Жертва

— Тебе понравился Храм? — Рангвальду не был интересен мой ответ, но долг старшего перед младшим он выполнял всегда. Уткнувшись в документы, даже не удосужился поднять взгляд. Впрочем, я и не хотел, чтобы он видел слёзы, которые повисли на моих ресницах: слова, сказанные священником на прощание, вызвали мучительные угрызения совести. Как легко было не помнить и не испытывать вины за свою слабость и трусость, ведь о чём-то подобном мне говорил ещё перед свадьбой камерарий Его Величества. — Да, спасибо! — перевел дыхание и выровнял голос, лишь бы муж не посмотрел мне в лицо. Постарался, чтобы тон был более живым и радостным. — А куда теперь? — Увидишь, к обеду будем на месте! В дороге я задремал и проснулся только когда на короткой остановке к нам присоединился Ульфхам. — Ты всё проверил? — Альф наконец-то отложил бумаги. — Да, всё так как и было сказано, — Льёт нахмурился и стал привычно барабанить по сиденью. — Может по-тихому сами решим? — Нет. Мужчины говорили так загадочно, что я совершенно не понимал смысла. Но, когда выглянул наружу, увидел родные места и очень обрадовался. Я обернулся к мужу, догадываясь, что он приготовил очередной сюрприз. — Альф, это же Пустой Дол! Мы ко мне домой заедем? — в ответ на мою неподдельную радость князь снова превратился в ледяную статую и недовольно поджал губы. Быть может, я ошибся и он совершенно не планировал заезжать к моей родне. Своими словами я будто принуждал его сменить направление. — Простите, я подумал не то. Вы же по делам приехали сюда. Мы вышли в центре города, который неожиданно для меня показался хмурым, неприветливым и мрачным. Даже трущобы в Сияющем выглядели более нарядно и радостно. Нет, погода была солнечной, деревья, как и положено по законам природы зеленели и даже цвели. Но узкие улицы, тёмные серые здания и неулыбчивые прохожие слишком сильно контрастировали с моим нынешним местом обитания. Ульфхам взял на себя роль провожатого и привёл в чайную, где мы разместились на открытой террасе. — Юрист должен скоро быть, подождём здесь, — объяснил он, щелчком подзывая разносчицу, которая вспыхнула от смущения, когда Ульфхам игриво коснулся её руки, вынуждая показать блокнот, где она вела свои записи. И расплылась от счастья, услышав заслуженную похвалу за красивый и аккуратный почерк. Бедная провинциальная простушка даже не понимала, что красивый аристократ просто развлекался, наслаждаясь её неприкрытыми эмоциями. Когда Льёт отослал девушку прочь, то мне на секунду показалось, что она сейчас расплачется. И вряд ли в этом магазинчике было доступно противоядие от обаяния риара. Увлечённо поедая сладкий колотый лёд, я наблюдал за братьями, которые молча смотрели друг на друга, мрачнея с каждым вздохом. Спустя минут десять, между ними можно было провести по воздухе спичкой, и она бы обязательно вспыхнула. Наблюдать было так интересно, что я и не сразу заметил скромно согнутую темную фигуру, ожидающую разрешения обратиться к высоким персонам. Обернувшись, я узнал в этом человеке адвоката, которого ранее считал хорошим другом барона Дэ Олия. И укоризненно бросил взгляд на супруга, откровенно не понимая его мотивов. Зачем нам адвокат, тем более этот? Правда, краем уха я слышал, что при расторжении обычного брака пострадавшая сторона имеет право требовать компенсацию. Но у меня ничего нет. Неужели Альф, который никогда не казался мне мелочным, отберет деньги у моих родных? И снова это душащее чувство вины уже не только перед супругом. Лёгкий подзатыльник от Рангвальда быстро вывел меня из зарождающейся депрессии. Прожив рядом с риаром почти полтора года, так и не смог привыкнуть, что Хранители хорошо умеют видеть эмоции обычных людей, а может даже и читать мысли. Последнее предположение я сразу же отбросил, как недоказанное: если бы мой муж мог читать мысли, то убил бы ещё до Воссоединения. — Добрый день, господа! Позвольте представиться, коллежский асессор Сурик! — адвокат низко поклонился и занял свободное место, подчиняясь молчаливому приглашению Ульфхама. — Я также являюсь доверенным лицом семьи Дэ Олий, и прежде, чем отдам вам запрошенные документы, извольте расписаться в ордере. Мне не нужны обвинения в незаконном разглашении конфиденциальных сведений. Князь, вы как Верховный Судья вполне можете мне помочь в разрешении этой формальности. На столе быстро появился какой-то бланк, а также перо и чернильница. Альф одобрительно хмыкнул и подписал, небрежно выводя свои титул и имя. После чего получил тоненький замусоленный конверт и раскрыл его. Внимательно просмотрев содержимое, Рангвальд передал бумаги мне, смотря на господина Сурика: — Это всё? Какие-нибудь иные документы прилагаются к этой копии? — Нет, Ваша Светлость, только то, что я принёс. Не было похоже, что адвокат врал, поэтому я развернул согнутые листы: «Завещание от 17 дня 5 месяца 2996 года со дня установления мира и гармонии. Я, Сторк Дэ Олий, находясь в трезвом уме и здравой памяти, оставляю всё свое движимое и недвижимое имущество единственному законному наследнику Адану Ир Олий. Вплоть до дня совершеннолетия моего сына его опекунами прошу стать своего троюродного брата, ненаследного барона Рихарда Дэр Олий, и его супругу, баронессу Ставролию Дэр Олий. В качестве компенсации за усердие, передаю Рихарду Дэр Олий в полное и единоличное владение деревню Спящая Рысь. Список имущества прилагается. Заверители: Камеристка Сати Лайс Камердинер Витт Лайс Подпись: Барон Сторк Дэ Олий»

***

— Альф, пожалуйста, поехали домой? — я категорически не хотел выходить из кареты, поэтому Ульфхам просто вытолкал меня в объятья мужа. — Т-ш-ш, мой хороший, не трусь! Мы всего лишь отужинаем в кругу твоей семьи, правда, Льёт? Как-то неприлично получается, что я не удосужился еще ни разу навестить их, поговорить по душам, — Рангвальд взял моё лицо в ладони и чмокнул в нос. — Посмотри, уже всё семейство в сборе и любуется на наши чудесные отношения. Пойдем, обрадуем их известием о разводе. Сбитый с толку иронично шутливым тоном, я позволил поднести себя на руках к крыльцу, где муж аккуратно поставил меня на ноги и добродушно выслушал слова приветствия от дяди Рихарда. Наш незапланированный визит выбил из колеи размеренной спокойной жизни всех слуг и тётушку, побудив их суетиться в очень быстром темпе, чтобы достойно принять княжескую чету и еще одного князя. Столь знатных особ стены этого дома ещё не видали. Да что говорить о доме, я был уверен, что уже весь город и его окрестности в курсе происходящего. За столом, аппетитно поедая сочного барашка, Ульфхам взял на себя роль души компании, рассказывая забавные истории, смеясь и очаровывая и баронессу, и её камеристку, и даже горничную, помогавшую единственному лакею обслуживать стол. Я сидел и не мог понять: какую игру задумал этот хитрый лис. Рангвальд тоже слегка улыбался, с интересом выслушивая дядюшкины планы по разведению овец. От этой идеалистической картинки меня начало слегка потряхивать, но муж, не отрываясь от разговора с бароном, ласково погладил мою спину, намекая на послушание и молчание. — Я очень удивлён и восхищён той добросовестностью, с которой вы приумножаете богатство моего супруга, — Рангвальд невозмутимо подождал, пока поперхнувшийся куском мяса барон откашляется, и продолжил. — Думаю, что за ваши труды мы положим вам пять процентов от дохода. Адан, как думаешь? За столом наступила тишина. Дядя побагровел, выпучив глаза, казалось, что ещё чуть-чуть и его хватит апоплексический удар. Тётя Лия что-то упустила из разговора мужчин, растерянно переводя взгляд с одного на другого. Ульфхам продолжал наслаждаться едой, будто не замечая неловкой ситуации. — Альф, всё принадлежит дяде, — несколько неуверенно сказал я, вспоминая о прочитанном завещании. О да, вроде бы имущество принадлежало мне, но был и второй оригинал, более поздний, отменяющий юридическую силу первого, хранимый у тёти. Как мои родственники собирались выкручиваться, не раскрывая преступления, я не знал. — Странно, а в завещании всё было отписано тебе. — Ульфхам сыто откинулся на стуле. Кажется, я абсолютно случайно сыграл свою роль именно так, как братья и планировали. — И теперь твоё имущество перейдёт к князю Рангвальду после вашего развода. — Какого развода? Как перейдёт князю? — переполошилась тётя Лия. — В случае развода или смерти младшего князь должен нам выплатить компенсацию! — Но инициатором был Адан, — Ульфхам кивнул в мою сторону и все взгляды тот час же скрестились на мне. Я виновато кивнул, только сейчас осознавая, в какую яму утянул родных. Правда, была еще надежда, что муж великодушно откажется от виры, так как состояние семьи Дэ Олий не могло сравниться с его богатством. — У Адана нет ничего за душой! Ваша Светлость, позвольте показать вам документы, удостоверяющие наши права, — баронесса пришла в себя и скрылась в кабинете, чтобы через минуту вернуться с громоздкой шкатулкой, обсыпанной янтарной крошкой, якобы защищающей ценные документы от пожара. Помню, как впечатленный этим объяснением я наковырял несколько камешков и бросил в огонь. К моему разочарованию, янтарь расплавился и не оправдал возложенных на него надежд. Переживая, что тётя Лия была чудовищно обманута, я заявился к ней с результатом своей проверки. Думаю, вам не надо подробно объяснять, мой дорогой читатель, как я сглупил тогда. Порчи шкатулки мне не простили. — Вот документ, подтверждающий, что Адан полностью отказывается от своего титула и наследства в пользу моего супруга, — тётя протянула Рангвальду бумагу, о существовании которой я и не подозревал до сего момента. Но подтвердил кивком, стараясь не встречаться с мужем глазами. Баронесса ловко заметала следы. Одной ложью больше или меньше. Я помог, потому что уже разрушил свою жизнь и не хотел подобного конца для брата. Пусть Эркин гордится отцом, а не носит клеймо сына убийцы. Пусть Альф презирает меня, всё равно скоро мы расстанемся. А вот душа металась и выла, словно попавший в ловушку волк. — Три вопроса к вам баронесса, раз уж именно вы взялись за защиту своего семейства. Первый: кто дал моему супругу наркотик «Вдовьи слёзы», если в травницкой вам продали омолаживающий эликсир в идентичном флаконе. Второй: на отбор претендентов вы привезли бумаги, подтверждающие, что Адан прошёл весь храмовый курс обучения для риарли. Как выяснилось, к огромному сожалению, слишком поздно, мой супруг никогда не виделся с храмовыми наставниками и поэтому не имел права быть претендентом. Кто и где вам дал эту грамоту? Ну и третий вопрос: какой ложью вы исхитрились запутать своего племянника, что он нагло врёт мне в лицо? — Рангвальд внимательно рассматривал свой маникюр. Так внимательно, что Ульфхам немедленно встал за спиной моего мужа и крепко сжал его плечо, как бы успокаивая. — Я не понимаю, о чём вы говорите, — тётя побледнела и рухнула на стул, схватив за руку своего супруга, способного помериться с ней белым цветом лица. — Думаю, что лучше продолжить эту беседу в другом месте, — Ульфхам отошёл к окну и громко свистнул. Да-да, мой уважаемый и драгоценный читатель, всё произошло именно так, как описывается в самых дешёвых романах про нашу доблестную стражу. Всего через пару минут, непонятно откуда взявшиеся стражники вошли в дом и арестовали барона и баронессу. Я сидел и смотрел на всю эту кутерьму, ожидая, что вот-вот мне тоже свяжут руки верёвкой и затолкают в судебную карету. Потом допрос, обвинение, позор и, наверное, рудники. Когда кто-то коснулся моей руки и заставил встать, я закрыл глаза, чтобы не видеть лица преданного, обманутого супруга. Меня вывели, запихнули в карету и тронулись с места. — У меня иногда складывается ощущение, что твоему супругу не семнадцать, а семь лет, — насмешливый голос Ульфхама вывел меня из ступора. — Именно такие наивные и доверчивые дурни вечно попадают в какие-нибудь красивые эпические истории, заканчивающиеся весьма плохо. Рангвальд промолчал, тяжело вздохнув.