Слизеринский злодей

      Осторожно взяв Гермиону на руки сразу так, чтобы впоследствии уложить головой на подушку давно подготовленной кровати, Драко унёс её из этого мрачного зала. Ноша казалась теперь вдвойне тяжёлой, и он медленно шёл пустынным длинным коридором, глядя под ноги за несколько метров перед собой. Впрочем, препятствий не встретилось и ничто не помешало ему донести женщину до уютной светлой спальни. Дойдя до комнаты, в которой жертве предстояло теперь жить, он легонько надавил плечом на прикрытую дверь, и она неслышно отворилась. Молодой человек, бережно укладывая свою неподвижную пленницу на необъятную кровать, воспользовавшись моментом, не преминул тесно прижаться к ней щекой, и ощутил ровное дыхание на своей коже. Мановением волшебной палочки он освободил тонкие руки пленницы от верёвки и поудобнее уложил её.       Удерживая Гермиону в своём родовом имении, он рисковал вдвойне: на него могли выйти те, кто, как он понимал, разыскивают её, и также обо всём мог узнать его отец, ненавидящий грязнокровок.       Исцеляющими заклинаниями он залечил все увечья, ссадины и раны, нанесённые им самим, а очищающими придал её платью и роскошным волосам первоначальный вид, убрав с них паутину, пыль и прицепившиеся соломинки. Затем Драко невербальным заклинанием плотно задёрнул светло-розовые блестящие портьеры, чтобы солнце не мешало ей, когда она очнётся, и присел в ожидании. Но ждать пришлось бы долго – от пережитого потрясения утомлённая Гермиона крепко спала. На самом деле, сидя вполоборота к ней – на противоположной краю широкой кровати, он не мог видеть много. Тело Гермионы утопало в пышной перине – и ему оставалось только любоваться личиком и каштановыми локонами, разметавшимися по всей подушке. После пятиминутного созерцания сообразив, что Гермиона может проснуться раньше от холода, чем, действительно выспавшись, Драко достал из старинного комода розовое покрывало, и с несвойственной нежностью укрыл милую пленницу. На самом деле, всё представление в подвале нужно было для того, чтобы испуганная Гермиона была покорна его воле и желаниям.       Колдун щёлкнул пальцами и перед ним тотчас материализовался эльф-домовик, с готовностью выслушавший приказ хозяина о том, что он теперь будет прислуживать Гермионе, и как только она проснётся, должен незамедлительно доложить молодому хозяину. Лопоухий эльф слушал его в молчании, присущем всем слугам Малфоев, и с окончанием услышанного приказа почтительно поклонившись, с хлопком растворился в воздухе.       Чрезмерно уставшая после пребывания в подземелье, Гермиона спала долго и беспокойно, в кошмарных прерывистых снах видя своего похитителя и мучителя. Наконец, колдунья отоспалась, согрелась, и, несколько раз перевернувшись с бока на бок, потрепетав пушистыми ресницами открыла глаза. Заметив это, дежуривший всё это время у постели эльф бесшумно исчез, помчавшись к молодому хозяину. Гермиона, неподвижно лежащая лицом к окну, учитывая приглушённый свет, падающий из окна, прикинула, какое сейчас время суток, и пришла к выводу, что это может быть утро или вечер. Привычным движением беременная погладила свой округлый животик и убедилась, что всё хорошо. Минут через десять окончательно придя в себя и полулёжа на кровати, женщина принялась рассматривать спальню. Гермиона снова не понимала, где находится: после мрачного подземелья вся обстановка в пастельных тёплых тонах необычайно радовала глаз, способствуя покою и расслабленности. Комната была небольшая и светлая благодаря огромному окну, кремовый потолок успокаивал и немного улучшал настроение.       Внезапно увидев прямо перед собой мерзкую серенькую мордочку вернувшегося эльфа, предназначенного ей для службы, бывшая гриффиндорка вздрогнула и после недолгого молчания слабым голосом спросила:       – Здравствуй, где я? Безобразный домовик поставил перед ней поднос с едой, и вместо ответа принялся сосредоточенно рассматривать паркетины под своими кривенькими ножками. Вскоре, пользуясь тем, что она не дождавшись ответа, продолжила осмотр нового места заключения, эльф исчез.       В часы заточения, проведённые в полумраке, когда она то и дело впадала в беспамятство, Герми потеряла счёт времени. Опираясь на свои нечёткие воспоминания и анализируя, она пришла к выводу, что Малфой держал её в подвале несколько дней, хотя на самом деле это были всего лишь несколько часов. И теперь она терялась в догадках, предполагая, что произошло с ней недавно и что может произойти в дальнейшем. Находясь в такой милой комнате, она была уверена, что её, разумеется, освободили, ведь не хорёк же переместил её сюда. Она была счастлива, что Драко сейчас далеко. Гермиона тихонько села на постели и задумчиво обвела печальным взглядом помещение справа налево.       Увиденное слева от кровати, заставило её подскочить. Обводя в очередной раз, от нечего делать, бездумным взглядом уютную спаленку, она неожиданно увидела своего мучителя. В двух метрах от неё возвышался Драко. Гермиона поняла, что продолжает находится в плену, и всё то время, пока она осматривалась в своём новом пристанище, концентрируясь на окне, он молча наблюдал за ней, ничем не выдавая своего присутствия, а она обнаружила его только сейчас. Их взоры встретились: его ледяной, полный презрения и её открытый, но полный страха. Гермиону сразу бросило в жар, по спине потекли капли пота. Около минуты Драко и его пленница не двигались. Она отказывалась верить своим глазам и не знала, что он затеял и чего от него ожидать. Недоумевая, почему сейчас она здесь, а не в подземелье, Герми с удивлением взирала на него. Колдунья снова напряглась в ожидании чего-то страшного, психологически готовясь к побоям. Узнай Гермиона, то, каким образом она очутилась в новом месте заключения, она бы изумилась ещё сильнее.       Он подсел к ней, и в его руке появилась горящая свеча. Драко оголил плечо жертвы. Крепко взявшись одной рукой за руку Гермионы, злодей поднял свечу над плечом женщины, безотрывно наблюдая, как воск медленно стекает на её нежную кожу. От каждой обжигающей капли она вздрагивала, но даже не пыталась сдвинуться с места, в попытке отстранится от своего истязателя. Она хотела спросить, почему он переместил её сюда, но пока не решалась.       – Смотри на меня, – тихо приказал он. Спустя полчаса, ставя горящую свечу на комод, рядом с кроватью, он с ухмылкой сказал:       – Я оставляю её тебе для размышления над бренностью этого мира.       Издевательство этим не окончилось, слизеринский злодей достал из принесённой с собой банки небольшую омерзительную змею, и, держа её в руках, направил голову пресмыкающегося к Гермионе. Змея шипела и извивалась, но, сколько ни пыталась, крепко удерживаемая Драко, дотянуться до женщины не могла.       – Убери, пожалуйста, я очень боюсь, – через некоторое время жалобно попросила Гермиона.       – А я думал, тебе нравится, – злорадно ответил он, сразу убирая змею в банку, потому что ему и самому было хотя и не страшно, но крайне противно держать отвратительное существо, да ещё голыми руками.       Когда Драко открыл дверь, чтобы выйти, Гермиона, наконец, решилась и негромко спросила, не забывая мило улыбнуться ему, зная, что так её голос звучит приятнее:       – Драко, чем я обязана смене твоего отношения ко мне? Почему ты переместил меня сюда из подземелья? Для чего я здесь? Тот довольно улыбнулся, но медленно разворачиваясь к ней и уже ехидно прищурясь, вместо ответа уклончиво спросил:       – А ты не догадываешься?