***
И вновь карета. Из-за резко наступившей темноты я опять-таки был лишён возможности увидеть самый прекрасный и самый великий город нашего мира. — Адан, пощипай щёки, покусай губы! На тебя страшно глядеть, бледнющий как приведение! Эркин, сынок, не крутись, ты сейчас ничего не узришь, зато сомнёшь костюм. Рихард, отвлекись от газеты, посмотри — у меня помада ровно лежит? Как ты думаешь, я не чересчур незатейливо выгляжу, может, ещё духами воспользоваться? — тётя заметно нервничала. Она то делала нам замечания, то обрывала какие-то невидимые ниточки с нашей одежды, то доставала из складок юбки литровый флакон духов и поливала свой подол, чтобы во время танцев шлейф аромата тянулся за ней. Когда лошади встали, вся мужская часть семейства торопливо выскочила наружу, жадно вдыхая свежий воздух. О, Боги! Я никогда в жизни не лицезрел такой красоты и этакого столпотворения. Королевский дворец абсолютно белого цвета был похож на цветущую кисть каштана. Он стоял на высоком холме, отделённый от нас зеркальным озером, в тёмных водах которого отражались лукаво подмигивающие звёзды. Через все озеро был перекинут белоснежный каменный мост, в такой степени изобильно украшенный виртуозной резьбой, что чудился сделанным из кружева. Перед мостом расположились три, соединённые общей кровлей, проходные арки опять же молочного цвета. Охрана скрупулёзно сверяла пригласительные билеты со списками. Поблизости стояли священники из Храма Мира. Каждый гость должен был остановиться и позволить заглянуть себе в глаза. Я не знаю, что усмотрел священник в моих, но почему-то он коснулся моей щеки и слегка погладил. В этом жесте было столько тепла и душевности, что захотелось прижаться к ладони и замереть, наслаждаясь нежностью. К счастью, следующий гость перетянул участливое внимание на себя, тем самым спасая меня от участи пустить нюни на глазах высокородного общества. Прохождение по мосту далось неожиданно тяжело, ещё на подходе я обнаружил, что весело переговаривающиеся люди начали умолкать, улыбки стирались с лиц и в воздухе повисло душное напряжение. Стали слышны шуршание платьев, стук каблуков, тяжёлое дыхание идущих. Ноги казались примагниченными к настилу, и приходилось прилагать усилия, продвигаясь дальше. А в голове нарождались беспокойные тревожные мысли. Я почувствовал себя смешным и несуразным деревенским сопляком, недостойным не то чтобы появиться перед государем и Хранителями, но даже смотреть в их сторону. Уверенность, что меня выпроводят с позором, возрастала с каждым шагом. Длина моста едва ли состояла из тридцати метров, но путь, как представилось, занял полчаса. Некоторые приглашённые даже стали разворачиваться в обратную сторону. Девица, идущая впереди, разрыдалась и запросилась домой. Её родительница крепко держала упирающуюся дочь за руку и с настойчивостью быка, тянущего плуг, шла на яркое, манящее свечение дворца. Правда, упорство дамы не привело к положительному итогу. На выходе с моста к этой парочке подошёл священник и увёл за собой. — Фуф, что это было? — Эркин порылся в карманах, достал платок и утёрся от пота под одобрительный кивок маменьки. — Мост Чистоты Намерений. В действительности он самый заурядный, каменный, без грана волшебства. А вот вода в озере обладает свойством выуживать наружу все скверные и тёмные мысли человека. И если ты идёшь во дворец со зловредными намерениями, то охрана сразу же это заметит по твоей походке или выражению лица, — тётя Лия явно вознамерилась нынче быть нашим экскурсоводом. — Так что, эта девица шла убить короля? — Глупости, скорее всего, она помышляла кого-то приворожить или отомстить конкурентке. Или задумала ещё какую-нибудь мелочь. Любое намерение напакостить кому-либо или чему-либо лишает возможность попасть во дворец. — Ух ты, надо будет себе водички отлить из озера. — Совершенно бессмысленно! Некоторые люди уже пытались вывозить воду бочками, чтобы обезопасить свои дома. Никто не знает, что собственно сделали с озером Хранители, но вода становится полностью обычной, если унести её с собой. — Тётя, вы уже бывали в королевском дворце раньше? — я тоже решился поучаствовать в столь занимательной беседе. — Нет, я впервые здесь, но в своё время прочитала много путеводителей по Сияющему городу. И сейчас очень рада, что всё кажется немножечко знакомым. Завтра днём прогуляемся, я уже составила список достопримечательностей, которые планировала посетить. Всё, мальчики, на бал! Все разговоры оставим на потом. И ведите себя достойно. Мы в столице! Лицо баронессы резко приобрело надменное, скучающее выражение. Супруг предложил ей свой локоть и они пошли неторопливой поступью к сияющим ступеням главного входа. Мы с Эркином переглянулись и проследовали за ними, с трудом сдерживая нетерпение.***
Большой приёмный зал производил незабываемое впечатление на неискушённого столичной жизнью посетителя. Серебряные люстры с тысячами свечей, вкупе с зеркальным потолком, давали такое сверкание что, входя в зал, всякий гость на несколько секунд замирал от слепоты и, только хорошенько проморгавшись, двигался дальше, порой позабыв, что вокруг люди и начав обсуждать со спутником цену за подобное расточительство. Лилейные стены украшали также немалые зеркала в изящных серебряных рамах. Из-за обилия зеркал толпа гостей виделась безмерной, а зал превращался из просто большого помещения в городскую площадь. Мы дефилировали по кругу, барон с супругой безуспешно искали знакомые лица и раскланивались с каждым, кто выглядел чуточку побогаче и понаряднее. Эркин запинался при виде любой симпатичной барышни. А так как все дамы были намного прекраснее наших горничных, то я стал тревожиться за брата, как бы он ни охромел на обе ноги. Пару раз мой взор тоже застывал при виде немыслимо глубокого декольте проходящей мимо аристократки, но желание увидеть виновников торжества было сильнее. Поэтому я тянул шею и вертел головой во все стороны, чтобы не проглядеть появления в моей жизни первого Хранителя. Но никаких высоченных особ в тёмных плащах с кровавыми масками на лицах я не увидел, а именно так описывал этих существ наш гувернёр. Пройдя три или четыре почётных круга по залу, мы остановились около фуршетного стола, который был заставлен разнообразными закусками и напитками. — Воды здесь нет, Адан, потерпи до дому, — уведомила тётушка, сосредоточенно набирая на тарелочку всяческие деликатесы. Что дядя, что Эркин от неё не отставали, схватив сразу по два блюдца. Нагрузившись снедью, наше благородное семейство заняло скамеечку неподалёку от стола. Я был назначен на роль подержи-принеси и совершил уже три ходки туда-обратно, выискивая для родственников какой-нибудь свежий, ещё не распробованный продукт. Слуги, которым я отдавал грязную посуду, насмешливо ухмылялись, указывая на очередное, только что вынесенное кушанье. Я полыхал румянцем, смущался и украдкой облизывал пальцы, вымазанные в креме пирожного. Было воистину вкусно. — Не желаете ли вино, шампанское или коньяк? — разносчик напитков приблизился с поклоном. Я решился попросить чистой воды и нарвался на очередной иронично удивлённый взгляд. Но минуты через три в моей руке взаправду был бокал чистейшей, холодной, вкуснейшей воды, предварительно проверенной тётей на соответствие оригиналу. — Мальчики, вставайте здесь! Никуда не отходите! — тётя тяжело вздохнула, нервозно повертев в руках пустую бальную книжку, и поднялась на ноги. — Дражайший барон, вы не желаете пригласить даму на танец? Супруги ушли в противоположный конец зала, поближе к оркестру. Подоспело время следующего действия. Пока я носился между лавочкой и фуршетным столом, все гости уже прибыли, перекусили, перезнакомились и, освободив центр зала, уставились на первые выстраивающиеся пары. Церемониймейстер громогласно и разборчиво произнёс помпезную речь, приглашая гостей примкнуть к исполнению открывающего бал полонеза. — Слушай, Эркин, а где все-то? Король, Хранители? Я в книжках читал, что бал всегда открывает монарх, а тут всё как-то по-иному. — Не знаю. Лучше посмотри сколько соперников. Я оглянулся и обнаружил, что вдоль всей стены по кругу стояли юноши приблизительно одного с нами возраста, одетые в аналогичные нашим бесхитростные костюмы. В пёстрой толпе они были незаметны, но когда гости сосредоточились вокруг танцующих, чёрно-белые фигурки с красными пятнами на рукавах сформировали вот такой своеобразный контур. Подумалось, что кто-то не очень остроумно пошутил: как правило, таким образом выстраивались лакеи, готовые в любой момент услужить гостям. — Эркин, тебе не чудится, что мы единственные идиоты, которые не знают, что происходит? — Не переживай, мелкий, кажется, сейчас нам всё растолкуют. Непонятно откуда, но точно не через главный вход, в зал прошли четыре священника в красных сутанах. Поочерёдно подходя к каждому юноше, храмовник приблизился и к нам: — За мной, претенденты! — Погодите, извините, но моя тётя запретила куда-либо уходить. — Простите моего братца, он в детстве головой стукнулся, ваше сиятельство, мы идём за вами, — Эркин стиснул моё запястье и уверенным шагом двинулся в указанном направлении. Мне ничего не оставалось, как послушно семенить следом.***
На выходе из зала, мы влились в ораву взбудораженных юнцов и пошли за двумя служителями Храма. Налево, направо, снова налево, опять налево — коридор извивался подобно проткнутой стрелой змее. Нас привели в какой-то большой кабинет, рассадили на стульях, но одного из парней сразу же увели за собой в другую дверь. Все сидели и волновались. — Что мы ждём? — шёпотом спросил я у соседа. Эркин также пододвинулся поближе, вопрошающе глядя на парня. — Сейчас наши тела обследуют на соответствие необходимым параметрам, затем направят на проверку психического здоровья, а также наличия интеллекта и сообразительности, — молодой человек, на изумление, оказался весьма осведомленным в происходящем. — А вы что, правила не читали? — Какие правила? — Ну, вместе с пригласительным всем также выслали условия и правила прохождения испытаний на звание риардэна. Если кто-то из приглашённых не приезжает, то он должен прислать оправдательное письмо, подтверждённое служителем из Храма Мира, мол, кандидат такой-то по какой-то определённой и убедительной причине не способен стать риардэном. — А если не пришлёт? — А тогда семейство отправится отрабатывать наказание где-нибудь в ледяных пещерах или на соляных полях. — Ни фига себе! — брат удивлённо присвистнул. Столь суровые меры сразу же указали на серьёзность события. — А если здесь не пройдёшь отбор? — Тихо ты, не свисти. Коли не пройдёшь отбор, то все зависит от причины. Если священники сочтут, что ты преднамеренно прикидываешься дебилом или целенаправленно гробил здоровье излишествами, то — публичная порка и лишение твоего семейства дворянского звания. Если просто не повезло, то отпускают домой залечивать нервы. Но в следующий призыв семейство обязано предоставить следующего претендента. Если проходишь отбор, но не проходишь выбор, то опять же возвращаешься домой, а семья может пропустить один призыв. Если же проходишь всё и становишься риардэном, то тебе — признательность потомков, так как семья освобождается от призыва на триста лет. — А когда следующий призыв? — Один раз в двадцать лет. Считать умеешь? Очень хотелось ещё порасспрашивать парня, но он был вызван на осмотр. А мы сидели и хмуро глядели на дверь, ошарашенные новостями. Почему тётушка не рассказала нам все заблаговременно? Только не думайте, что она не была в курсе. Она не могла не знать. Потому что, если бы она на самом деле не имела сведения, то подняла бы на уши всех, кто смог бы раздобыть информацию. В какой-то момент ко мне пришла безрассудная мысль сыграть роль дебила, но чувство самосохранения перевесило. К великому моему сожалению, как выяснилось позже.