Ambivalent idea

Кот удивленно осмотрелся, не понимая, что поменялось в его мировоззрении. Словно бы картинка смазалась, стала менее насыщенной, серой, без такого убивающего разум обилия запахов и звуков. На какой-то момент Нуару показалось, что он лишился какого-то органа чувств, но короткий анализ своих ощущений заверял в обратном: Адриан все еще ощущал легкую дробь дождя по телу, слишком болезненную и холодную, оставляющую на разгоряченной коже ледяные дорожки; юноша все еще слышал слабый треск огня и шум окружающего мира, свое сиплое дыхание, отдающееся в груди невероятно острой болью, и чей-то скулеж, больше напоминающий сухой плач; вне всякого сомнения, Агрест видел окружающую его картинку, видел густой черно-серый дым, въедающийся в глаза, он видел, как на одной из маленьких уютных площадей Парижа разверзнулся Ад, пылающий и сверкающий, исковерканный и неприятный; герой Парижа ощущал запахи, он чувствовал эту гарь не только своим носом, но и на языке, словно бы по дурости облизнул какую-то из этих железок, покрывшихся гарью и копотью, он слышал эти запахи так, как раньше, и, стоит только прикрыть глаза, перед его внутренним взором представали все окружающие его предметы, будь то горящая машина или цветущая клумба, пусть и помятая, но все еще живая. Адриан непонимающе оглядел себя, проверяя на наличие ранений (с такой жизнью супергероя получить рану и не заметить ее — плевое дело, а придумывать отговорки и оправдания надо заранее, чтобы с отцом не было проблем), но увидел только разорванную к чертям футболку, не годившуюся даже на подвязки рассады, и перемазанное пеплом и грязью свое тело, относительно целое, если не считать мелких царапин и синяков. Дальше взгляд упал на безвольно лежавшего Плагга, выглядящего настолько устало, словно бы его не кормили неделями, на его отчаянные попытки отползти в сторону пылающего огня. А затем он вспомнил. В этот момент он ненавидел ЛедиБаг. Всем своим сердцем, всей своей уродской сущностью Монстра, отчаянно сражавшегося за свое существование. Он рычал, разрывая когтями асфальт, он ревел, распугивая людей вокруг, одним только воем наводя ужас на все живое в округе, кроме нее. Монстр злился, и яд сочился с его когтей, яд капал на землю, выжигая все живое, разрушая саму структуру существования. А его Леди в Алом — это смешная девчонка со своей маленькой букашкой, стояла, крепко стиснув жезл своего напарника. Нить йо-йо уже давно была порвана, еще в самом начале, когда ЛедиБаг пыталась только сдержать, а не ранить Кота, но по какому-то наитию она забрала с собой ее, словно бы надеясь восстановить после боя. Посох был для нее слишком тяжел, но та, упрямо сжав губы, не сводила взгляда со своего противника, крепче перехватывая последнюю свою защиту. Монстр, довольно заурчав, вдыхал аромат ее страха, почти физически ощущая, как быстро бьется ее сердце, гулко отдаваясь где-то в голове звонким шумом и эхом. Он медленно крался к своей невинной жертве, с наслаждением делая каждый свой шаг вперед, даже не пытаясь быть бесшумным. Ему незачем скрываться, ведь последняя его охота должна быть самой сладкой, самой желанной и яркой. Он желал этой охоты тысячелетиями, жил мыслью только о ней, мечтал и грезил, ощущая, как меняются хозяева Камня Чудес, как течет время сквозь и прочь, оставляя лишь песок и пепел после себя. И вот, эта охота настала.  — Плагг, — голос Адриана хриплый, он больше похож на сиплый выдох умирающего, что в целом было недалеко от истины. Юноша и сам себя не узнал, но просто не было времени даже на мысли о самом себе. Все, что важно — это ЛедиБаг. — Плагг, что я наделал? Что я наделал? — повторяет как мантру юноша, поднимая с земли небольшое тельце квами. Черный комок продолжает скулить, неотрывно глядя в сторону огня, и Адриан поднимается на ноги, понимая, что все его ответы там. Юноша больше не то чудовище, которым он стал, и Агрест просто не понимает, как произошло чудесное избавление. Ему отчаянно важно увидеть ЛедиБаг, понять, что с ней все в порядке, и его видения лишь только видения, ненастоящие и пустые, как мыльные пузыри, лопающиеся от прикосновений. Голова кружится, мир плывет из-за того, что Адриан резко встал, парня даже ведет в сторону, и он едва удерживается на ногах, закрывая глаза, так как пляшущие темные круги — не то, что он желает видеть. Плагг шипит, недовольный тем, что его крепко прижали к груди, но не вырывается, а только тянется вперед не произнося ни единого звука. Адриан делает шаг, еще шаг, шатаясь от усталости и слабости, его мутит, и, пожалуй, будь в его желудке хоть капля какой-нибудь еды, она тут же бы распрощалась с расторопным подростком, покидая его желудок. Спазмы сжимают горло, они мешают дышать, слезы собираются на глазах, и все, что может делать Нуар без своего костюма — это мысленно умолять самого себя, чтобы то, что он видел своим внутренним взором, было лишь просто кошмарным сном. Выдумкой, небылицей, ложью, ужасающей своей правдивостью. «Пожалуйста»  — Оставьте нас! Вам с ним не справиться! — кричит ЛедиБаг, едва успевая уворачиваться от быстрых ударов напарника. Конечно, она пыталась беречь дыхание, но если не убрать этих дурней, то жертв будет больше, чем уже есть. Нуар не простит потом себе того, сколько крови будет на его руках. — Прочь! — девушка едва успевает спасти застывшего жандарма от летевшего в него снаряда кислотного котоклизма, отталкивая прочь мужчину вдвое больше ее самой. Полицейские, переглядываясь недовольно шумят, но принимают доводы разума, медленно начиная отступать, все еще держа на прицеле черную тварь, пытающуюся добраться до самого героического сердца Парижа. ЛедиБаг закусывает губу, боясь даже представить, что ей нужно сделать, чтобы утихомирить этого Монстра. Именно Монстра, не своего напарника, измененного древней магией. Чужой разум, заточенный в кольце, сошедший с ума от вечного одиночества и пустоты. Разум, поглотивший в себя Нуара, захвативший его тело, разрывающий его душу на клочья. Если тянуть дольше — спасти их двоих уже не получится.  — Ну что, Котик, поиграем? — ЛедиБаг пытается храбриться, но руки уже дрожат от усталости. Раны отдаются болью на каждое движение, кровь из рассеченной брови все никак не останавливается, заливая глаз и тем самым закрывая обзор. Монстр довольно ухмыляется, и готовится к прыжку, чтобы покончить со всем этим фарсом. «Пожалуйста! Прошу, умоляю…» Леди пропускает серию ударов, и это становится ее ошибкой: Монстр одним мощным рывком хватает девушку за горло, на мгновение заглядывая в ее расширенные от ужаса глаза, а затем швыряет вперед, делая рывок, чтобы оказаться рядом, когда она ударится спиной о машину, чтобы услышать ее крик боли максимально близко и полно. Но этого не происходит. Мгновение, и вокруг девушки, разом лишившейся своего костюма, появляется мерцающий красноватый барьер, спасающий героиню от перелома позвоночника. Ее квами, разведя дрожащие лапки в сторону, пытается удержать последнюю защиту над ее подопечной, что все же ощутимо врезалась в магическую завесу и теперь пытается подняться на ноги, вспоминая, как это — дышать.  — Тикки, нет! — у Маринетт просто нет времени на обдумывания, она машинально обнимает собой дрожащую квами, пытаясь закрыть ту от удара, который вот-вот обрушится на нахалку, посмевшую встать между охотником и его добычей. Барьер меркнет и Мари вскрикивает от боли, ощущая на себе всю силу удара и остроту когтей черного Чудовища. Аромат крови дразнит Монстра, он вдыхает его снова и снова, смакуя, как коллекционер дорогое вино. Девушка, сглатывая слезы вперемешку с криками боли, отползает спиной вперед, закрывая руками малышку квами, пытаясь придумать способ достучаться до Нуара, заснувшего глубоко внутри этого чудовища. Ей больно, страшно так, что леденеют руки и застывает голос в горле, но ЛедиБаг, пусть даже одна, без своей квами, должна дойти до конца, чтобы спасти близкого ей человека. Яд, просочившийся в раны, медленно расползается по телу, наваливаясь сонливостью и апатией, но Маринетт отчаянно борется с ним, сама с собой, с целым миром и жестокой судьбой всех Нуаров, для того, чтобы разорвать этот порочный круг боли и страдания. Монстр, насытившись ароматом, хочет ощутить не только это. Ему хочется больше, хочется почувствовать тепло ее крови и биение сердца. Монстр внимательно смотрит на девушку, которая была для него целым миром. Монстр хочет свободы.  — Умоляю! — почти воет Адриан, подбегая к месту, где обрывается его последнее воспоминание. Он дрожит, но уже вовсе не от усталости, а от страха, каждая его клеточка содрогается от этого ужаса, заполняющего до краев его душу. — Мари?.. Девушка лежит на боку, спиной к юноше, так, что он может рассмотреть нанесенные раны ЛедиБаг до мельчайших подробностей. Он видит, как одежда девушки пропиталась от крови, как эта кровь, собравшаяся в приличную лужу на мостовой, таинственно отражает огонь, словно бы напитываясь его сиянием. Он видит растрепавшиеся хвостики, видит разводы грязи на тонких руках, видит свой посох, перемазанный кровью. Он видит столько мелочей, что просто не способен их запомнить, потому что мысли отказываются подчиняться привычному ходу. Единственное, чего он не видит — это движения ее грудной клетки от дыхания. «Умоляю, пусть с ней все будет хорошо!»