Глава 13.
19 апреля 2018 г. в 17:29
Утро первого января Максим Глонский благополучно проспал. Как, впрочем, и полдень. Он проснулся только к трем часам и долго лежал в постели, глядя в потолок. Хотелось кофе и курить. Очень хотелось, но было лень вставать.
К четырем часам вечера из кровати его выгнал настойчиво напоминающий о себе мочевой пузырь.
Делать было нечего – пришлось вставать и заодно приводить себя в порядок.
Двадцать минут спустя Глонский прямиком из ванной комнаты направился вниз, на кухню, и заварил себе такой крепкий кофе, какой только смог.
Мужчина окинул взглядом приведенную в относительный порядок гостиную. Нанятые Еленой Васильевной рабочие хоть и постарались на славу, но все равно не смогли убрать атмосферу прошедшего сквозь квартиру торнадо. Особенно это касалось недокрашенной стены.
Вот как раз напротив нее и разместился Максим. Он пил свой кофе, курил и размышлял.
Беспорядочные мазки на стене отражали его сегодняшнее состояние – хаос.
Когда потребность организма в кофеине и никотине была удовлетворена, ей на смену пришла другая – жажда деятельности.
- Блять, - в сердцах высказался Глонский.
К шести часам он открывал двери своего офиса. Помятый охранник встретил его в выставочном зале:
- Максим Геннадьевич, вы?
Макс мрачно взглянул на мужчину:
- Я, - признал он очевидное.
- А… - охранник не знал, как ему реагировать на внезапный приезд начальства.
Глонский облегчил ему задачу:
- Буду в кабинете. Не беспокоить. Когда соберусь уходить, оповещу.
- Хорошо, - ответил мужчина, всерьез размышляя: не взять ли ему под козырек, отдавая Максиму честь?
Макс, как и сказал, прошествовал в свой кабинет и окопался в груде бумаг.
Он решил разобрать все, до чего не дошли руки в прошлом году, и подготовить «рыбы» документов для сделки с Кучеревским – дело увлекательное, но не из легких. Еще нужно было решить, что делать с контрактом, который был заключен еще летом, но по некоторым причинам заморожен.
Иностранные партнеры Глонского созвонились с ним в канун Нового года, поздравили с праздником и порадовали готовностью продолжить диалог и даже расширить сферу сотрудничества. Оперативно прислали по факсу кипу разномастных бумаг.
Все как одна - на английском.
Максим не стал тогда забивать голову, а вот сейчас забить ее не помешало бы – он был уверен, что после праздников в его кабинете раздастся звонок и голос на ломаном русском поинтересуется мнением господина Глонского о предложенной сделке.
Со вздохом эту часть работы Макс отложил – занялся более доступными в его понимании документами.
Остаток дня пролетел незаметно. Максим не поднимал головы, пока вся документация не была разобрана, проработана, подписана и разложена в разноцветные папки – для секретаря. И только когда «кейс Кучеревского» был доведен до идеального состояния и распечатан, мужчина позволил себе откинуться на спинку рабочего кресла и вздохнуть.
Чувствовал он себя, как после хорошей тренировки – мышцы спины и шеи болели. И так же, как и после тренировки, то была приятная боль удовлетворения от проделанной работы.
Макс расслабленно закурил и бросил взгляд на часы. Стрелки подбирались к половине двенадцатого. Глонский присвистнул.
Именно в этот момент в его кармане ожил телефон.
- Слушаю, - ответил Максим, посмотрев на определитель номера.
- Ты где? – спросил его Олег. – Я под твоими дверьми, а тебя… тебя что, дома нет?! – в голосе Минаева слышалось искреннее удивление.
- Нет, - подтвердил эту догадку Макс, выпуская в потолок струйку дыма.
- И где ты?
- На работе.
В динамике сотового некоторое время висело гробовое молчание. Потом Олег собрался с мыслями и поинтересовался:
- Ты сдурел? Первое января.
- Не сдурел. Я в курсе, - Глонский опустил глаза на документы от зарубежных партнеров.
- Ты там не с восьми утра, я надеюсь?
- Нет, - Максим не сдержал смешка, - с шести или около того. Вечера, - уточнил он.
- Господи, Глонский, ты – маньяк просто. Это не заразно? Хотя по хер – я теперь с тобой все равно не сплю. Аха-ха-ха-ха, - по-идиотски заржал Кельт.
Макс положил руку на листы, как он предполагал, спецификаций, и пододвинул их к себе:
- Минаев, короче.
- А короче – дело к ночи. Дома когда будешь?
- Не знаю.
- Приезжай, я опохмел привез.
- Я не…
- Да знаю я! – в голосе Олега проскользнули раздраженные нотки. – Просто приезжай! Поболтаем, понюхаем коньячку, подеремся подушками.
Глонский некоторое время раздумывал. Не над битвой подушками – каким бы он ни был сейчас замороченным, он понимал, что Кельт шутит.
Сидеть на работе всю ночь он не собирался, а проработать оставшиеся доки можно было и дома.
Переводчика Максим так и не нанял, так что не имело разницы, где он будет сканировать бумажки и пытаться перевести их в текстовый вид, чтобы загнать после в добрый старый Гугл-транслэйт.
- Окей, - принял, наконец, решение Глонский, - через полчаса буду.
- Не задерживайся, милый, а то твоя соседка вызовет ОМОН.
- Тебя это только порадует. Все. До встречи, - Максим сбросил звонок и стал упаковывать документы в кейс для бумаг.
*Часть писалась под -M-/Vanessa Paradis – La Seine. Перевод можно почитать здесь: https://www.amalgama-lab.com/songs/v/vanessa_paradis/la_seine.html Не самая подходящая песня, но захотелось.
Под надоедливую трепотню Олега не работалось совсем. Хотя, надо быть справедливым, не только поэтому: Глонский никак не мог преобразовать принесенные с работы документы из формата фотографии в формат текстового файла. Вот хоть убейся! Никакие программы не помогали, или помогали, но крайне криво: половина букв терялась, вторая – отображалась с явными ошибками.
Про набор текста вручную не шло и речи – не с познаниями Максима в английском языке.
Конечно, английский знал Минаев. Знал хорошо, однако перед Максом лежала не развлекательная литература, а техническая и деловая документация, которая была за гранью понимания Кельта.
Они честно попытались перевести собственными силами, но увы и ах – ничего не вышло. Слишком много нюансов.
Глонский раздраженно отодвинул от себя ноутбук и закурил.
- Кто придумал всю эту лабуду? – страдальчески вопросил он. - Ни черта в ней не понимаю!
- Для этого нужно людей не увольнять, а наоборот – поощрять, - проговорил Олег, валяясь на диване со свешенной вниз головой и задранными вверх ногами.
Максим осуждающе посмотрел на него:
- Тот переводчик был просто ужасен.
- Ну коне-ечно, - протянул Кельт, - совершенно ужасен. Могу даже сказать, почему.
Он лежал, скрестив руки на животе, и криво улыбался. Макс покачал головой:
- Не нужно.
Все дело было в Жене. Только в нем. Корень всех бед – увольнение Евгения из фирмы Максима.
С другими людьми было некомфортно. Неформатно. Им нельзя было высказывать свое неудовольствие слишком явно, нельзя было звонить в три часа ночи, нельзя было выдергивать из дома по выходным. Много чего нельзя. И это очень раздражало.
А еще у Жени был свой стиль, который был идеален для Максима. Почему-то когда перевод приносил Женька, все становилось предельно понятным.
Новый сотрудник переводил иначе. Даже несколько раз допустил ошибки в толковании, из-за чего Глонскому пришлось краснеть на переговорах.
Краснеть Максим крайне не любил, поэтому переводчик был уволен, не проработав и пару месяцев.
Остальные соискатели оказались просто нервными людьми и сами написали заявление об уходе.
Теперь Макс сидел и злился. Проект был работой Жени, когда юноша еще работал на него, и все пойдет прахом, если Глонский что-нибудь не предпримет.
Он вздохнул – тут даже думать не надо было. Только вот переступать через себя он не привык.
- Не психуй, - мягко проговорил Олег.
Максим бросил на него взгляд. Кельт развел руки в стороны:
- Я три минуты наблюдал за полетом твоей мысли и игрой желваков на волевой челюсти. Решил вставить свои пять копеек.
- Пошло звучит.
Олег ловко перевернулся и сел нормально:
- Почему меня все считают пошлым?
- Ты такой и есть.
- Я могу серьезно общаться. Не всегда шучу.
- Это теряется за твоим основным поведением, - Максим придвинул ноутбук, посмотрел на иконку с часами и опустил крышку, закрывая компьютер.
Олег зажал руки между коленей.
- Все как-то неправильно.
- Что именно?
- Все. Не знаю. Черт.
Глонский затушил окурок в пепельнице:
- Исчерпывающе.
- Угу, - Олег помолчал, покусал губу и проговорил: - Ты же понимаешь, что он не сделает шаг первым? Руку даю на отсечение, что ты наговорил Евгению уйму гадостей.
Макс нахмурился.
- Я понимаю, но…
- Да нет никакого «но», - неожиданно зло сказал Кельт. – Ты либо хочешь, либо нет, - он дождался взгляда Глонского: - Ты хочешь?
- Хочу, - не стал отпираться Максим.
Взяв со стола сотовый, Олег протянул его Максу:
- Тогда звони.
- И что я скажу?
- Скажи, что он нужен тебе. Потом решишь, как именно.
Приняв из рук Кельта телефон, Глонский посмотрел на него, взвесил в ладони.
- Поздно уже… - медленно, словно раздумывая, проговорил Максим.
- Поздно, - согласился с ним Олег, - но тебе важен проект. И ты скучаешь по своей комнатной собачке так, что рыдать хочется.
- Не называй его так, - огрызнулся Макс.
- Хорошо, - Минаев встал. – Не буду так, буду по-другому. Я за стаканами, - он потянулся, хрустнув суставами. - Тактично постою на другом конце гостиной, чтобы ты смог утрясти все свои душевные проблемы.
Макс кивнул. Олег успел отойти за барную стойку, когда Глонский обернулся.
- Спасибо.
Тот только рукой махнул:
- Если ты потом не напоешь Сергею, что я суперпонимающий и ответственный человек, мне придется убить тебя. Это корысть, детка.
Вздох у Максима получился тяжелым и обреченным:
- Ты – шут гороховый, но иногда от тебя есть толк, - он тоже встал. - Выйду на террасу.
- Не упади там. От счастья единения, - отозвался Олег, звеня посудой.
- Не упаду, - тихо проговорил Макс, поднимаясь по лестнице.
Его сердце непривычно сильно колотилось в груди. Он чувствовал страх вперемешку с какой-то дикой радостью.
На террасе его встретила ночь, звезды и редкие снежинки, срывающиеся с, казалось бы, безоблачного неба.
Максим нажал на кнопку быстрого набора номера и приложил нагретый рукой телефон к уху.
Несмотря на поздний час, всего лишь два гудка, и динамик отозвался хриплым Жениным голосом:
- Максим? Что случилось?
Глонский запрокинул голову и улыбнулся.
«Я скучаю по тебе», - хотелось сказать ему.
- Привет, - сказал он. – Мне нужна твоя помощь.
Как мог Женя отказаться? Нет, конечно, сомнения были. Он позволил себе несколько минут колебания – просто слушал голос Глонского и молчал, пытался угадать, где находится сейчас мужчина.
А потом Максим сказал:
- Это был твой перевод, и у тебя здорово получалось. Я мог бы сказать, что решил подстраховаться, пригласив тебя, как человека, который в курсе проекта, но тогда я бы соврал: на этой работе предпочитаю видеть только тебя, - он замолчал и повторил: - Мне нужна твоя помощь.
Боже, это прозвучало как – мне нужен ты. У Женьки даже мурашки по спине побежали. Он себя тут же одернул: Максим просто попросил его об услуге. Не надо было выдумывать лишнее.
Но именно из-за этой фразы, произнесенной таким особенным голосом Глонского, Женя и согласился:
- Хорошо.
Динамик мучил тишиной. Юноше пришлось проверить – не разорвалась ли связь? Но нет, все было в порядке. Просто на том, другом, конце соединения молчали.
Женя не решался нарушить стоп-тайм.
Негромкое шуршание, щелчок (наверное, зажигалки), далекий гудок автомобиля и помехи (словно от ветра в динамик) – звучали мотивом давно забытой музыки, с которой было связано так много.
- Правда? – наконец спросил Максим.
- Да, - Женька сел на корточки и положил подбородок на коленки.
Если бы кто-то вышел сейчас из своей комнаты, то, наверное, удивился бы, увидев Женю.
Как только раздался звонок, юноша схватил телефон и выскочил сюда, в коридор общежития. Сонный, в свободных шортах, которые надевал в качестве пижамы, и старой растянутой майке, он не обращал внимания на довольно прохладный воздух и сквозняк и выглядел странно.
Он соскучился. Переживания после неудавшегося празднования Нового года и визита Тимофея подточили его броню. Сопротивляться общению не хотелось.
Дать слабину, позволить себе просто говорить – разве он не заслужил всего этого?
Кто знает, но все же следовало соблюсти некоторые меры предосторожности.
- Я возьму перевод, однако работать буду только по мейлу.
- Как? – в голосе Максима слышалось удивление: то ли не понял, то ли скрыл колючее недовольство.
Женька пояснил:
- Ты присылаешь мне сканы документов на почту, я – перевожу и отсылаю обратно.
Макс кашлянул, и в динамике стало очень тихо – исчезли все посторонние звуки, осталось только еле слышное дыхание Глонского.
- Не хочешь меня видеть?
«Очень хочу».
- Боишься?
- Максим, мне так удобнее. Учеба и работа… Понимаешь, да?
- Понимаю, - коротко отозвался мужчина.
По его голосу Женя понял, что он не убежден, но по какой-то причине предпочел не спорить.
- Когда можно прислать первый файл?
Женька понимал, что уже не уснет. Вторая ночь без сна не принесет ничего хорошего, но иначе он не мог.
- Давай сейчас. Я посмотрю и напишу, когда примерно ждать ответ.
- Мне можно перезвонить?
Этот вопрос вызвал удивление: Максим хотел знать его мнение? Женя даже улыбнулся.
- Не стоит. Все можно выяснить по мейлу. Я пришлю адрес смской.
- Ладно. Согласен.
Они попрощались. Женька опустил руку с телефоном на пол.
Все ли он правильно сделал?
Юноша закрыл глаза.
Наверное, задремал. Прямо здесь, в коридоре, сидя на полу в неудобной позе.
Так или иначе, Женя вздрогнул, когда над ним раздался голос Александра:
- Эй, с ума сошел, что ли?
Женька запрокинул лицо, чтобы посмотреть на своего соседа:
- Не знаю, - честно ответил он.
Саша покачал головой:
- Дурдом, - и пошел по направлению к уборной.
Женя поднялся и вернулся в тепло комнаты. Он юркнул под одеяло, полежал минуты три и полез проверять свою почту.
Во входящих горел значок с цифрой 1, заключенной в скобочки.
Губы юноши дрогнули. Он открыл сообщение и погрузился в чтение присланных документов.
Когда в комнату вернулся Александр, он не заметил.
*Кусочек писался под 30.02 – Не считается.
Переписка с Максимом затягивала, хотя в ней не было ничего особенного: привет, спасибо за перевод, вот еще несколько листков.
Но даже так электронные письма казались Женьке чем-то увлекательным.
Работы было много, кое-что приходилось обсуждать с Максом отдельно, чтобы удостовериться в правильном ходе своих мыслей.
Он сидел бы над переводом целыми днями, если бы не подработка и Тимофей – благо в университете были новогодние каникулы. Однако все мысли были поглощены документами, которые дожидались Жениного прихода.
Юноша спешил домой, чтобы поскорее проверить почту, не мог дождаться вечера, когда сможет снова заняться тем, что так манило его.
Вернуться в привычный мир работы с Глонским оказалось неожиданно легко.
Это немного пугало и будоражило.
Женя старательно переводил присланные файлы, перепроверяя по сто раз каждую фразу, делал пометки в тетрадке, которую специально носил теперь при себе, доставая при каждом удобном случае. Он буквально жил любимым делом.
Максим был доволен его работой. Сухое общение постепенно сменялось более непринужденной перепиской, и в какой-то момент Глонский позволил себе спросить:
«Слышал, к тебе перед Новым годом моя матушка забегала?»
«Да», - ответил Женька, понимая, что поддается на провокацию начать разговор на отвлеченную тему.
Так и получилось: Макс тут же прислал новое сообщение, а потом еще и еще, и они проговорили до поздней ночи о всякой ерунде, виртуозно избегая неловких моментов.
Наверное, переписка длилась бы намного дольше, но Женя вспомнил, что с утра ему рано вставать, и пришлось попрощаться.
А ведь так не хотелось этого делать! Женька опомнился и иррационально рассердился на самого себя - размяк от пары писем.
Последующие дни юноша старательно держал дистанцию, чем несказанно удивил Максима, который даже предположил, что что-то случилось.
И снова сдался, стоило Глонскому заговорить с ним без своего покровительственного тона. Тепло – вот что чувствовал Женя. От общения с Максимом ему было тепло. Он не знал, что делать, не знал, как смотреть в глаза Тимофею, который все чаще интересовался, что произошло. Юноше удавалось отвертеться от прямых ответов, но он чувствовал, что когда-нибудь его везение закончится.
А пока что он наслаждался моментом. Искренне и упоенно погружался в свои вечера около ноутбука или экрана смартфона, который позволил себе купить на сэкономленные деньги.
Все шло великолепно, и Женька часто ловил себя на мысли, что не хотел бы, чтобы все прекратилось.
Однако не бывает ничего вечного, и настал тот день, когда Максим написал ему: «Это последние файлы».
С тяжелым сердцем Женя принялся за работу. Как назло, в присланных документах не было ничего сложного, и перевод продвигался быстро.
Напечатав последние слова, юноша на некоторое время замер над клавиатурой, но потом собрался и отправил сообщение, глядя на появившуюся на экране надпись: «Ваше письмо отправлено».
Женька думал о том, что исчерпал свою полезность.
Он выключил ноутбук и уставился на его черную крышку.
Из раздумий Женю вывел звонок сотового:
- Да? – ответил юноша.
- Привет, - это был Максим.
Женя мгновенно подобрался:
- Привет. Я отослал тебе документы.
- Я видел.
Повисло молчание.
Юноша заволновался:
- Что-то не так? Я ошибся? – почему-то именно это представлялось сейчас самым страшным.
- Уверен, что нет, - отозвался Глонский. - Еще не читал.
Женя подождал, пока Максим добавит еще что-нибудь, но тот снова замолчал.
- Ладно, - сказал юноша. – Зачем позвонил?
Бог знает, какой ответ он хотел услышать.
Макс не спешил. Создавалось впечатление, что он намеренно мучил Женьку ожиданием.
- Не знаю, как сформулировать, - произнес он, и опять наступила тишина.
Женя сжал телефон:
- Ты пугаешь меня. Что? – почти потребовал он.
В динамике раздался вздох, и Глонский заговорил:
- Мне только что позвонили люди, чью документацию ты переводил. Они хотят встретиться со мной через два дня.
- И? – нетерпеливо уточнил Женя.
- Мне нужен переводчик, - ответил мужчина.
Юноша задохнулся. Ему пришлось отстранить телефон от лица, чтобы Глонский не услышал его тяжелое сбившееся дыхание.
Он не паниковал. Нет.
- Максим…
- Жень, - перебил его Макс, не дав вот так сразу отказаться, - я все понимаю, но за такое короткое время я не смогу найти подходящего человека, а ты уже в курсе проекта. Пожалуйста, мне, правда, не к кому больше обратиться.
Женя уперся лбом в стену.
- Где будет проходить встреча?
- В офисе. В конференц-зале.
Последнее уточнение было лишним, но, видимо, Глонский решил, что чем больше подробностей сообщит, тем лучше.
Закрыв глаза из-за внезапно разболевшейся головы, Женька спросил:
- Сколько человек задействовано в переговорах?
- Трое, не считая переводчика. Олег присутствовать не будет, так что все должно будет пройти спокойно.
Женя еле слышно усмехнулся – Макс предусмотрел все.
- Хорошо, - сказал он. - Я согласен. Напиши мне точное время, и я подъеду.
Максим на несколько секунд замолчал, переваривая услышанное, а потом твердо заявил:
- Я заеду за тобой сам.
- Не надо, - Женька отвернулся от стены.
Одно дело находиться в одном помещении с Глонским и совсем другое ехать с ним в тесном салоне машины. На такое юноша не был готов согласиться.
- Жень… - окликнул его Максим.
В его голосе слышались одновременно и просьба, и надежда.
- Максим, я приеду сам, - четко произнес Женя и тихо добавил: - Или не приеду вообще.
- Понял, - поспешно согласился мужчина. - Пусть будет так, - где-то хлопнула дверь, и юноша услышал неразборчиво говорящий женский голос; Максим что-то ответил, прикрыв динамик рукой, а потом обратился к Женьке: - Мне сейчас некогда. Созвонимся?
- Созвонимся.
Глонский отсоединился первым.
Женька положил телефон на свою тумбочку.
Разговор закончился вовремя: в комнату ввалились Степан с Гордеем.
- О, ты уже пришел? – задал риторический вопрос Базанов. – А мы со Степкой решили…
Юноша потер лоб и его друг осекся:
- Жень, ты нормально себя чувствуешь? Бледный какой-то…
- Все в порядке. Голова просто болит.
Его телефон снова зазвонил. Это не мог быть Максим – Женя это чувствовал.
Он взял сотовый и, посмотрев на него, понял, что был прав.
Звонил Тимофей.
- Привет.
- Привет.
- Где ты?
- В общежитии.
- Почему не позвонил после работы?
Жене очень хотелось сбросить вызов – голова действительно сильно болела. Однако он заставил себя продолжить отвечать:
- Извини, как-то не подумал. Вчера же виделись.
- И сегодня увидимся. Одевайся.
- Тимош… - Женька бросил быстрый взгляд на своих соседей, поняв, что чуть не проговорился при них: - Давай не сейчас.
- Что мешает? У тебя там кто-то есть?
- Нет, просто…
- Просто одевайся и выходи, - тоном, не терпящим возражений, проговорил Азаров. – Буду ждать на обычном месте.
Женя не успел ответить – связь прервалась.
Он вздохнул и поплелся одеваться. Встретившись взглядом с Гордеем, Женька сумел выдавить жалкое подобие улыбки:
- Прогуляюсь.
- С Азаровым говорил?
Женя кивнул, натягивая куртку и завязывая шарф.
- Что ему надо?
- Да так… погулять хочет.
- Но ты ведь не хочешь.
Повернувшись к другу от порога, Женька ответил:
- Не хочу, - и вышел.
- Какой-то ты кислый. Случилось что? – Тим гладил Женьку по руке, рисуя на татуированной коже круги.
Похоже, заданный им вопрос был самым популярным в последнее время – что случилось? Так и хотелось огрызнуться: ничего!
Ничего не случилось.
Просто бывают плохие дни, только и всего.
- Что молчишь? – приобнял одной рукой Женю Тимофей, сжал плечо. – Случилось?
Юноша потер ноющий лоб:
- Нет.
Азаров встряхнул его:
- Да брось, я же тебя знаю.
«Вряд ли».
Женя промолчал. Он чувствовал себя усталым и расстроенным. Вроде бы для этого не было повода, но что-то грызло его, и юноша никак не мог контролировать свои ощущения. Странно, раньше это у него вполне получалось – Женька мог сказать «нет», запереться как улитка в раковине, отрезать негатив, сменив его пустотой.
Сейчас не выходило. Он словно потерял целостность.
Тимофей пытался разобраться, приставал с вопросами, хотел растормошить, а на самом деле хватило бы простого молчания или немного большего личного пространства.
- Кого покусать за моего зайчика? – игриво поинтересовался Азаров.
Он наклонился, чтобы поцеловать шею юноши, но Женя отклонился:
- Тим, не надо. Голова болит.
Боль действительно присутствовала: началась внезапно после звонка Максима и постепенно растекалась ото лба к вискам, затылку, опоясывая голову.
Тимофей скептически взглянул на Женьку:
- Рано что-то у тебя голова начала болеть, - увидев несчастное лицо юноши, он смягчился: - Ладно, проехали. Я что хотел сказать: нас приглашают в гости, - он улыбнулся. – Вернее, меня, но я хочу пойти с тобой. Так что через два дня у нас с тобой выход в люди.
Новость, которая должна была быть хорошей…
Азаров давно рвался познакомить Женю со своими друзьями – ввести в круг общения. До этого момента как-то не представлялось возможности, но сейчас, на каникулах…
- Я не могу, - глядя на свои руки, проговорил Женька.
- Почему? Не хочешь? – в голосе Тима послышалась обида.
Жене, в который раз, стало стыдно. Он был готов признать себя последней сволочью: нельзя было так обходиться с людьми, которые любили его. Отталкивать раз за разом, не давать сблизиться по-настоящему.
- Не в этом дело, - сказал юноша, поднимая глаза на Азарова: - Я буду занят в этот день и не знаю, когда освобожусь.
Можно было перенести встречу Тимофея на другое время, но почему-то язык не поворачивался предложить такое.
Женя и так много требовал. Он искренне удивлялся, почему Азаров еще не бросил его.
Тим нахмурился. Его взгляд немного потемнел.
Женя хотел отодвинуться от парня, но тот не отпустил его.
- Что может быть важнее нашего совместного времяпрепровождения? – поинтересовался Тимофей, сжав Женькину руку.
- Тим… - юноша попытался освободиться.
Хватка Азарова, когда надо, могла быть поистине железной, так что у него ничего не вышло, только нажил себе несколько дополнительных синяков.
- Окей, обойдемся без сцен, - слишком покладисто процедил Тимофей. - Однако я заслуживаю пояснений.
Он замолчал, давая Женьке возможность объясниться.
Юноше было неудобно. Он побаивался такого Тима, хотя и старался не думать про это, ведь кажущаяся чрезмерной агрессия могла быть лишь плодом его воображения.
Не так легко было научиться вновь доверять людям после пережитых им событий. В каждом негативе ему виделась спокойная улыбка монстра – Ильдара.
Пусть даже и прошло несколько лет: ужас, испытанный им в запертой комнате, без надежды на избавление, впитался слишком глубоко.
- Я в последнее время работал над одним переводом, - изо всех сил сдерживая себя, чтобы не поморщиться от усиливающейся головной боли, начал Женя.
Тимофей перебил его, усмехнувшись:
- Это не заметил бы разве что слепой, - его пальцы все еще сжимали Женину руку.
Было больно, но юноша теперь не пытался разорвать мучительное прикосновение. Отчасти потому, что это было бесполезно, отчасти потому что заслужил.
Он вздохнул и продолжил:
- Человек, который заказал его, нуждается в переводчике во время встречи, которая пройдет как раз через два дня. Я обещал, что помогу.
Вот. И никаких тайн.
- Ага, даже так.
Женя ощутил, как держащая его рука дрогнула. Он накрыл ее своей ладонью и слегка погладил:
- Тимош, не сердись.
Азаров проигнорировал его слова:
- Где будет проходить столь важное для тебя событие? Хотя не говори, - он отпустил Женьку и встал, – мне неинтересно. Лучше скажи, кто заказчик.
Тимофей нависал над сидящим Женей, заставляя его испытывать неприятное чувство опасности.
- Максим, - ответил юноша прежде, чем успел заподозрить подвох.
Прежде, чем смог прикусить свой язык.
- Максим? – переспросил Азаров. - Твой бывший?
От неожиданности Женя вздрогнул. Он вскинул голову, пытаясь рассмотреть лицо Тимофея, но тот стоял против света, и сделать это было не так-то просто.
- Я… - в горле пересохло. - Откуда ты знаешь?
- Ты же мне не говорил, да? – было похоже, что Тимофея веселит Женькина реакция. - Сюрприз-сюрприз, - он оперся о плечи юноши и жестко произнес: - Откуда знаю, оттуда знаю - неважно. Ты просто так бросишь меня и пойдешь к нему?
- Не к нему - это работа.
Жене очень не нравилось оправдываться, но Тим давил на него.
- Да? – протянул он. - И тебе заплатят?
Женька промолчал.
Они с Максимом не обсуждали финансовую сторону вопроса, но юноша был уверен, что даже если бы он вздумал отказаться от вознаграждения, Глонский заставил бы его принять деньги.
«Любой труд должен оплачиваться», - часто повторял Макс, не будучи скрягой и подлецом.
Но Женя не об этом думал, когда соглашался на перевод.
- Судя по твоей реакции, можно сделать вывод, что нет, - пальцы Тимофея впились в плечи юноши, он практически вздернул Женьку на ноги: - Значит то, что ты делал, приносило тебе удовольствие, - теперь Женя отлично видел лицо Азарова. - Ты изменяешь, мой маленький?
От ласкового обращения юношу передернуло.
- Тим, брось, - он отвел руки парня и попытался объяснить: - Я учусь на переводчика – мне нужна практика.
Тимофей расхохотался так громко, что Женя невольно обернулся – не привлекают ли они слишком много внимания?
- Так сказал бы, - со злостью произнес Азаров, – я устроил бы тебе любую, какую только пожелаешь.
- Я хотел эту.
Брови Тимофея приподнялись в показном удивлении:
- В этом все дело, верно? – он приблизился и прошипел Жене в лицо: - В Максиме твоем.
- Он не мой. Мы расстались.
Мысль о том, что Тим вообще знает о Максиме, была неприятна. Это не было позорной страницей его жизни или тем, что он пытался скрыть, просто, что бы там Макс не творил с Минаевым, как бы ни обижал Женю колкими словами, его не хотелось ни с кем делить.
Азаров что-то вынюхивал за Жениной спиной, а мог бы просто спросить.
Тимофей с мрачным видом скрестил руки на груди:
- Что-то незаметно, что вы расстались: едешь к нему, проведешь с ним весь день.
- Мы будем там не одни, - Женя попытался коснуться надувшегося Тима.
Тот увернулся от прикосновения, еще больше вспылив:
- Мы? Мы?!
Похоже, что бы ни произнес Женька, все было мимо кассы – Азаров не слышал его, находясь во власти своих заблуждений.
- Боже, Тимофей, с чего ты завелся? – в сердцах воскликнул Женя, устав оправдываться. - Я разве дал повод меня в чем-то подозревать? – прозвучало несколько фальшиво, но он же, правда, не дал.
Несколько мыслей о Максе, ностальгия по прошлому – да кто не тоскует по дому, который покинул?!
Тим только развел руками:
- Даже не знаю, что и ответить.
Внимательно взглянув на него, Женя повернулся в сторону общежития:
- Я пошел.
Разговаривать было бесполезно – они не слышали друг друга, и Тимофей с каждым словом злился все больше.
Быть может, когда Азаров остынет, поговорить получится лучше?
- Куда? – жестко окликнул Женьку Тим.
- В свою комнату, - бросил, не оборачиваясь, юноша.
- Стоять! – приказал Тимофей, и Женя все же обернулся.
- Тим… - проговорил он, но парень подошел к нему и перебил, не дав досказать.
- Сначала закончи со мной, - его взгляд буквально прожигал насквозь.
Так легко было обжечься. Так легко было сжечь все, что было между ними – хорошее, плохое…
- Нам не о чем говорить, когда ты обвиняешь меня в том, чего я не совершал.
Порыв ветра закружил вокруг них снежинки.
- Ты ошибаешься, - сказал Тим.
- Что?..
Тимофей коснулся Жениной куртки в районе груди:
- Не смей меня обманывать. Слышишь? – он сгреб ткань и потянул на себя. - Не смей.
Женька ударился об него.
- Отпусти.
- Я не хочу, чтобы ты общался с этим мужиком, - голос Тимофея сел до хрипоты. - Ты себя не видишь, когда проговариваешься о нем, - он улыбнулся, но улыбка мгновенно угасла. - Когда переводом своим занимался – глаза масленые, щеки горят, - Азаров снова потянул Женьку на себя, хотя тот и так упирался в него. - Обо мне подумал? Ты же… ты ж… ты все, понимаешь? – вышло отчаянно и горько.
Женя коснулся его холодной щеки:
- Тимош, ну что ты завелся? Все хорошо. Правда.
Тимофей поцеловал его в развернутую ладонь.
- Да?
- Да.
- Обещаешь?
- Обещаю.
Азаров подался вперед.
- Поцелуй.
Женька машинально оглянулся:
- Тут? Тим, тут люди.
Они стояли около общежития, и было небезопасно устраивать подобные «спектакли».
Последовавшая на отказ реакция Тимофея была предсказуема:
- Плевать.
Его глаза блестели, словно он выпил. Женя чувствовал дыхание парня, часто вздымающуюся грудь. Чувствовал, как подрагивают руки, держащие его за куртку.
Мимо прошла женщина, подозрительно покосившись них.
Каминг-аут не входил в Женькины планы на эту неделю.
- Я не могу, - прошептал он, - потом все будут…
Он не договорил. Тимофей его тряхнул и практически прорычал:
- Языки им повыдергаю, если «потом все будут», - однако его тон тут же смягчился: - Поцелуй, пожалуйста.
Жене стало очень жаль:
- Прости.
Тим, который уже почти касался его губ, замер. Взглянул в глаза и толкнул Женьку что было силы:
- Ну и вали. Иди, занимайся своими делами.
Юноша едва не упал, поскользнувшись на дорожке.
- Тимош… - он был противен самому себе за дрожащий голос, противоречивые чувства, одолевающие его.
Быть может, стоило уступить?
В глубине души Женя понимал, что поступил правильно, но Тимофей… Непонятно почему юноша не мог найти к этому человеку подход.
Он слишком давил на него.
И все же Женя смотрел в исказившееся лицо Азарова и зачем-то пытался воззвать к благоразумию.
- Тимош, мне тут жить.
Тим только покачал головой, пятясь назад, к своей машине.
- Пошел ты!.. – махнул он рукой.
Женьке пришлось проглотить это.
Все пошло наперекосяк. Он не заслуживал Тимофея, провоцировал его, издевался над чужими чувствами.
Женя не понимал, что заставляет его так яростно сопротивляться, ведь если бы здесь был Максим, то юноша выполнил бы его просьбу.
Ирония ситуации заключалась в том, что если бы здесь был Максим, он бы его о таком не попросил.
Оставшееся время до встречи с деловыми партнерами Максима Женя провел в подготовке: он распечатал весь материал, который переводил, несколько раз его пролистал, проговорил про себя, нашел нужную техническую документацию – как на русском, так и на английском языках – вник и в нее, чтобы не путаться в терминах и оборотах.
О ссоре с Тимофеем он старался не думать – все потом.
Женька не мог позволить себе опозориться. Хоть тут он должен быть на высоте.
В назначенный день юноша проснулся очень рано, хотя Макс сообщил ему накануне, что в офис нужно подъехать к двум часам дня.
Женя не спеша выложил нужную одежду и тщательно выгладил ее. Он долго раздумывал, в чем ему появиться у Глонского и остановился на офисном варианте белоснежной рубашки с короткими рукавами, жилете и брюках со стрелками.
В автосалоне зимой всегда было достаточно тепло, и можно было смело надевать легкие вещи. Париться в пиджаке, в котором ко всему прочему Женька чувствовал бы себя неудобно, не имело никакого смысла.
Конечно, было одно «но», которое всплыло, когда юноша примерял отобранную одежду.
Татуировка.
С момента ее набивки он успел сродниться с рисунком на кисти и предплечье настолько, что забывал о нем, вспоминая, только закатав рукава рубашки.
Только вот Максим не видел тату.
В тот, последний, раз, когда они виделись, Глонский не снимал с Жени рубашку. В комнате было темно, и судя по тому, что Максим никак не прокомментировал решение Женьки «украсить» себя, татуировку он не заметил.
Стоило ли будить спящего льва?
Женя посмотрел на свою руку, а потом принял решение: татуировку уже не свести, во всяком случае, он делать этого не собирался. Если они с Максимом будут пересекаться – случайные встречи или же по работе – мужчина рано или поздно узнает о ней. Следовательно, скрывать что-то настолько бросающееся в глаза нет необходимости.
Юноша собрал сумку, начистил ботинки, провел остаток свободного времени, повторяя, словно школьник перед экзаменом, материал, и в назначенное время вызвал такси, чтобы приехать к офису Глонского за полчаса до встречи.
Чувствуя себя немного неуютно от взглядов, которыми его провожали бывшие коллеги, Женя прошествовал к кабинету Максима.
Катерина встретила его милой улыбкой:
- Добрый день, Евгений. Рада вас видеть.
Женька тоже улыбнулся:
- Добрый, взаимно. Максим Геннадьевич у себя?
- Нет, он в конференц-зале.
Сердце Жени застучало – встречу перенесли, он опоздал?!
Юноша посмотрел на часы, но двух еще не было.
- Насколько мне известно, встреча должна была начаться несколько позже, - заметил он.
- Да, - кивнула Катерина, - но партнеры шефа приехали раньше, и он проводил их выпить кофе перед обсуждением дел. Максим Геннадьевич просил передать, что они вас ждут.
- Ясно, тогда мне стоит поспешить, - Женя повесил куртку на вешалку для посетителей и пошел в сторону конференц-зала.
Он не позволил себе колебаться, когда взялся за ручку двери. Его пригласили, значит, он заслужил доверие своей работой. Волноваться на этот счет не стоило.
Женя вошел в помещение, где уже сидели двое незнакомых ему людей и, во главе П-образного стола, Глонский.
- Добрый день, - поздоровался он с Максимом и произнес то же самое, но уже на английском языке для иностранных партнеров.
- Добрый, добрый, - отозвался Максим, поднимаясь навстречу. – Познакомьтесь, это наш переводчик – Евгений Пономарев.
Женька улыбнулся и кивнул, пожимая протянутые к нему руки.
Он повернулся к Максу и увидел, как его взгляд скользит, изучая, оценивая и закипая.
Конечно, Глонский увидел татуировку.
Единственное, на что надеялся юноша – Максим не будет устраивать прилюдно разбор полетов.
Он опустился на стул по правую руку от мужчины, разложил принесенные документы и произнес:
- Я готов начать.
- Приступим, - отозвался Глонский, тяжело опустившись в свое кресло.
Женю теперь он старательно игнорировал.
Наверное, переговоры можно было назвать очень удачными – все, чего Максим хотел добиться от встречи с зарубежными партнерами, он добился. Они подписали необходимые бумаги, оговорили обязанности, сроки и перспективы. Все было просто замечательно, только…
Только радость Глонского была омрачена одним обстоятельством.
Евгений.
Женя…
Он вошел в конференц-зал незнакомым человеком, и выглядел, надо сказать, потрясающе. Пусть ему совершенно не шел черный цвет волос – с этим Максим почти смирился – но убранные в аккуратный хвост пряди делали юношу похожим на фотомодель. Образ дополняла белоснежная рубашка с короткими рукавами, отлично сидящий на Жене жилет и официальный вариант брюк.
С некоторой долей удовольствия Макс подметил руку матери – что ж, вкус у нее всегда был идеальным. Женьке шло неимоверно.
И все бы ничего, если бы Глонский не увидел нечто, выбившее его из колеи.
Татуировка.
На руке, которая была когда-то искалечена и доставляла немало проблем, когда юноша нервничал, чернела темными разводами татуировка.
Первым порывом Максима было выволочь Женю из зала и потребовать объяснений. Вторым - огромное желание отшлепать, что тут же породило ненужные фантазии, и Глонский мысленно адресовал пару «ласковых» Олегу, который, видимо, испортил его окончательно.
Макс не считал приемлемым издевательства над собственным телом – пирсинги, серьги, тоннели в ушах и, конечно же, татуировки. Он не понимал, как можно заклеймить себя, словно корову.
Изрисовать кожу – что это, бунт, подростковый период? Желание сделать то, на что в доме Глонского распространялось негласное табу?
Перемены касались не только волос и тела юноши – они затронули, казалось, его черты, поведение. Женя стал не только незнакомцем, он стал чужим. Максим не узнавал его, и от этого становилось страшно.
Мужчина не чувствовал той близости, которая всегда возникала, стоило юноше появиться в поле его зрения.
Глонский никогда не говорил, не признавался, но Женька стал неотъемлемой его частью, как рука или нога, как часть души.
Сейчас эта часть болела ампутированной конечностью.
Самая черная часть души Максима жалела, что он не смог забыть Женю. Были моменты, когда он думал, что преодолел себя, а потом накатывало. Становилось так тоскливо и выматывающе, что он не знал, как прожить ночь до конца и не сорваться. Не знал, как научиться вновь ощущать себя самодостаточным.
Мог ли Глонский предположить, принимая когда-то на работу страшненького мальчишку, как это изменит для него все вокруг?
Поглядывая на часы, когда никто не видит, Максим торопил время. Ему хотелось, чтобы встреча быстрее закончилась.
Всегда - всегда - работа была для него на первом месте, поглощала все внимание и мысли.
А сейчас он видел только Женькины руки на столе, только подрагивающий черный хвостик.
Видел татуировку.
И злился, отворачивался, игнорировал. Ему казалось, что Женя специально выставил напоказ свое «приобретение».
Максим хорошо владел собой – его деловые партнеры даже не заметили, как внутри него все кипит и готово перелиться через край.
Они не заметили, но Женя - Женя заметил.
Глонский понимал это, чувствовал напряжение. И отстраненность.
Раньше Женька занервничал бы, попытался исправить свою ошибку, а сейчас он лишь выпрямил сильнее спину и усерднее стал выполнять свою работу.
Когда встреча завершилась, были пожаты руки и Катерина проводила гостей к Минаеву, Макс поднялся из-за стола.
Женя взялся за свою сумку, он не смотрел на мужчину.
- Ничего не хочешь сказать? – поинтересовался Максим.
Юноша покачал головой. Только пальцы немного подрагивали, когда он собирал рассыпавшиеся по столу ручки.
- Ну хоть что-нибудь.
- Встреча прошла хорошо, - отозвался Женя, самым что ни на есть нейтральным голосом.
Наверное, так мог бы разговаривать робот.
Глонский с трудом сдерживался. Сейчас, когда они остались наедине, ничто не мешало ему разобраться в возмущающей его ситуации.
Он все еще имел права на этого человека, и Женька должен был считаться с его мнением.
Если действительно любит, как пытается уверить Максима Сергей, то… какого хрена?!
- Кроме констатации очевидного, - все еще спокойно потребовал Глонский.
Юноша посмотрел ему в глаза:
- Максим, я не знаю, что ты хочешь услышать.
«Прекрасно знаешь!» - проглотил Макс.
- Что с твоей рукой? – спросил он.
- А что с ней? – Женька снова занялся своей сумкой, как будто ничего интереснее в этом кабинете для него не было.
- Татуировка, - процедил Максим, приближаясь.
Женя кивнул – отрицать было бы верхом глупости.
- Ты не говорил, - продолжал настаивать мужчина.
- Ты не спрашивал.
Этот ответ окончательно выбесил Глонского.
Он взялся за ручку Жениной сумки, дернул на себя и отшвырнул подальше на стол.
- Почему ты ее сделал? Почему ты ведешь себя как ребенок? Это несерьезно. Ты хочешь работать в серьезной фирме? Не задумывался, как вот это, - Максим указал на руку юноши, - может осложнить тебе трудоустройство? Я бы никогда не нанял разукрашенного человека.
Слова прорвали плотину, и Макс с ужасом подумал, что не может остановить этот поток.
- В чем смысл этого бунта? Мне правда хотелось бы знать. Так ненавидишь меня? Я не могу придумать другой причины твоего внешнего вида. Если хочешь показать, что между нами ничего нет и уже не может быть, зачем согласился на работу? Знаешь, каждый раз, когда я готов тебя простить… - он с трудом перевел дух, - ты поступаешь вот так. Калечить-то себя зачем? Тебе мало отметин, ты соскучился по острым ощущениям или захотелось новых? Господи, что я увижу в следующий раз – губы с пирсингом, ирокез? Просто смешно!
- Господи, что я увижу в следующий раз – губы с пирсингом, ирокез? Просто смешно!
На протяжении всей тирады в свой адрес Женя молчал. Он больше не имел возможности занять свои руки сумкой, так что был вынужден сжимать спинку стула.
Максим говорил и говорил. Приводил какие-то доводы, делал выводы, обвинял.
Женя видел, что Глонскому далеко не безразлично происходящее, иначе он не взорвался бы таким потоком эмоций. Но чем больше распалялся Макс, тем глуше и дальше звучали его слова для Женьки.
В какой-то момент юноша взглянул на мужчину и понял, что вокруг стоит звенящая тишина. Лицо любимого человека еще жило мимикой, рот открывался и закрывался, выплевывая новые порции слов, но было тихо.
Женя посмотрел на документы – свой перевод. Взял листки, выровнял, постучав о стол.
Он развернулся к Глонскому и протянул ему их.
Максим замолчал, машинально принимая распечатки.
Женя развернулся и пошел прочь, забрав по пути свою сумку. Аккуратно закрыл за собой дверь конференц-зала.
Он не обиделся, не рассердился – просто ничего не произошло. Максим не изменился, и все осталось, как прежде.
Выйдя на улицу, юноша достал смартфон. Он покопался в нем и удалил свою электронную почту.
Сделать новую он сможет всегда, а старая…
Старая ему больше не нужна.
*Писались две последние части под нечто невообразимое. Такое, как Garou – Que le temps. Кому интересен перевод, прочитать можно тут: https://fr.lyrsense.com/garou/que_le_temps
Наверное, связи с повествованием – дословной – искать не стоит. Однако что-то определенно есть.
И жизнь потекла по привычному руслу: новогодние каникулы закончились, настала напряженная пора, когда катастрофически не хватает времени и все мысли заняты конспектами, сдачей зачетов, участием в семинарах и метаниями с целью добыть нужную литературу.
Работать вечерами теперь было тяжелее. Женя, возвращаясь ночью, падал без сил на свою кровать.
Один раз он умудрился так и заснуть. Кому-то из ребят – он спрашивал, но никто почему-то так и не признался – пришлось его раздевать, снимать с ног ботинки.
А ведь Женя прилег всего лишь на минутку…
Несмотря на все это, Женька не жаловался. Он был даже рад – не надо было думать над тем, что в его жизни в очередной раз происходит эпическая задница или, как говорят французы, жЁпа.
Уход от реальности, впрочем, еще никогда и никому не помогал. Уж точно не Жене.
Тимофей приехал к супермаркету через три дня после встречи Женьки с Максимом.
Они не виделись почти неделю. Юноша даже не пытался звонить или писать Азарову, потому что чувствовал, что тот все еще злится.
Он понял, как был прав, едва увидев Тима, выйдя из магазина после работы.
Парень стоял возле своей машины, сложив руки на груди. У него был хмурый вид.
Женя не стал игнорировать Тимофея, хотя, вероятно, стоило бы.
Он подошел.
- Привет.
- Привет.
- Давно ждешь? – Женька пытался просто поговорить, надеясь, что Тим не станет затевать очередную ссору.
Впрочем, Азаров был настроен не так миролюбиво.
- Тебя это волнует?
- Да, - Женя потер глаза: очень хотелось спать, он слишком вымотался за этот длинный и непростой день.
- Странно, - Тимофей приподнял его лицо за подбородок, - мне показалось, что ты теперь совсем не думаешь о том, что я испытываю. Тебе плевать.
Насколько мог убедительно, Женька покачал головой:
- Неправда.
Он думал. Много.
Просто не сейчас.
- Ты слишком занят другим мужчиной, - рука Тима скользнула за ворот куртки юноши. - Что я для тебя?
Холодные пальцы под шарфом чувствовались ожогом.
- Тимош, - Женя прижался лбом к Азарову, - я очень устал. Давай ты просто проводишь меня до общежития и…
Он не успел закончить. Он даже не сразу понял, что произошло.
Просто его плечо стиснули, сгребли в кулак, и в живот, прямо под ребра, врезалось нечто тяжелое и твердое.
Женька задохнулся. Чисто инстинктивно ему захотелось согнуться.
Тимофей не дал этого сделать – он вжал юношу лицом в свою куртку, усугубляя удушье.
Сквозь шум в ушах, сквозь звон в голове, Женя услышал его спокойный голос:
- Я провожу тебя. Конечно, провожу.
Второй удар все-таки свалил Женю на колени. Он жалко заскулил, проехавшись щекой по куртке Тимофея, оцарапавшись молнией на кармане.
- А… а… а… - дыхание давалось с большим трудом.
Юноша поднял влажное лицо и взглянул на Тима.
Тот смотрел прямо ему в глаза.
- Больше никогда не поступай так со мной, понял?
Женька не понял, но спрашивать об этом сейчас было явно не лучшим вариантом, поэтому он просто кивнул, соглашаясь со всем, что бы там ни было в голове у Тимофея.
- Хорошо, - произнес Азаров.
Он опустился на корточки рядом с Женей, достал из кармана платок.
- У тебя кровь на щеке, - Тим приложил ткань к лицу юноши. – Пойдем в машину, там аптечка.
Женька поморщился от болезненного прикосновения. Дыхание его постепенно выравнивалось, но живот – он не думал, что сможет встать сам и уж тем более разогнуться.
Тимофей понял, что перестарался, и, всучив платок в дрожащие от напряжения руки Жени, подхватил его, поднимая.
Юноша не сдержался и коротко простонал.
Азаров замер. Он закрыл глаза, и Женька с удивлением отметил, что у парня длинные и густые ресницы. Странно, что он не замечал этого раньше.
- Я не хочу тебя потерять, - сказал Тимофей. - Как представлю, что ты ездил к этому мужику, так плохо становится. Не могу себя контролировать.
Тим взглянул на Женю. Тот молчал, прижимая руки к животу.
- Очень больно?
Можно было соврать, но сил на это не было. Поэтому юноша просто кивнул.
Азаров тяжело вздохнул. Он донес Женьку до машины, кое-как открыл дверцу и сгрузил туда свою ношу.
Он опустился на колени, прямо на утоптанный снег:
- Не делай так больше. Не надо - это больно, - Тимофей потянулся к стиснутым рукам Жени, предсказуемо прикоснулся к татуировке.
Сначала пальцами, потом губами.
- Прости. Я не хотел.
«Хотел», - вертелось в голове юноши, но он промолчал.
Он позволил ухаживать за собой, безропотно принимая помощь, позволил отвезти к общежитию, проводить до самой двери.
Позволил поцеловать.
Он даже ответил на этот поцелуй.
- Позвони утром, - проговорил Тимофей, гладя его по волосам.
Женя кивнул, и Азаров отошел, махнул рукой.
Юноша чувствовал себя как во сне.
Только тупая боль в животе настойчиво напоминала о том, что он, к сожалению, не спал.
Когда Женька поднимался по лестнице, в кармане его куртки зазвонил телефон.
Что сейчас могло быть хуже: увидеть имя Азарова или узнать, что звонивший – Максим?
Жене повезло – это был всего лишь Гордей.
Облегчение затопило, лишая остатков пошатнувшейся выдержки.
Юноша опустился на влажные и холодные ступени и долго сидел так, не обращая внимания на поющий телефон, прижимая его к своему лбу.
*Раз уж у меня неделя Гару, то вот есть еще такая песня, под которую мне очень хорошо пишется Garou – L'injustice. А перевод можно почитать тут: https://www.amalgama-lab.com/songs/g/garou/l_injustice.html
- Где ты пропадал? – спросил Женю Гордей, как только тот вошел в комнату.
Юноша пожал плечами, стаскивая с себя куртку:
- На работе.
- Да поздновато как-то для работы.
Женька посмотрел на своего друга:
- Немного задержался.
Такой ответ не удовлетворил Базанова, но заставил не продолжать данную тему.
- Ладно, пусть будет так, - согласился Гордей.
Он немного помолчал, наблюдая, как Женя снимает с себя свитер, и снова заговорил:
- А я что-то заскучал – вы все меня бросили здесь. Даже Степка с Сашей слиняли, представляешь? - Гордей действительно выглядел несколько обиженным. – Мне приходится сидеть и учить конспекты на несколько дней вперед, а ведь все могло быть иначе, - он многозначительно подвигал бровями.
Получилось смешно. Женя улыбнулся другу краешком рта, но он не мог сейчас поддерживать полноценную беседу, потому промолчал.
Ему было плохо: живот ныл, внутри разлилось какое-то оцепенение, и мысли были заняты совершенно иным.
В голове не укладывалось произошедшее между ним и Тимофеем.
Тим его ударил. Два раза. А потом был таким обходительным, что на глаза слезы наворачивались. Женя не знал, что думать: Азаров перестал казаться ему тихой гаванью – теперь это были опасные воды.
Юноша вспомнил слова Максима про острые ощущения.
Неужели это правда? Неужели Глонский смог определить это в нем, а он сам даже и не подозревал о таких наклонностях своего тела?
Но Женьке не нравилось, когда его бьют. Ему было больно, страшно и совсем не весело.
А Тимофей был хорошим. Почему Женя продолжал так думать? Он путался. Словно слепой, натыкался на острые углы, однако стоило протянуть руку – пальцы окутывало теплом ласкового меха.
Женя понимал, что сам спровоцировал ссору и последующие за ней события. Ведь как бы он сам отреагировал, если бы Тимофей поехал по доброй воле помогать своему бывшему?
Юноша прикусил губу: он не знал, но точно не стал бы драться.
«А что стал бы?» - возникал резонный вопрос.
Женька вздохнул.
Гордей что-то говорил все это время, и Женя постарался вникнуть в суть слов, чтобы не выглядеть совсем уж безучастным к проблемам друга.
Он кивал, когда было нужно, произносил односложные фразы, растягивал рот в подобии улыбки в ответ на отпущенные остроты и, естественно, не мог обмануть таким поведением Гордея, который, когда не надо, видел его насквозь.
Собственно, тут и не надо было насквозь…
- Что случилось? – спросил Базанов, когда ему, наконец, надоело делать вид, что он тупой. – Ты сам на себя не похож.
- Все хорошо, - Женя неловко повернулся, и по животу словно ножом полоснули.
Юноша тихо охнул, и Гордей тут же оказался рядом:
- У тебя что-то болит? – друг заглянул в лицо Женьке и увидел царапину на щеке: до этого времени тому удавалось удачно скрывать ее, выдерживая ракурс, с которого ранки не было видно. – Эй, а это что, ты подрался? На тебя кто-то напал? Ограбили?
Женя покачал головой:
- Нет, ничего из этого. Просто… - он слегка запнулся, придумывая причину своего внешнего вида, - просто поцарапался ключами.
Гордей сложил руки на груди:
- Это самая нелепая отмазка, которую я только слышал.
- Другой нет, - устало проговорил Женька.
Рассказывать, что произошло между ним и Тимофеем, не хотелось. Однако Гордей, судя по всему, догадался о размолвке сам:
- Ты с Азаровым что-то не поделил? – спросил он и подозрительно уставился на друга.
Врать было очень тяжело, тем более что на него смотрели в упор.
- Нет, - не очень уверенно сказал Женя.
Он хотел отвернуться, но Гордей не позволил ему «убежать», развернув к себе лицом.
Юноше с трудом удалось сдержаться и не вырваться: Базанов прикоснулся к синякам, оставшимся с новогодней ночи.
- А мне кажется, что да.
- Тебе кажется, - немного резче, чем ему бы хотелось, сказал Женька. - Гордей, пожалуйста, не выдумывай того, чего нет.
- Хорошо, - Базанов отошел и уселся на свою кровать. – Завтра меня ждет увлекательная встреча со Скворцовой. Дашь конспект посмотреть? Она же у вас вроде как начитывала курс лекций.
- Да, сейчас дам, - Женя полез в тумбу за тетрадью, радуясь, что Гордей больше не задает ему вопросы, на которые он не знал, как отвечать.
Юноша присел и потянулся к нижнему ящику. Из-за неудобной позы ему приходилось нелегко, и тело рефлекторно старалось принять такое положение, чтобы было не так больно. Майка с длинными рукавами, которую Женька обычно носил, слегка сползла, обнажая плечо.
- Что это? – его кожи коснулись прохладные пальцы друга.
Женя не заметил, как Гордей снова оказался рядом. Он резко выпрямился, поправляя майку, и его взгляд был почти испуганным.
Гордей прищурился:
- Покажи.
Женька отступил:
- Нет.
- Покажи, - настаивал друг. - Это синяк? – Базанов протянул руку, и юноша отпрянул от него, спотыкаясь о собственную кровать.
Пружины громко заскрипели, когда Женя упал на матрац.
- Нет. Да, - он отвел глаза, но потом вновь посмотрел на Гордея.
Лицо Базанова было мрачнее тучи.
- Тебя кто-то обижает? – сдержанно поинтересовался друг, и Женя был благодарен ему, что он не стал называть имен.
Даже если Гордей догадался, юноша все равно не мог сказать ему правду. Его до сих пор смущало, что Базанов был в курсе его ориентации. Женька не хотел, чтобы всплывали разного рода «грязные» подробности его личной жизни.
Он не имел права втягивать Гордея в это. Так друзья не поступают.
Женя так долго был одинок, так долго не имел никого, с кем можно было бы просто поговорить. Он знал, что существуют вещи и отношения, которые следует оберегать, потому что они неимоверно хрупки.
Родной человек может стать чужим, а друг – врагом.
Гордей первый, кто предложил ему дружбу. Женька не хотел разрушить все. Не хотел заставлять его переживать и, что еще хуже, ввязываться в разборки, которые могли привести к непредсказуемому результату.
Поэтому он постарался быть максимально убедительным:
- Меня никто не обижает. Несчастный случай на работе, - юноша улыбнулся.
Губы предательски дрожали.
Базанов склонил голову, словно под таким углом мог лучше рассмотреть своего друга:
- Что-то мне в это не слишком верится. Похоже, что кто-то крепко держал тебя за плечо.
Женька был готов проклясть способность Гордея подмечать мелочи.
- Да, так и было. Я оступился на мокром полу, и напарник не дал мне упасть, вцепившись в меня.
- Хм, - казалось, Базанов задумался.
- Все так и было, - постарался уверить его Женя и тут же поменял тему: - Так, ты хотел конспекты. Отойди, пожалуйста, а то я не открою ящик.
Гордей отступил на пару шагов назад и, получив тетрадь, вернулся на свою кровать.
Время было позднее. Женька сбежал в душевую комнату, а потом сразу лег, натянув одеяло чуть ли не до подбородка.
О еде он даже не вспомнил, хотя был голоден, когда выходил с работы.
Сейчас это меньше всего тревожило юношу. Он отвернулся к стене и притворился спящим.
Женя слышал, как вернулись Степа и Саша, как они старались говорить тише, обсуждая какой-то фильм, на который стихийно сорвались и который совершенно точно не понравился бы Гордею. Слышал, как Базанов говорил им, что они придурки, и как Степан, еле сдерживаясь от смеха, рассказывал про неудачную попытку Александра подкатить к какой-то девушке.
Жене было муторно, и он был даже рад, что боль в животе отвлекает его от мыслей, что одолевали его в эти минуты.
Почему он не мог жить нормально? Все летело к черту, словно снежный ком, набирая обороты.
Юноше тоже хотелось участвовать в разговоре ни о чем, тоже хотелось смеяться и уметь рассказывать что-то смешное. Только он не мог.
Снова дала о себе знать искалеченная рука, которая долгое время не беспокоила. Заныла голова.
Женя зажмурился, закусывая губу.
Надо было собраться, надо было как-то взять себя в руки, чтобы обстоятельства не одержали над ним верх.
«Я смогу, я смогу», - повторял он про себя.
Его соседи спустя какое-то время угомонились. Свет погас, заскрипели кровати, и все стихло.
Женькин телефон звякнул пришедшей смской. Украдкой стащив сотовый под одеяло, юноша открыл сообщение:
«Зай, я соскучился. Завтра встречу после работы. Люблю».
Как будто ничего не было.
Женя уставился на стену с тенями от ветвей деревьев.
Быть может, и правда - не было?
*Кусь создавался под это A Silent Film – Feather White. Особенно меня порадовал разговор полицейских на заднем плане. (Они говорят про женщину подо льдом. На вопрос второго полицейского, не взять ли ему топор, первый отвечает – нет, но возьми палитру и мольберт, за двадцать пять лет я не видел ничего прекраснее).
Пятничный вечер подходил к концу. Женя передал дела своей сменщице и, переодевшись, вышел на улицу.
Он помнил, что Тимофей должен встретить его, но парня почему-то не было. Женька невольно задумался, стоит ли ему подождать?
Можно было позвонить и спросить, но он не хотел.
Размышления юноши прервал Гордей:
- Привет! – радостно поздоровался он с другом. – Как хорошо, что я успел.
- Привет, - без особого энтузиазма отозвался Женя. – Что случилось?
- Ничего. Хотел с тобой поговорить. Пройдемся?
Женька посмотрел в ту сторону, где обычно ставил свою машину Азаров.
- Нет, я не могу.
- Почему? – удивился Гордей.
- Я… - Женя запнулся: говорить другу про встречу или нет, но потом решился: – Скоро подъедет Тимофей.
- А, - протянул Базанов и на секунду посмурнел, однако тут же встряхнул головой и поинтересовался: - Пять минут-то уделить сможешь?
- Да.
Они отошли от входа в супермаркет и остановились за углом.
- Я тут подумал, - начал Гордей, - а не устроиться ли нам с тобой на подработку?
С удивлением посмотрев на друга, Женя ответил:
- Я уже работаю.
Базанов махнул рукой:
- Это фигня – я про подработку по специальности. Давай пойдем куда-нибудь стажерами? Сегодня утром прочел, что BGB industries объявило набор – требуются четыре человека. Можем попробовать.
Женька задумался: предложение Гордея было заманчивым, фирма достаточно известная и в городе, и за его пределами. Устроившись, он наверняка сможет значительно улучшить свое портфолио и получить ценный опыт. Кроме того, были известны случаи, когда стажеров, которые проявили себя с лучшей стороны, брали на постоянную работу.
Числиться работником BGB industries было престижно.
- Так что, ты в теме? – нетерпеливо спросил Гордей.
Он заглядывал Жене в лицо и выглядел, словно кот, выпрашивающий блюдце сметаны.
Юноша невольно улыбнулся:
- Давай попробуем.
Базанов издал победный клич, подпрыгнув на месте:
- Yes! Oh god, yes! Люблю тебя! – от переизбытка чувств Гордей полез обниматься.
Реакция друга позабавила Женю, он рассмеялся, хлопая ладонью Базанова по спине.
- Very little is needed to make a happy life.*
- Очень интересно, - раздался совсем рядом голос Тимофея.
Женя вздрогнул всем телом и как можно быстрее отстранился от Гордея.
- Добрый вечер, - проговорил Азаров, приближаясь. – Не помешал?
- Н-нет, - слегка заикаясь, ответил Женька, за что сразу рассердился на себя: ему нечего стыдиться – он ничего не сделал; он кашлянул и более уверенным голосом повторил: - Нет.
Гордей развернулся к Тиму. Здороваться с ним парень не стал, и они уставились друг на друга с ничем не прикрытой неприязнью.
- Хорошо, что нет, - Тимофей приобнял Женю за плечи, не сводя глаз с Базанова, - а то вы так страстно обнимались, что жаль было отвлекать.
Гордей презрительно фыркнул, не утруждая себя объяснениями. Он перевел взгляд на Женьку:
- Ладно, Жек, дома договорим. Или… - парень снова посмотрел на Азарова, - пойдешь со мной?
Женя понимал, что Гордей видел то, что ему очень не нравилось. Трудно было сказать, что именно: сам факт объятий двух мужчин, которых связывает явно не только дружба, или то, как Тимофей, будто тисками, сжимает его плечо.
Он постарался успокоить друга:
- Нет, мне хочется подышать свежим воздухом, - Женя фальшиво улыбнулся: - Прогуляюсь и вернусь позже.
- Ну, бывай. Если что, я на связи, - Гордей изобразил рукой телефон около своего уха и ушел, несколько раз обернувшись.
Рука Тимофея разжалась, позволяя Женьке отстраниться. Он поправил куртку и улыбнулся теперь уже Азарову:
- Хороший вечер, мы ведь про…
- Не надо, - оборвал его Тим. – Садись в машину.
Женя вздохнул почти с облегчением - Тим не выглядел сердитым и не собирался набрасываться на него.
Юноша сел в машину, дождался, когда водительское место займет Азаров.
- Как прошел день? – спросил он больше для того, чтобы не молчать.
- Замечательно, - односложно отозвался Тимофей, заводя мотор.
Машина мягко тронулась. Парень не выказывал потребности в общении и Женя, после пары неудачных попыток разговорить его, тоже замолчал.
Он смотрел за окно на заснеженные улицы и думал о своем. Он не следил за дорогой и поэтому слишком поздно понял, что Тим везет его не в общежитие и даже не в их любимое место на холме.
Эта была отдаленная часть города – здесь Женя не был очень давно и не помнил, чтобы тут находилось что-то, что упоминал бы ранее Азаров.
- Куда мы едем? – осторожно поинтересовался он. – Тим? – позвал юноша, когда Тимофей не отозвался.
Парень скосил на него глаза и снова уставился на дорогу. Спустя, показавшуюся вечной, минуту он все-таки соизволил ответить:
- В гости.
- В гости? – переспросил Женька.
Он по-дурацки улыбнулся и сжал ручку своей сумки.
- Твоя квартира вроде бы в другой части города.
- Вроде бы? – Тимофей метнул в него раздраженный взгляд. – Хн.
Женя постарался исправиться:
- Я помню, где твой дом. Просто… просто я удивлен, ты не говорил, что…
- Я говорил, - с нажимом произнес Азаров. – Примерно неделю назад, помнишь? Тогда ты счел, что более важным будет посещение фирмы твоего бывшего.
Женька вспомнил и напрягся. Ему совершенно не нравилось то, что происходило. Он посмотрел на безлюдные улицы, опять начинающуюся метель за окном, и повернулся к Тимофею.
- Да, ты звал меня, но я думал…
- Я не пошел, - Тим сжал губы; на его скулах четко обозначились желваки. – Мне хотелось с тобой, и я перенес все на сегодня, - он повернулся, обжигая юношу холодным взглядом: - Ты же не против?
- Нет, - тихо ответил Женя.
В любом случае было уже поздно что-то менять. Просить его высадить? Будет новая ссора. Сказать, что он не хочет в гости? Для Тимофея, похоже, это было важно, и обижать его юноше не хотелось.
Он так часто отказывал Тиму, что это становилось уже неприлично. Они ведь пара, а что он делает для своей половины?
Женя вздохнул и постарался не накручивать себя попусту. Все не так страшно, просто поездка в гости.
- Тимош, - позвал он, немного поразмыслив, - я с удовольствием поеду к твоим друзьям.
Тим дернулся от его слов так, будто юноша его ударил. Он свернул на обочину и заглушил мотор.
- Правда? – спросил Азаров с изрядной долей удивления, разворачиваясь всем корпусом к Жене.
- Да, - тот положил ему руку на щеку.
Тимофей притянул Женьку к себе и крепко обнял.
- Зай, будет классно, - он чмокнул юношу за ухом и отстранился, с нетерпением кладя руки на руль: - Поехали скорее. Тебе понравится. Они компанейские ребята.
Женя кивнул. Он всем сердцем надеялся, что это действительно будет так.
*Окончание фразы, которая принадлежит Аврелию. Английский вариант (полный): Remember this, – that very little is needed to make a happy life. Русский: Помните об этом: очень немного нужно, чтобы сделать жизнь счастливой.
Подъехав к обычному дому сталинской постройки, Тимофей остановил машину.
- Мы на месте! – радостно возвестил он, предлагая Жене выйти.
Юноша выбрался из теплого салона в холод январской ночи. Догадаться, где живут друзья Азарова, было несложно – ярко освещенные окна на пятом этаже и гремящая на весь двор музыка четко указывали направление.
Странно, что никто не вызвал полицию.
Женька не представлял, как можно что-то делать и слышать в таком шуме. Однако люди, закатившие вечеринку, наверное, относились к особой расе: когда Тим позвонил в дверь, ему открыли практически сразу.
Толком не поздоровавшись, Женьку с Тимофеем втащили внутрь и всучили стаканы с чем-то резко пахнущим. Тим кому-то что-то кричал, ему кричали в ответ, кто-то хлопал по плечу Женю и что-то спрашивал. Юноша, ошалевший от такого количества внимания, громкой музыки и всего остального, мог только улыбаться и кивать, надеясь, что он не соглашается с чем-нибудь ужасным.
Азаров таскал его за собой из одной тесно забитой людьми комнаты в другую. Он представлял его своим друзьям, обнимал, счастливо чмокал в щеку.
Женька чувствовал себя неловко. Наверное, все были в курсе предпочтений Тима, но юноша не привык к такому открытому проявлению чувств.
Максим в присутствии чужих людей вел себя крайне сдержанно: он не сторонился Жени и, вместе с тем, не позволял себе вольностей.
Женьку это вполне устраивало. Сейчас же он краснел от очередного поцелуя или игривого щипка Тимофея. Ему казалось, что взгляды смотрящих на него людей полны некоего сочувствия, словно Азаров не в первый раз появлялся здесь с кем-то.
- Ты что такой кислый? – прокричал Тим Жене. – Мало налили? – он заглянул в стакан, к которому юноша даже не притронулся.
Женька мотнул головой:
- Все хорошо. Шумно…
- Это вечеринка, - стиснул его в объятьях Азаров, - здесь и должно быть шумно. Выпей, станет веселее.
С тоской посмотрев на свой стакан, Женя ответил:
- Мне не нравится, как это пахнет.
- А сок будешь? Апельсиновый.
Юноша прислушался к себе – пить действительно хотелось.
- Давай.
Тимофей отлип от него и скрылся в толпе.
Чтобы не стоять посередине комнаты, Женя отошел к окну и пристроился там.
Он рассматривал веселящихся людей, большинство из которых были уже изрядно пьяны. Здесь собралась разношерстная публика. Среди присутствующих были и парни, и девушки – все, в основном, возраста Азарова.
Впрочем, Женька заметил и несколько мужчин постарше.
Был ли это чей-то день рождения, или сход являлся стихийным бедствием, определить было невозможно, но, в любом случае, собравшиеся веселились вовсю.
Количество децибел зашкаливало, и у Жени слабо начала ныть голова.
Появившийся с соком Тимофей озирался в поисках юноши. Женька помахал ему рукой, и парень двинулся в его сторону, ловко лавируя между танцующими.
- Вот, - протянул он Жене стакан. – Держи, заяц.
Женька принял напиток и приник к нему. Вкус сока казался странным, но, возможно, юноше это только казалось.
Пустой стакан забрал Тимофей.
- Я так рад, что ты согласился поехать. Думал, что придется уговаривать, - проговорил он Жене на ухо.
Азаров стоял, прижавшись к нему, и чуть покачивал бедрами в такт музыке.
Женька чувствовал, как возбужден его спутник. Он взглянул на людей вокруг: на них никто не обращал внимания.
- Тимош, - Женя попытался отстраниться от Тимофея.
- М? – парень полез целоваться.
Женька не смог совладать с напористостью Азарова и вскоре сдался, позволяя ему приникнуть к своему рту.
Тим пил его, гладил везде, докуда мог дотянуться. Он прижимался, толкая Женю бедрами.
Юноша чувствовал, как постепенно сдается, оттаивает. Тугой узел внутри распускался. Действия Тимофея стали заводить его.
Еще минуту назад он не хотел близости, но сейчас сам поднял руки, чтобы обнять парня. Тот отвечал ему, и Женино сердце колотилось, как бешеное.
Женька ощутил радость - огромную, словно облако, радость, и она окутала его.
Музыка уже не казалась такой громкой, как раньше. Хотелось веселиться вместе со всеми и сходить с ума.
Оторвавшись от Тима, Женя потащил его в центр комнаты.
Огни мерцали. Откуда-то сверху шел снег, но он был совсем не холодным.
Если раньше юноша не знал, как можно танцевать под те звуки, что щедро лились из динамиков, то теперь тело само двигалось, ловя распаляющий ритм.
- Воу! – воскликнул Тимофей. – Зажига-ай!
И они зажгли.
Волосы мокрыми прядями лезли в глаза, а вокруг все были такими классными – как и обещал Тим.
Мышцы ныли, но останавливаться не хотелось.
Хотелось продолжения.
Женя двигался в такт с Тимофеем. Ему казалось, что у них на двоих одно тело, что они срослись, и это было та-а-ак – ух! - словно американские горки.
Азаров положил руки на бедра Женьки, засунув большие пальцы за ремень. Горячее влажное тело притягивало.
Люди вокруг слились в единый вихрь, и он кружил, оглушая.
- Не думал, что ты так можешь, - в восхищении произнес Тимофей Жене на ухо.
Юноша рассмеялся. Ему вдруг захотелось показать, как именно он может.
Женька оттолкнул Азарова, поднял руки вверх и уронил их, повел бедрами и тряхнул головой.
Резинка с его волос упала на пол.
Женя криво улыбнулся и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
*Кусь писался под Tantrum Desire – Airhead
Гордей отбросил от себя телефон. Саша оторвался от планшета и вопросительно посмотрел на него.
- Не берет трубку, - пожаловался Базанов.
- Кто? – поинтересовался Александр.
Гордей издал звук, похожий на смесь рычания и стона:
- Жека. Встретил его вечером, но потом приперся Азаров и ищи-свищи.
- Так, а ты чего волнуешься? Они взрослые.
- Взрослые, - повторил Базанов. – Не нравится мне все это. Женя странный какой-то.
- В чем выражается?
- Не знаю. Просто странный. Раньше был более общительным, что ли. Сейчас ходит, словно в воду опущенный.
Александр вздохнул:
- Послушай, если бы он хотел чем-то поделиться, так бы и сделал. Зачем лезть в чужие дела?
Все было так, но Гордей не смог успокоиться.
- А может, ему помощь нужна.
- А может, не нужна, - в тон ему ответил Саша. – Оставь парня в покое. Пусть развлекается.
- Он пропустил пятнадцать моих звонков.
Александр усмехнулся, снова утыкаясь в планшет:
- Ты просто достал его, вот и пропустил.
Гордей хмуро посмотрел на свой сотовый и принялся опять набирать Женькин номер:
- Надеюсь, что так.
Женя открыл глаза. Он не сразу понял, на что смотрит – это было что-то цветасто-яркое. Юноша отстранился и увидел, что рядом с ним лежит маленькая подушка.
Вместе с движением пришла головная боль и тошнота. Женя снова опустился, обхватив подушку руками.
Было такое впечатление, что его качает на высоких волнах.
- Боже, - прошептал он, вжимаясь лицом в яркую ткань.
- Что такое? – раздалось сзади, и Женю обвили чьи-то руки.
Он дернулся и испуганно обернулся.
Это был Тимофей – сонный и теплый, с взъерошенными волосами. Он довольно улыбался и щурился, так как солнце, проникая сквозь незашторенные окна, светило ему прямо в глаза.
Тим был раздет. По крайней мере, в той части, которая была доступна для взгляда Жени.
- А… - начал было Женька, но запнулся: он заглянул под одеяло и на секунду прикрыл глаза. – Мы переспали? – спросил он, когда обрел способность говорить.
Тимофей кивнул:
- Да. Ты, оказывается, горячая штучка, - он попытался подтянуть юношу к себе, но тот откинул его руки, сползая с кровати и утаскивая за собой одеяло, в которое тут же завернулся. – Ты куда?
- Подальше от тебя! – чуть ли не выкрикнул Женя.
Его ноги противно дрожали.
- Какие-то проблемы? – Азаров приподнялся на локте. – Ночью ты вис на мне.
Женька смотрел на Тимофея, и к нему вспышками приходили воспоминания о предыдущем вечере.
Он вспомнил все, ну, или почти все – как приехал с Тимом в квартиру его друзей, как пил сок и как потом было хорошо; все чувства, которые буквально выплескивались из Жени и требовали реализации – он вспомнил.
Как танцевал, сначала в обнимку с Азаровым, а после еще с кем-то, как устроил настоящий стриптиз.
Как его трогали, разворачивали, что-то кричали.
Юноша вспомнил тысячную бумажку, прилипшую к его влажной коже.
Это не мог быть он. Женя не мог сам устроить такое шоу.
Слабой рукой он коснулся холодного лба:
- Ты что-то подсыпал в мой сок? – Женька изо всех сил держался, чтобы не сорваться в банальную, совершенно женскую истерику с криками и слезами.
Было ощущение, что его вываляли в грязи – снаружи и внутри.
Тим подпер рукой подбородок:
- Ты был так зажат, что я решил помочь тебе.
- Помог? – спросил юноша и сжал зубы.
- Сам видишь, - Азаров указал рукой на развороченный диван. – И тебе, между прочим, очень понравилось.
Женя не мог понять, как человек, лежащий перед ним, мог такое говорить. То, что он сделал, было гадко и противозаконно. Тимофей использовал его, зная, что Женька не может оказать ему должного сопротивления в своем состоянии.
Тот самый Тимоша, который говорил, что любит, понимает и будет ждать, сделал с ним нечто отвратительное.
Слабость внезапно накатила на юношу, и он оперся рукой о стол.
- Я… - Женя попытался сглотнуть, но слюны не было. – Я не хочу больше тебя видеть. Где моя одежда? – он огляделся, преодолевая головокружение.
- То есть? – переспросил Тимофей.
- Хочу одеться.
- Это я понял, - Азаров поднялся с кровати, совсем не стесняясь своей наготы. – В смысле ты не хочешь меня больше видеть?
Женька осмотрелся, заметил свои вещи, сваленные кучей в углу, и двинулся в ту сторону.
- В смысле, расстаемся.
Он не успел добраться до своей одежды – Тимофей перехватил его на середине пути, больно сжав за локоть.
- Нет, - с угрозой в голосе сказал Азаров.
- Да, - Женя посмотрел на него в упор: - Ты изнасиловал меня. Ты это понимаешь?
Женька сам не знал, что хотел услышать в ответ на свой вопрос. Возможно, он надеялся, что Тимофей осознает, как поступил с ним. Конечно, сделанного исправить было нельзя, но хотя бы простые извинения…
- Совсем идиот? – голос Тима звенел искренним негодованием. – Ты стонал и извивался подо мной - мало было! А сейчас говоришь, что я тебя изнасиловал?! – он встряхнул Женю так, что одеяло, в которое тот кутался, сползло на пол.
- Я был пьян! Ты сам мне что-то… - юноша уперся Азарову руками в грудь. – Не смей. Отпусти меня!
Тимофей нехорошо оскалился:
- Нет, мы выясним все здесь и сейчас, - он швырнул Женю обратно на диван. – Даже если ты был под кайфом – это были твои настоящие мысли. Я помог тебе раскрыться! Смотреть больно было, как ты зажимался, словно девочка, - он приблизился к дивану, и Женька поджал ноги, чтобы не коснуться парня. – А девочкой ты точно не был, - закончил он, мрачно глядя на юношу.
Вид Тимофея не сулил ничего хорошего. Женя понимал, что так просто не выберется отсюда, однако боль, обида и злое отчаяние, которые росли в его душе, толкали его на безрассудство: он схватил подушку и запустил ею Азарову в лицо, скатился с дивана и бросился к своей одежде.
Наверное, историям свойственно повторяться – он упал, споткнувшись о выставленную ногу Тима. Не успев сгруппироваться, Женька оказался уязвимым, и Азаров изо всех сил пнул его в живот.
Удар пришелся в то же самое место, куда он ударил Женю совсем недавно.
Из горла юноши вырвался хриплый кашель.
Как же так? Как все могло дойти до такого?
Ведь он верил Тимофею, верил в его любовь и ругал себя за бесчувственность.
Почему он лежит сейчас на полу, согнувшись калачиком, готовый завыть в голос?
Тим присел рядом с тяжело дышащим Женей:
- Не надо злить меня, заяц. Ничего такого не случилось – я не лишал тебя девственности, и ты отдавался мне по доброй воле. Поздно строить из себя поруганную невинность, - он отвел черную прядь с Женькиного лба. – Я люблю тебя, а ты меня провоцируешь. Мне пришлось долго терпеть, - Азаров отнял одну руку юноши и притянул к себе. – Я душу готов был продать за ночь с тобой. Слова не сказал, - он сжал руку в своей ладони. – Ты слишком несправедлив ко мне.
Женя сквозь боль смотрел на него. Их силы не были равны – он все еще не отошел от бурной ночи, чувствовал слабость, и спазмы в животе не позволяли ему надеяться, что он сможет резво вскочить и побежать.
- Молчишь? – Тим наклонился к Жене. – И правильно. Давай все исправим.
Он поднял голову юноши за подбородок так, что тому пришлось ее запрокинуть.
Женя понял, что это его шанс, когда Тимофей поцеловал его: он сделал вид, что отвечает, но уже через пару секунд с силой укусил парня.
Азаров отпрянул, упав от неожиданности на пятую точку, и юноша, собрав всю свою волю, откатился от него, схватил одежду и, неуклюже поднявшись, кинулся в коридор.
Сзади слышались проклятия и стоны Тимофея.
Жене было все равно.
Он вывалился в чем мать родила на лестничную клетку, захлопнув за собой дверь.
В подъезде никого не было.
Спустившись на пару этажей, Женя натянул на себя трусы и брюки. Остальное пришлось надевать на ходу.
Куртки среди вещей не было. Не было и ботинок. Денег.
Но в кармане брюк лежал сотовый, и он зазвонил, стоило лишь вспомнить о нем.
- Жек, ты где? Ты почему не отвечал? – раздался взволнованный голос Гордея.
С облегчением закрыв глаза, Женька прислонился к стене коридора:
- Я был в гостях.
- Почему не перезвонил? Я сто раз тебя набирал!
- Прости, не услышал.
- Не услышал он… - бурчал Базанов.
Женя выдохнул и стал спускаться на первый этаж.
- Гордей, ты не мог бы меня встретить и оплатить такси? Я кошелек дома забыл. Я все отдам, - он подошел к двери, ведущей на улицу.
- Не парься.
- Спасибо.
Ноги сводило от холода, Женька старался об этом не думать. Он сделал заказ такси и понадеялся, что оно приедет достаточно быстро.
Телефон снова зазвонил. Женя, не глядя, ответил:
- Да.
- Не смей сбросить вызов, - в динамике раздался голос Тимофея.
Женя сжал трубку в руках.
- Оставь меня в покое.
- В полицию заявишь? Давай. У меня батя прокурор, посмотрим, как тебе повезет.
- Тим, что ты хочешь?
- Тебя.
- Не звони мне больше.
- Не бросай меня больше. Ты дикий, я уже понял, а мне нравится справляться со сложными задачами. И я хорош, ты просто меня плохо знаешь.
- Тимофей!
- Я дам тебе немного времени, чтобы ты собрался с мыслями. Потом мы встретимся.
- Нет. Я… Тим? Тим! – но Азаров уже сбросил соединение.
Женька стукнул рукой по двери.
- Ну почему?! – воскликнул он, перепугав вошедшую в подъезд женщину.
Пришлось выйти.
Юноша остановился под козырьком дома и посмотрел на заснеженную улицу. Он обхватил себя руками и поежился от холода.
И неожиданно всхлипнул, тут же стискивая зубы, чтобы удержать себя от лишних эмоций.
Он посмотрел на свои ноги в носках и стал считать про себя, стараясь успокоиться и отвлечься.
Такси приехало через десять минут.
Это были самые долгие десять минут в его жизни.
От Гордея, конечно же, пришлось выслушать. Женя врал самозабвенно, но то ли у него не было к этому никакого таланта, то ли друг оказался слишком проницательным – парень смотрел на него с подозрением и никак не соглашался верить в то, что вечеринка, на которой случайно оказался юноша, была настолько отвязной, что он проснулся черт знает где, растеряв половину своих вещей.
- Скажи честно, тебя ограбили? – допытывался Гордей.
- Нет, - твердил Женя, уткнувшись носом в кружку с горячим чаем.
- Ты ушел с Тимофеем – он куда смотрел?
- Не знаю, - неохотно отозвался юноша: говорить об Азарове ему хотелось в последнюю очередь.
- Что значит, не знаю?
Женька отставил кружку, осуждающе взглянул на друга и, чихнув, проговорил:
- Гордей, ты чего от меня добиваешься? Мы весело погуляли – это все, больше никаких секретов нет. Клянусь, - он по-детски скрестил пальцы за спиной, чтобы облегчить свою ложь.
Базанов насупился и стал ковырять пальцем покрывало на постели:
- Что-то здесь не так, - упрямо сказал он. – На тебя не похоже.
- Я не монах, - Женька встал, чтобы налить себе еще порцию горячего чая.
Он никак не мог согреться после проведенных на морозе минут.
- Угу, - пробубнил Гордей, и Женя понял, что друг остался при своем мнении.
Юноша не собирался ему ничего доказывать – он сказал все, что хотел. Делиться с Базановым отвратительными подробностями предыдущей ночи Женька не мог.
Он и самому себе-то запрещал думать об этом – сразу начинало колотить и, да, появлялось выматывающее душу чувство вины. Женя мучился осознанием того, что Тимофей был в чем-то прав: он вис на Азарове и делал это добровольно. Как там говорится – что у трезвого на уме, то у пьяного…
Женька ойкнул, обжегшись слишком горячим чаем.
Гордей вздохнул и больше ничего не сказал.
Свое обещание дать Жене время «собраться с мыслями» Тимофей выполнял своеобразно: юноша заметил это случайно и сначала думал, что ему показалось.
Ему везде мерещилась машина Азарова. Однако, присмотревшись, Женька понял, что Тим действительно ездит за ним.
Он стоял возле общежития, внезапно оказывался там, где его не должно было быть.
И Женя понимал, что Тимофей за ним следит. Это не могло быть простым совпадением.
Его появление нервировало, и один раз Женька не выдержал, двинувшись в сторону машины Азарова. Каково же было его удивление, когда Тим сразу уехал, стоило юноше приблизиться к нему.
Теперь Женя не мог спокойно пройтись по улице – он озирался по сторонам, ища знакомый силуэт.
На самом деле было страшно.
К простуде, которую он все-таки схлопотал, постояв раздетым на морозе, добавилась раздраженная мнительность.
Гордей хмурился, видя, что с другом творится что-то не то, но уже не приставал, признав право Жени на свои секреты: Александр был прав - давить на юношу точно не стоило.
Но было одно обстоятельство, которое не ускользнуло от взгляда Базанова, который невольно присматривался к Женьке.
Он увидел синяки, которые отпечатались на руках и плечах юноши – свежие и уже почти сошедшие. И в особенности край страшного пятна на животе, который показался, когда Женя переодевался после лекций.
Женька, конечно, сразу одернул майку и нервно оглянулся – не заметил ли кто?
Гордей успел отвернуться, но тревога за друга накрепко засела в его сердце.
Поэтому, когда в комнату общежития зашел Сергей, принесший Степе несколько дисков с играми, Базанов решился.
Он вышел в коридор и дождался, пока Белянский выйдет.
- Сергей, - окликнул мужчину Гордей, - вы сильно спешите?
Сергей обернулся и подошел к Базанову:
- Не очень.
- Я хотел поговорить с вами о Жене.
Белянский нахмурился и кивнул.