Debt.

Барри приоткрывает глаза и сонно оглядывается. За иллюминатором уже светло, под ними поля и совсем недалеко море. Лететь осталось совсем немного, пару часов, и Аллен хочет вновь свернуться калачиком, но невольно задерживает взгляд на умиротворенном лице спящего рядом мужчины. Закрытая книга лежит на его коленях, руки аккуратно сложены на обложке, грудь медленно приподнимается и опускается, и Барри думает, что Леонард Снарт прекрасен всегда и везде. Он опускает шторку иллюминатора, чтобы солнечный свет не разбудил Снарта, и поправляет синий тонкий плед на сильных плечах. Едва коснувшись губами теплой щетинистой щеки мужчины, Барри выбирается из кресла и, сладко потянувшись, направляется в туалет. Тело значительно затекло, и теперь болит в некоторых местах, но даже это не портит прекрасное настроение парня. Он удивляется, заметив в стаканчике две одноразовые щетки и мятную пасту, белое полотенце и приятно пахнущее мыло. Хорошенько умывшись, Барри вытирает лицо мягким полотенцем и поднимает взгляд на зеркало. Он видит перед собой симпатичного, здорового и отдохнувшего молодого человека, а за своей спиной сонного и чересчур милого мужчину. Улыбнувшись этой мысли, он поворачивается к Леонарду и улыбается еще шире, потому что тот такой мягкий и теплый, как хомячок, только что вылезший из своей норки. — Я даже знать не хочу, о чем ты думаешь, — хмыкает Лен, ополоснув лицо холодной водой. — Ооо, я думаю о кое-чем очень и очень хорошем, — мурлычет Барри и прижимается к широкой спине Снарта, мешая тому свободно двигаться. — Тебе понравится. — Я говорил о мыслях, которые посетили твою голову до того, как я наклонился. — Маленький извращенец, — смеется Аллен и притягивает мужчину к себе для утреннего поцелуя, как только Лен смывает пасту. Леонард прижимает мальчишку к себе ближе, легким движением руки закрыв дверь в уборную и впечатав в нее податливое тело. Они целуются долго и медленно, пытаясь распробовать вкус друг друга, но злосчастная мятная паста мешает. Барри многозначительно опускает ладони от груди по прессу к паху и нарочито медленно спускает свободные серые штаны с мужчины. Аллен покрывает поцелуями шею Леонарда, проходя тот же путь, что и ладони, медленно опускаясь на колени, пока его лицо не оказывается на одном уровне с твердеющим членом. Он мягко целует головку через ткань боксеров, массируя основание длинными пальцами и чувствуя пока еще слабую хватку в своих волосах. Приспустив ненужную вещь, он обнимает влажными губами головку, лаская языком и рукой. Сверху слышится сдавленный выдох, и Барри победно улыбается, продолжая массировать основание члена и яички второй рукой. Он берет в рот не полностью, наслаждаясь этим процессом и хваткой в своих волосах. Аллен опускает одну руку себе на пах и слабо сжимает, тихо застонав от удовольствия. Затем проводит языком по всей длине члена мужчины и вновь обхватывает головку губами, сжимая и дразня уздечку кончиком языка. Снарт рычит и толкается в мокрую жаркую полость рта, закрывая глаза от сладкой пытки. Барри быстрее водит рукой по основанию и двигает головой, беря как можно глубже и лаская себя в такт движениям. Аллен кончает в свою руку, как только чувствует солоноватый вкус спермы на языке и слышит сдавленное рычание сверху. Леонард наблюдает, как мальчишка убирает его член в штаны и поднимается на ноги, блестящими наглыми глазами смотря на мужчину. — Мне придется почистить зубы второй раз, — хмыкает Аллен и жадно облизывает и без того влажные грешно-вишневые губы. И Лен даже не знает, что на это ответить, лишь кивает и усмехается, потому что этот невероятный парень никогда не перестанет его удивлять.

***

Леонард всегда умел, умеет и будет уметь выбирать идеальные гостиницы. Хорошо, Барри был всего раз в выбранном им номере, но он уже успел сделать свои выводы. Аллен кидает сумку на стул и плюхается на полутороспальную кровать, разваливаясь на ней звездочкой. Все же многочасовой перелет дает о себе знать усталостью во всем теле. Или это утренний оргазм. Не суть. — Время для посещения: с одиннадцати до часу. У нас еще три часа, — хмыкает Снарт, медленно стягивая с себя пальто и вешая на крючок. Барри приподнимается на локтях и неосознанно облизывается, что не ускользает от пристального внимания мужчины. — А ты способен на второй раунд? — с вызовом спрашивает Аллен, парой движений откидывая обувь в сторону. — Нарываешься, — прищуривается Лен, стягивая черную футболку и демонстрируя невероятное тело. Аллен никогда не устанет любоваться им. — Нарываюсь, — признается он, тут же принимая Снарта в свои объятья и увлекая в поцелуй, за которым следует не менее приятное и чувственное продолжение.

***

— Здравствуйте, — Барри не может устоять на месте, переминаясь с одной ноги на другую, прыгая и вертясь, на что Лен хмыкает и качает головой. — Я к Норе Аллен. — Кем вы ей приходитесь? — не без труда спрашивает молодая медсестра со свойственным ей немецким акцентом, что-то смотря в журнале и на мониторе компьютера. — Сын, — тут же отвечает он. — Барри Аллен. — Хорошо, — сама себе говорит девушка, быстро что-то записывая на желтоватой бумаге и печатая на клавиатуре. — Третий этаж, 236 палата. Хорошего дня. Барри сразу хватает протянутый медсестрой пропуск и поворачивается к Леонарду. — Ты… — Я подожду тебя здесь, Барри. — Ладно, я… — Не торопись, побудь с ними столько, сколько хочешь. — Боже, спасибо, — Аллен быстро кивает и, чувственно поцеловав мужчину в губы и обе щеки, вихрем несется к лестнице. Снарт усмехается и уходит в пристроенное недалеко кафе, где у него должна быть достаточно серьезная встреча. Аллен за рекордное время добирается до третьего этажа и судорожно оглядывается в поисках нужной палаты. Как назло, она была почти в конце коридора. Барри ловко проносится через толпы пациентов и злобных врачей, огибая каждого и даже ничего не роняя по пути. За считанные секунды он оказывается перед белой заветной дверью и останавливается. Он, правда, хочет зайти, как подобает воспитанному человеку, но вместо этого врезается в дверь, спотыкается о порог и с глухим стуком и кряхтением валится на пол. Тут же вскочив на ноги, Барри рефлекторно поправляет волосы и слышит заливистый смех любимой женщины. — Барри, дорогой, ты себе не изменяешь, — хохочет Нора и тянет дрожащие руки к сыну. — Иди ко мне, сынок, я так соскучилась по тебе. — Ох, мама, — облегченно выдыхает он и бережно обнимает хрупкую женщину, покрывая легкими поцелуями-бабочками ее бледное лицо. Да, Нора выглядит не очень: худая, бледная и дрожащая, но Боже, такая улыбчивая и жизнерадостная. Мать не отпускает рук сына, сжимая в своих теплых сухих ладонях, пока Барри поглаживает их большим пальцем. Нора выслушивает все, что говорит ей парень, переспрашивает, узнает подробности о Джо, Заке и новой работе сына. Барри улыбается и все рассказывает, правда вскользь, потому что мать просто не готова узнать всю правду. Он немного рассказывает о «бизнесмене», который дал денег на операцию, сказав, что сам свяжется с Алленом и договорится о возврате долга. Нора выглядит виноватой, но Барри нежно целует ее в лоб и прижимает к груди, обещая, что все будет хорошо. — Я так люблю тебя, мам, я на все ради тебя пойду, — шепчет Барри, поглаживая женщину по голове. — Все будет хорошо, вот увидишь. — Ох, Барри, — улыбается Нора и прижимается ближе к сыну. Они сидят в тишине пару минут, пока в палату не заходит Генри, чуть не выронивший из рук поднос с обедом для жены, когда видит сына. Отец, убрав поднос, крепко обнимает Барри и хлопает по спине, широко улыбаясь. — Привет, боец, как давно ты здесь? — спрашивает старший Аллен, садясь рядом с женой. — Да минут десять, — улыбается Барри и садится на стул рядом. — Так, я обо всем договорился и деньги поступят на счет уже сегодня. Все хорошо, только… Что делать с врачом? — Нам ничего не говорят, — вздыхает Нора, плотнее кутаясь в тонкое больничное одеяло. — Мало кто берется за эту операцию. Даже если такие и есть, то они не в Германии, надо снова лететь куда-то и… Уф. Барри ободряюще сжимает руку матери и улыбается. У него есть неделя, чтобы попытаться найти врача хоть где-нибудь. Парень совсем теряет счет времени и сидит в палате с родителями до самого конца времени посещения. Они говорят о многом, обо всем на свете, вспоминают детство Барри и Зака, их школьные годы, студенческие дни, первые влюбленности; но и сын припоминает некие оплошности родителей. Они смеются и улыбаются, понимая, как соскучились друг по другу. Барри рассказывает о новой работе, о Хартли и Уэллсе, о своей лаборатории и жизни за пределами работы. Хорошо, он немного приврал, говоря, что почти ничем не занимается, но не стоит тревожить родителей сейчас, когда они только-только успокоились и начали верить в лучшее. Когда заходит врач и говорит, что деньги зачислены на счет больницы, семья Алленов облегченно вздыхает и неловко смеется. Вслед за врачом появляется старенькая медсестра и говорит, что Барри пора домой. Генри вызывается проводить сына и, как только они оказываются за пределами палаты, отец вмиг становится серьезным и хмурится. — Пап? — Барри, просто скажи, что ты, правда, в безопасности, — вздыхает старший Аллен, устало сжав переносицу. — Понимаю, ты не хочешь тревожить мать, обещаю, я ничего ей не скажу. — Она заметит твое волнение, — хмыкает Барри, понимая, что от отца не имеет смысла пытаться что-то скрыть. — Хорошо, эм… Ты только, прошу, не волнуйся, хорошо? — Мне надо присесть? — уточняет Генри. — Да. Парень рассказывает не все, но большую часть. Рассказывает, как Зак проиграл миллион Леонарду Снарту в карты на пьяную голову, как Барри приехал ночью в казино и договорился с Леонардом, что тот оплатит операцию, но взамен Аллен станет небольшой частью его команды. Барри говорит, что Снарту нужны лишь его познания в химии и внимательные навыки судмедэксперта (отчасти он не врет). Шатен рассказывает, что Лен совсем не такой плохой, каким его представляет Централ Сити опираясь на слухи, что его команда вполне дружелюбная и хорошая. Генри узнает, что Снарт убил человека, защищая Аллена, и тогда его выражение лица из нахмуренного стало удивленным, затем снова нахмуренным. Барри признается, что тот самый бизнесмен, который ничего не требует взамен, и есть Леонард Снарт. Барри готов к крикам и злости со стороны отца, но Генри молча сидит и не знает даже, что сказать сыну. Тот тяжело вздыхает, потирая лицо ладонями, и добавляет чуть тише: — Пап, понимаю, это сложно и опасно, но я… У меня не было выбора. — Даже не думал, что ты способен на такое… — выдыхает Генри, но сын не слышит в его голосе разочарование или злость. – …Такое самопожертвование и такую любовь к матери, сын. Я… Даже не знаю, что испытываю сейчас, гордость, негодование или… О Боже, честно, не знаю, как реагировать. Мистер Снарт с тобой приехал в Германию? — Ты ведь не хочешь говорить с ним, правда? — недоверчиво щурится Барри. — О, Барри, я не хочу с ним говорить, я жажду это сделать, — уверяет его отец и встает со скамьи. — Я ничего не скажу матери, но должен поговорить с ним, ясно? — Да, пап, — тон отца ясно дает понять, что Генри не потерпит каких-либо протестов. — Я… Я попытаюсь привести его. Генри кивает и уже собирается уйти к жене, но останавливается и крепко обнимает сына, прижимая к груди. — Барри, я поражен тобой. Не думай, я тебя не осуждаю, я все понимаю: на кону была жизнь твоей матери, она и сейчас стоит там, ты защищал брата, выдержал это в одиночку. Но… Будь осторожен, сын. Леонард Снарт не дикая собака, которую ты сможешь просто посадить на цепь. Леонард Снарт яркий авторитет седьмой улицы, ты знаешь это лучше меня. И я лишь хочу сказать, что… Боже, во что же ты ввязался. Генри тяжело вздыхает, и Барри крепко обнимает его, ободряюще хлопая по спине и плечу. — Поверь, пап, я в полной безопасности с мистером Снартом, хорошо? Он ничего не требует от меня, не заставляет что-либо делать, не угрожает. Все хорошо, — он слабо улыбается и отстраняется от отца. — Я в порядке. — Да, да, хорошо, просто… Дай мне время. — Конечно, — улыбается Барри, и ему приходится уйти, потому что старенькая медсестра начинает злиться. Лен ждет его в зале ожидания с книгой и поднимается на ноги, как только видит парня в поле зрения. Снарт такой расслабленный, спокойный и понимающий. Барри решает поговорить с ним в гостинице и, подойдя к мужчине, не дает возможности что-либо сказать, прижимаясь губами к его губам и обнимая за шею. Лен резко выдыхает и слабо улыбается в поцелуй, обвивая тонкую талию паренька сильными руками. Леонард даже не представляет, как мальчишка в его руках благодарен ему, какую силу имеет его благодарность и каких она размеров. Возможно, она бездонная, потому что Барри всю жизнь будет обязан этому человеку.