Из истории освоения Нейруса. Молодые годы первого Президента.

Скупое осеннее солнце напоследок грело землю, мягким янтарным светом наполняло дорожки, золотило окна учебных корпусов. Володя этого не замечал, он спешил на скалодром, размышляя, следует ли ему бросить футбол. Он бы не размышлял об этом и секунды – не появись в этом году в их отряде Скворцова Вадима. После каникул выяснилось, что трое ребят из училища ушли – зато к ним перевелся Скворцов. Парень сразу же спросил – играют ли здесь в футбол, и кто обычно стоит на воротах за команду. Когда ему показали на Володю – он смерил его снисходительным взглядом и заявил, что теперь на воротах будет стоять он. Володя и так знал, что особых вратарских данных – ну кроме реакции – у него нет. У Скворцова они были – высокий рост, длинные руки и, как выяснилось на тренировке, реакцией он Володе не уступал – так что на воротах действительно стоял лучше. Вот только Геннадий Иванович взял его в команду лишь запасным. -Посмотрим, как дальше пойдет, - сказал тренер. Честно говоря, Володя был бы даже рад, если бы его исключили из футбольной команды. Как показали первые недели – учиться в этом году будет значительно сложнее, чем в прошлом. Физика значилась в расписании каждый день. Появилась астрофизика, химия, космофизиология… В общем, его прошлогодний график спортивных занятий – когда он ходил и на верховую езду, и на скалодром и на футбол – явно требовал пересмотра. Верховую езду он оставил лишь в субботу, скалодром не бросил бы никогда, а вот избавься он от трех двухчасовых тренировок по футболу в неделю – это освободило бы кучу времени для уроков – но едва Володя решился на разговор с Геннадием Ивановичем, как Скворцов сцапал его за плечо и заявил: -С футбола уйдешь. Понял? – он недвусмысленно сжал в руку в кулак. Володя лишь улыбнулся: -Не-а! И молниеносно отдернул голову, когда Вадимов кулак полетел в него. Удар пришелся в стену, а непонятно откуда возникший Петр Сергеевич развел мальчишек в стороны и распорядился отжиматься. Тридцать раз. -Сколько?! – возмутился Вадим, еще плохо осведомленный, что Пушкареву таких вопросов лучше не задавать. -Сорок, - тут же пояснил тот. -Я не смогу! -Сможешь, - пообещал Петр Сергеевич, - вперед – оба. Скворцов выдохся на счете «двадцать один». -Все! – объявил он, падая на пол. -Ну отдохни, - разрешил Пушкарев. Володя без особых проблем добрался до двадцати восьми, а дальше пришлось туго – он замирал на некоторое время в упоре лежа, собираясь с силами, потом отжимался один раз, потом снова замирал – плечи, спина болели невыносимо, мышцы сводило судорогой, но он, в отличие от Скворцова, знал, что упражнение назначенное Пушкаревым лучше выполнить сразу и полностью. -Сорок, - объявил, наконец, Петр Сергеевич, - Климовцев, свободен. Скворцов отдохнул? Давай сначала. Сорок раз. -Что?! -Сорок пять. -Я не могу! -Есть такое волшебное слово «надо», кадет, - заметил Пушкарев, - сейчас мы будем с ним знакомиться… Свое упражнение тогда Скворцов закончил уже после отбоя. А на следующий день пообещал Володе, что прибьет его, если он не уйдет с футбола. Так что теперь уходить с футбола было никак нельзя. То есть, это было глупо, конечно, Володя понимал – но тем не менее… Волков догнал его почти у самого скалодрома и принялся рассказывать с какими девчонками он познакомился в увольнении. В увольнении он был пока один только раз – и навещал брата в интернате – и в том же интернате умудрился познакомиться с двумя девчонками. Рассказы о них теперь сменили рассказы о девчонках, с которыми Волков проводил время в санатории. -Тебе, вроде как неинтересно, - заметил, наконец, Сережа. -Не особенно, - согласился Володя, заходя в раздевалку. -Ну и дурак. Мог бы пользоваться опытом старших. Ты вот хоть одну девчонку знаешь? -Да. -Точно, - вспомнил Сережа, - ту Марину из деревни, с которой вы только друзья. Девчонки созданы не для того, чтобы быть только друзьями. Вот подрастешь – поймешь. Володя молчал, надевая скальники. -Нет. Серьезно… - Волков не собирался менять тему, - что – вот так продружили все лето и ни разу не поцеловались? Даже в щечку? Володя на долю секунды замер. -Ага, - для Сережки этого оказалось достаточно, - так она тебя все-таки чмокнула. И ты все еще думаешь, что вы друзья? Друзья так делают, по-твоему? -Отстань! – потребовал Володя. -Как скажешь. Но только имей в виду – будешь в следующем году опять изображать ее друга – твоя Маринка найдет кого-нибудь посообразительнее. Володя торопливо вышел из раздевалки, чуть сильнее, чем было необходимо, хлопнув дверью. Мысли упрямо не хотели переключаться на тренировку. Пока он не бросил взгляд на трассу, которую приготовил ему тренер. -Ого! -А ты думал – так и будешь до старости пятерки лазить? – усмехнулся Константин Васильевич – было ему года двадцать три и старшекурсники звали его по имени, а вот младшие курсы не решались. -Давай-ка разминку, - распорядился тем временем молодой человек – парочку горизонтальных маршрутов – зеленый и оранжевый. Потом чуть поболдеришь и тогда на стену. Понял? -Да. Володя приступил к разминке, временами поглядывая на стену и пытаясь пройти маршрут мысленно – так что на подходящих ребят он не обращал особого внимания. Он всегда приходил на тренировку первым – это позволяло первым закончить разминку, первым стать на маршрут и успеть в итоге больше, чем остальные. Горизонтальные маршруты сегодня тоже были непростые, но Володя прошел их с первой попытки, а вот на отвесной стене для боулдеринга пришлось повозиться. -Ты не просто проходи, - посоветовал ему Костя – ты зависание хорошо отработай прежде чем на стену лезть. Володя послушался – прошел стену раз пять – разными способами - тем более спешить было некуда – не все еще закончили проходить горизонтальные трассы. Пару месяцев назад от такой разминки он выдыхался словно от целого занятия – как оказалось, за лето он здорово упустил форму, теперь же даже не вспотел. Костя позвал его на стену. -Маршрут под нижнюю страховку, - сказал тренер. -Да, я вижу. Нужно было подняться метра на три, потом пристегнуть страховочный трос к первому ключу, еще метра через три ко второму – и так далее. Если сорвешься при подходе к очередному ключу – то испытаешь на себе, что такое свободное падение – пролетишь, правда, немного – два-три метра до предыдущего ключа – потом сработает страховка, но, тем не менее, это некоторых пугает – Стратов, например, старался не лазить с нижней страховкой. Володя, наоборот любил нижнюю страховку – вот и теперь он легко поднимался на стену – маршрут был непростой – где-то приходилось на равновесии менять руки, где-то выходить за счет силы – но, в общем, стена была одолима. Первые сложности возникли на карнизе – на его краю была лишь одна зацепка – а следующая сантиметров на тридцать выше – Володя умудрился подтянуться на одной руке, выкинуть вверх вторую и достать зацеп. Дальше – дело техники – а вот потом начинался потолок. Здесь зацепы были достаточно далеко друг от друга – приходилось подбирать поближе ноги, потом, осторожно отталкиваясь ими от зацепа – одной рукой очень крепко держаться, а второй стараться достать следующий – не всегда удобный для захвата. Пальцы от перенапряжения принялись неметь – если опустить на несколько секунд руку и как следует ей потрясти – чувствительность ненадолго возвращалась – зато немела другая рука. Тем не менее, Володя неторопливо передвигался под потолком, полностью сосредоточившись на зацепах, и не заметил, что пропустил ключ. Костя кричал ему что-то, но мальчишке было не до того – он понял, в чем дело, лишь когда пальцы соскользнули, и он полетел вниз, страховка, конечно же, все равно сработала – хоть и позже, но остановила падение – вот только инерцией его потянуло в сторону, к стене – пришлось быстро повернуться к ней спиной… Володя лишь рассмеялся, когда Костя спустил его вниз и принялся ругать за пропущенный ключ. -Не знаю, чего тебе так весело, - поморщился молодой человек, - головой вроде не стукнулся… Давай тройку по тридцатнику, потом пройдешь гриб на зависании и лесенкой по пятерке меньше… Володя кивнул – тройкой Костя называл, отжимание пресс и подтягивание – первый раз нужно было выполнить все эти упражнения тридцать раз, потом под «шляпкой» гриба для боулдеринга пройти горизонтальную отвесную трассу, и повторить «тройку» - только по двадцать пять раз – и так пока не дойдет до пяти повторов. К концу такого марафона очень хотелось лечь спать прямо на матах – но Володю сейчас волновало не это – он несколько раз ловил себя на том, что смотрит за тем, как стену штурмуют остальные ребята – до его зацепа добрались лишь несколько старшекурсников, а всю трассу не прошел никто. И потихоньку Володя останавливался на мысли, что эту трассу нельзя пройти… Костя не позволил ему полностью убедиться в своей правоте – попросив пятикурсника Андрея Липовского подстраховать – он прошел маршрут сам, после чего позвал: -Климовцев, иди, повторяй. -Я еще на десятке, - отозвался Володя – в любой другой день он только обрадовался бы предложению не выполнять упражнение до конца, но не сегодня… -Потом закончишь, - настаивал Костя. -Не… -Ладно, тогда Волков – иди на вторую попытку. Сережка, понятно, только обрадовался – что ему – долез до карниза и спустился вниз – Володя позаботился, к этому моменту уже висеть на грибе – чтобы позвали кого-то другого – в итоге до него очередь дошла лишь в самом конце. Он уже знал, в чем дело. Он боялся. Не совсем понятно, по какой причине… но как только начал подниматься по стене – в ушах застучало, а в голове закрутилось тысяча и одно оправдание, почему он не может долезть до конца – устал, ударился спиной о стенку, нужно спешить на ужин, у него еще будет десять попыток это сделать… Володя упрямо лез вверх. Карниз очень удобное место, чтобы сорваться – но он его миновал, хотя в горле стало совершенно сухо, а ноги противно дрожали – вовсе не от усталости – как он доказывал бы любому. Вот и потолок – который ни за что не пройти – тоже можно «сорваться» на первом же зацепе. Но он его проходит, медленно ползет дальше, перецепляет ключи. Пальцы не слушаются, немеют, все тело покрывает противный липкий пот. А еще он знает, что если не доберется сейчас до конца – следующие несколько дней этот маршрут будет сниться ему в кошмарах – до конца всего лишь двенадцать зацепов – всего шесть сложных переходов. Вот и то место, где он сорвался, осталось позади, на следующем шаге он подтягивается, упираясь ногой в предыдущий зацеп и почти прижимаясь грудью к потолку – только так у него есть шанс дотянуться до следующего – следующий зацеп оказывается шарообразным – долго на таком не продержаться – еще один очень удобный повод сорваться… Володя сжимает в онемевшей ладони правой руки шар, переносит на нее вес тела, отпускает левую руку, ставит на ее место ногу – быстро толкается, хватает следующий зацеп – нога соскальзывает – и вот он висит на четырех пальцах левой руки – в пяти зацепах до последнего ключа – и провисит он так явно недолго. Остается только рискнуть – чуть раскачаться, дотянуться правой рукой до оранжевой «рыбки», потом, повиснув на ней, подтянуть ноги к потолку, снова толкнуться, перецепиться… И вот последний ключ – Костя плавно опускает его на маты под аплодисменты ребят. Вот здесь на матах и поспать бы до завтра, но тренер протягивает руку: -Поздравляю. Едва Володя пожимает ее, как тут же оказывается на ногах. -Молодец, впечатлил! – улыбается Костя. Мальчишка, как ни в чем ни бывало пожимает плечами. Тренировка закончена, но Володю Костя зачем-то просит остаться. -Испугался сегодня? - спросил он, сворачивая страховочные тросы, - Когда сорвался? -Первый раз я, что ли, сорвался! – возмутился мальчишка. -Ну, всегда бывает первый раз, когда от этого становится страшно. Ты не думай, что теперь маршрут прошел – так сразу полегчает – не так все просто. Но если будешь работать, как сегодня – со временем пройдет. Понял? Володя недовольно пожал плечами: -Понял. -Тогда свободен. «Свободен» это, конечно, громко сказано – на сегодня у него еще уроки – и очень маловероятно, что он с ними справится за неполные три часа самоподготовки – самое время со вздохом сожаления вспомнить прошлогоднего воспитателя по прозвищу «Носок» - когда можно было спокойно выбраться ночью в туалет и доделать уроки – с Пушкаревым такой номер не пройдет. В прошлом году можно было забраться с фонариком под одеяло и почитать хотя бы устные – но теперь его точно спалит Скворцов. Оставалось лишь сознательно не готовить некоторые уроки – может, его не спросят, ну а если и получит двойку – ничего страшного – подумаешь выволочка от Пушкарева и наряд вне очереди… - может даже повезет и отправят на конюшню – оставалось выбрать, что учить, а что нет. Завтра биология, химия, астрофизика, информатика, история и физика. Физику он точно подготовит – там три задачи и выведение формул, на это уйдет минут пятьдесят, потом астрофизика – там расчет движения планет в Пятой Солнечной системе – грубо говоря, еще минут сорок, остается еще семьдесят минут – достаточно, чтобы подготовить биологию с историей и химией – ну или можно за это же время написать программу по информатике. Конечно, первый вариант логичнее, но Володя не мог себя заставить отложить информатику ради биологии, к которой он был равнодушен и истории, которую терпеть не мог. Вообще можно было отложить и физику. Физика завтра шестым уроком – с тремя задачками у него есть шанс справиться за время переменок, плюс, возможно, будет время на уроках – на той же информатике он часто справляется с заданием раньше других ребят и тогда, до самого звонка Игорь Юрьевич не обращает на него никакого внимания. Но Володя все же выбрал другой вариант. В первую очередь решил задачи по физике, рассчитал траектории движения планет по астрофизике, написал программу по информатике – и даже умудрился сэкономить время! Он сам не поверил, когда, посмотрев на часы, обнаружил, что остается еще почти полчаса – быстро прочитал параграф и заполнил таблицу по биологии, выучил формулы по химии – и лишь тогда обратил внимание на то, чем занят его сосед по парте Коля Стратов. Коля Стратов раскрашивал контурные карты. По истории. Наверное, ни одному человеку в мире, кроме их исторички не пришло бы в голову распечатывать контурные карты и заставлять учеников раскрашивать их вручную! Это в двадцать четвертом-то веке! Но Анжелика Федоровна утверждала, что так в их головах останется больше информации. И в данный момент эти контурные карты означали, что двойки по истории ему не избежать. Нет, на следующий день он честно почитал на переменках параграф про завоевания Наполеона – и был в состоянии его рассказать. И даже начал украдкой раскрашивать несчастные контурные карты на последних минутах информатики, но, разумеется, не успел. А карты проверяли у всех. Так что на истории он получил двойку и замечание за невыполненное задание. Расплата не заставила себя ждать. На построении перед обедом, Пушкарев поинтересовался – почему у него не было выполнено задание по истории. -Не успел, - хмуро отозвался Володя. -Еще бы. У тебя секции каждый Божий день. То футбол, то скалодром, еще и шахматы с верховой ездой по субботам – когда тебе бедному все успевать. Значит так – до конца недели – никаких секций. И я думаю тебе нужно оставить либо футбол, либо скалодром – подумай что именно. Нечего тут было думать. Конечно, нужно отказаться от футбола. Вот только Скворцов до самого конца недели разве что не летал от счастья. И Володя, глядя на него, никак не мог заставить себя принять окончательное решение. К тому же он вдруг поймал себя на мысли, что не хочет идти на скалодром. Константин Васильевич наверняка снова отправит его проходить тот маршрут, а Володя не горел желанием это делать. Один раз он его ведь прошел? Вот и достаточно. Он рассказал все Волкову. -Ты серьезно? - Удивился тот. - Скалодром бросишь? Только потому, что брось ты футбол, это осчастливит Скворца? Володя неопределенно пожал плечами. -Или ты боишься просто тот маршрут пролезать? – спросил вдруг Сережа. -Что?! -А что? Мне теперь можно о таких вещах рассказывать – я цепляться не стану. А маршрут и, правда, убойный – Костик постарался на славу. Мне его тоже пролезать страшно – но я и не стану – буду срываться где-нибудь на карнизе или на подходе к потолку. Володя ничего не ответил – может, Сережка и прав. В субботу он умудрился отпроситься у Петра Сергеевича на скалодром «на полчасика кое-что проверить». И едва ступил на маршрут, как пересохло в горле и сердце начало отчаянно биться. Да, Сережка был прав. И вернувшись в корпус, Володя попросил Петра Сергеевича дать ему еще один шанс. Тот некоторое время смотрел на него так, что мальчишка решил было, что сейчас пожизненно останется без всяких секций вообще, но потом вдруг сказал: -Если только ты мне сейчас докажешь, что это тебе действительно нужно. В корпусе кроме них оставался только Волков, очень занятый своим управляемым роботом, так что Володя рассказал. -То есть – ты можешь бросить футбол, и у тебя не будет никаких проблем со Скворцовым, - подытожил Пушкарев, - можешь бросить скалодром – и у тебя не будет никаких проблем со сложными маршрутами – ну и заодно не станет проблем с уроками, поскольку появится вагон времени на самоподготовку. Но ты просишь все это оставить. Володя кивнул. Пушкарев некоторое время молчал, потом признал: -Ладно. Со скалодромом согласен, со страхом лучше уметь бороться. Футбол тебе зачем? Сильно нравится? Володя пожал плечами: -Не особенно. -Вот именно. У тебя отличные результаты по физике, информатике. Разряд по скалолазанию, хорошие перспективы по борьбе. У Скворцова все успехи - на воротах стоять. Вот и пусть стоит. Володя поморщился: -Если б он нормально попросил… Ну, или даже не просил бы совсем… -А он драку пытался устроить. – Вспомнил Пушкарев, - Это вы из-за этого тогда чуть не сцепились? -Я к нему не лез, - уточнил Володя. – Он подумает, что я его боюсь, если я уйду. -А ты будешь ходить на тренировки три раза в неделю только ради того, чтобы Скворцов не решил, что ты его боишься? Это нормально ты считаешь? -Навряд ли, - согласился Володя, - но я буду… если разрешите. И уроки буду все успевать делать. Честно. Пушкарев некоторое время размышлял, потом произнес: -Мне очень интересно как это у тебя получится. Поэтому договорились. До первого неуда. Очень даже хорошо у него это получилось. Раньше, очевидно, просто не хватало стимула. Теперь он делал уроки заранее. В воскресенье. По истории, литературе, биологии, астрофизиологии – сразу на всю неделю – не очень сложно было догадаться, какие параграфы они будут проходить, какие таблицы заполнять в рабочих тетрадях и какие карты раскрашивать. По остальным предметам, конечно, одних выученных параграфов было недостаточно, но все же с уроками проблем больше не возникало – за следующий месяц он не получил ни одной «тройки», что уж говорить о «неудах». На скалодроме Володя справился с маршрутом – пролезал его по три раза за тренировку – и сердце перестало отчаянно колотиться, когда он подходил к стене. Скворцов негодовал по поводу того, что Володя все еще посещал тренировки по футболу и значился вратарем, а он всего лишь запасным. Несколько раз он с большим или меньшим успехом пытался устраивать драки – когда-то их разнимали ребята, пару раз – Пушкарев – и наказывал тогда обоих одинаково – другое дело, что Володя все эти наказания переносил проще – словно ему в удовольствие было лишний раз подежурить по столовой или конюшне, пробежать десяток кругов по стадиону или отжаться полсотни раз – Вадим же обязательно рано или поздно начинал жаловаться - и Волков потом долго воспроизводил все его стенания под хохот ребят. В последний раз Скворцов подкараулил Володю у раздевалки после скалолазания – тот задержался, заканчивая прохождение маршрута. Тогда у Вадима и появилась возможность убедиться, что Володя все же не очень нуждается в защите друзей или воспитателя. Да, налетев из-за угла, Скворцов сумел сбить его с ног и несколько раз ударил – не особенно разбирая куда – но потом Володя умудрился схватить его за ногу, уронить лицом в обледенелую дорожку и вывернуть руку так, что Вадим думать забыл и о футболе, и о том, кто вратарь… Их поднял со снега Константин Васильевич и отвел в отряд. Пушкарев окинул обоих взглядом – у Володи была разбита скула, у Вадима из носа шла кровь – ну и конечно оба как следует извалялись в снегу. Петр Сергеевич устало перевел дух: -То есть, по-хорошему вы не понимаете, - обращался он к ним обоим, но смотрел только на Скворцова, - Волков, а ты сегодня с другом на тренировку не ходил? – поинтересовался воспитатель. -Я в медпункте был, - с сожалением отозвался тот, - руку на борьбе потянул. -Ясно. Снимайте свои куртки. После отбоя пойдете со мной. Такого еще не было. Скворцов явно нервничал – сидел, как на иголках, пока ребята готовились к завтрашним урокам. Володе было не того – из-за Скворцова он не только ужин пропустил, но и целых десять минут самоподготовки – он едва выгадал время проглотить тайно принесенные Стратовым и Волковым бутерброды с ужина. После отбоя Пушкарев попросил Константина Васильевича подменить его на пару часов и повел их к спортивному комплексу. Ох, едва ли в этот раз все обойдется отжиманием или подтягиванием. Влипли они на этот раз серьезно. Скворцов несколько раз спрашивал, куда их ведут, но ответа не получал. Глупое это занятие – расспросы – территория училища не такая и большая – минут десять-пятнадцать и все выяснится. Пушкарев привел их в бассейн, велел переодеваться. Володя перевел дух. Очевидно, их ждет очередное «Кораблекрушение». -Из-за чего подрались? – поинтересовался тем временем Петр Сергеевич. -Он на меня обзывался сегодня весь день! – очевидно Скворцов заранее придумал себе оправдание. -Климовцев, ты обзывался? Володя поморщился, повел плечами, снимая майку, и неохотно пояснил: -Мысленно. -Ничего не мысленно! – возмутился Вадим так искренне, что Володя сам готов был ему поверить. Пушкарев пару минут пристально смотрел на Володю, потом перевел взгляд на Вадима: -То есть, Климовцев обзывался, а первым начал драку ты, - подвел он итог. Вадим замер на мгновенье, не зная, что на это ответить. -Значит, с тебя и начнем, - продолжил Петр Сергеевич, - Будем отрабатывать спасение утопающего. Утопающему связываем за спиной руки, с высокого бортика толкаем в бассейн. Спасатель после трехсекундной паузы прыгает следом. Скворцов – ты утопающий, Климовцев – спасатель. Потом меняетесь. Переоделись, я смотрю. Пойдем. -А почему я первый?! – возмутился Вадим. К удивлению Володи он был испуган. Очень сильно. -Вот поэтому, - Пушкарев взял Володю за плечо и развернул к Вадиму спиной – тот и не понял зачем, пока Петр Сергеевич не пояснил, - знаешь, от чего бывают такие гематомы, Скворцов? От того, что кто-то со всей дури лупит по спине ногой. Вперед! – Он подтолкнул Вадима к выходу из раздевалки. Я к дракам отношусь лояльно. Сам дрался. Но кто лежачего лупит ногами, тому нужно голову отрывать без всякого сожаления. -Не имеете права! – Скворцов старался держаться вызывающе, но голос предательски дрожал - Я на вас жаловаться буду! -Обязательно, - согласился Пушкарев, - завтра же отправляйся к директору жаловаться. Они уже дошли до бассейна. Петр Сергеевич приготовил эластичный шнур. В глазах Вадима мелькнула паника. -Не надо, - неожиданно тихо произнес он. -Из-за чего была драка? – снова поинтересовался Пушкарев. Некоторое время Скворцов колебался, но затем закричал: -Я лучше него стою на воротах! – в голосе Вадима звучали слезы обиды, - А меня ставят только запасным! -Из-за Володьки?! – поинтересовался воспитатель. -Да!!! Петр Сергеевич перевел дух, посоветовал: -Поговори со своим тренером. Ты запасной, потому что переругался со всей командой. Потому что в полугодии у тебя может выйти три тройки, а достаточно одной, чтобы тебя исключили из секции. Вот почему ты запасной, а не из-за Климовцева. Ясно? Скворцов молчал. -А еще одна драка – исключат не только из команды, но и из училища. Подумай об этом. Это последнее предупреждение. Возьмись за голову сейчас. Начинай учиться. Прекрати драки. Это ясно? Вадим молчал. -Для твоего же блага, надеюсь, что ясно. Одевайтесь и спать. С этого дня Скворцов действительно затих – по крайней мере больше не требовал, чтобы Володя перестал ходить на футбол. Только буравил иногда тяжелым взглядом. -Он тебя ненавидит, - заметил как-то Волков. -Бред! – возразил Володя, - За что? -Ну, это ты думаешь, что ненавидеть можно только за что-то… Ты меня просто так бесил. Тем, что сильно правильный. И еще бесило, что ты только на уроке послушал – и раз, все понял – а тут сидишь, как баран… -Но ты из-за угла на меня не набрасывался, - заметил Володя. -Это потому, что я не гад, - отозвался Сережа, - а Скворец гад. Еще какой. Вот увидишь – он что-нибудь выкинет. Но Скворцов ничего не выкидывал. Володя спокойно отметил свой тринадцатый день рождения – Олег прислал видеописьмо и подарок – набор деталей для моделирования. А из деревни от его бабушки с дедушкой пришла посылка – вязанные шарф, шапка и перчатки. Ночью после всех этих подарков Володя не мог уснуть. Лежал, смотрел в потолок и думал о том, что совсем скоро будут каникулы. Все нормальные люди поедут домой. А у него дома нет. Точнее есть место, очень похожее на дом. Но туда его не пустят. Потому что Олег где-то в космосе, а ему всего лишь тринадцать. И Елизавета Николаевна с Антоном Алексеевичем ему никто. В горле стояли слезы, и Володя с раздражением чувствовал, что готов самым бессовестным образом разреветься. Будто ему лет пять… Когда несколько дней назад на хоккее шайба разбила ему лоб он и не думал плакать. А вот теперь – из-за перчаток и шапки – и из-за несчастных двух недель каникул он утыкается лицом в подушку и осторожно переводит дух – чтобы никто ничего не услышал. Письмо от Марины пришло по электронной почте спустя несколько дней. Володя его распечатал и несколько раз перечитывал – оказывается, по Маринке он тоже скучал. -Мои девчонки меня с Днюхой не поздравляли, - с сожалением вздохнул Волков, когда Володя рассказал ему о письме, - наверное, у вас и правда все серьезно. -Заткнись, - посоветовал Володя, уже жалея, что рассказал. -Ладно, я просто завидую, - усмехнулся Сережа, причем исключительно белой завистью. К своему удивлению, это полугодие Володя закончил лишь с одной четверкой – по истории – лучше результаты были только у Филиппа Кудинова. Вот только Володю собственные результаты не очень впечатлили – что толку? Впереди ждали нудные каникулы – после прошлогоднего происшествия поход на лыжах им не разрешили. Оставалось, по выражению Волкова «художественно плевать в потолок». Он собирался было, во время каникул ездить к брату каждый день, но его группа на все новогодние праздники отправлялась в санаторий. Радовало одно – на каникулы уезжал Скворцов. Володя даже втайне надеялся, что он не вернется. Напрасно конечно. Вообще на эти каникулы из их группы уезжали почти все – оставался только он и Сережка Волков. Это нехорошо – с Волковым даже в шахматы не поиграешь. Конечно, столько свободного времени – шанс доделать робота – и своего и Сережкиного заодно – не особенно радужная альтернатива новогодних праздников, но все же… Тридцатого декабря в корпусе не осталось уже никого. Володя ковырял своего робота, а Волков играл в «мини баскетбол» - бросал скрученные из бумаги мячики в мусорную корзину. Пушкарев не обращал на их занятия никакого внимания. В корпусе царила противная сонная тишина. -А если бы мы с Волковым уехали – вас бы домой отпустили на каникулы? – поинтересовался вдруг Володя у Петра Сергеевича. -Не твоего ума дело, - отозвался Пушкарев, что в переводе, очевидно, означало: «Да». Зазвонил коммутатор. Петр Сергеевич поднял трубку. -Климовцев, тебя к директору, - сообщил он через несколько секунд. Володя с недоумением оторвался от робота, а через несколько минут уже с недоумением шагал к административному корпусу. Олег не мог приехать. Никак. Может, с ним что-то случилось? Это вероятнее… В кабинете Станислава Павловича Володя с изумлением увидел Олегова дедушку. Антон Алексеевич ему подмигнул. -Климовцев, садись! – распорядился тем временем директор. Володя подчинился. -Ты ведь знаешь, что я не могу тебя никуда отпустить на каникулы, кроме как с опекуном. Володя растерянно кивнул. -Твой опекун сейчас работает. Володя снова кивнул. -Так вот я тебя отпускаю. Под свою ответственность. Если ты обещаешь очень стараться держаться подальше от неприятностей. Володя на мгновение замер, осознавая услышанное. Потом в ушах застучало от радости, а еще секунду спустя он понял, что никуда не поедет. Посмотрел на Антона Алексеевича: -Я не могу… Простите… Слишком хорошо он знал, каково будет Волкову остаться здесь одному. Конечно, Сережка не подаст вида и едва ли станет плакать в подушку по поводу того, что остался, но все-таки… -И почему не поедешь? – Антон Алексеевич, казалось, ничуть не расстроился, что напрасно приехал в такую даль. Володя пожал плечами. -Рассказывай, - настаивал тот. Да, по крайней мере, Антон Алексеевич имеет полное право на нормальное объяснение. Володя рассказал про Сережку Волкова. -И Волкову тоже нет еще четырнадцати? – поинтересовался Антон Алексеевич. -Ему уже есть. Его могу отпустить, - отозвался директор, - подождите. Он вышел из кабинета. -И зачем вам это нужно? – поинтересовался Володя. Антон Алексеевич улыбнулся: -Угомонись. Новый год без детей это не новый год. -Я не ребенок. -Конечно, - легко согласился Антон Алексеевич, - ты взрослый. А нет такого взрослого, чтобы не мечтал стать ребенком хотя бы на время. У тебя как раз есть такая возможность.