В стремительно приближавшемся Дистрикте даже лето — маленькая зима, что уж говорить о календарной. Из окна экспресса видно именно такую, настоящую, буйную, морозную, белую, словно высохшая кость. Взгляд упивается чудным тихим пейзажем, исчерченным темными изгибами стволов деревьев, затерявшихся в заиндевелых кронах. Как на картинке.
Стоя у окна, Хлоя прямо предвкушала, как захрустят под сапогами тонкие серебристые снежинки, а мороз будет щипать щеки. После мягкой снежной и быстро перерастающей в слякоть погоды Второго, Ло восхищалась такой правильной зимой. Наверное она такая, потому что здесь людей меньше.
За пределами небольшого вокзала дороги и тротуары Дистрикта заботливо вычищены, но судя по падающему снегу, сие деяние совершенно неблагодарный труд.
Над крышами домов в бледное серо-голубое небо тонкими плотными столбиками устремлялся дым, и отовсюду пахло деревом.
Пряча нос в толстые слои шарфа, Ло спешила к пункту назначения. Любоваться красотами мороз отбил желание уже буквально через квартал, а ещё через пару улиц — и заваленные снегом дороги. Сюда, видимо, труженики лопаты не добрались вообще.
И почему ей не захотелось подумать о случившемся в номере отеля через дорогу от Школы? Не сказать, что это вышло бы дешевле, но, во всяком случае, было бы теплее! Нет же, ее потянуло в путешествие! Хлоя упрямо избегала эпитета «побег».
Да, это так «по-взрослому» — молча сбегать, никому ничего не сказав и не оставив записки.
Но она, если честно, и не собиралась пропадать вот так внезапно, и уж тем более не желала тревожить родных, она просто купила билет и поехала пообщаться с человеком, который не станет выносить мозг моралями или жалостью. Ло желала оказаться в уютном коконе успокаивающих объятий и услышать заверение о том, что все будет хорошо, и что она не совершила ошибку. А если и совершила, то это еще не повод приговаривать ее к смертной казни.
Дома же обстановка была, как перед войной: когда все уже в боевой готовности и наточили ножи, но на всякий случай ещё мило улыбаются — вдруг проблема рассосётся.
И Ло уже не знала куда деваться: виноватый взгляд Лекси и пристальное внимание родителей порядком стали угнетать.
Как оказалось, ей посчастливилось находиться в том чудесном возрасте, когда родители отлично перечисляли ее обязанности, но напрочь забывали о ее правах. Особенно в этом отличилась мама. Если они задерживались вместе в одной комнате больше, чем на пять минут, тут же в голове раскаленной иглой начинало пульсировать: «ради всего святого, не начинай». И Ло хотелось обреченно закатить глаза. Ведь в каждой реплике матери, будь то слово или интонация, ей слышались недовольство и осуждение.
С отцом все складывалось чуть проще. Ло с лёгкостью поддерживала с ним недолгий разговор во время готовки или ковыряя суп ложкой во время совместных трапез, но не более. Хлоя просто утопала в стыде и смущении от всего произошедшего и как можно быстрее старалась скрыться с глаз родителя. Ей было не по себе от одной только мысли, что придется обсуждать произошедшее, изъяви папа подобное желание.
А уж когда неладная принесла Джона, стало совсем невмоготу. Воинственно нахохлившись, Хлоя минут двадцать слушала его сбивчивые объяснения и заверения. И единственное, чему она мысленно радовалась, так это тому, что не стала играть в вежливость и изображать любезность, приглашая капрала в дом. Сбежать от него в квартиру проще, чем выставить из обители, полной его поклонников. Нет, Ло понимала его намерения, но не принимала, и благодарности не испытывала. Только злость.
В общем, хорошего было мало. А ведь если посмотреть на календарь, прошло не так много дней, чтобы взвыть и устать — просто дни тащились со скоростью улитки. И даже когда мама увидела ее гипнотизирующей надрывающийся утробным гудением телефон и проявила инициативу в приеме звонка, а потом просто забрала аппарат, Хлоя терпела. Даже благодарна была, ведь теперь хоть руки предательски и чесались из-за желания позвонить, возможности такой не имелось. Но когда семья разве что не отконвоировала ее до Школы, терпение девушки дало ощутимую трещину.
Интересно, они и правда думали, что их дочь пойдет не к цели назначения?
Да Ло даже мысленно не хватило бы смелости, чтобы переступить порог Штаба и написать заявление об уходе. Или все проще, и она просто оставляла ниточку, которую при желании любая из сторон сможет порвать легче, чем паутинку? Но пока ниточка оставалась цела — оставалась надежда.
Хоть на занятиях посчастливилось остаться одной в компании со своими мыслями, да с разочарованием о том, что ожидание встречи с Гейлом не сбылось… Какая-то часть ее души ждала подобного сюрприза. Хотя представить его, прячущимся за колонной, как шестнадцатилетнего школьника, наперекор желаниям окружающих, было сложно, но мечтать-то никто не запрещал… Ло даже не знала толком, как отреагировала бы, исполнись ее желание.
И на следующий день Хлоя старательно следила за появляющимися вслед за мелом преподавателя формулами и не менее усердно копировала их в тетрадь. Без прохода через мозг. В последнем уже все было намертво занято думами, анализом и терзаниями по поводу произошедшего.
Оглядываясь назад, Ло понимала, что они с Гейлом никогда не обсуждали такую логичную закономерную мелочь, как чувства: ни признаний, ни высокопарных слов. «Мне хорошо с тобой», «скучал», да попытка выйти из тени. Ей, пожалуй, казалось, что она еще наверное не готова, а вот он?.. Может, не хотел садиться ей на уши или давить? Но одно ясно: под всеми этими «может» и «наверное» Хлоя усердно хоронила единственно возможную причину — с самого начала они просто оба знали, что у их общего «вместе и счастливо» — короткий срок годности. Даже если делать ставку на благоразумие, такие истории не кончаются хорошо. А уж когда одна из сторон вообще играла по не озвученным правилам… а проще говоря, жульничала, как можно во всем разобраться, без давления извне?
Так что она права в том, что попыталась остаться в одиночестве на более долгий срок, чем пара лекций. На все это совесть подсовывала, словно в «подкидного», карту с напоминанием — ее тетради так и остались на столе в кабинете, из которого она посреди лекции отпросилась и ушла. Даже сумку не забрала. Ведь в туалет направлялась. И родные в панике наверняка ее ищут.
Крыла девушка тем, что ей ничего другого не оставалось, так как от душного контроля она просто устала. Вот и отпросилась посреди занятий, зная, что мама с папой обещали прийти под конец. Пальто в гардеробе забрать — дело минуты. Вот только подозрение, что родители пришли раньше и уже где-то караулят, напрочь отключило разум, заставляя импровизировать.
Хлоя, конечно, понимала, что следующий, кто посетит туалет, ее проклянет за оставленные настежь окна, но это ее не остановило.
Да и покупку билета не так уж и сложно проследить, да и не к чужому же человеку она поехала. Так что можно сильно не угрызаться.
Так, в очередной раз за прошедшее время отбиваясь от душевных нападок, которые готовились вот-вот зайти с козырей, Хлоя миновала почти безлюдные в столь ранний час серые улицы и подошла к конечной точке своего путешествия.
Всем своим суровым видом серый каменный дом в Деревне Победителей сообщал: гостям здесь не рады, а горы сугробов под самые подоконники окон первого этажа давали понять, что никто облегчать задачу посетителям и расчищать тропинку не собирается, и во внутрь попадут только те, кому это действительно надо. Самые целеустремлённые.
Девушка понимала, что поступает ничуть не лучше мамы с папой, падая как снег на голову, но оправдывала себя тем, что не собирается закатывать скандал. И вообще, будет вести себя тихо, как мышка под веником.
А предупреди она звонком, так ее тут же бы сдали. Как выяснилось: никому нельзя доверять. В общем, сюрприз!
Ло пыхтела, но упрямо прокладывала себе путь по белоснежной целине по направлению к входной двери. В начале пути ей казалось, что где-то здесь пролегала дорожка, но теперь она уже не была в этом столь уверена. Чем дальше от главное дороги, тем становилось глубже. В итоге, на заледенелом крыльце Хлоя оказалась по колено в снегу. Ко всему прочему она черпнула его ещё и правым сапогом, и теперь снег мерзко таял внутри, так что девушка от всей души надеясь, что ей откроют, и как можно быстрее постучалась.
Изнутри донеслось недовольное ворчание, призванное символизировать гостеприимство. Щёлкнул замок, и не успела изрядно задубевшая девушка открыть рот, как ее буквально смело, негодующим:
— Хлоя Мелларк, ты с ума сошла?! Тебя по всему Панему ищут.
— Как видишь, тетушка Джоанна, я жива и здорова. Пока. Я могу войти?
— Конечно, — хозяйка дома разве что не пыхтела, как еж от недовольства, но все-таки посторонилась, — ты в курсе, что я должна сообщить твоей маме, что ты у меня?
— Я думаю, меня сами найдут.
— А если твоих родителей удар хватил?
— Давай хотя бы через пару часов, — растирая задубевшие пальцы, взмолилась Ло, затем взялась за одежду, — мама отреагирует очень быстро, а мне хочется отдохнуть от нравоучений.
— Хорошо, — Джо недовольно поджала губы. Она всем своим видом демонстрировала недовольство: от стоящих торчком коротко остриженных волос до нахохлившейся позы и искр в глазах. Уж если из Двенадцатого до Второго Китнисс добралась, словно на планолете, то для визита в Седьмой она точно может попытаться освоить телепортацию. — Раздевайся. Переоденем тебя в теплое.
Мейсон скрылась на втором этаже, оставляя девушку стаскивать с себя одежду, и через некоторое время вернулась с ворохом вещей.
— Натягивай. Я пока поставлю чайник.
— Я уже… — опасаясь гнева за самоуправство, сообщила Хлоя.
— Вот и умница.
— А у тебя есть что-нибудь из еды? - желудок тут же в знак поддержки подал голос, заурчав. Всё-таки долгие путешествия пробуждают аппетит. Да и пока жуешь, нервничать не получается.
— Я не ждала гостей, — пожала плечами Джоанна, — но на кухне найдутся ингредиенты.
Через десять минут Ло уже сидела в одиночестве за большим столом с массивной грубой деревянной столешницей. Ей даже показалось, что она скобленая. Колени девушка старательно прижимала к груди и натягивала поверх них явно мужской свитер грубой вязки. По всей видимости, Джоанна не сильно заморачивалась, выгребая вещи из шкафа для гостьи. Они были чистые и теплые, а остального от них и не требовалось.
Будь воля Ло, она бы целиком в него укуталась и осталась жить, пока не отогреется. И только из непомерно длинных рукавов виднелись лишь кончики пальцев, которые она грела об огромную пузатую кружку с чаем, пахнущим малиной и мятой. Хлоя успела сделать три глотка, обжечь язык, но даже не поморщилась. С каждым новым по телу разливалось тепло, и жизнь начинала казаться не такой ужасной. Так вот что надо для этого: всего лишь продрогнуть до костей.
— А теперь рассказывай! — потребовала Джоанна, прервав тем самым медитацию и поставив перед ней глубокую миску с картошкой и выдав нож, давая понять, что просто так здесь не кормят.
О случившемся победительница знала в общих чертах. Рисунок, правда, создавался только одной стороной всего конфликта и потому был мрачен и грозен, а Мейсон, прежде чем принять чью-то сторону, хотела узреть более полноцветную картину. Но Хоторн молчал, Дик неожиданно вспомнил, что он преданный друг, и вот главная участница сама рухнула в руки. Немного помятая и растерянная, но хоть живая.
Вздохнув Ло опустила ноги в грубых носках на пол, тем самым выбираясь из свитера.
— Да не о чем, — старательно отводя взгляд, Хлоя принялась за чистку овощей, подхватив первый попавшийся клубень.
— То есть весь сыр-бор из-за ерунды? — задумчиво протянула Джоанна, кидая картофель в кастрюлю и принимаясь за следующий.
— Ну да… Гейл… полковник Хоторн… — вовремя поправилась девушка, — всего лишь хотел развеяться, а мама очень остро отреагировала. — Ло вздохнула. В отличие от тётушки, она ковыряла несчастный плод, отчего тот уже уменьшился вдвое и больше походил на куб. — Вот передохну, и все наладится.
В кухне повисло молчание. Картошка, плюхаясь, падала в кастрюлю. В конце концов Хлое удалось внести и свою лепту.
— Ло, я не одобряю того, что сделал Гейл, но и ты не права. Не припомню, чтобы у него были отношения с кем-то, кроме тебя.
— Да ладно! — фыркает девушка. Уж она на такую сказку не купится.
— Я не говорю, что Гейл жил, как монах, но длительных отношений у него не было. Уж поверь, желающих имелось предостаточно.
— Да какие отношения… Всего ничего прошло, — Ло поджала нижнюю губу, боясь расплакаться.
— Но это не помешало ему позвать тебя с собой на свадьбу…
— Хотя желающих было предостаточно? — закончила за тётушку Ло, а потом встрепенулась: — А ты откуда знаешь?
— У меня свои секреты.
— Так ты считаешь, что я слишком… остро отреагировала?
— Остро отреагировала твоя мама, и у нее на это есть свои причины, а ты, вместо того, чтобы носиться по всей стране, могла бы всего лишь выслушать Гейла…
Хлоя недовольно засопела, уставившись на свои руки. И как всё это вообще можно обсудить? Почему все не может решиться само, а она просто станет участницей закономерного итога?
— Легко тебе говорить. У тебя с доктором Сэнсом вон как все легко. — Вновь ощетинилась Ло. — Может поделишься полезным знанием?
По лицу Джоанны пробежала тень.
— Я убила его брата, — Джо повседневным движением отправила ещё одну картофелину в кастрюлю и взяла очередную, — сомневаюсь, что тебе этот способ подойдёт.
— К…к… Кааак? Зачем? — оторопело протянула Хлоя, чувствуя себя ужасно виноватой, но к своему стыду желающей подробностей.
— Это были Игры…
— Но ты же не специально…
— Ло, я даже лица его не помнила, не то, что имя… Тогда я убила бы любого… — голос женщины чуть дрогнул от эмоций. — Ты свою скоро прекратишь терзать? — сменила она тему.
— Угу, — тянет Хлоя.
Неужели она развела детский сад на ровном месте? Вот были же у людей проблемы, а у нее что? Так, пшик…
От этой мысли внутри будто появился привкус. Неприятный, кислый. В секунду он улетучился, изгоняемый доводами рассудка, и все же…
— Тогда заканчивай здесь, — отвлекла Ло от терзаний Джоанна, — а я мясом займусь.
— А зачем так много? — заглянув в миску, в которой фронт работ, кажется, и не думал уменьшаться, поинтересовалась Хлоя.
— Сомневаюсь, что твои родители по дороге сюда зайдут в магазин.
Черт!
— Ты им позвонила?
— Да. Но сегодня был только утренний экспресс из Второго на котором ты приехала, так что твои родители приедут не раньше завтра. Ты сможешь спокойно поспать.
— Спасибо.
***
День давно уже перешагнул через вечер и устроился в ночи.
В комнате было тепло и странно пахло: золой, деревом, смолой, и сухими травами — шалфеем и душицей. Треск поленьев, да едва различимый шепот приемника старались нарушить уютную тишину, но не выходило. Яркие всполохи пламени облизывали кладку камина изнутри, танцуя причудливый танец.
Огонь невероятно жаркий. И это странное ощущение, когда один бок поджаривается, а второму холодно.
Но Хлоя упрямо не меняла своего положения. Она лежала на полу, устланном зелёным ковром с высоким ворсом, смотрела на тени, мелькающие на стенах, потолке и отблесках на мебели. Вот вроде силуэт человеческий, но это только на первый взгляд, а на второй…
Ночь не бесконечно длинная, а ей не мешало бы принять какое-то решение. Ну хорошо, хотя бы достигнуть небольшой определенности.
Рука непроизвольно потянулась в сторону, к старенькому потертому приемнику. Музыка стала на пару делений тише именно в тот момент, когда ей и мыслям стало в голове невообразимо тесно.
Думать совершенно не хотелось. А вот полежать в тишине, покое, и главное — одиночестве, было самое оно.
Но как нарочно, Джоанне удалось заронить в ней не то что зерно сомнения, а засеять целое поле. Мысли разбегались, прятались, не поддаваясь зову мозга, не могли собраться воедино. Так что Ло занималась тем, чем могла: самозабвенно копала в себе яму… и чем глубже последняя становилась, тем невероятнее возникали мысли в голове.
К сожалению, существуют такие слова, которые не вытравить, ни вырвать, и они адским пламенем полыхают в голове, угрожая все выжечь, стоит открыть заслонку и зазеваться. Ядом будут проникать, отравляя только-только образовавшийся покой…
Что ни говори, но никогда не знаешь, во что выльется самое прекрасное начало.
— Не спится? — мягко спросила Джоанна, остановившись у края ковра.
— Есть немного. Музыка слишком громко?
— Нет. Могу присоединиться?
В ответ Хлоя лишь мотнула головой, коснувшись шероховатой поверхности щекой.
Ковер полностью поглощает и без того тихие женские шаги, и от того складывается впечатление, что Мейсон одним неуловимым движением устроилась рядом, вытянув ноги в противоположную сторону. Так они и лежали: голова к голове, подобно компасу, в котором ноги, являются стрелками.
— Больше не сердишься?
— А смысл, если ты поступила правильно, — вздохнула Хлоя.
И комната опять погрузилась в тишину. Каждая из них молчала о чем-то своем. И это нисколько не угнетало.
— Волнуешься? — снова дала о себе знать Джоанна.
— Скорее, боюсь, — проведя ладонью по плоскому животу в районе шрамов, словно это они был эпицентром всех чувств и волнений и утихомирить их можно лишь поглаживая, ответила Ло. — Родители точно в ярости.
— Прекрати, ты жива и здорова, им большего и не надо.
— Не думаю, я их разочаровала, потом расстроила и в довершение напугала…
— Ло, открою тебе секрет, — Джоанна повернула голову и уставилась на маленькое ухо и точеный профиль с чуть вздернутым носиком, — все дети разочаровывают родителей. У мам и пап всегда есть картина идеального будущего для их ребенка, но вот беда, оно либо недоступно, либо им просто не делятся с тем, на кого возлагают надежды. Вот чаду и приходится мыкаться наугад. Надо ли говорить, что угадывают не всегда?
— То есть вот все вот это, — Ло абстрактно помахала перед собой руками, — почти норма?
— Нет, — фыркает Джо, — но сильно ругать тебя в этом доме не позволят.
— Спасибо, — Хлоя благодарно улыбнулась, повернувшись к тетушке.
А потом губы снова выровнялись, и девушка вернулась к лицезрению потолка.
— Это не все?
— Нельзя быть такой проницательной.
Ну что может сказать Джоанна? Что в мире осталось не так много вещей, на которые ей не наплевать?
— Может, чего крепкого? Расслабиться, успокоиться?
— Не надо, — мотнула головой в полумраке Хлоя. — Дядюшка Хеймитч говорит, что пить, когда одолевают проблемы — верный путь к алкоголизму, потому что проблемы все равно никогда не закончатся.
Ответом ей послужил низкий смех Джоанны. Повернув голову, Ло увидела, как сотрясается грудная клетка тётушки. Так же неожиданно как начала, Мейсон закончила веселиться, вытерев глаза тыльной стороной ладони.
— Ну, если Эбернети говорит, — не удержавшись, она ещё раз хохотнула, — то стоит прислушаться.
Из приемника подал голос кто-то давно мертвый, но от этого не ставший менее популярным.
***
Настал новый день, и наступило время для паники. Тревога пронзала сердце насквозь тонкой спицей и глубже, не позволяя следам быстро затянуться. Чай с мятой совершенно не помогал, если только не считать вызванную им постоянную беготню в уборную верным способом отвлечься от волнений.
Надо было наплевать на авторитетные советы дядюшки Хеймитча и согласиться на предложение тётушки. Сейчас бы болела голова, и ничто другое бы не беспокоило.
С каждой минутой, приближающей перспективу приезда родителей, Хлоя все чаще оглядывалась на входную дверь. И в какой-то момент просто уставилась на нее, не мигая.
И все равно стук раздался неожиданно. Мама с папой преодолели расстояние от вокзала до дома и через сугроб, — а за ночь снега только добавилось, — в невероятно кратчайшие сроки.
Джоанна мельком посмотрела на девушку, оценивая ее состояние и словно спрашивая разрешения.
Ло взволнованно облизнула губы. И пошла следом за тетушкой. Наказания надо принимать достойно. Не увиливая. Она даже встала рядом с Мейсон, колдующей с замками. И лишь пульс надрывно разрывал виски, отбивал мерную дробь с таким грохотом, что казалось еще секунда и треснет череп.
Нет, ну хуже-то чем было, не будет?
— Чертёнок, не делай так больше, мы очень испугались! — ласково попросил Пит, шагнув в дом и обняв дочь.
Уж лучше бы он ругался.
Ведь в тот же миг, как отец обнял ее, самообладание Ло рассеялось, напоминая осенний туман, и она почувствовала себя четырехлетней девочкой. Той самой, которая бежит со своими детскими тревогами к папе. И он обязательно сделает этот мир лучше.
Господи, это же папа. Все тот же папа, который лечил ее царапины в детстве. Тот самый папа, к которому она вечерами забиралась на колени для привычных объятий, чтобы выразить, как она скучала. И именно он рассказывал ей сказки про рыцарей, принцесс, единорогов и драконов. Но его дракон не был ни капельки страшным, потому что, как бы долго папа после работы не принимал душ, он всегда пах сдобой. Мукой, ванилью, молоком… Хлоя могла до малейшей частички распознать его запах. И именно этот аромат ассоциировался для нее с безопасностью и покоем.
И Хлое стало так хорошо и спокойно.
— Не буду, — искренне пообещала она.
