— Это ты во всем виноват! — обвиняюще шептала Китнисс мужу, в очередной раз ставя чайник на плиту. Она пыталась хоть чем-то занять руки и потому бесконечно включала конфорку и складывала полотенце у раковины, курсируя по крохотному треугольнику плита — стол — окно. Без надобности крутила в руках попадавшиеся столовые приборы. Кипяток уже не успевал толком остывать и привлекал внимание свистом через пару секунд после того, как гасла спичка.
— Это почему это я? — парировал Пит, сидящий за столом. — Твое решение — довериться Ло. Я его поддержал.
— Я не владела всей информацией.
— Смею напомнить: я тоже.
— Да неужели? А кто сказал: «я так и знал»? — Резко приблизившись к столу, Китнисс задела его бедром, и ложечки в кружках жалобно звякнули, требуя прекратить их вымачивать в остывшем чае.
— Я знал, что Ло что-то скрывает, — уточнил Пит, — ты правда думаешь, я бы утаил от тебя… — он неопределенно махнул рукой и, пребольно ударившись кончиками пальцев о край стола, теперь просто ею тряс, — подобное?
— Ты попытался, — Китнисс недобро прищурилась.
В ответ ее муж лишь недовольно поджал губы. Ну не объяснять же мотивы своих поступков: пытался уберечь жену и старался придумать способ, как всё, если не решить, то хотя бы преподнести. Глупое занятие, особенно когда самого трясет от злости, но что поделать.
— Хвала небесам, ты чудесно умеешь все узнавать самостоятельно.
— Ты чем-то недоволен?
— Ну что ты, мы сейчас пребываем в доброй семейной атмосфере, и наша дочь не заперлась от нас в своей комнате. Идиллия, о которой можно только мечтать. — Все время, с момента, как он подходил последний раз к двери, Пит только и делал, что прислушивался. Но в комнате царила тишина, нарушаемая лишь шорохами, дающими понять, что там есть кто-то живой. И эта неведомая ему деятельность и отсутствие контакта, подпитывали домыслы и заставляли нервничать еще больше.
— А надо было пригласить на чашечку чая, поболтать о том о сем, обсудить, как ему спится с нашей дочерью?
В ответ Пит поморщился, будто проглотил лимон.
Все дни с прошлой поездки он без устали старался понять, что происходит. Так и эдак крутил детали пазлов, не понимая, почему же они не состыковываются. Понимал, что Хлоя что-то скрывает. Но почему? Пит отчётливо помнил некоторую скованность дочери в присутствии Джона, и на обращения и шутки капрала она реагировала странно. Как будто он был чужим. И от отсутствия подсказок в голову ему лезла самая невероятная чушь. Ну, например, что спутник дочери достаточно перспективен и выгоден, а Ло просто решила стать меркантильной особой, больше заботящейся о первостатейности комфорта жизни, чем о чувствах, и потому ломала себя. Но смысл тогда скрывать? Может, он женат? Тогда со стороны Джона поведение нелогичное. Да и его Чертёнок не способна на такое. Говорить Уилкс умел сладко, словно мед на бриошь намазывали, уж Пит-то мог это оценить. Да, любовь, конечно, зла, но чувство собственного достоинства у его девочки имеется, и уж Хлоя точно пресекла бы подобное, и потому Мелларк возвращался на исходную: продолжал анализировать и пытаться понять. Вот почему бы он это делал на ее месте?
И больше всего Пит боялся, что Хлоя изображает отношения потому, что боится сказать «нет», тем самым дав отставку не симпатичному ей ухажеру. Каково же было его изумление, когда он понял, что все это нагромождение неловкой лжи образовалось как раз из-за того, что его Чертёнок сказала «да». Вот только кто бы мог подумать, кому именно… но почему решила скрывать? Ах да… Пит в красках припомнил скандалящую жену, олицетворяющую эмоции их обоих в отношении происходящего.
А самое смешное, что он был близок к истине. В какой-то момент, уже дома, голову посетила мысль, что наличие пары его дочери нужно для защиты от начальника. Все-таки грыз Пита червячок сомнения, что спокойствие и отстранённость Хоторна не с проста. Но он отмел эту мысль как бредовую. Ведь столько лет прошло… Кажется, здесь можно начинать смеяться…
— Надо было сделать все, чтобы Хлоя не сидела сейчас одна, — вздохнул Пит наконец, — Мало ли чего она сейчас накрутит. Вот как нам теперь поступить?
— Элементарно. Хлоя просто поедет с нами домой.
— Нет! — появление третьего участника разговора заставило чету Мелларк вздрогнуть.
Хлоя продержалась в комнате всего часа четыре, переворачиваясь с боку на бок. Внутренний голос подбивал взяться за телефон и позвонить и наяривал на нервах, как дорвавшаяся до ненастроенного пианино малолетка и из шалости теперь тарабанящая по клавишам. Чем громче, тем лучше. В итоге, все остальные мысли из головы разбегались перепуганными тараканами и их не удавалось сплести хоть во что-то единое. Так что Ло пыталась унять терзания и навязчивое желание послушаться, придумывая достойные ответы и действия на случившееся. Скоро она станет непревзойденной мастерицей в этом виде искусства. Какие словесные баталии, какие эмоции! А потом вспоминалась реальность, и жажда мести и справедливости заканчивалась слезами. И единственное, чему Хлоя радовалась, что Гейл этого не увидел. И девушка вознамерилась сидеть в своем укрытии до конца жизни, но организм подвёл хозяйку и взял свое.
Сожалея, что комната не оборудована туалетом, Хлоя, чувствуя себя партизаном в тылу врага, на цыпочках вышла из своего убежища, намереваясь через минутку вернуться к исполнению собственных намерений. Она и осталась бы незамеченной, не долети до нее обрывки фраз, и тут уж она не утерпела.
Да, похоже, в последнее время у них с мамой отношения строятся по принципу: кто организует другому шоковую терапию посильнее, но это же не повод диктовать жёсткие условия дальнейшей жизни.
— Я останусь здесь. У меня экзамены.
— Видели мы уже эти экзамены…
— Китнисс! — одергивает Пит жену. И взгляд его прямолинейно требует: «только не начинай!» Не время, черт побери, произносить манифесты и ставить ультиматумы.
— Что, Китнисс? Да, как всегда я плохая, но я же о Хлое волнуюсь!
— Я всё ещё здесь, — напомнила о себе девушка, — и не надо волноваться. Я сама справлюсь…
— Серьезно? И как?
Пусть говорят, что хотят, называют как угодно… Очередная истерика мамы, ее, Хлои, упрямство. Пусть думают, что это всего лишь капризы маленькой девочки, возомнившей себя взрослой и пустившейся во все тяжкие. Пусть говорят, что хотят, только не заставляют оправдываться за поступки и желания.
И обсуждать она это не намерена!
— Как все. Не я первая, не я последняя! Переживу…
— А работа?
— Уволюсь, я не в рабстве… Пойду с Лекси работать.
— Этого ещё не хватало…
— Мам, тебе ничем не угодишь!
— Потому что я теперь за тебя переживаю.
— А не надо, просто доверяй!
— Не могу. Сначала Джон, потом это… Ты катишься по наклонной!
На щеках Хлои вспыхнули алые пятна, и если Китнисс трактует их как стыд, то Пит понимает, что узнал правду. Ничего… В глубине квартиры хлопнула дверь, отвлекая его от мыслей, бессилия и ядовитой кислоты гнева на всех и вся, который неприятно разъедал все внутри.
— О, Ло, ты дома! Наконец-то. Мне надо кое-что тебе сказать… — протараторила Лекси, появившись в дверях кухни. Чуть раскрасневшаяся с мороза, принесшая с собой холод улицы, так необходимый в этой жаркой кухне, — твою мать! — тут же выдохнула она, увидев собравшихся.
— Александра, думай, что говоришь! — укоряет ее Китнисс.
— Миссис Мелларк, мои слова полностью совпадают с моими мыслями. — Девушка озадаченно вскинула руку ко лбу. — Как вы сюда так быстро добрались? Вы же звонили мне вчера из дома.
— Мама?
— А ты думаешь, кто мне сказал, где ты?
— Лекси?..
— Господи, Ло, я же сказала только имя. Я не знала, что оно подействует на твою маму почище выстрела стартового пистолета!
— Ты могла бы меня предупредить!
— Я пыталась, но телефон и правда не отвечал. Джон предлагал…
— Джон?! — в этот раз стойку, достойную идеального охотничьего пса, услышавшего жирненького кролика в траве, сделали все трое, уставившись на Лекси.
— У тебя все равно с ним ничего не было, — пожала плечами Лекси. И виноватой она при этом не выглядела.
— Могла бы предупредить!
— Не желаете ничего объяснить, девочки?
— Только после вас, пап, — Хлоя, выжидающе посмотрела на родителей, — зачем вы звонили Лекси?
Мама с папой переглянулись.
— Потому что нам позвонил Джон и сказал, что опасается, что ты попала в беду.
Хлое показалось, что мир перевернулся с ног на голову и закружился, периодически меняя направление. И от всех этих манипуляций она стала туго соображать.
— А с этого места подробнее…
***
Вот так и становятся доморощенными детективами. Кто бы об этом сказал ещё утром, чета Мелларк рассмеялась бы в лицо, поведав, что у них нет столько свободного времени.
Не сказать, что Китнисс Эвердин, даже после того, как стала Мелларк, изменилась в своих суждениях. Она по-прежнему являлась больше реалистом, чем мечтателем, хоть и с более сглаженными временем и мужем углами, и все равно скрипя сердцем признавала у себя наличие такой нерациональной вещи, как интуиция. Временами миссис Мелларк казалось, что эта дамочка шепелявит, при этом говорит на иностранном языке, а поскольку высовывалась она в самый неподходящий момент, то по итогу больше изводила, чем приносила пользы. Единственно, как только интуиция открывала рот, заставить замолчать ее не имелось никакой возможности и приходилось терпеть. Вот и сейчас, разделывая кролика женщина вымещала всю злость и досаду на несчастной жертве, с силой опуская на суставы небольшой топорик.
Потому что эта дамочка, с дефектом дикции, не давала ей покоя, убеждая сорваться и мчаться во Второй. Никак конкретно не мотивируя, она просто голосила, что слишком редко стало удаваться поговорить с Хлоей и подталкивала хозяйку в спину. И Китнисс уже готова была согласиться с мнением большинства, что она параноик. Но ведь, если ты параноик, это не значит, что за тобой не следят, так?
Разделанное мясо отправилось в высокую кастрюлю, стоящую на огне. Жирок задорно зашкворчал. Блюдо планировалось простым и сытным, как и всегда. Миссис Мелларк, конечно, не богиня кулинарии, но никто в ее семье до сих пор не умер, ни с голоду, ни от отравления.
И хоть бы Хеймитч пришел, со своим извечным на пороге кухни:
— Чем сегодня впечатлишь нас, Солнышко?
Тогда можно было бы отвлечься на перепалку с ним.
Когда она отправляла следом за мясом грубо нарубленные овощи, зазвонил телефон.
— Пит!!! — крикнула Китнисс в глубь дома, вкладывая в имя и просьбу, и зов.
Вскоре назойливая трель сменилась глухим голосом мужа. Миссис Мелларк нахмурилась, понимая, что не может разобрать, о чем он говорит. В доме кроме них — никого, и потому тишина, в общем-то, настолько оглушающая, что при желании можно было услышать происходящее на дорожке у главного входа, а тут стало даже казаться, будто Пит нарочно отходит подальше от дверей кухни, и голос его становится все больше набором непонятных звуков. В конце концов, Китнисс наспех кинула специи и залила вином содержимое кастрюли. Все, теперь со спокойной душой можно пойти узнать, что случилось, здесь так точно никаких сюрпризов не будет. Ну не любила Китнисс сюрпризы и тайны, считая, что они лишают ее места для маневра, так уж повелось.
Она осторожно вышла из кухни, приблизилась через гостиную к стоящему к ней спиной Питу и замерла.
— …и для чего ты мне это сообщаешь? — донеслась до нее часть диалога. — И почему я должен тебе верить? То, что ты говоришь, невероятно… — Собеседник мужа оказался слишком болтливым и тому приходилось молча его слушать. — Джон… нет, послушай меня… — наконец-то он вклинился в беседу, — спасибо за то, что рассказал… я посмотрю, что можно сделать… до свидания.
— Я так и знал… — выдохнул мужчина в тишину гостиной, нажимая отбой и обернулся. Выглядел он несколько озадаченным. И у Китнисс закралось подозрение, что она могла услышать что-то неподобающее.
— Что ты знал?
— Не важно.
— Пит Мелларк, не ври мне! Что происходит?! — не выдержала она, готовая ринуться в бой.
— Только что позвонил Джон, — похлопывая трубкой по ладони, сообщил Пит, — и сказал, что, по его мнению, Хлоя стала встречаться с кем-то. И он считает, она попала в беду.
— Хлоя? — Китнисс нахмурилась, — Они расстались? — женщина напряженно старалась вспомнить все те короткие редкие разговоры с дочерью и не припомнила моментов, чтобы та была расстроена чем-то. Скорее, вечно куда-то спешила: экзамены, подготовка, работа, «в библиотеке нельзя говорить, я перезвоню» и перезванивала через день. Не очень похоже на убитую расставанием девушку.
— Они-и-и, — тянет Пит, — в общем, да. Что ты собираешься делать? — он насторожился, когда Китнисс вытянула трубку из его рук. Проворно по памяти набрала номер.
— Звоню Хлое.
Вот только гудки сменил механический голос, вещавший, что подобное невозможно. Миссис Мелларк бросила взволнованный взгляд на часы. Занятия у Хлои еще не должны начаться. Тогда что происходит? Женщина стала уговаривать себя, что у дочери просто села трубка и не стоит нервничать. Черт бы побрал эти новоявленные изобретения, разбаловавшие людей немедленным доступом к близким.
Она облизнула губы, в пару шагов преодолела гостиную, достала из тумбочки пухлую записную книжку.
— Позвоню Александре, — сообщила Китнисс, попутно сверяясь с записями, набирая цифры. Здесь судьба оказалась благосклонна. На первый взгляд.
— Миссис Мелларк, здравствуйте, что-то случилось? — донесся до нее звонкий голос подружки дочери.
— Не могу дозвониться до Ло. Она рядом?
— Нет, — неуверенность на том конце, едва не заставила взвиться Китнисс к потолку, — она на свидании… ну, с Джоном.
— Александра, я знаю, что они не встречаются. Где Хлоя? — тишина в проводах стала абсолютной.
— Я же говорю она на свидании, — снова повторила Лекси.
— С кем? Имя, чем занимается?
— Я только знаю, что его зовут Гейл… они вместе работают… миссис Мелларк, только…
— Спасибо Александра… — не дослушав собеседницу, с преувеличенной осторожностью, словно боясь не сдержаться и швырнуть ее в стену, Китнисс положила трубку телефона на стол. — Я его убью, — глухо пообещала она.
И приступила к осуществлению угрозы. Уж что-что, а рубить с плеча она умела.
Пит ее понимал, даже поддерживал, и мысленно он бы так и сделал. Вот только голову надо оставлять холодной, иначе о здравости суждений можно и не мечтать. Но супруга оставалась глуха ко всем его доводам.
Как оказалось, если отринуть реальность происходящего и голос разума, то можно собраться в считанные минуты. Вызванный Питом Хеймитч только и успел сказать что-то об аромате, доносящемся с кухни, как был остановлен:
— Проворонишь — будешь есть горелое.
Китнисс бегала по дому, натягивая вещи, проверяя документы в сумке.
— Господи, дорогая, ты никуда не успеешь! Экспресс отправляется через пятнадцать минут.
— И я в него попаду! — запахнув пальто в пол, отрезала супруга. — Даже без билета. Хеймитч, — повернулась она к Эбернети, — найдешь мне его адрес и пришлешь и присмотри за Раем, он сейчас у друзей… Спалите дом, мы переедем к тебе.
— О, только это меня и вдохновляет быть хорошей нянькой. — не удержался от комментария Эбернети.
В ответ Китнисс попыталась испепелить его взглядом, но старый ментор и друг семьи не поддавался, и она решила не терять времени даром и повернулась к мужу: — Пит, ты готов?
Как могло быть иначе? А с Китнисс, хоть Эвердин, хоть Мелларк — никак.
Так они и оказались во Втором и пока Пит расплачивался с водителем, Китнисс не стала ждать и рванула в дом…
Конечно, Китнисс не ударилась во все эти подробности, живописной картиной вспыхнувшие у нее в голове, ограничившись фактами. А под конец даже несколько выдохлась, истощенная волнением.
***
— Вот как-то так, — подытожил Пит, эмоциональный рассказ жены, всплеснувшей руками и удалившейся к облюбованному ею окну, потом вернувшейся обратно.
Сам же Мелларк тогда пребывал в ярости. Не такой всепоглощающей, какая одурманила жену. Нет, его чувство, скорее, гудело в нем ровным, но неуемным пламенем. И он старательно глушил в себе эмоции, не позволяя ядовитой змее злости даже высунуть голову, дабы посеять смуту в сознании и распугать здравый смысл. Да, в голове не осталось цензурных слов, да и человеколюбивых эмоций, но начистоту: это была его проблема, но никак не Ло. Так какое право он имеет перекладывать все на дочь? Ему надо помочь ей во всем разобраться и только потом уже… сделать то, что он посчитает нужным.
— Еще есть вопросы? — Пит медленно выдохнул, с трудом выталкивая воздух из легких.
Хлоя недоуменно смотрела на стоящих перед ней людей. Самых близких, тех, кому она доверяла. Может они руководствовались самыми благими намерениями, но в данный момент Хлою разрывало только одно чувство и, прошептав никому конкретно: — Ненавижу! — она сбежала обратно к себе в комнату.
