Уроды-2: Hassliebe

До начала учебного года оставалось совсем немного времени, и большинство студентов давно уже обустроилось в общежитии. Женьку всю дорогу до места назначения одолевали сомнения. Однако они оказались напрасными: ему повезло, и в комнатах осталась пара свободных мест. Выслушав от коменданта длинную и пространную речь о своей нерасторопности, Женя довольно быстро оформил документы на заселение и вскоре стоял с ключом перед дверью комнаты, в которой ему предстояло теперь жить. Он поправил лямку сумки, успевшей порядком натереть плечо, перехватил поудобнее пакеты и вставил ключ в замочную скважину. Комната хоть и была тесной, но оказалась просторнее, чем он успел себе вообразить. Два парня обернулись на звук открывшейся двери. Темноволосый юноша сидел с планшетом на кровати около окна. Его глаза скользнули по фигуре Женьки, задержались на шраме, пересекающем левую сторону лица. - Добрый вечер, - проговорил Женя и попытался выдавить из себя улыбку. – Я ваш новый сосед. Парень коротко кивнул, словно принимая сказанное к сведению, и снова уставился в планшет: - Александр, - впрочем, сообщил он, видимо, совсем не впечатлившись новым знакомым. - Женя, - смутившись, представился Женька и перевел взгляд на второго парня, который развалился на раздолбанном стуле около стола. Встретившись с юношей глазами, тот проглотил кусок бутерброда, который усердно жевал, и проговорил: - Степан. - Очень приятно, - Женя огляделся. – Где я могу?.. Он не успел договорить, как в дверь вбежал еще один постоялец этой комнаты и с разгону впечатался в Женькину спину. Женя выронил пакет с учебниками, которые не преминули рассыпаться по полу. - Ой, - парень наклонился, чтобы подобрать книги. – Извини, я… - он посмотрел на Женьку, и его лицо изменилось: - Ох, ты ж… Кхм, извини. Я просто... – его глаза были прикованы к шраму, и Женя, совсем как в прошлые времена, постарался развернуться к своему неожиданному собеседнику здоровой щекой. Юноша успел отвыкнуть от такой вот реакции окружающих на свою внешность. Его жизнь приобрела некое подобие стабильности, и было очень легко расслабиться, общаясь с одними и теми же людьми, которые не обращали внимания на то, как он выглядит. Теперь же Женя снова остро почувствовал свое отличие. И даже волосами нельзя было закрыться – достаточно короткая стрижка не позволяла такого маневра. - Ничего страшного, - натянуто произнес он, забирая учебники. – Где мне можно расположиться? – он задал вопрос прежде, чем его взгляд натолкнулся на пустую кровать около двери. - Здесь, - подтвердил догадку налетевший на него парень. - Хорошо. Женька прошел мимо него и положил свои вещи на свободное место. Он стал стаскивать с себя куртку, чтобы повесить ее на вешалку около двери, когда сзади донеслось: - Я – Гордей. А ты новичок? - Это Женя. Его сегодня к нам подселили, - вместо юноши откликнулся Степан и громко отхлебнул из своей чашки. - Понятно, - сказал Гордей. - Завтра начинаются занятия, - Женька буквально спиной почувствовал на себе взгляд соседа. – Ты припозднился с заселением. - Так вышло, - юноша повесил куртку: конец лета выдался на редкость холодным, и ветер, пришедший на смену изнуряющей жаре, пробирал до костей. - А-а, - протянул Гордей и тут же спросил: - И почему? «Поругался с любовником», - хотелось ответить Жене, но он сдержался. - Решил перевестись с заочного. Он настороженно замолчал, ожидая еще вопросов, но их не последовало. Женьке стало неуютно. Он знал, что это противное чувство пройдет, стоит ему привыкнуть к новой обстановке, но сейчас хотелось спрятаться от проявленного внимания к своей персоне. Юноша тихо вздохнул и постарался расслабиться. Спасовать сейчас значило бы сдаться, а делать этого Женя не собирался. Он занялся разбором своих вещей, отвлекаясь работой. Поворачиваться лицом к своим соседям ему не хотелось. Впрочем, Женька волновался зря – ребята, после краткого и не слишком информативного знакомства, потеряли к нему интерес. Александр все так же что-то увлеченно читал на планшете. Степан качался на стуле, смотрел в потолок и изредка - в открытый учебник на столе. Гордей болтал без умолку по сотовому, развалившись на кровати, и совершенно не смущался присутствием в комнате посторонних. Мысли Жени постепенно переключились на воспоминания о Максиме. Он был зол на Глонского и думал об этом постоянно, пока обустраивался. Вещи аккуратными стопками перекочевывали в ящики под кроватью и в тумбочку. Женька специально старался занять себя наведением идеального порядка, но это мало помогало ему во внутренней борьбе с самим собой и обидой, которую он испытывал. Юноша не понимал, как Глонский мог так поступить с ним. Ведь дело было даже не в том, что Максим наотрез отказывался признавать выбор Жени, его свободу и независимость, а в том, что мужчина намеренно не пытался понять его. Словно задумайся он на минутку о чем-то более существенном, чем его собственное комфортное существование, то небо просто рухнуло бы на землю. Нельзя было быть таким упертым, упрямым и твердолобым! Женя вздохнул. Ну, вот сколько раз он сам уступал Глонскому? Неужели хотя бы однажды нельзя было уступить ему самому?! Не какому-то абстрактному чужому человеку, а ему – Женьке. Юноша с громким стуком шлепнул книги на тумбу и мотнул головой, чувствуя, что вместо того, чтобы привести свои мысли в порядок и успокоиться, начинает заводиться по новой. Надо было срочно отвлечься. Однако стоило Женьке скосить глаза в сторону, как он натолкнулся на обращенный к нему взгляд Степана. «Черт», - ругнулся он про себя, досадуя, что так по-глупому сорвался, и поспешно отвернулся. Он продолжил раскладывать вещи из своей сумки, и некоторое время ему удавалось делать это бездумно. Женя сновал около своего спального места, что-то вешая на крючки в стене, что-то размещая на стуле около кровати. Ручки, маркеры, конспекты, маленький плеер, спутавшиеся провода наушников. Многое он забыл дома в спешке сборов, многое теперь следовало докупить, так как Женька не хотел возвращаться в квартиру Глонского. Разные бытовые мелочи – зубная щетка, мыло, полотенца, постельное белье. Женя на некоторое время завис с очередной вещью в руках, а потом обреченно отложил ее в сторону. Нет, обустройство на новом месте совсем не помогало. Даже наоборот: размеренные механические действия начинали напоминать о том, как он убирался в квартире Максима, раскладывая брошенную кое-как одежду, деловые бумаги. Кружку с кофе, который не допил Глонский. Женька нахмурился. Он не чувствовал себя уверенным в том, что ему когда-нибудь удастся избавиться от подобных мыслей. Сейчас казалось, что он обречен всегда вспоминать Макса, жизнь с ним и обиду на него. И свою злость. Вещи закончились. Женя запихнул в освободившуюся сумку пустые пакеты и задвинул все это за кровать, сел на тонко взвизгнувший пружинами матрас и осмотрелся. Вокруг него была чужая территория, которую ему предстояло сделать своей. Ничего непривычного, неловкого или странного после того, через что Женька успел пройти в своей жизни. Бордель, больница, дом Глонского – ему давно пришлось научиться адаптироваться к новым условиям. Женя погладил пальцами грубое сукно покрывала. Он не знал, чем теперь заняться. Лежать в присутствии своих соседей не хотелось. Читать учебник? Женька был более чем уверен, что сейчас не сможет сосредоточиться ни на одном слове. Что оставалось? Он задумался. В это же время Гордей перестал трепаться, отбросил сотовый и приподнялся на локте, посмотрев сначала в Женину сторону, а потом на Степана. - Бобрёнков! – позвал он, заставив Степу содрогнуться. Стул опасно накренился, и парень, смешно замахав руками, с грохотом упал на пол. - Гордей, твою же ж мать! – воскликнул он. - Сколько раз говорить? Не Бобрёнков, а Бобренков. - Ага, - Гордей широко улыбнулся. - Я упал из-за тебя, - пробурчал Степан, вставая и потирая ушибленное место. – И мог подавиться! - А нечего столько жрать, - нравоучительным тоном заявил Гордей. - Не расслабляйся, Бобёр. - Заткнитесь оба, - негромко проговорил Александр, даже не глядя в сторону ребят. - It is not possible, - покаянно сказал Гордей, наблюдающий за поднимающим стул Степой. Саша поморщился: - Для учащегося ин.яза у тебя на удивление скверное произношение. Занялся бы лучше делом. Степка и тот зубрит. Гордей хмыкнул: - Степка зубрит, потому что гулял все лето не покладая ног и все забыл. И это полностью на вашей совести, Александр, - парень лег на живот и положил подбородок на скрещенные руки. - I am right, aren't I, Mr. *… - он белозубо улыбнулся и произнес с ужасным акцентом, - Mr. Бобьёр? «Mr. Бобьёр» покрутил у виска пальцем. - Зато ты у нас учишься за троих, - буркнул он, вновь усаживаясь на стул. - Ботаник. - Только на произношении это отражается не лучшим образом, - въедливо повторил Александр. - Я дурачился, - Гордей повернулся к Жене, который сидел, опустив голову, и рассматривал свои коленки. – Жек, а ты у нас на каком факультете? Юноша не сразу понял, что обращаются к нему, но после повторно оклика, ответил: - На переводческом. - О, - Степан с интересом посмотрел в Женькину сторону, - значит, мой коллега. - Тебе повезло, - Александр, наконец, отложил планшет и потер глаза. – Будет у кого конспекты передирать. Жень, только не иди у него на поводу. - Эй, да когда это я конспекты у кого передирал?! - Остынь, - Саша пригладил волосы рукой. – Съешь еще бутербродик. Женька почувствовал себя очень странно от того, что к нему вот так запросто обратились и втянули ни к чему не обязывающую беседу. Он попытался вспомнить, когда в последний раз разговаривал с людьми, которые дружески поддразнивали друг друга, давали необидные клички, называли его «Жека», и не смог. Казалось, что все это если и было, то когда-то давным-давно, в прошлой жизни. В жизни до. Женя чуть было снова не оказался во власти своих воспоминаний, но Гордей вновь обратился к нему с вопросом. - А что за специальность? – поинтересовался он, разглядывая Женьку так, словно надеялся разгадать какую-то загадку. - Балда, - вместо Жени ответил Саша и встал, с наслаждением разминая затекшие суставы. – У переводчиков одна специальность. Женька кивнул, соглашаясь: - Лингвистика и межкультурная коммуникация. - Кру-уто, - протянул Гордей. - А я на страноведении. - Да, филолух он у нас, - Александр направился к двери, снял с вешалки ветровку и возвестил: - Ариведерчи, девочки, я удаляюсь. Вернусь поздно. - Вот так всегда, - разочарованно пробубнил Степан. – Сань, может, вместе махнем, а? Саша многозначительно улыбнулся и отрицательно покачал головой. Потом подмигнул Гордею, махнул рукой Женьке и скрылся за дверью. После его ухода разговор сам собою сошел на нет, и каждый занялся своим делом. Женя вновь погрузился в размышления. Только на этот раз его мысли приобрели несколько иное направление. В установившейся тишине он наблюдал за Степаном и Гордеем и пытался понять, что это за люди, ведь с ними ему теперь предстояло сосуществовать. Выглядели ребята вполне безобидно. Если ушедший Александр казался педантом и немного пижоном, то Степа, например, выглядел его полной противоположностью - разнузданный вид, торчащие во все стороны вихры. Парень не мог заниматься долгое время чем-нибудь одним: он то читал книжку, то начинал страдать фигней, типа рисования чертиков в тетради с конспектами. Потом и это ему надоело, и Степан вытащил из нижнего ящика стола ноутбук, водрузил себе на голову большие наушники и, закинув на свою кровать опостылевшую книжку, погрузился в какую-то стрелялку. Женька пару минут смотрел на мельтешащий всеми цветами радуги экран, а потом переключился на Гордея. Гордей выглядел более опрятным и организованным, но его манера разговаривать немного пугала. Все-таки Женя отвык от подобного стиля общения гораздо сильнее, чем ему казалось. Влиться вот так сразу в разудалую студенческую жизнь юноша был не готов. Поглазев еще немного на своих соседей, он переключил внимание на комнату. Обстановка жилого помещения была довольно скромной: два стола, за одним сидел Степан, а второй стоял около стены, заваленный огромным количеством печенья, одноразовых пакетиков с чаем, соседствующих с небольшой плитой и чайником; четыре кровати, столько же тумбочек, почему-то два стула, вешалка около двери и старый, рычащий раненным тигром холодильник. И все же, несмотря на явную казенность интерьера, люди, живущие здесь, сумели создать некое подобие домашнего уюта. На окне висели веселые шторки с подсолнухами, на подоконнике стоял горшок с разросшимся цветком неизвестного происхождения. Около цветка виднелся картонный прямоугольник, на котором убористым почерком было написано: «Это Эдуард, и он не любит, когда его трогают. Не трогай Эдуарда». Женька улыбнулся: - Эдуард? На его голос тут же отозвался Гордей, сосредоточенно тыкающий кнопки на своем телефоне. - Точно. Это я дал ему имя, - в голосе парня звучала неприкрытая гордость. - Вот ведь ужас, правда? Женя, не найдя, что ответить, просто кивнул, и Гордей продолжил: - Мы обязаны этим чудом матери Бобра. Кстати, шторами тоже, - Гордей тяжело вздохнул, бросив на них быстрый взгляд. – Она притащила все это сюда, когда увидела, в каких нечеловечески барачных условиях живет ее любимый сын. О наших чувствах, естественно, никто не подумал, а я страдаю каждый день, созерцая эту лепоту. - Ну, - Женька окинул взглядом окно, - это по-своему мило. - Вот именно – мило. Здесь мужики живут! Степан вскрикнул что-то непонятное, сражаясь с инопланетными монстрами. Гордей вздохнул: - Сашка хотел выкинуть Эдика, но… - парень почесал затылок и сказал, противореча ранее произнесенным словам, - мне его стало жалко – живой же. Отсюда и бумажка. Женя еле сдержал улыбку. - Я знаю, как ухаживать за растениями, - произнес он, делая мысленную пометку узнать, что за цветок украшает их комнату. Гордей негромко рассмеялся: - Ты спасешь нас всех, - проговорив это, он снова сосредоточился на своем телефоне. А Женя уставился на стены, обклеенные голубыми обоями в цветочек. Впрочем, цветистость разбавляли несколько плакатов с девушками разной степени раздетости, висящие в Степином углу. Взгляд Женьки соскользнул на кровать Бобренкова, которая была похожа на разворошенное гнездо птицы или на какое-то кубло из одеяла, подушки и клетчатого пледа. Там же виднелся пакетик с пестрыми конфетами, не слишком хорошо припрятанный около стены. Продолжив изучать комнату, Женя отметил, что над кроватью Саши не висело ничего, сама кровать была аккуратно застелена, а все принадлежности разложены ровными стопками на тумбе. И Женька был уверен, что если бы он заглянул в эту самую тумбу, то и там увидел бы идеальный порядок. Даже цветок, как элемент чуждый представлениям об устройстве Сашиного мира, был отодвинут на максимально далекое от его угла расстояние. А вот над кроватью Гордея была прибита явно сделанная самостоятельно полка с книгами. Причем она выглядела так, что Женя ни за что не решился бы спать под ней. На кровати самого общительного из ребят лежали конспекты, какие-то исписанные бумажки, учебники с карандашами в качестве закладок. Гордей расположил все это у самой стенки, чтобы ему ничего не мешало, но периодически откладывал телефон, начиная листать ту или иную тетрадь. После взгляда на чужие тетради Женька внезапно задумался над тем, что теперь нужно будет утром пораньше вставать, чтобы успеть принять душ. Из рассказов сверстников он помнил, что туда не пробиться, если проспишь. Рано встать для Жени не было проблемой – Максим часто поднимался задолго до рассвета, - это можно было пережить, но с мыслями о душе юноша вспомнил о том, что не захватил банные принадлежности. Он посмотрел на часы, прикидывая, можно ли успеть что-то купить прямо сейчас, или лучше это сделать завтра? Часы показывали не столь позднее время, и так как в комнате сидеть не имело смысла, Женя решил пойти прогуляться и заодно зайти в местный супермаркет - еду тоже не мешало бы прикупить. Мысли о покупках плавно свернули к мыслям о деньгах. Все казалось проще, когда Женька уходил, но сейчас одна за другой перед ним вставали неучтенные проблемы. Деньги как раз были одной из таких проблем. Не было ничего непоправимого, но Макс был прав в том, что на одну стипендию не проживешь. Женя и не собирался этого делать, решив, что вместе с предметами первой необходимости приобретет газету с объявлениями о работе. Не откладывая дела в долгий ящик, юноша встал и подошел к вешалке. Он медленно одевался, размышляя, нужно ли что-то говорить новым соседям о своем уходе, но, в конце концов, когда никто не обратил внимания на его сборы, молча покинул комнату. Вернувшись через пару часов, Женя чувствовал себя полностью разбитым. Его приход не произвел большого впечатления: Степан, казалось, даже не вставал из-за стола, продолжая биться в неизвестной Женьке игре, а Гордей успел навести на своей кровати порядок и теперь читал книжку в яркой обложке. Женя молча разобрал пакеты с покупками. Убрал приобретенные продукты в холодильник. Затем он распечатал зубную щетку, тюбик с пастой и полотенце, взял сменную одежду. Потревожить своих соседей ему все-таки пришлось. Он не стал окликать Степана и подошел сразу к Гордею. - Прости, не подскажешь, где здесь душевая комната? Парень отвлекся от чтива и с готовностью объяснил Женьке, где можно помыться. Приведение себя в порядок перед сном не заняло слишком много времени, и юноша вскоре вернулся в комнату. Степа закончил экспансию на неведомые враждебные миры и лежал в кровати, воодушевленно шурша пакетиком с конфетами. Гордей взглянул на Женю, убирающего вещи, и поинтересовался: - Душ свободен? Женя кивнул, и парень, подхватив банные принадлежности, вышел. Выпив молока, Женька посмотрел на свою кровать: к сожалению, постельное белье купить ему так и не удалось. Недолго думая, юноша вытащил клетчатый плед, который лежал под подушкой, встряхнул его и попытался улечься прямо на голый матрас. - Эй, ты чего делаешь? – раздалось сзади. Женя обернулся к Степану: - Ложусь спать. - Прям так? – Степа кивнул в сторону Женькиной кровати. - Да, - ответил юноша. – Забыл белье взять. - Я могу одолжить, - предложил парень. - Да не надо. Я куплю завтра. - Чего не надо? – Степан не хотел сдаваться. - Мне мать с детства плешь проела, что надо спать только на простынях. Примета там, что ли, плохая, если не застелить. - Не беспокойся. Женька хотел было отвернуться, чтобы все-таки лечь, но в этот момент в комнату вернулся Гордей, и Степан обратился уже к нему: - Горыныч, прикинь, Жека хочет лечь прямо вот так, - парень сделал выразительный жест рукой в сторону Жени. Гордей посмотрел в указанном направлении. Его взгляд скользнул по Жене, затем по его кровати. Не говоря ни слова, парень подошел к своей тумбочке, бросил на нее принесенные из душа зубную пасту, щетку и полотенце и, открыв второй ящик, вытащил оттуда комплект постельного белья. - Я тоже предлагал, - пробубнил Степан. – Только он отказался. Гордей подошел к Жене и впихнул ему в руки белье: - Значит, плохо предлагал, Бобёр. Людей нужно уметь убеждать, - он так посмотрел на Женьку, что тот безропотно принял то, что дали. - Спасибо, - произнес он неловко. – Я завтра куплю, а твое постираю и верну. Гордей шлепнул его по плечу: - Не парься, - сказал он и вернулся к своей кровати. Женя решил последовать этому совету. Он застелил постель, разгладил все складочки, разделся и нырнул под одеяло, с наслаждением вытягиваясь под ним. Юноша смотрел в потолок, на тень, которую отбрасывала старая люстра. Обида все еще присутствовала в его душе, но злость после насыщенного вечера отошла на второй план, сменившись вялой усталостью. Хотелось поскорее заснуть, чтобы наступил завтрашний день, начались занятия, и можно было погрузиться в студенческую жизнь, полностью отбросив от себя беды прошлого. Жене этого очень сильно хотелось. - А ты откуда? – голос Степы вырвал юношу из состояния сонного оцепенения. Он перевел взгляд на соседа и переспросил: - В смысле? - Ну, из какого города? – Степан жевал конфету и внимательно смотрел на него. Обернулся и Гордей. Женя, тихо вздохнув, сел на кровати, подтянув к груди ноги, накрытые одеялом. - Я из этого города, - ответил он, не вдаваясь в подробности. Говорить конкретнее не хотелось, однако вопросов, как он понимал, избежать не удастся. Так и получилось, потому что Степа почти сразу спросил: - Оу, а чего тогда в общежитие подался? Юноша пожал плечами: - Семейные обстоятельства. Степка понимающе кивнул: - С родаками поругался. Я тебя понимаю, - он закинул в рот карамельку и захрустел ею. – Я тоже мечтаю из дома когда-нибудь свалить. Мать, конечно, у меня замечательная, да и батя ниче так, но их гиперопека… - парень театрально закатил глаза. Гордей усмехнулся: - Да уж видел, как ты страдал, когда Ираида Сергеевна тебе пожрать привезла, - он посмотрел на Женьку: - Я думал, что Бобёр лопнет от обжорства, но нет - все котлетки-супы-пирожки были успешно утилизированы, - Гордей снова обратился к Степану: - Вот куда в тебя столько лезет? - Куда надо, туда и лезет. У меня растущий организм, который требует восполнения затраченной энергии. Так что завидуй молча, - Степа прижал к себе пакет с конфетами, как будто Гордей собрался отобрать у него сладости. Но тот только махнул рукой, падая на свою кровать: - Да ради бога. - Так говоришь, как будто кроме еды у меня и увлечений больше нет! – обвиняюще заявил Степан. Он отложил конфеты обратно к стене и, насупившись, посмотрел на Гордея. - А это не так? – поинтересовался тот со своего места. - Не так. Я – геймер! – Степан гордо взглянул на Женю. Женя против своей воли улыбнулся, до того забавный был у Бобренкова вид: - Я в этом ничего не понимаю. - Совсем?! – удивился Степа, округлив глаза. Женька кивнул: - Совсем. За всю свою жизнь он ни разу не сыграл ни в одну игру, кроме тетриса на телефоне. Как-то так получилось, что к геймерству у Жени не было совершенно никакой предрасположенности. Он не понимал прелести бродилок и стрелялок, стратегий и что там еще было в арсенале увлекающихся играми людей. Гораздо более интересным занятием ему представлялось времяпрепровождение с книжкой или учебником. Степа, судя по всему, был кардинально другого мнения насчет своего увлечения. - Я тебя научу! – решительно заявил он, приподнимаясь. Женька не успел испугаться подобной перспективы, потому что в разговор вмешался Гордей. - Воу, воу! Чуть помедленнее, кони! Спать уже пора. Завтра научишь, если Женя согласится. Верно? – парень подмигнул Женьке. Тот благодарно улыбнулся и ответил: - Да, давайте лучше завтра. По крайней мере, до утра у него будет время подумать, как избежать участи превращения в геймера. Степа разочарованно вздохнул: - Уговорили. У меня есть несколько просто замечательных игр, которые заинтересуют любого новичка. Если у тебя нет компа, я даже… - Я выключаю свет, - сказал Гордей. - Время же детское! – возмутился прерванный на полуслове Бобренков. - В темноте поиграешь, - отрезал юноша и щелкнул кнопкой выключателя. - Я не о том! - Степ, дай человеку дух перевести. Всем спокойной ночи. Женька откинулся на подушку. Пружины на кровати Гордея скрипнули, когда парень завозился, устраиваясь. Женя тоже попытался принять более удобное положение, но его матрас издал такой жалобный звук, что юноша замер, не желая привлекать к себе внимание. Когда Женькины глаза немного привыкли к темноте, его взгляд медленно заскользил по комнате. На этот раз Женя не ставил целью рассмотреть что-либо – просто он осознал, что не сможет быстро заснуть. Невольно вспомнилась спальня Максима – темная из-за плотных штор, которые Глонский специально заказал в каком-то жутко дорогом месте. Казалось, они даже звуки приглушали, отрезая комнату от окружающего мира. Тут же свет от фонарей ложился на потолок яркими мазками, перечеркнутыми черными линиями ветвей деревьев. Эти линии мерно качались, словно кивали Женьке или манили за собой. Юноша перевернулся на бок и уперся взглядом в панель тумбы. Так он успел пролежать несколько минут, прежде чем тишину комнаты нарушил голос Степана: - Не могу заснуть. Со стороны кровати Гордея раздался смешок: - Тебе колыбельную спеть? - Нет. Давайте поговорим? Жэк, ты как, спишь? - Не сплю, - ответил Женя. - О, вот видишь, Горыныч? Я не одинок. - Ну, раз никто не спит, то могу рассказать о международных региональных интеграционных процессах. Если уж и это не поможет… Женька чуть слышно рассмеялся, когда Степан громко застонал: - Да будь твоя воля, ты бы только о своих учебниках и трепался! Для тебя даже лекции – это увлекательное чтиво. - Что поделать, Бобрёнков, не всем же быть ловеласами да геймерами. Кто-то и учиться должен. Неожиданно для самого себя Женя поинтересовался: - Ловелас – это Александр? - Ага, - подтвердил Гордей, и его кровать снова заскрипела; судя по голосу, он повернулся к Женьке лицом. – Второй год с ним в одной комнате, и прям восхищает способность человека заниматься по полчаса, шляться ночами напролет, быть круглым отличником и при этом успевать высыпаться. - И девушек у него полно, - с тоской в голосе заметил Степа. – Скоро фанклуб открывать придется. Жень, а у тебя девушка есть? Женя уставился в темное пятно, которое должно было быть Бобренковым. - Нет. - А чего? - Да как-то времени не было этим заниматься, - уклончиво ответил Женька. Вдаваться в подробности своей личной жизни ему не слишком хотелось. Он сомневался, что его предпочтения были бы одобрены новыми соседями, и проверять свою догадку Женя не собирался. - У меня тоже девушки нет, - тяжело вздохнул Степан, окончательно признав в Женьке родственную душу. Гордей фыркнул из темноты: - Ты бы от компа отлипал почаще, глядишь, и появилась бы. - На тебя они вообще внимания не обращают! – мстительно отозвался Степа. - Это я на них не обращаю! Надо выучиться сначала, а уж потом… - А-а-а, Горыныч, ты достал со своим идеальным мировоззрением. Будь проще. - Как скажешь, с этого дня буду брать с тебя пример! Вот с самого утра не причешусь, не умоюсь... Женя слушал беззлобную перепалку своих соседей и улыбался. Разговор ребят изобиловал словесными пикировками и подколами. Они переключались с одного на другое, сменяя направление беседы. Снова прошлись по Александру, поведав Женьке несколько смешных историй про похождения парня, а после опять стали поддразнивать друг друга. Сколько прошло времени, Женя не знал, но постепенно он начал погружаться в глубокую дрему. Голоса Степы и Гордея слышались все глуше, превращаясь в монотонный шум, который убаюкивал. Юноше казалось, что комната раздалась вширь и сумерки в ней сгустились до чернильной темноты. Кровать стала более жесткой, без скрипучего матраса. Во всяком случае, ее пружины отказались скрипеть, когда рядом с Женей опустилась знакомая фигура, от которой приятно пахло кофе и сигаретами. Он вдохнул теплый запах знакомых ароматов, слегка разбавленных шафраном, и сон накрыл его с головой, не отпустив до самого утра.