***
Хлоя стремительно пересчитывала ногами ступеньки, проворно складывающиеся в пролеты и этажи, как будто убегала от погони. Или надеялась, что ее развидят. И чего, дурочка, запаниковала? Наплела бы чего-нибудь. Не впервой. Да нет же, как раз в подобном она дебютантка. Вот только бороться со смущением, которое накрывало ее с головой, стоило только припомнить развернувшуюся перед ней картину, удачно получалось только бегом. Вопреки подозрениям девушки, они не отпрыгнули друг от друга испуганными подростками. Неспешно отстранились, женщина опустила с мужского бедра ногу обратно на пол, к которому тут же волной скатился подол черного платья, прикрывая собой тело. Она поворачивается к уже открытой двери… Губы Джоанны краснее рябины в январе и непонятно, то ли цвет помады и освещение виноваты, то ли спутник, крепко прижимающий ее к своему боку. «Доктор Сэнс», — напоминает себе Хлоя. Вот этот взъерошенный мужчина в рубашке с распахнутым воротом и свисающей из-под него черной лентой, в зале представлявшей собой пафосную бабочку, стискивающий в руках тонкую талию тетушки, — мама дорогая! — Джоанны, непринужденно поправляющей платье, совершенно не вязался с тем работником Академии, который с кривой усмешкой, устраивался на углу ее рабочего стола и наводил на нем хаос путем переставления всего, что подвернется ему под руку. Хотя и Гейл… От этих мыслей в желудке заворачивается предательская воронка, словно в кастрюле, под руководством повара, и девушка убеждена, что сейчас в нее полетит переставшее биться от волнения сердце. На очередном повороте по гладкой черно-белой плитке пола туфля чуть едет и Хлоя подворачивает ногу. Не сильно, но ощутимо. Черт, надо успокоиться, а то к первому этажу она будет готовым пособием по переломам при падении с лестницы. Так спокойно! Вдох. Выдох. Хлоя глубоко дышит и пытается успокоить себя тем, что она же выпросила фору и никаких встреч произойти не должно. С силой налегая на тяжелую дверь со стеклянной вставкой, Хлоя уже приняла окончательное решение. Гардероб — улица — такси. В тишину и покой квартирки, потому что сейчас ее душевными метаниями и лихорадкой мыслей, можно кардиограмму инфаркта изобразить. Или сейсмограмму, баллов так на пятнадцать и плевать, что в шкале их всего двенадцать. Сквозь закрытые двери слышно уже не так громко играющий квартет, да и голоса немного стихли. Скорее всего, вечер уже приближался к концу, и оставшиеся гости экономили силы, как могли. Девушка подбегает к высокой стойке, вручает, нервными движениями выуженный из переполненных недр сумочки, номерок служащему и с трудом удерживает себя чтобы не начать озираться словно грабитель, завершивший удачное дело. — Хлоя, вот ты где! Я тебя потеряла. Девушка прикрывает глаза, больно прикусывает изнутри губу и жалеет, что подобная манипуляция не позволяет ей освоить телепортацию немедленно. — Мам, — нацепив улыбку, она отрывает себя от стойки и, повернувшись к Китнисс лицом, припадает к деревянной конструкции, как к единственному, кто способен помочь ей удержаться на ногах, — Мне показалось, я в пальто телефон забыла. Не стоило волноваться. — служащий отеля как раз выдает пальто, и девушке приходится рыться в его карманах, изображая бурные поиски. — Нет, по всей видимости, дома на полке оставила. Работник отправляется по повторному маршруту, Хлоя чувствует себя самой ловкой врунишкой на свете и не замечает холодный пристальный взгляд матери. А Китнисс… Китнисс сжимает в руках бокал с почти выдохшимся шампанским и не может понять, как так получилось, что общение с дочерью, не уменьшило ее начинающуюся от скопления людей и шума, головную боль, а совсем наоборот, кажется, ознаменовалось началом мигрени. По крайней мере по ощущениям в глаз как будто кто-то настойчиво тычет раскаленной спицей, не меньше. От ее пристального внимания не укрываются ни волосы дочери, стянутые в неряшливый низкий узел, вместо сложного хитросплетения, что было создано рукой мастера к началу вечера, ни чуть размазанная тушь на глазах, ни содержимое маленькой сумочки, придавленное замком. Миссис Мелларк бросает еще один взгляд, оценивая картину в целом, вспоминает, что она и Хлоя находятся на первом этаже отеля, и помимо изначального повода для прибывания здесь, обозначенного приглашением, есть еще один общеизвестный и древний, и вот как раз для этого предоставлена дюжина этажей с сотней комфортабельных номеров. Догадка ударяет в голову раскаленным шаром, разрывается, разделяясь на негодование, возмущение и огромный спектр сопутствующих эмоций, жалящих осколками. — Пошли, — наконец-то заговаривает Китнисс. Подхватывает дочь под локоть и ведет за собой. К лифту. Хлоя бросает прощальный взгляд на дверь за которой мелькает улица и послушно подчиняется. Тон у мамы спокойный и ледяной, как воды Северного Ледовитого, и не предвещает ничего хорошего. Уж кому как не Хлое это знать. Чем сдержанней мама, тем глобальнее наказание, а если она еще и вспомнила твое второе имя, то все, отгреби тихонько на Луговину и выкопай себе могилку, так будет лучше. За что?! Начистоту Хлое уже осточертел этот отель. Она уже сто раз пожалела, что поддалась панике, выбралась из кровати и ушла из номера. Надо было оставаться там, укрыться рукой Гейла и плевать на все. Ну почему он позволил ей уйти? Теперь же, семеня за решительно марширующей матерью, ей остается лишь радоваться, что этаж совершенно не тот, который она опрометчиво покинула несколько минут назад. — Ты соображаешь, что ты творишь?! — обрушивает Китнисс гнев на нее, едва дверь номера за ними захлопывается. Женщина суетится по комнате, в поисках таблеток, гремит графином о стакан и при этом не забывает испепелять взглядом Хлою. Девушка не стремится отходить далеко от входа. Мнет сумку, будто это помогает сохранить самообладание и собраться с мыслями. Она знает, бесполезно надеяться на то, что если молча и покорно слушать маму, та быстро успокоится. Все будет с точностью до наоборот: подпитывающая саму себя, она еще больше воспламенится, делая одной ей известно как, неоспоримые выводы. — Мам, я в порядке, — зачем-то сообщает Хлоя. Она пока не до конца понимает, что это значит и говорит достаточно легко. — Ведь ничего такого не случилось… — еще рано каяться, надо понять что так возмутило маму. — Ничего такого?! — эхом повторяет за ней Китнисс, словно от этого у слов откроется второй смысл. — Да я даже предположить не могла, что ты и Джон в таких отношениях… Хлоя открывает рот и так и замирает. Смотрит немного растерянно. Черт побери, над ней что, вывеска всеми цветами радуги мигает? Сердце запрыгивает куда-то в горло, потом решает, что в пятках ему уютнее. Девушка не представляла, что подобный разговор вообще должен состояться. Нет, где-то в параллельной реальности может и существуют у кого-то подобные беседы, с откровениями и наставлениями, чуткие улыбки и обещания обязательно рассказать до или после, да хоть в процессе, но не у нее с мамой. Да Хлоя бы со стыда сгорела, открой она рот, чтобы обратиться напрямую к ней с вопросами на подобную тему. Так что почему-то Хлоя была убеждена, что сей факт в ее жизни, в общем-то и знаменательный для нее, будет если не проигнорирован, то пропущен как песок меж пальцев: свершилось ну и ладно, плывем дальше как лодка без весел. А теперь, судя по тому как сверкает глазами мама, Хлою ждут не теплые объятия… — Мам, ну так получилось… — первое правило — не признавайся напрямую. — Я, наверное, должна была сказать, но… — сожалей и сбегай при первой возможности. Эх, жаль рядом нет мелкого, чтобы перекинуть внимание на него. — Господи, да вы только познакомились! — не унимала своего волнения Китнисс, — Хлоя, нельзя так сразу… надо убедиться… — В чем? — раздосадованно разводит руками, и бессильно опускает. — Мама, в конце концов, я думала ты за меня порадуешься! — ... В серьезности его намерений, нельзя так сразу, надо проверить, убедиться… — миссис Мелларк пытается подобрать слова, которых сама никогда не слышала обращенными к себе. — А ты предлагаешь радоваться? Чему? Тому что ты обжимаешься непонятно где с малознакомым парнем, у которого перед тобой никаких обязательств? А если вас видели? Ты посмотри, как ты выглядишь? Еще десять минут назад Хлоя чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Немного взволнованным, искрящимся, словно бенгальский огонь. И напуганным этим. И не знающим, что сделать: поделиться или молчать и наслаждаться этим чувством. Даже когда память услужливо сообщила, что ведет учет всему, и ее хозяйка не совсем хорошая девочка, она продолжала улыбаться, согреваемая секретом, о котором больше никто не знает. Никто, кроме еще и Него… А теперь… на нее словно перевернули дождевую бочку, подобную той, что стоит на углу родного дома, полную до краев воды, смывая все радужные краски и открывая всю серость и уродливость произошедшего. Господи, что она наделала? А если их и правда видели? Фотографы, например? Это не с Джоном попасться… Из всех мужчин, она выбрала себе чужого, и хвала Небесам, мама хотя бы об этом не знает. Ладонь левой руки сжимается в кулак, все крепче впивается к сумочку, затылок холодеет, а к горлу подкатывается тошнота. Вторая предательски тянется к голове, чтобы пальцы пауками могли зарыться в волосы. Сбежать, спрятаться, рассыпаться на сотни тысяч атомов. — Я пойду, мам, — кротко заявляет Хлоя. Невероятно хочется заплакать, но это она как-нибудь потом. А пока жмет губы, прячет взгляд, старательно изучая квадратное пятно картины на стене за спиной матери, и хоть убей не может понять, что на ней изображено. — Куда ты собираешься? — Какая разница? Я просто не хочу продолжать этот разговор. — Не такой я тебя воспитывала, — печально качает головой Китнисс. — Я не сделала ничего предосудительного! В конце концов я уже не ребенок, мне девятнадцать! — Не ребенок она… а ты в курсе, что от этого бывают дети? Или запамятовала?! — слова произносятся быстрее, чем рассыпаются по полу сухие горошины из пакета с надорвавшимся дном. И только потом Китнисс понимает, что на минном поле сошла с безопасной тропы. Хлоя смотрит на маму, щурится, проталкивая вставший в горле ком вниз по пищеводу. И даже на секунду обмирает от «а вдруг?», затем же память самодовольно карту за картой демонстрирует «джин» из напоминаний о заветах доктора в больнице, его обещания, прогнозы, рецепты. Оптимист в общем-то доктор Пальцы-Гвозди. — Ну, что ты мам, я прекрасно помню от чего пью таблетки, которые выписал мне доктор Смит, — и хоть пытается сдерживать голос, он упрямо повышается минимум на октаву. — Так что можешь расслабиться внуков ты не получишь! И кидается к двери, потому что сбежать сейчас самый лучший выход, чтобы не наговорить еще больше неверного, чтобы не раскрываться, подставляясь под удар. — Хлоя, прости, я не хотела… — доносится в спину. — Я знаю мам, — Хлоя замирает на мгновение, даже толком голову не поворачивает, — Ты просто все испортила. — и выбегает из номера, налетая на отца. — Чертенок, что случилось? — ласково интересуется Пит, стараясь поймать взгляд дочери своим. И от этого тона девушке кажется, что дамбу сейчас прорвет окончательно. — Ничего, — огрызается она и из-за того, что срывается на ни в чем не повинного отца, злится на себя еще больше. — Мама расскажет. Хлоя знает, что так и будет. У ее родителей никогда не было секретов друг от друга, они всегда всем делились, обсуждали, особенно, если надо было принять решение, и сейчас ей хотелось убраться отсюда подальше до того, как кипящая праведным гневом мама выложит все папе. Лифт, коридор, гардероб. Хлоя нервными движениями пытается попасть в рукава пальто, складывается впечатление, что у дурацкой вещи они меняют местоположение и каждый раз она не угадывает. Поднимает голову, видит Гейла к которому уже прилип, что-то объясняющий ему мэр. Пять секунд мучительного зрительного контакта, Хоторн хмурится, стараясь понять, что произошло, но стоит ему сделать шаг в ее сторону, как девушка едва уловимо качает головой. — Не сейчас, — понятно лишь по артикуляции и выскакивает на улицу, тут же впившуюся в нее холодными пальцами ветра, дергающего за волосы, оглаживающего ноги. Хлоя крутит головой, кутаясь в пальто, стараясь сообразить, как быстрее попасть домой и с меньшими потерями. Ну, не может же что-то еще испортить этот день еще больше?X
17 февраля 2017 г. в 18:40
Примечания:
Мне, кажется, это единственная глава из всех что были до неё, к которой напрашивается отдельное название: "Хлоя - 33 несчастья")))
Не судите строго, мои тараканчики были в ударе)
Хлоя по инерции продолжает заталкивать невесомый капрон в сумочку, кукольно хлопает глазами, высоко вскидывает брови. Почти так же, как и на секунду замершая парочка напротив. Глаза же ее не обманывают? Может, разум играет в интригующие и неподдающиеся логике игры?
— Мне пешком быстрее! — наконец-то обретает дар речи девушка, тыча пальцем куда-то вправо и стремительно удаляется в указанном направлении, даже не подозревая, есть ли там лестница. Главное — скрыться быстрее, чем парочка сделав шаг, окажется в холле. Главное, подальше отсюда.
— Кажется, я выиграл, — довольным голосом сообщает мужчина своей спутнице, провожая взглядом улепетывающую, подобно испуганной лани, Хлою и подставляя открытую ладонь за призом.
— Да ладно, Дик, может она в номер родителей поднималась, — жмет тонкими плечами женщина в ответ.
— Джоанна, ты сама то в это веришь? — поражается Дик.
— Ну хорошо, — со вздохом сдается Мейсон, закатывая глаза, — Но спорили-то мы, на то, что она с Гейлом. А это-то как ты докажешь? Может она с капралом… — Джоанна крутит в воздухе пальцем, стараясь передать этим жестом все, на что не хватает слов.
— Это вряд ли. Последний час Уилкс точно находился в крепких руках потенциального тестя.
— Не того Пит в оборот взял, — качает головой Джоанна.
— Ну так что, предлагаешь засесть в засаде? — искушает Дик полушепотом, ведет носом по ее виску. — Вон та пальма подойдет!
— Иди к черту, я сюда из Седьмого ехала, не для того, чтобы в шпионов играть!
— Мисс Мейсон, тогда, может, сообщите, для чего именно? — Дик чуть отстраняется, смотрит на нее, будто первый раз увидел.
— И расскажу, и покажу, доктор Сэнс, — подталкивая пальцем с коротким ногтем в грудь, задавая направление в сторону номеров, смеясь обещает Джоанна.