Том Ридл и философский камень

Белый «Ягуар» доктора Ридла пришвартовался возле уютного двухэтажного коттеджа где-то на окраине Литтл-Хэнглтона в пять минут десятого. Водитель не спешил покидать салон. Он удрученно поглядывал на часы, упрекал себя за опоздание, но ему нужно было время, чтобы привести в порядок мысли. Томас Ридл никогда не отказывал себе в легкой, ни к чему не обязывающей интрижке. Он был убежден, что достоинство настоящего мужчины не в том, чтобы затянуть женщину в постель, а в том, чтобы ее оттуда красиво и вовремя выдворить. Поэтому Лили Эванс приглянулась ему сразу, как только он появился в Мистрихавс. Именно такие отважные и прямолинейные девушки, по личному опыту доктора Ридла, храбро бросались в романтические отношения и со спокойным достоинством исчезали после. И все бы хорошо, если бы не «но». Тревожили обстоятельства, которые предшествовали сегодняшнему вечеру. Можно сказать, Томас Ридл едва выпутался из глупейшей ситуации. Еще немного и он выставил бы себя дураком перед коллегами. Или даже загремел в палату для буйнопомешанных, иронизировал про себя доктор. Мысли переключились на злосчастного мальчишку, который непостижимым образом довел его до нервного срыва. И все из-за какого-то шрама. По всему получалось, что доктор Ридл сам придумал себе шрам-молнию, ведь больше внушить галлюцинацию было некому. Сам факт галлюцинаций его, по трезвому размышлению, не так уж и впечатлял. Благо, еще в студенческие годы его наставник профессор Этан Хорнет – горячий поклонник эриксоновского клинического гипноза – любил развлекать аудиторию такими штуками. Доктор Ридл отлично знал, на какие «чудеса» способно человеческое воображение. Но зачем? Понимая, что сейчас не место и не время для глубокой рефлексии, Томас Ридл заставил себя выйди из машины. Калитка оказалась незапертой, и он направился к коттеджу Лили Эванс, дверь которого гостеприимно распахнулась, стоило ему сделать пару шагов. Мисс Эванс в вечернем платье и с безупречно уложенными волосами, но босяком, радостно махала зажатыми в руке туфлями: – Входите, доктор Ридл! Пять минут – и я готова, – без тени раскаяния заявила девушка гостью, который прикрылся огромным букетом роз. – О, они великолепны! – Нет, мисс Эванс, эти розы слишком невзрачны для вас, – бормотал доктор Ридл, наблюдая, как хозяйка вихрем носится по дому в поисках подходящей вазы для ярко оранжевых цветов. Пытаясь запрыгнуть в туфли, между делом, и развлекая его болтовней. Только после того, как доктор Ридл был устроен в гостиной по всем правилам ритуала «чувствуйте себя, как дома», Лили Эванс унеслась наверх. Мужчина же, слишком взвинченный приемом, принялся расхаживать, рассеяно осматривая интерьер. Затем застыл столбом возле им же подаренных роз, словно увидел их впервые. С оттенком меди, коралла и янтаря… Да, что-то такое говорил продавец, упоминая селекционера Дэвида Остина и впаривая безумно дорогие розы клиенту, который, очевидно, не беспокоился ценой вопроса. – Мисс Эванс, вы живете здесь одна? – тишина нервировала его. Не хотелось уходить в собственные мысли. Удивительно, хозяйка не только услышала вопрос, но и с энтузиазмом принялась отвечать, время от времени, показываясь в проеме второго этажа: – Не совсем... После того, как наши родители погибли, ми живем в этом доме с сестрой Маргарет. – О... Простите. Я не знал... Примите мои соболезнования, мисс Эванс. – Доктор, зовите меня уже Лили. – Томас. Не доктор… – Ох. Не уверена, что это удобно… – Лили, вы пытаетесь сделать мне комплемент или указать, что я безнадежно стар для привлекательной молодой девушки? – давно он не веселился так искренне. – Томас, умоляю вас, только не кокетничайте. Вы отлично знаете, какое впечатление производите на людей. Особенно, на женщин. – Что случилось с вашими родителями? – осторожный вопрос. – Вооруженное нападение. Их застрелили в этом доме, в самом престижном и безопасном районе Литтл-Хэнглтона, – ровный ответ, почти без заминки. – Понимаете, Томас, мой отец был обычным клерком, мать – домохозяйкой. Никаких секретов, скелетов в шкафу и тайной жизни, ни за кем из них мы с Маргарет не замечали. Кровавая трагедия, разыгравшаяся в этом доме, была какой-то страшной и нелепой ошибкой. Внезапно входной звонок разразился трелью. Доктор Ридл спросил недовольно: – Лили, вы кого-то ждете? – Нет, – хозяйка вынырнула из уборной, разглядывая его с лукавым озорством. – Это, наверное, дети. – Ох, Том, просто откройте – сами убедитесь, – добавила Лили, заметив, что мужчина никак не может понять, о чем идет речь. – Конфеты – в картонной коробке. В прихожей. Вы найдете. Стоило Томасу Ридлу открыть дверь и показаться на пороге, как его втянуло в беснующийся хоровод остроконечных шляп, черных плащей с кровавым подбоем, светящихся в сумерках черепов и тыкв. Какой-то коротышка, завернутый в темное домино, в маске бесцеремонно тыкнул в него палкой: – Гони сладости. «Действительно, дети», – подумал доктор и мысленно упрекнул себя в том, что потерял счет дням. На календаре – канун ноября, а он и не заметил. – Так, детишки, подставляйте карманы, – за его спиной возникла Лили с огромной коробкой, заполненной доверху конфетами. Рыжие, в тщательно уложенном беспорядке, локоны мягко светились в лучах заходящего солнца. В ее вечернем туалете доминировал красный. Настоящая львица. Молодая, неопытная и глупая. Не подозревающая, сколько силы сокрыто в ее изящных, нежных коготках… Доктор Ридл отвернулся, чтобы не видеть на электронном табло часов «04:30», и со стоном натянул на голову одеяло. Сон не желал принимать его в свои милосердные объятия. В голове лениво крутились странные мысли. Например, о том, когда же все пошло не так? Может быть после того, как Лили утащила его из унылого и дорогого ресторана в темный, прокуренный паб? Или после четвертой пинты «Гиннесса», которую они, наплевав на приличия, пили из одного бокала? Или после двух часов болтовни о медицине, погоде, науке, политике, любимых сортах чая и новом сезоне «красных дьяволов», пока, они цеплялись друг за друга, словно наркоманы, которым давно не удавалось получить свою дозу общения? Но как раз между четвертой пинтой пива и обсуждением кинокарьеры Короля Эрика, доктор Ридл, неожиданно почувствовал, что ему нужно «освежиться». В тот момент, когда он поднимался из-за стола, в глазах Лили, которая беззлобно подшучивала над его желанием «припудрить носик», уже отражалось понимание происходящего. На доктора это понимание снизошло позже, пока он пытался унять пульсирующее в висках напряжение под струями холодной воды. И вдруг остро ощутил, что вечер окончен. Надо отвезти девушку домой. И… на этом все. Почему? Глядящее на него с изумлением из зеркала отражение, ответ давать не торопилось. «Да что с тобой происходит? – Томас Ридл почти коснулся лбом зеркальной глади. – Так начинается кризис среднего возраста? Здравствуйте, плед, ночная грелка и простатит… Бред какой-то!» Когда он вернулся в зал, на столике уже лежал счет. Умная девочка Лили делала вид, что безумно торопится домой. Доктор Ридл вызвал им такси, подозревая, что за руль ему лучше не садиться. Прощались быстро и скомкано – мисс Эванс удалилась по-английски, хлопнув у него перед носом дверью. Впрочем, не забывая искренне и мило улыбаться. И одарила на прощанье долгим взглядом, в котором кроме удивления и легкой обиды было еще что-то такое… Странное. Жуткое. Почти запредельное. В Севенокс доктор Ридл вернулся на своем «Ягуаре». Не то чтобы ему нравилось носиться по ночным автострадам подшофе, но особенного выбора не было. Впрочем, домой он добрался без приключений. Принял контрастный душ и попытался быстрее уснуть… «04:35» – электронное табло часов словно издевалось над ним. На периферии разума блуждали мысли о темных предрассветных часах, которые безраздельно принадлежат мертвым, и прочая чушь. Сознание медленно проваливалось в сон, застревая на грани бреда и видений наяву. В какой-то момент мелькающие образы заменила соблазнительная картинка: сонная и растрепанная Лили Эванс в розовом пеньюаре поднималась по лестнице, маня его наверх. Мысленно поздравив себя с эротическими грезами, достойными прыщавого подростка, доктор последовал за искусительницей. В звенящей тишине, словно кто-то выключил в окружающем мире звук, струились складки шелковой рубашки, а под тонкой тканью отчетливо проступали рыжие завитушки. Но в том момент, когда бедный сновидец почти растворился в сладкой неге, случилось нечто жуткое. В мир вернулись звуки, превращая сон в сцену дешевого триллера. Лили больше не заигрывала с ним, а убегала наверх, оглядываясь с отчаянием загнанного зверя. Когда он наконец-то догнал девушку на пороге спальни, все вокруг утонуло в ее вопле «Только не Гарри!» и ослепительной вспышке изумрудного света. Томас Ридл сорвался с постели, пытаясь остановить сердце, выпрыгивающее из груди…