IX
21 января 2017 г. в 13:32
Примечания:
Все уже заметили, но хочу отдельно порадоваться появившемуся в этой работе "погонщику и тянульщику" меня ленивой. И она до сих пор не сбежала от моих бесконечных предложений и жуткого словарного запаса))))
Надеюсь положительное влияние нашей Персоны окажется сильнее моего дурного)))
…Вот это да! Кто бы мог подумать?.. — пульсирует в голове и сердце заходится восторженной кадрилью стоит вспомнить о случившемся. И щеки заливает упрямый румянец, а в голове такая толчея из мыслей, что не знаешь что с этим делать.
Пузырящийся восторг. Не страсть, уже нет, он проникает неторопливо под кожу, струится по венам, оседает внутри напоминанием, подтверждая, что все было по-настоящему, и оно должно было произойти. Невероятно хорошо, и забываешь, где находишься. И больше всего на свете хочется запомнить это. Все, до мельчайшего нюанса. Впечатления, ощущения, боль, удовольствие. Нежность прикосновений. Тягучее чувство принадлежности, добровольное и такое необходимое, вожделенное, когда ближе уже некуда… Самой себе объяснить не получается жадную ненасытность: моё, не отдам, не пущу… Захлебываясь эмоциями от одних только мыслей. И, главное, чувствовать себя счастливой. Вот так, правильно и бесконечно. Без всяких сторонних дум, отравлявших сознание целый месяц, которому, казалось, ни конца ни края не будет.
Они кое-как укрыты покрывалом. Прическа Хлои окончательно разрушена и волосы щекочут то нос, то ухо, то краешек щеки. Где-то по простыни рассыпаны шпильки, но девушка не представляет, что может сейчас заставить ее хотя бы попытаться начать их искать. Она чувствует себя совершенно измотанной и все, на что остается сил — мечтательно и лениво пальцами скользить по коже, по шее, вычерчивая непонятные знаки в тусклом свете луны по крепким мышцам. С удивлением осознавая, что это ее ногти, ее фаланги… что это реальность, а не очередная фантазия. И, в конце концов, довольная, она тянется, теснее прижимаясь к теплому боку, слушая гулкие удары сердца, приходящего в спокойное состояние. Большой, уютный, кажется согревающий телом всю широкую кровать, Гейл раскинулся рядом с ней: одна рука закинута за голову, вторая — обнимает девушку.
Где-то смеялись люди, и стаи птиц устремлялись в ночное небо, напуганные гремящим вальсом, вырывающимся в распахнутые окна. Жизнь била ключом, подпитываемая реками шампанского. Где-то, но не здесь: в мягкой тишине комнаты, нарушаемой лишь шорохом простыней. И кажется, что даже само время здесь не властно и на цыпочках покинуло номер.
Это была даже не дремота, скорее, что-то похоже на странное состояние между сном и реальностью, и Хлоя безумно желала, чтобы оно длилось бесконечно.
— Ты должна была сказать.
— Я хотела… но сначала было рано, а потом совсем не до этого. — Хлоя ненадолго чуть задирает голову, смотрит из-под приопущенных век, хитро улыбается. Снова устраивается на плече, млея под ненавязчивыми прикосновениями к своему плечу. Шершавые подушечки пальцев с неожиданной нежностью и легкостью скользят по бархатистой коже, вырисовывая неизвестные науке иероглифы. Большой палец так медленно ласкает, что девушке начинает казаться, будто ее сердце застряло где-то в горле. В предвкушении.
— Я делаю что-то не так? — наконец, настороженно решается спросить она.
— Нет. Извини, — Гейл улыбается, целуя её в темноволосую макушку. Несколько оглушенный, он даже не представляет как объяснить, что такого королевского подарка он не ожидал. Завтра ему предстоит заняться бесконечным самокопанием на тему: «Знай он…», а сейчас… все что ему хотелось — это не переводя дыхания, наслаждаться такой красивой, отзывчивой, близкой… и при этом не улыбаться, словно он малолетний идиот. А ведь действительно, Гейл и не помнил, когда в последний раз женщина в его объятиях дрожала, подобно Хлое.
Тем временем девушка снова оживает рядом, елозит, от чего покрывало окончательно сползает ей на талию, собираясь складками, и, приподнявшись на локте, она уже пристально смотрит Гейлу в глаза.
— Точно? — а у самой в черноте зрачка черти бесятся.
— Точно, — ладонь скользит по щеке, чужие пальцы ловко заправляют прядь за ухо.
И в долю секунды Хлоя оказывается подмятой массивным телом.
Тихо рассыпается звенящими переливами смеха, когда Гейл касается языком ямки ключиц и после одаривает кожу другой лаской, но это пока не заботит девушку. Тихий восторг имеет свои прелести. Ей щекотно от легкого прикосновения губ, от дыхания, заставляющего сердце забиться еще быстрее.
— Ничего себе! — радостно восхищается она. Как гордая победительница, изначально считавшая себя проигравшей. Не отстраняется, сама тянется к грубой коже, хватается пальцами. А потом ее взгляд падает на часы на стене, стрелки которых, так услужливо освещает луна.
— Мама! — что есть силы Хлоя отталкивает мужчину и резко садится.
— Что? — ошарашенно переспрашивает Гейл, скатываясь в сторону и приподнимаясь на локтях. Непонимающе крутит головой, словно в номере действительно могла оказаться Китнисс… Никогда желание стукнуться головой обо что-нибудь твердое не было у него настолько сильным.
— Мне надо идти, — Хлоя нервными движениями выбирается из опутывающего ее покрывала.
Она совсем забыла. Обо всем. Обо всех. Глазами лихорадочно осматривается вокруг в поисках белья.
— Ты хочешь вернуться? — Хмурится Гейл, наблюдая за сборами.
— Я должна. — и звучит как-то виновато. Больше всего на свете ей хочется забраться обратно и укрыться его тяжелой рукой. Вот только в голове поселилась невероятно яркая картинка с участием ее родных, вознамерившихся с ней побеседовать. А если они увидят Джона и пристанут к нему с вопросами? Хлоя едва не застонала в голос.
Наклонившись она нашла колготки, с досадой заметила, что по тонкому капрону поползла «стрела». К черту, не такая уж они преграда для холода.
— Успокойся. Ты просто паникуешь, — голос Гейла раздается прямо над ухом, и он осторожно целует ее в плечо. Будто стараясь примирить со случившимся. Выходило плохо.
— Там мама, папа и Джон, — Хлоя недоуменно смотрит на мужчину вполоборота и тычет пальцев в пол, так словно могла проткнуть все слои, разделяющие их с банкетным залом. — Я удивляюсь, почему ты спокоен? — сует ноги в туфли и, не обращая на него внимания, направляется к центру комнаты, где по ее сбивчивым воспоминаниям осталось платье. И, по всей видимости, надо радоваться, что Гейл не выставил себя заботливым джентльменом и не включил лампу на тумбочке. Или наоборот выставил?
— Потому что я сейчас спущусь с тобой и все объясню.
— Нет! — девушка, надев платье, нервно дергала замысловатый замок на шее и так и замерла с неудобно заведенными за голову руками. Как он вообще себе это представляет? А его невеста? Вот только в этот скандал не хватало влипнуть. Господи, что на нее вообще нашло?
— Ты хочешь, чтобы я остался? — голос звучит вкрадчиво, и она невольно вздрагивает от прикосновения теплых пальцев к ее. Кто вообще так тихо подкрадывается?!
Мужские руки осторожно убирают мешающиеся волосы и застегивают замок.
— Да, — Хлоя облизывает губы, как будто это может придать смелости и оборачивается. — Я позвоню, — выпаливает она.
Брови Гейла удивленно лезут на лоб.
— Вот это ничего себе, — качая головой хмыкнул он, — Может объяснишь в чем дело?
— Я уже сказала.
— Да ладно, они бы тебе просто позвонили.
— Я забыла телефон дома. — в волосах нашлось несколько шпилек и теперь расторопно Хлоя сооружала на голове подобие прически, с которой можно было пройти инспекцию. А если повезет, то пробраться в такси, а потом наврать с три короба по телефону, уже оказавшись в крепости квартиры.
— Все ясно, — тянет Гейл. И пока девушка озадаченно моргает, разворачивается и уходит к кровати. Надевает брюки, берется за рубашку. Судя по тому, как проворно пуговицы проскальзывают в петли, самообладания ему не занимать.
— Не надо, — жалобно просит Хлоя, останавливая сборы. И чтобы, наверняка, кладет ладонь ему на запястье, — Спустись хотя бы минут через двадцать.
Она догадывается, что производит впечатление истерички, или сумасшедшей, или сумасшедшей истерички, но остановиться уже не может.
Гейл знает, что нельзя делать так, как его просят. Только не с женщинами. Начинаешь считаться с их мнением, и тебя выгоняют за пределы поля и отправляют на списание. Знает, вот только это сильнее его.
— Хорошо, у тебя есть двадцать минут, — соглашается он, склоняясь над ней. Смотрит в ее мерцающие глаза. Поцелуй выходит страстным и властным.
После секунды Хлоя восстанавливает дыхание и, подхватив сумочку и кусок капрона, выскальзывает в коридор.
В голове, на периферии сознания, отчаянно взывала к себе мысль, что все не так просто, но она отмела ее.
Мягкий ковер глушит стук ее каблуков, кусок капрона упрямо цепляется за замок сумочки и, нажав кнопку вызова лифта, Хлоя с утроенным усилием стала впихивать колготки в ридикюль.
Звякнув, створки лифта распахнулись. Девушка поднимает голову, по инерции делает шаг вперед и замирает.
К такому судьба ее не готовила.