Teenage dirtbag

Хосок мелко вздрагивает, когда Намджун касается его шеи горячим влажным языком; он закрывает глаза и считает до 100. Это кончится, скоро это всё кончится. Под закрытыми веками выжжен образ единственного, кто должен целовать и ласкать Хосока, того, кого он любил по-настоящему, кому подарил девственность и своё сердце; того, кто никогда не вернется домой. Намджун сжимает узкие бедра омеги, и Хосок не удерживает слезинку, сорвавшуюся с ресниц. Метка под лопаткой зудит, сходит слой за слоем, вот только чернила пустили корни в молекулы, и даже с чистой кожей Хосок всегда будет шептать его имя перед тем, как провалиться в беспокойный сон. Хосок ненавидит себя и своё тело, требующее ласки, за низменные желания. Он честно пытался справиться сам, но в последний раз чуть не скончался от лихорадки - это единственное, чем Хосок оправдывает себя; Юнги хотел, чтобы он жил. Конечно, Хосок всегда знал, что нравится Намджуну: не заметить его взглядов, долгих и жарких, было просто невозможно. Но при Юнги Намджун никогда не позволял себе лишнего. Он не позволил и потом, Хосок пришёл сам. А затем ещё раз, и снова. Намджун целует каждый пальчик на ноге, гладит коленку, тихо стонет, наслаждаясь мягкостью кожи и запахом цветов дикого апельсина, а Хосок ненавидит себя и очень скучает. Его тело, напротив, поддаётся горячим настойчивым губам, отзывается на самую невинную ласку, ищет тепла, хотя бы внешнего. Хосок считает от 100 обратно. Это скоро кончится, и ты снова останешься один. - Хосоки, побудь со мной, пожалуйста. Не думай о нём, хотя бы час. Намджун сцеловывает солёные слёзы, шепчет, что сделает для Хосока всё на свете. Хосок всхлипывает и жмётся ближе, прилипая кожей к коже. - Возьми меня, прошу, сейчас... Упругие мышцы легко пропускают Намджуна до самого конца; Хосок не сдерживает стона - ему, безусловно, хорошо, но _не так_. Всё не так. А Намджун сходит с ума, покрывая тонкое тело некрасивыми засосами, врезается между стройных бедер, раз за разом попадая по чувствительному местечку, ловит губами тихие вскрики, рычит и мнёт светлую кожу, обтянувшую рёбра. На пик они приходят почти одновременно, с разницей в секунду, но имена при этом произносят разные. Хосок ненавидит себя и Намджуна, который - сука - всё понимает, не обижается и "готов ждать". Хосок не готов признаться, что не дождется, никогда.