, первый раз за все наше знакомство, дала себя немного погладить. Солнце встало, и начали появляться первые люди. В основном это были торговцы, по-видимому, направляющиеся на местный рынок. Одежда местного населения, как я уже успела убедиться, сильно напоминала по стилю одежду Средневековья. Правда, продвинутого, судя по снаряжению военных, но все-таки Средневековья. У мужчин - простые тканые штаны и рубашки, кожаные ботинки на шнуровке. У женщин, повсеместно, - длинные юбки. За все время я не увидела ни одной девушки в штанах. Свою поклажу торговцы везли на телегах, в которые были запряжены лошади. Хорошо, хоть канализация была, о чем свидетельствовали решетчатые отверстия у поребриков, а то истиной реальности средних веков я б не выдержала. Язык, на котором говорили эти люди, был мне незнаком, но походил на смесь английского и испанского, потому что отдельные слова я все же узнавала. В свое время Командир заставил выучить и тот, и другой, как наиболее распространенные. Просто замечательно! Мало того, что я оказалась неизвестно где, так я еще и язык не до конца понимаю, что конкретно осложняет разведку на местности. Как я, скажите, буду искать информацию, если не могу ни говорить, ни писать, ни читать? Хотя, во всем есть плюсы — я просто показательный необразованный бездомный. Ладно, потом погрустим, сейчас надо действовать. Говорят, что находясь среди людей, говорящих на незнакомом языке и не имея возможности поговорить на родном, человек намного быстрей обучается и уже через несколько недель может спокойно изъясняться на местном. Так что я, медленно, держась в тени зданий, пошла за толпой. Вскоре дорога стала расширяться, и я вышла на небольшую, по моим меркам, и огромную, по меркам этого города, площадь, на которой уже торговцы раскладывали свои товары на прилавки, а редкие в утреннее время покупатели сонно приглядывались к ассортименту. Настоящая торговля пойдет ближе к полудню. Я, как и положено бродяге, уселась около дома, в тенечке, рядом с овощной лавкой. Так меня практически никто не видел, и в то же время мне самой обзор был отличный, да и овощи покупают много народу, так что я смогу слушать, учить язык и собирать информацию. Так я провела две недели. Ночевала обычно на сеновале или на чердаках, незамеченно пробраться на которые не составляло проблемы. Мылась ночью в реке раза два в неделю, чтобы поддерживать маскировку. Утром отправлялась на рынок, устраивалась на своем незаметном месте и наблюдала. Питалась, в основном, крадеными продуктами, причем воровала я настолько незаметно, что ни разу не попалась. Меня даже из жалости иногда подкармливали местные торговцы. Мурка все время крутилась рядом, иногда отлучаясь, чтобы стащить чего-нибудь из рыбной лавки. Иногда мне казалось, что она — это я в зверином обличье, настолько мы были схожи характерами и привычками. За все это время я узнала достаточно много интересующей меня информации. У самого государства, как я поняла, названия не было, а люди разделяли окружающий мир на «за стеной» и «внутри стены». Самих стен было три: Мария - внешняя стена, куда я попала; Роза — средняя стена и Сина — внутренняя стена, где проживали дворяне, богачи и где находилась резиденция короля. Откуда появились гиганты, я так и не узнала, хотя все люди знали, что стены были построены около ста лет назад: не такой уж и большой промежуток времени, чтобы напрочь забыть про внешний мир. Странновато это было. Как таковых городов было по четыре у каждой стены, а пространство между стенами занимали сельские угодья. Город, где я находилась, назывался Шиганшина. Расстояния между стенами были достаточно большими — около ста километров между Марией и Розой и ста пятидесяти километров между Розой и Синой, как я могла понять из рассуждений торговцев наподобие «три дня лесом, два дня полем». Если говорить про внутреннее устройство, то главой государства был король. Так же были приближенные к королю дворянские семьи. Была и религия — культ стен. Когда я первый раз увидела этих фанатиков, поклоняющихся стенам, я чуть не задохнулась от хохота, да и среди населения они не были популярны. Но потом, проанализировав поведение этих «священников», я решила не сбрасывать их со счетов (все же стены эти странные, мало ли, что они знают) и добавила культ к моему списку подозрительных вещей. Армия этого государства подразделялась на три отдела: Военная полиция следила за порядком (чертовы менты, везде есть), Гарнизон охранял стены (как по мне, фигней страдал) а Разведкорпус исследовал территории за пределами стен и природу гигантов (ну хоть кто-то делом занимается). Народ не очень любил разведчиков, так как считали все эти прогулки за стены пустой тратой налогов. Один раз я видела, как эти ребята возвращались с экспедиции. Ну что сказать, зрелище удручающее. Несколько повозок с трупами, раненные подавленные солдаты, отпечатки усталости на лицах и вездесущие шепотки за спинами. Не знаю, как эти люди еще держались на плаву при таких результатах и такой «поддержке». Среди них особенно выделялся один блондинистый тип, «истинно арийской» внешности. Было в нем нечто, что заставило меня вспомнить о Командире. Нет, не внешний вид или телосложение… но взгляд. Целеустремленный, прямой. Этот человек меня заинтересовал. Язык я освоила и легко понимала, хотя говорить еще не пробовала - не с кем особо было. Другие бродяги сторонились меня с тех пор, как я разбила нос одному, попытавшемуся согнать меня с насиженного места, а нормальный человек никогда не будет говорить за жизнь с бездомным. Мне уже начинало становиться скучновато в этом однообразном мире обычных людей, да и антидепрессанты кончились, так что я все чаще ощущала желание кого-нибудь убить, что в итоге привело бы к срыву и кровавой резне, чего бы я категорически не хотела. Поэтому надо было срочно менять локацию и, желательно, убить кого-нибудь, кого не заметят, чтобы на время пригасить жажду крови. В итоге, я решила продвигаться внутрь, к стене Роза, а затем к Сине, да и информации там должно быть побольше — хоть та же королевская библиотека. Система безопасности была здесь никудышная, всего-то замки да люди. Ни тебе сигнализаций, ни отпечатков пальцев, сетчатки и всего такого прочего. С моими навыками, я могла бы быть неуловимым вором. Или наемником. А лучше, и то, и другое! До Розы я добралась на лошади, которую «одолжила» у одного торговца. Сначала хотела путешествовать на «попутках» из телег различных продавцов, но это заняло бы у меня дня три, если не четыре, а такого с моим нестабильным состоянием я не могла себе позволить, так что пришлось брать лошадь, на которой можно доскакать до стены за день. Никогда раньше не ездила на лошади, так что первый час езды был сущим кошмаром. Эта тварь все норовила свернуть с дороги, пожевать травы. Или пойти шагом, вместо положенного галопа. Или… да этих «или» была целая прорва, и под конец мне это так надоело, что я на родном русском высказала все свои претензии животному, в качестве аргумента, по привычке, приставив нож к горлу и пообещав в случае непослушания пустить на колбасу. После этого животинка вела себя, как шелковая. Кошка путешествовала вместе со мной, забравшись в мешок со снаряжением, который я прикрепила веревками на спину. Кстати, что интересно, ее совершенно не пугала моя возросшая агрессивность, хотя обычные животные сторонились меня. До стены Роза я добралась, как и планировала за день. Солнце уже заходило, когда передо мной выросла эта серая громада. И снова, как и в прошлый раз, мне казалось, что кто-то смотрит на меня. Жуткие эти стены. Лошадь я отпустила, теперь она была мне не нужна, и заночевала под открытым небом неподалеку в лесу. Задница ныла, спину ломило — да, мое первое путешествие на лошади удачным назвать язык не поворачивается. Господи, ну почему здесь хотя бы велосипеда не придумали?***
Говорят, что жизнь, как зебра — есть белые полосы, а есть черные. До сих пор мне просто несказанно везло. Я умерла и ожила в будущем, прожила полторы недели среди великанов-людоедов, нашла людей, незамеченной пробралась за стену, жила в городе две недели, и меня не раскрыли. И вот, везение кончилось. Для начала закончились антидепрессанты, и моя крыша вновь тихонько поехала, выставляя наружу жажду крови, затем я отбила себе ягодицы, добираясь до стены Роза, и вот теперь это… - Давай документы, — раздраженно сказал доблестный страж закона, детина под два метра ростом, одетый в идеально сидящую форму, без единого пятнышка и дурацкой эмблемой с единорогом (символ невинности и чистоты… у ментов, какая ирония). - К-к-какие документы? - играем идиотку. Не, ну правда, какие к черту документы? Вот это промах. Ну конечно, зачем людям на рынке документы? Вот я и не знала, что здесь и такое имеется, а то бы стащила у кого-нибудь. - Обычные, парень, обычные. На бумажке напечатанные, - еще и издевается, гад. А его напарник, тощенький такой, бледный, подхихикивает и морщит нос от отвращения. Элита, блин. Благородные. Конечно, везде они одинаковые. Папочка заплатил за сыночка-оболтуса и все в шоколаде, а чтобы самому чего-нибудь добиться, так это не к нам. Мы избранные, нам ручки об нищих бродяг марать не хочется, нам весь их вид претит. Тьфу! Стою, изображаю страх. Непонимающе пялюсь на них. А в голове начинают всплывать картинки перерезанных глоток и видения страха в глазах у жертвы. На языке отчетливо чувствуется знакомый солоноватый привкус крови. Ой-ей, если эти ребята продолжат в том же духе, то беды не миновать. Полицаи передернулись и отступили на шаг. Поежились, занервничали. Да, в таком состоянии не только животные, но и люди начинали ощущать опасность, находясь рядом со мной. - Оставь его, не видишь — бродяга. Нет у него документов, да и обыскивать противно. Давай, в телегу его и скинем к остальными в Подземный город. Там таким и место, - все так же раздраженно процедил старший мент. - Давай, пошел, отброс, - мелкий хлыщ вскинул ружье и ткнул меня в плечо по направлению к телеге, где уже сидела пара оборванцев, вроде меня. В голову ударила кровь, и мир на секунду окрасился красным. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Спокойно. Успокойся. Потом. Эх, если бы ты знал, парень, насколько близко ты был от смерти… но, видать, везучий ты. Хотя, кто знает, я мстительная. Интересненько, про Подземный город я не слышала. Судя по словам полицейских, это что-то наподобие местного гетто. То, что надо. Там уж точно никого не удивит, если кто-нибудь зарежет парочку отбросов. Надо только немного подождать, пока меня не доставят, а там уж разберемся. Эх, вот каковы повороты судьбы, а? Там росла среди отбросов и здесь попала к отбросам. Круг замыкается.***
Везли нас два дня, и за это время со мной так никто и не заговорил. Наши конвоиры считали ниже своего достоинства говорить со всяким сбродом, а парочка бездомных справедливо опасалась меня, прислушиваясь к выработанной за годы бродяжничества интуиции, без которой на улице не выживают. Я же наслаждалась безумно красивыми пейзажами природы, слушала пение птиц и смотрела на небо, выискивая интересные формы облаков. В общем, делала все, лишь бы заглушить голос той кровожадной твари, что пыталась взять контроль над моим сознанием и телом. Чертовы экспериментаторы. Я не раз задавалась вопросом, что же они со мной сделали тогда, в лаборатории. Сама я все помнила смутно, будто мозг решил оградить меня от этой информации. Точно я знала одно — именно после лаборатории и их экспериментов я стала иногда терять над собой контроль. Причем это не было похоже на шизофрению, как такового «голоса» я не слышала, были только чудовищное желание убивать и боль, как во время ломки у наркомана. И этому нельзя было сопротивляться, потому что в итоге все приводило к срыву. Добивало еще то, что и ночью я не могла отдохнуть — мне снилось, как я убиваю, режу, душу, топлю; как кровь течет по моим рукам, ее тепло, запах и вкус. Сны были настолько реальны, что после пробуждения я не раз продолжала думать, что реальность - это сон, что не приводило ни к чему хорошему. В последствие я научилась справляться со своей новой природой, стараясь не доводить все до критического порога, успокаивая себя регулярными убийствами. Служба в спецназе была очень кстати, а антидепрессанты не давали возможности терять контроль при своих, но полностью заглушить мою внутреннюю «тварь» даже им было не под силу. Когда мы, наконец, прибыли к Сине, я балансировала на самой кромке. Все люди представлялись мне мертвецами, небо было красным, а голоса заглушались звуком биения собственного сердца. Я смутно помнила, как меня тащили, как вдруг стало холодно и темно, а красное небо сменилось грязно-коричневыми скалами. Вроде была лестница, или не было? Я шла куда-то, а мир вертелся в глазах, как после знатной попойки. Перед глазами проплывали бледные грязные лица с ввалившимися щеками, темными кругами под глазами, в глубине которых плескался страх. Потом был темный переулок и снова лица, но теперь они были мерзкими, злыми, жадными. Мне не понравились эти лица, они были мне противны, а от всего противного следует избавляться. Я попыталась уйти, но лица не хотели отпускать. Они протягивали свои лапы, больно стискивали руки, царапая обломанными ногтями. От них надо было избавиться, и тогда в руку скользнул нож, мой «клык», и лица стали исчезать, напоследок оставляя в своих глазах отпечатки ужаса, который бальзамом лился на мою душу, принося покой и блаженство. Очнулась я на земле от прикосновений шершавого язычка кошки, которая тщательно вылизывала мне руку от подтеков засохшей крови. Оглянулась вокруг. Весь переулок был залит кровью, на стенах живописными мазками располагались багровые брызги, а у моих ног лежало трое бездыханных тел. Опять. Плохо. Остается надеяться, что они были мерзавцами, меня, конечно, совесть перестала мучить где-то после седьмого убийства. Все это стало моей работой. Но вот проблем от убийства мирных граждан всегда больше, чем от убийства воров и мошенников, так что это был просто вопрос выживания. Подобрав с земли мешок с экипировкой, который я уронила в пылу бойни, и растрепав волосы, так, чтобы они хоть как-то закрывали лицо, я медленно вышла на улицу. Людей не было, хотя я и заметила несколько теней в окнах. Умные здесь жители, сразу смекнули, что к чему и драпанули, пока и их не коснулось. Издалека уже слышался шум голосов, так что пока сюда не набежала полиция, мне было бы хорошо уйти. Выбрав еще один темный проулок, мы с Муркой поспешили скрыться с места резни. Ну что ж, Подземный город, значит. Хотела сменить локацию — пожалуйста, да и от центра недалеко. И так, преисполненная энтузиазмом первооткрывателя, я шла по узким переулочкам, чувствуя себя просто отлично после резни и тихо напевая... ...Город под подошвой, город под подошвой Светофоры, госпошлины, сборы и таможни Я не знаю, вброд или на дно эта дорожка, Ты живешь под каблуком, у меня город под подошвой...***