***
Семь лет назад А за окнами стылый зимний ветер рыскал по холмам, заставляя ветви деревьев раскачиваться, словно незапертые ворота. Снег укутал горизонт в белоснежную шаль. С приближением ночи из недр дома начали доноситься скрипы и шумы. Хоторн понимал, что строение всего лишь оседает от перепада температур, но в темноте чудилось, будто дом живёт своей жизнью: вздыхает скрипом половиц и перекладин, дышит шумом в водопроводных трубах, легко касается сквозняком. В какой-то момент к смеси звуков добавился новый, едва слышный. Выпрямившись, Гейл напряг слух. Скорее всего, показалось, но сердце вновь предательски загромыхало. И Хоторн усилием воли заставил себя вернуться к созерцанию пейзажа за окном, от которого подступающая темнота оставляла лишь силуэты разных оттенков серого. И тут он услышал приближающиеся тихие шаги. Увидел в окне ее отражение, призрачное и чуть размытое, но от этого не менее прекрасное. Наверное, так и сходят с ума? От легкого прикосновения ладони, скользнувшей от лопаток к пояснице, по телу пробежали мурашки. Знакомый аромат разбудил вулкан эмоций, что дремали все это время. Ло мягко коснулась губами его шеи. Гейл не обернулся. Но внутри у него появилось странное ощущение радости. Совершенно неуместное и идиотское. Подростковое. Она приехала! — Я надеялась, ты дождешься меня в Седьмом, — прошептала Ло. — Не хотел давить, — признался Хоторн, стараясь скрыть волнение. Его сердце в очередной раз бухнуло в груди, кажется, отразившись грохотом в голове. Он уже и так боялся, что зря не настоял на ее немедленном ответе. Куда проще было бы сгрести растерявшуюся Хлою в охапку, и вся недолга… Но потом Гейл утешался тем, что поступил правильно, ведь компромиссы и полумеры не для него. Он желал лишь свою Ло, пришедшую к нему добровольно, а не из-за того, что она не смогла сказать «нет» в сиюминутном порыве. — И потому забронировал билеты до Второго на мое имя на две недели вперед? — Хоторн спиной чувствовал, как она улыбается. — Все бросить на самотек я тоже не мог. Но я дал тебе право выбора. Девушка тихонько фыркнула и уткнулась лбом между его лопаток. Обвила руками за талию, прижимаясь грудью к напряжённой спине. Не удержавшись, Гейл положил свою руку на ее тонкие кисти, скрестившиеся на его животе. Неустанно гладил пальцы с ледяными с мороза кончиками, нежную кожу между большим и указательным. И в один миг Хлоя оказалась в крепких мужских объятиях и столкнулась с его горящим взглядом. В нем — космос, бескрайняя черная бездна, старающаяся впитать в себя ее всю — каждую клеточку. Скольжение губ по ее закрытым глазам, холодным щекам, губам. Ло закрыла глаза и ощутила, как по венам разливается счастье. Ее длинные волосы, выбившиеся из пучка, мешали и липли, но Гейла это не волновало. Хоторн скользил по губам Хлои, жадно впитывая в себя её вкус. Он тонул в её нежном ненавязчивом аромате, вжимая все сильнее в себя. Затем оторвался ненадолго, впился взглядом. В огромных глазах, распахнутых Гейлу навстречу, плескались радость, растерянность и еще целая россыпь самых различных эмоций. Хоторну казалось, что его внутри разрывают такие же. — Почему ты остановился? — Не верится, что ты вернулась, — чистосердечно признался тот, жадно всматриваясь в ее лицо. — Я получила отличный предлог вернуться, — Хлоя хитро улыбнулась и, привстав на цыпочки, оказалась с Хоторном щека к щеке. — Что за предлог? — хрипло спросил он. — Ты. — тихо шепнула она ему на ухо в ответ.***
— Сюрприз! — радостный вопль почти сбил Хоторна с ног. И вмиг к нему на руки влетел обладатель столь сильных голосовых связок, разгоняя воспоминания. Следом высыпала толпа взрослых, радостно и в разнобой скандирующих поздравления. Рен лихо соскочил на пол и закрутился среди собравшихся радостным щенком. — Мэри, так вот что за важное дело, ради которого вы сбежали на полтора часа раньше? — Полковник Хоторн, вы же знаете, вашей жене сложно отказать. — И все бы хорошо, но его секретарша даже не старалась выглядеть виноватой. — Я бы сказала, что невозможно, — уточнила Ло, выскользнув из группы гостей. — С Днем рождения, родной, — подвела она итог какофонии и поставила точку поцелуем, а потом склонилась к мальчику: — Ренни, ты готов? Детские глаза наполнились блеском азарта, и он молнией умчался в кухню, откуда в гостиную и вывалилась толпа поздравляющих. — Рен украшал торт, — положив руку мужу на плечо, сообщила Хлоя, — и хочет похвастаться, так что начнем с демонстрации десерта. Ласково поцеловав мужа в щеку, миссис Хоторн скрылась за спинами шумных гостей вслед за сыном. Спустя пару минут народ расступился. На Гейла к тому времени уже кто-то (не иначе, как самоубийца) нацепил яркий колпак, а нестройный хор с песенкой и пожеланиями его и вовсе обескуражил. Джоанну с Диком было слышно лучше всех: уж они-то знали, как их друг не выносит подобные ритуалы, потому и старались от всей души, довольно улыбаясь. Гейл посмотрел на жену и счастливого Даррена, раскрасневшегося и гордого собой. И поразился тому, как же он пришел к жизни такой. Чем заслужил?.. А еще до него, наконец, дошло, почему сын так хотел похвастаться результатом своих усилий: для их активного и непоседливого мальчика делать что-то одно на протяжении хотя бы получаса и правда сродни подвигу. Конечно, торт вышел несколько кривоватым, а часть розочек выглядела так, будто на них упали, да и сбоку виднелись лишенные крема проплешины. И именинник точно знал, кто выступил в роли дегустатора, съев недостающее, и не смог сдержать ответной улыбки, когда Ренни важно воткнул в торт единственную свечку-цифру, — еще пару лет назад Джоанна заявила, что торт со всеми свечами больше смахивает на ежа, — правда, зажечь ее малышу не доверили. К великой радости Хоторна-старшего, которому посчастливилось-таки отстреляться с ритуалом, и к великому разочарованию Рена, в этом доме кормили чем-то, помимо кремового бисквита. За огромным дубовым столом гостей ждал обильный и сытный ужин. И вечер потек под веселую беседу и тосты за именинника. Было шумно и вкусно. Дик и Джоанна старательно делились историями о товарище, и когда их особенно заносило, Гейлу приходилось угрожающе хмуриться, а парочке затыкаться хоть ненадолго. Даже повезло, что братьев с сестрой нет, те бы тоже не преминули присоединиться к воспоминаниям о его богатой на события жизни. Но ураган Пози с семьей ожидался в выходные, а Вик и Рори с утра громко поздравили брата по телефону, — слава Богу, по отдельности, а то Гейл бы оглох, — и грозились приехать весной. — А теперь просим сказать несколько слов самую чудесную женщину, с которой наш одинокий волк остепенился! — в какой-то момент преподнесла сюрприз Джоанна, изобразив легкие аплодисменты. Ло на секунду замерла под пристальным вниманием собравшихся. Даже Ренни отвлекся от выковыривания зелёного горошка из тарелки. — Да вы уже пожелали все, что только можно, — медленно протянула она, поглаживая бокал по тонкому ободу, — но… я хочу сказать тебе спасибо. За любовь, за сына, и за себя. За ту, которой я рядом с тобой остаюсь. Так что могу только пожелать, чтобы и тебе с нами было так же хорошо, как и нам с тобой. Я очень тебя люблю. А в ответ Хоторн лишь улыбался, потому что открой он рот, и все бы узнали, как его голос умеет дрожать. Он вообще иногда сомневался, что все с ним происходит в реальности. Что Хлоя в его жизни действительно есть… И ни капельки бы не удивился, окажись эта жизнь сном. Гости разошлись только поздно вечером. Джоанна и Мэри перед уходом настойчиво предлагали помощь с уборкой и мытьем посуды, но единственное, на что согласилась Ло — чтобы они помогли собрать посуду. Все равно у них в семье все распределено: Гейл укладывает Рена (должны же они хоть когда-то в будни общаться), Хлоя отдыхает, намывая тарелки. — Уснул быстрее, чем голова коснулась подушки, — тихо отчитался Гейл, осторожно закрывая за собой дверь, крадучись направляясь к жене. А то у пятилеток слух более чуткий, чем у оленя в лесу. Особенно у спящих. — Я в тебе не сомневалась! — Хлоя сидела вполоборота, прислонившись плечом к массивным балясинам перил на нижних ступеньках расписанной лестницы. — Позвонила Джоанна и сообщила, что они добрались. — Куда? — Она не конкретизировала. — Думаю, они нас когда-нибудь поразят. — Гейл устроился рядом с женой. — И тогда твое изумление будет совершенно неподдельным? — лукаво прищурилась она. — Как сегодня. — С каждым разом у тебя получается все искреннее, — с улыбкой сообщила Ло мужу. — Тебе полагается награда. — Только ради неё стоит стараться. Его жена засмеялась, утыкаясь лбом ему в плечо. Гейл чуть повернул голову и вдохнул нежный цветочный аромат ее волос. А потом Ло перебралась к нему на колени, устраиваясь верхом. — Говорила тебе, что ступени на пару дюймов шире очень даже удобны, — засмеялась она, забираясь ладонями под рубашку Гейла…***
Они поженились в кабинете судьи, вбежав туда за полчаса до закрытия. Весь день у них прошел кувырком: Хлоя задержалась на последнем экзамене, у Гейла затянулось совещание у генерала. В итоге они встретились лишь у Ратуши. Мероприятие прошло без пышных нарядов, банкета и цветов. Хотя нет, цветы были. Хоторн перед массивной дверью преподнес Ло пышный букет белоснежных гвоздик. Обменявшись кольцами и поставив подписи, они закончили целоваться под смущенное покашливание судьи и умчались на вокзал. Отпуск на морском побережье в Четвертом обещал быть горячим. И он на все сто оправдал ожидания. Все эти годы они так и жили — быстро и стремительно, как будто старались успеть побольше: наверстать или урвать. И изредка останавливались на препятствиях имени четы Мелларк. Их каждое появление, поводом для которого служил праздник любого масштаба или визит к Раю в Третий, начиналось с диалога Хоторнов: — Мама звонила, они хотят приехать через неделю. Мы справимся? — Справимся! — подбадривал Хлою муж. Вместе они были способны на любые подвиги. А заканчивалось испытание радостным маханием на прощание у окна Экспресса. Потому что долго выносить Китнисс с ее отношением к сложившейся ситуации не помогал даже лояльно настроенный Пит с ангельским терпением. Нет, Мелларк сам был в глубочайшем шоке от происходящего, но его Чертёнок так светилась от счастья, что он при всем желании не мог найти повода придраться. Благодаря открытости и общительности Хлои у них организовался довольно тесный круг друзей. Гейл стал чаще общаться с братьями, а уж Пози с мужем, кажется, готовы были у них поселиться. Ло пыталась наладить отношения и с Лекси, но доверять, как раньше, никак не выходило. И когда подруга уехала вместе с уже сержантом Уилксом в Капитолий, общение сократилось до пары звонков в год. Получив диплом, Хлоя пошла работать в тот самый Госпиталь Всех Святых и неплохо справлялась со своими обязанностями. Беременность хоть в некоторой степени и ожидалась, но все равно стала сюрпризом. И ещё неизвестно, кто из двоих будущих родителей больше волновался: воодушевленная Ло или слишком реалистичный Гейл. А уж когда аппарат УЗИ учтиво продемонстрировал двойное сердцебиение… Но беременность протекала настолько легко, стремительно отсчитывая дни и складывая их в недели, что кровотечение на двадцать шестой стало громом среди ясного неба. А потом… Пришедшей в себя после операции Хлое врач как можно мягче сообщил, что такое бывает, и надо радоваться, что ее и сына спасли. Девочка, к сожалению, умерла. Дальше были долгие попытки выяснить, что же пошло не так, но из всего случившегося Хлоя сделала для себя только один вывод: больше она в этой лотерее не участвует. В результате над Ренни тряслись, настороженно наблюдая за ним и постоянно контролируя. Все его успехи приводили в невероятный восторг: взял погремушку, начал держать голову, сел, встал. А уж когда заговорил… Наверное, Хоторны были единственными родителями, которые никогда не просили сына замолчать. После всех событий Хлоя не стала возвращаться на работу в больницу: слишком много горьких и тяжёлых воспоминаний и любопытных коллег, да и медсестра из Хлои вышла самая обычная. По крайней мере, так она на тот момент думала. Художественный же талант у Ло проснулся самый настоящий и совершенно неожиданно. Ренни тогда осваивал краски настолько усердно, насколько это возможно в год с небольшим, и жертвой его таланта и размаха фантазии пала стена в детской ну и еще пара незначительных поверхностей. А Хлое так нужно было что-то делать! Настолько нужно, что необходимость эта чесалась под кожей, и она взялась за маскировку, изображая поверх шедевров сына сказочный мир и милых зверюшек. В итоге вечером Гейл обнаружил жену и сына перепачканными краской, но счастливыми и довольными. И на душе отлегло. У обоих. Вершиной домашнего творчества Хлои стала лестница, ведущая на второй этаж: выяснилось, что неплохо было бы ее отреставрировать, а ещё лучше — заменить. Рисунок располагался на подъёме каждой ступени и складывался в горящий маяк на берегу темного бушующего моря. И это творение открывалось взору всех гостей, приходивших в дом. И вот совсем недавно пошли первые просьбы и заказы…***
Довольно потянувшись, Гейл накинул на талию жены одеяло. Как всегда, прикрывать выше смысла никакого не было — все равно раскроется. Ему сорок девять… Хотя нет, уже пятьдесят, — с улыбкой поправил себя он. И ежедневно его мысли сводились к одному… Хорошо-то как! Просто, по умолчанию. Снег ли на улице, дождь или солнце. И с каждым прожитым днём становилось всё лучше и лучше. Полковник Хоторн чувствовал себя просто счастливым. Наконец-то, долгий путь закончился, и он дома, со своей семьей. Хотя иногда ему становилось невероятно страшно, что однажды он привыкнет к счастью и станет воспринимать его как данность. Потому и старался жить так, будто каждый новый день — есть неожиданный подарок судьбы. Тем более, прошлое напоминало: так оно и есть. Самому ему пришлось расти и выживать во времена старого Панема, когда от успешно поставленных силков зависела целая семья… Но Хоторн точно знал — перед Ренни открыты все дороги! И единственные ловушки, какие сооружал его сын — были те, с помощью которых он надеялся поймать неизвестного чудака, что оставлял ему под елкой подарки в новогоднюю ночь. Гейл, конечно, пока оказывался хитрее, но он верил: в один прекрасный день его мальчик его удивит.