***
С победой в этой битве началась осада главной крепости Мордора – Барад-Дура. Крепость и близлежащая территория, на которой укрылись уцелевшие враги, были окружены кольцом объединённого войска. Командиры и военачальники собрались в шатре для обсуждения дальнейших действий. Пенадар и Эарохтар, перевязав незначительные раны, отправились в этот шатёр, чтобы предстать перед королём. — Как вы здесь оказались? Вы должны быть в Линдоне на защите королевства и принцессы. — Гил-Галад не мог поверить в то, что отряд его подданных ослушался прямого приказа и оказался так далеко от места, где должен был быть. — Нас отправил к вам на подмогу Кирдан, мой король, — ответил Эарохтар, так как Пенадар не смог быстро сообразить, какой из его ответов вызовет у короля меньше вопросов. Гил-Галад окинул взглядом мечника, отец которого погиб на этой земле, защищая своего короля. Перед ним стоял мальчик, едва ли старше его дочери на сотню лет, который перестал быть мальчиком, когда его старшего брата убили орки у восточной границы Линдона. Его отец, искусный кузнец, был не менее искусным воином, но принял смерть за короля, подставившись под отравленные стрелы резервного отряда врага. Он скончался на рассвете, сжимая ладонь сына и желая королю вернуться к дочери. Король погрузился в мысли об оставленном дитя, и они привели его к тому бесстрашному воину, что сражался рядом с ним, пока не был сражён. — Пенадар, — привлёк внимание воина лорд Элронд, заметивший глубокую задумчивость короля, — ты видел принца Трандуила? — Простите, милорд, я видел его. Он в шатре своего отца, и он не выходил оттуда с самого рассвета, — ответил Эарохтар. Элронда смутила молчаливость Пенадара, и он поспешил покинуть шатёр, чтобы направиться к врачевателям. Совет было принято решение отложить. Лорд Имладриса почти срывался на бег, так сильно его волновало состояние линдонской принцессы, ведь кроме её судьбы ничего не могло так взволновать Пенадара. Он нашёл Эариэль в обществе Духира и Этель. Воин сидел босой на скамье возле шатра врачевания, у него были перевязаны левое плечо и левая лодыжка. Этель обрабатывала порез на его щеке. Владыка замер на секунду: на голове эльфийки была повязка, пропитанная кровью в районе виска. Эариэль сидела с другой стороны и обнимала Духира за здоровую руку. На бедре была повязка, на боку виднелось пятно крови. Сердце Элронда на мгновение сжалось. Юная принцесса была для него дочерью, за которой он так яро старался углядеть. Несмотря на раны, троица смеялась и дурачилась. В этом они были такие счастливые и свободные, каким Элронду уже не стать. Он наслаждался этим редким для войны зрелищем. Духир что-то рассказывал, а эллет смеялись над его словами. Пока в какой-то момент Эариэль не задохнулась своим смехом. Элронд заметил, как её глаза сверкнули пламенем. Девушка успокоила встревожившихся друзей и, заметив эльфа, направилась к нему. Они скрылись в шатре Элронда. Пройдя вглубь шатра, Эариэль вдруг пошатнулась, сжала пальцами голову и присела на край кровати, чтобы не упасть на пол. Элронд присел перед ней на колени и коснулся другой руки. — У тебя холодные руки, — произнёс он дрогнувшим голосом и взял вторую руку эллет в свои ладони. Кольцо на её пальце поблёскивало тусклым светом, а кожа была белой, как снег. Элронд растирал ей руки пальцами, когда о бледную кисть принцессы разбилась слеза. Мужчина поднял голову и увидела мокрое от слёз лицо и горящие пламенем глаза. Именно это пламя расставило всё по своим местам. Он уже видел эти глаза, видел это взгляд. На него смотрели глаза Саурона. — Глупый эльф, думаешь, твоя нежность одолеет мои чары? Твою любимицу уже не спасти. Она сама накликала беду на себя и своего отца. И теперь король умрёт, а прекрасная Эариэль станет моей… Элронд уже слышал этот голос раньше и надеялся больше никогда не услышать. Чёрное наречие, горящие глаза и зловещие слова… Тьма запустила когти в сердце эллет. — Саурон. — Она зовёт меня иначе. Она взывает к свету, давно покинувшему меня, — рассмеялся голос. «Если она говорит с ним, значит нашла силы бороться с Тьмой», — подумал Элронд, сжимая хрупкие ладони всё крепче. — Ей не освободиться от меня, она слишком слаба… — продолжал веселиться Тёмный. Тогда эльф понял, что значили слова майа: душа Эариэль истощена горечью потери матери, расставанием с отцом и сомнением в собственных силах. Принцесса стала сосудом, за который майа смог зацепиться. Если завладеет её душой, она станет идеальным лазутчиком в стане его врага. Майа станет её господином, и никто больше не сможет вернуть её к свету. «Я хочу отдать тебе на хранение одну вещь, друг мой. Это принадлежит моей нерождённой дочери. Я отдаю его тебе, чтобы ты вернул его ей, когда весь прочий свет угаснет и тьма поселиться в её сердце. В нём заключён свет звёзд, что видны над Зеленолесьем в тихую и безоблачную ночь. Отдай ей это, когда поймёшь, что она потеряна для света». Это была последняя встреча Элениэль, дитя Нандор, и Элронда-полуэльфа. Тогда королева Линдона отдала ему самое дорогое, что осталось от её прежней жизни, от жизни лесной эльфийки. — Твоя мать мечтала, чтобы этот день не настал никогда, но не всем желаниям суждено сбыться. — Элронд достал из внутреннего кармана камзола дар королевы и вложил его в раскрытые ладони Эариэль. — Что это?! Это невозможно! Я уничтожил их все! Все! — Всё, что осталось подвластно Тёмному, были глаза и губы принцессы. — Пусть они вознесут тебя к свету звёзд и подарят твоей душе мир и покой, — проговорил эльф, сжав теплеющие пальцы эллет. Эариэль опустила взгляд на свои ладони, внутри которых лежали сияющие чистым белым светом крылья. Они источали самый свет звёзд, что девушка так любила. Её разум прояснился, и она почувствовала, как боль, бившая по вискам, утихает. А Элронд наблюдал, как в глаза Эариэль возвращается синева сумеречного неба в погожий летний день. — Что со мной происходит? — надломанным голосом спросила Эариэль, заглядывая в глаза своего наставника. — В твоей душе слишком много грустных эмоций и воспоминаний. Тебе нужно отпустить боль утраты, — ответил эльф, убирая прядь смоляных волос за острое ушко. Эариэль улыбнулась, ведь это был один из тех нежных жестов, что она так любила. — Я могу быть опасна, — хмуро произнесла она, поглаживая кончиками пальцев одно из крыльев. — Если постараешься забыть печаль и не будешь снимать кулон, больше он к тебе не придёт. — Спасибо, что в такие моменты ты рядом, — благодарно шепнула принцесса. — Я люблю отца больше всех, но ему не нужно видеть меня такой. Для родителя нет худшей муки, чем страдания его дитя. — Я всегда приду к тебе на помощь, Эариэль, будь уверена. Но ты должна научиться справляться с этими эмоциями. Хоть по эльфийским меркам ты ещё ребёнок, путь, избранный тобой, требует взрослого отношения. Иначе твоя душа ослабеет настолько, что даже свет любимых звёзд твоей матери не поможет сохранить твою свободу. Эариэль застегнула застёжку кулону на своей шее и вдохнула полной грудью. Складывалось ощущение, будто с её груди спали железные тиски. — Я видела Трандуила рядом с телом отца, — печально начала принцесса, проводив взглядом фигуру эльфа, прошедшего к столу с разложенными на нём картами. — Я не спрашивала его о матери. — Плечи Элронда напряглись. — Может, ты знаешь, где она? — Она умерла в Войне Гнева, последней битве против Моргота, чьим прислужником являлся Саурон. Эта война унесла множество жизней, но освободила Средиземье от Тёмного властелина и ознаменовала конец Первой Эпохи. Это значило, что Трандуил потерял свою семью. Теперь он был один в этом мире, окутанном тьмой. Эариэль стало жаль его, ведь она понимала, каково это, жить без матери. Но ему было больнее, ведь он знал её, видел, касался, знал её запах и слышал голос. Он потерял больше, чем она. Элронд попросил Эариэль дать лесному принцу побыть одному. Он настоял, чтобы та больше отдыхала и старалась не раскрывать себя. Это был намёк на их веселье у шатра врачевания, но сказан он был не с упрёком, а с желанием научить и помочь. Эариэль покинула шатёр Элронда на закате, чтобы скрыться в своём и предаться мыслям о том, что случилось сегодня. Она чуть не потеряла контроль над собой, чуть не погубила их всех. Войдя в шатёр, она заметно удивилась, обнаружив там Трандуила. Он сидел на полу возле её кровати, пил вино и плакал. Позволить себе такую слабость он смог только в её шатре. Эариэль молча присела рядом с ним. Они просидели в молчании около часа, прежде чем принц протянул к ней свободную руку и сжал её пальцы своими. Она взглянула на его печальное лицо, скрытое наполовину побелевшими волосами. Он неотрывно смотрел на сплетённые пальцы и пил вино. — Если ты хочешь поговорить, я тебя выслушаю, — тихо прошептала Эариэль, боясь нарушить то единение, что случилось с ними впервые за это долгое время. Он повернул лицо к ней, заглянул в её глаза – от плескавшейся в них боли у принцессы сжалось сердце, – наклонился ближе и в миллиметрах от её губ вдруг резко ушёл в сторону и оставил мягкий поцелуй на её щеке. После чего он положил голову ей на плечо и сильнее сжал пальцы. — Просто посиди со мной вот так. Она не смела ему отказать. И так они сидели до самого рассвета, пока усталость и боль не заставили их уснуть.Часть 10
2 января 2019 г. в 20:34
Примечания:
В этой части и в следующих чёрное наречие (язык Саурона и Мордора) будет выделено жирным шрифтом.
Эмин Муил – скалистое нагорье, разделённое надвое великой рекой. Чтобы достичь лагеря, отряду Эариэль нужно было пересечь Андуин и обогнуть эту часть нагорья. Это заняло у них три дня, на четвёртый принцесса сложила с себя полномочия командира и передала их Пенадару, чтобы иметь возможность скрыться от нежелательных глаз. Лучники были одеты в такие же синие костюмы, что играло принцессе и военачальнику на руку.
Нападение орков было полной неожиданностью. Они появились внезапно, разрозненной кучей, но такие же злобные и жаждущие крови. Их было много, но хорошо отдохнувшие в ожидании эльфы быстро расправились с ними, не понеся потерь. Весь отряд остался в том же составе. Однако появление этих орков взволновало Эариэль, так как оно могло означать лишь одно: сведения Манедила оказались неточны и битва уже состоялась. Это заставило отряд двигаться быстрее.
Настигнув место расположения лагеря, они увидели открытые врата Мордора и несметную орду орков, нападавшую на войска эльфов, гномов и людей. Пенадар принял решение вступить в бой сейчас. Да, их отряд насчитывал всего сотню воинов. Но сотня эльфийских воинов стоила пяти сотен орков.
Приблизившись к полю битвы, они увидели, что часть армии эльфов отрезана и не может вести сражение. Причиной тому стала смерть короля Орофера и скромный боевой опыт Трандуила, ставшего в одночасье королём лесных эльфов Зеленолесья. Пенадар увидел брешь в обороне противника и устремил отряд туда.
Орки атаковали их с невиданной силой, будто бы они и не сражались уже несколько часов. Об этом говорило количество врага и союзника. Обе стороны уже понесли значительные потери.
Эариэль вспоминала все уроки владения мечом, которые ей когда-либо преподавали, но в силу своего юного возраста, она быстро уставала. Именно поэтому Пенадар и Эарохтар прикрывали её и уводили как можно дальше от гущи событий. Она прислушивалась к ним, поэтому в скором времени оказалась на возвышении, которое служило отличным местом для обстрела врага. Вскоре к ней присоединились лучники от каждой армии. Эльфы, гномы и люди стояли бок о бок и отстреливались от подбирающихся к их союзникам.
В пылу битвы Эариэль никак не могла отыскать ни Духира, ни своего отца. Зато она чётко видела Трандуила, кружившего возле тела своего отца в попытках оградить его от посягательств орков. Он был там, но будто бы в другом месте. Он сражался, но ему было сложно разить врага. Она видела, как принц теряет самообладание. Но её поразило, что в её сердце вместо отчаяния просыпалась уверенность в своих силах и победе в этой страшной войне.
К сожалению, стрелы имеют свойство заканчиваться. Именно поэтому спустя время принцессе пришлось вынуть меч из ножен и броситься на защиту света этого мира. Она кружилась, разя врагов сияющим синим пламенем мечом. Враг был физически сильнее её, но лёгкая, маленькая эльфийка отличалась большей манёвренностью и ловкостью. Именно её молодость помогала ей отбиваться от орков. Зловонные, яростные и злобные, они пытались добраться до неё, но доспехи не прогибались под натиском ударов ятаганов и топоров. Вражеские стрелы свистели над головой, рядом с ушами, лицом, норовили угодить в ноги и руки, не закрытые латами.
Уходя от очередного удара ятагана, Эариэль вдруг выхватила взглядом из толпы сражавшихся Аэглос. Его боялись все тёмные существа Средиземья. Орки трепетали при виде него. Его сияние слепило их, а боль от ран не давала здраво мыслить. Копьё сверкало, заносимое над врагами умелыми руками короля. Отбившись от проворного орка, оставившего на её плече глубокую рану, Эариэль поспешила к тому, кого больше всего желала найти в этой беспросветной тьме, – к своему отцу. Ей пришлось спрятать свой меч в ножны, ведь отец мог узнать сталь, который ковал сам. Тогда ей пригодились парные кинжалы, что отдал ей Эарохтар днём ранее, пообещав, что они защитят её от любой опасности. Это было его извинением за минутное колебание веры.
Оказавшись за спиной отца, принцесса одним ловким ударом снесла голову подкравшемуся к королю орку. Стараясь прятать лицо, она продолжила прикрывать спину отцу, который хоть и обратил внимание на подоспевшего вовремя солдата, посчитал неразумным отвлекаться от боя.
Так они и сражались: король, не ведающий, кто прикрывает ему спину, и принцесса, преисполненная счастья от возможности просто быть рядом со своим любимы родителем. Такими их и увидели Элронд и Духир, что сражались бок о бок чуть поодаль.
— Им суждено биться рядом, быть единым целым на поле битвы, — прошептал Духир, наблюдая за тем, как свет исходит от его госпожи. Элронд же смотрел на неё с тревогой, ведь его взору открылась слабость духа Эариэль. Одного взгляда в её глаза, выхватившие его на мгновение в пылу схватки, хватило, чтобы заметить глубокие изменения в её душе. Владыка Имладриса увидел тьму, поселившуюся в беззащитном юном сердце.
Эариэль билась со всей данной ей силой, со всем отчаянием, что владело её сердцем. Её разум унёсся далеко на запад, где был её дом, наполненный счастливыми воспоминаниями об, увы, ушедшем навсегда детстве и свободном отце. И ещё дальше, в земли Амана, где, возможно, Элениэль ждала свою семью. Мысль о матери отвлекла Эариэль, и ценой этой невнимательности стал эльфийский кинжал, вошедший ей в бедро. Теряя своё оружие, орки без колебаний забирали оружие уже павших воинов и вновь бросались в атаку. Боль обожгла ногу, и Эариэль оступилась на скользком от крови камне. Упав, она ударилась головой и потеряла сознание.
Орку, задумавшему добить соперника его же оружием, снесло голову эльфийской сталью. Духир яростно отбивал атаки врагов, устремившихся к его королю. А Эариэль в это время боролась за свою душу.
Ею снова завладело наваждение. Снова и снова видела своё отражение: то в зеркале гномьего короля, то в водах Андуина, то в стали отцовского копья. Глаза пылали ярче, чем раньше, и это пугало её. Она не знала, как и почему это происходит именно с ней. Всё, что она могла понять, это то, что ей никак нельзя сдаваться и идти на поводу у страха. Что-то подсказывало ей, что в этот раз прикосновение к отражению возымеет иной исход, нежели в прежние. В этот раз что-то было по-другому: что-то связывало её с реальным миром, что-то неумолимо тянуло её обратно. И вдруг она поняла, что это было: её кровоточащая рана на ноге. Кинжал пробил ей артерию, и жизнь толчками вытекала из неё. Именно поэтому ей и было легче оторваться от пламени и вернуться к тусклому свету солнца, что пробивался сквозь чёрные тучи над Мордором.
Очнувшись от наваждения, Эариэль поднялась на ноги и увидела, как объединённое войско теснит орков обратно к Чёрным вратам. Воины загоняли вражеских прихвостней вглубь выжженной страны. При всё желании она не смогла бы продолжить сражение.
— Кровь нужно остановить, иначе ты умрёшь быстрее, чем успеешь отчитать меня за обман и отсутствие вестей.
Эариэль повернулась к улыбающемуся Духиру, стоящему неподалёку. Он опирался на свой меч, на щеке кровоточил порез, а левое плечо было выше правого. Превозмогая боль в ноге, принцесса направилась к другу. Оттолкнув меч от эльфа, она взглядом подозвала оказавшуюся за его спиной Этель, и они вместе вправили его плечо. Духир зашипел сквозь стиснутые зубы и обхватил здоровой рукой плечи прильнувшей к нему подруги.
— Эариэль, нужно перевязать твою рану, — повторил Духир и, получив согласие, повёл эллет за Этель, которая уже направлялась к развёрнутому шатру врачевания.