A Case Of You

У женщины в экране телевизора волосы гладко зачесаны назад и блестят то ли от лака, то ли от геля в свете обжигающих софитов. Студия маленькая, не больше их кухни, поэтому от их жара у нее на лбу испарина: плохо наложенный тональный крем скатался в морщинках на лбу. Безразличные мутно-карие глаза смотрят прямо в камеру, тонкие губы без труда складываются в заученные слова, и Кэролайн передергивает. Она сильнее прижимает дымящуюся чашку чая к опухшей щеке, силится не согнуться пополам, чтобы исторгнуть скудное содержимое желудка на натертый до блеска пол. Яичница подгорает, но кажется глупым кидаться к плите, чтобы ее выключить. Сегодня не тот день, чтобы заботиться о завтраке, и если бы ей не нужно было отвлечься, чтобы не сойти с ума, то она бы вообще не встала с кровати. А коли уж встала, то самое время для того, чтобы ощутить вкус пепела на языке. — Стрельба началась без пятнадцати двенадцать на парковке около Мистик Грилль, в самом центре нашего города. Убитым оказался двадцатипятилетний приезжий Деймон Сальваторе. Сейчас полиция пытается связаться с его семьей. Личность стрелявшего официально не называлась. Шериф Форбс утверждает, что это в интересах следствия. Свидетели сообщают, что он скрылся с места происшествия и найти его пока так и не удалось. Кэролайн моргнула, отнимая чашку от лица, — на скуле остался алеющий след, пульсирующий неприятной болью, — когда на экране появилось заплаканное лицо Елены Гилберт, которую нежно прижимал к себе Мэтт. Как всегда идеальная, она даже плакала в стиле Джуди Гарланд, и от этого сводило желудок. Слеза красиво блеснула в свете тусклых фонарей, скатилась ниже, к подбородку, и Елена картинно смахнула ее длинными пальцами. — Все произошло так быстро, — заикаясь рассказывала девушка. — Мы успели увидеть только его машину… Ужасно, это было так ужасно, — сдавленное рыдание, и на рубашке Мэтта остается след от ее губной помады. — Мы только познакомились с Деймоном, он был очаровательным и сразу завел себе друзей… Кожа ее губы лопнула под давлением, и Кэролайн ощутила кровь на языке. От этого захотелось закричать, и она, не выдержала, согнувшись над раковиной и исторгая из себя желчь и водку, которой напилась вчера ночью на кухне после того, как мать уехала на вызов. Шаги на лестнице немного отрезвили ее, и Кэролайн быстро включила ледяную воду, и повернулась к матери с дежурной улыбкой на губах. Руки у нее тряслись, но Лиз была слишком занята осмотром табельного оружия, чтобы заметить это. Как всегда. — Все в порядке, милая? — осведомилась она тем самым тоном, который преследовал Кэролайн с детства и означал: даже если нет, разберись с этим сама. — Мммм, — отозвалась девушка. — Уже уходишь? Это был глупый вопрос. В Мистик Фоллс не настолько часто кого-то убивали, это было настоящий сенсацией, и от Лиз, как от шерифа, требовали незамедлительного решения проблемы. При мысли о том, что это решение находилось у матери под самым носом, Кэролайн вновь стало дурно. Чашка с грохотом полетела на пол в тот момент, когда Лиз, не удостоив вопрос дочери ответом, вышла за дверь. Осколок больно врезался в нежную кожу ладоней, и Кэролайн сжала его сильнее, чувствуя, что вместе с болью уходит и напряжение. — Надеюсь, что ты уже в городе Полумесяца, Клаус, — прошептала она. *. *. * — Он постоянно пялится на тебя, — хмуро заявляет Клаус после того, как Кэролайн бездумно ответила на сальную ухмылку Деймона и уселась напротив него, скрестив ноги. — Я знаю, — не без доли самодовольства отвечает она, кинув на него быстрый, лукавый взгляд. — Ревнуешь? — Ты знаешь, что да, — рычит Майклсон, сжимая бутылку пива до побелевших костяшек. Кэролайн вновь улыбается, и быстро пересаживается ближе к нему, обвивая руками напряженные плечи. От Клауса пахнет кожей и бензином, она скользит носиком по его шее. Пусть мать не одобряет их отношения, но только с ним Кэролайн чувствует себя так, будто она — центр некой необъятной Вселенной, которая принадлежит лишь им двоим. — Не обращай внимание, Елена скоро охмурит его, и он отстанет, — она хихикает, когда Клаус что-то зло бурчит. — Заберешь меня после смены? — Опять высадить тебя за квартал от дома, чтобы мать не увидела? — Клаус переплетает свои пальцы с ее и глубоко вздыхает. — Когда мы прекратим прятаться, Кэролайн? — Еще полгода… Я уеду в колледж, и в Новом Орлеане ты сможешь на каждом углу кричать, что я твоя. Как тебе такое? Клаус не может сдержать смешка, и ему кажется, что все действительно будет хорошо, потому что Кэролайн — его. И плевать на все, кроме того, что она хочет принадлежать ему. Плевать на все, когда он слышит ее сдавленный крик, подъезжая к Мистик Грилль, чтобы забрать ее домой. Плевать на все, когда находит ее в машине Деймона, избитую, дрожащую от страха, слез и унижения. Плевать на все, когда Клаус видит кровь, размазанную по бедрам, и понимает, что произошло. Плевать на все, когда в ушах пульсирует от ярости, а кровь густеет в венах при виде Деймона Сальтваторе, который решил вернуться в бар за еще одной порцией виски. Плевать на все, когда его пальцы сжимают пистолет, и он спускает курок. Не задумываясь, не выясняя, не спрашивая, не произнося ни слова. Единственное, чему научил его Майкл — это действовать, когда весь мир летит в бездну. И Клаус действует. Клаус мстит. И, Господь свидетель, это правильно. *. *. * В день выпускного Кэролайн кажется, что мир наконец-то начинает вновь обретать краски. Утром на кровати она находит открытку: яркие дома Французского квартала сияют неоновыми огнями. Манят теплотой, и она почти чувствует прикосновение шершавых пальцев к губам. — Я буду ждать, сколько бы времени не потребовалось, — слова выведены аккуратным почерком на обороте. Кэролайн впервые за полгода улыбается искренне. Клаус Майклсон умеет многое, но лучше всего — выполнять свои обещания.