***
Я боялся открывать глаза. Казалось, если взглянуть на мир, душа потеряет все воспоминания. Не хочу жить в другом теле! Не хочу! Пытаясь успокоиться и дышать спокойно, я прислушался к тишине. Ничего не слышно. Обычно, в роддоме, находившимся на первом этаже больницы, стоял непрекращающейся плач. Значит, я попал в тело сыну доктора? Насколько бы обидно не было, я все равно попытался порадоваться за семью: их дитя не погибнет, а значит, мое существование принесет пользу. Не знаю, сколько я пролежал, зажмурившись и не шевелясь, но конечности начали затекать. Размял пальцы одной руки, второй, потянул ноги, и только после до меня дошло, что размеры туловища ну ни как не совпадают с детскими. Никуда моя душа не ушла! Ритуал сорвался или вообще бесполезен! И вот теперь я смог открыть глаза. Яркий солнечный свет ослепил меня, не давая сразу же рассмотреть обстановку. Тело легкое-легкое, как будто я вчера не валился от слабости, мечтая хотя бы о небольшой прогулке по городу. С радости вскочив, я, наконец, огляделся. Явно не больничная палата. Богатое, но строгое убранство, просторная комната с огромным окном, место мне было незнакомо. На этом мое удивление не закончилось. Руки. С какого перепугу они увеличились и побелели? Я дрожащими пальцами потянулся к голове. Кучерявые мягкие волосы. Прямой нос. Острый подбородок. Широкая грудная клетка. Накаченный живот. Дальше я проверять не стал и кинулся к зеркалу. Ощущения не подвели. На меня смотрел испуганный мужчина лет сорока с кучерявой шевелюрой и грубыми чертами лица. Либо это сон, либо переселение душ действительно существует. Как следует обдумать ситуацию я не успел, в дверь настойчиво постучали. — Ты… Вы долго будете спать? Время то хоть видели? — в голосе мужчины слышались нотки раздражения. Сообразить, что ответить я тоже не успел, парень вошел в комнату. Видимо, сочетание страха и радости, что первым увидевшим меня человеком стал близкий друг, делало мое лицо уморительным, иначе Кирис сейчас не смеялся бы как ненормальный. — Ты бы себя видел! — ухахатывался тот. — Ты всегда такой по утрам? Нет, мне однозначно в борделе нужно было остаться до рассвета, эта бы картина скрасила весь испоганенный вечер! Я молчал, боялся ответить хоть что-то. Кирис явно знал человека, тело которого оказалось на моей душе. Потупив взгляд, я невольно сделал шаг назад, что вызвало новый приступ истерики. — Тануски, еще несколько подобных движений и я начну волноваться о твоем душевном равновесии, — сквозь смех пробормотал Мелки. — Я не «Тануски», — ответил я, пытаясь начать объяснение. — Уже больше на тебя похоже… на вас похоже, — поправился Кирис, очнувшись от веселья, но тут же тон изменился на ехидный. — Только вот кто приставал ко мне в первый же день приезда? — Э… — я попробовал что-нибудь сказать, но не получилось. Да в каких отношениях Мелки с этим телом?! Я первый раз видел Кириса таким наглым и развязным, с недобрым огоньком в глазах. При мне он всегда заботливый и нежный, иногда, конечно, горячился или повышал голос, но злой друг ни капли не похож на парня стоящего передо мной. — Я не «Тануски»! Совсем не он! Я Роки! Твой друг! Я зажмурился, ожидая реакции. Она не заставила себя ждать. Тяжелый кулак врезался в челюсть, от неожиданности и растерянности я повалился на пол. — Сука, ты теперь еще и издеваться надо мной будешь? Значит, спас Роки только что бы унижать меня? А я уже начал думать, что в тебе есть хоть капли человечности, — чуть ли не шипел Кирис, нависая грозной тенью надо мной. Мелки занес кулак для следующего удара, не покидало ощущение, что если он его обрушит, я легким испугом не отделаюсь. По щекам полились слезы, не от боли, а от обиды. Единственный друг не верит мне, так к кому же тогда идти за помощью? К доктору? Да он если поверит, на эксперименты отправит! Больше я никого не знал. — Пожалуйста, остановись, — шептал я. — Нужно доказательство? Спроси что-нибудь! Спроси! На все отвечу! Кирис замер и отступил на шаг, явно задумавшись. Маленькая передышка. Главное что бы сейчас Мелки задал не каверзный вопрос, я боялся, как бы у меня от волнения не отшибло память. — Что я подарил Роки на прошлое день рождение? — холодно спросил мой друг, не ожидая, что я правильно отвечу. — Эту цепочку, — я протянул к нему запястье левой руки, но потом спохватился: цепочка осталась на моем теле. Сконфузившись, попытался описать. — Две металлические ниточки разного цвета между собой переплетаются. Честно, я не запомнил название металлов. Кирис еще некоторое время косился на меня с подозрением. Для него мое перемещение было дикостью, и в рамки здравого смысла не вписывались. Он хоть и защищал религию, но сам не являлся фанатиком, относился к переселению душ скептически. — Не врешь? — как-то по-детски у него прозвучало. — Не вру, — я добродушно улыбнулся, так же, как обычно успокаиваю его, что у меня все в порядке. — Не делай так! — Кирис опять прыснул, что вызвало у меня новое недоумение. — На этом лице… такие эмоции… видел бы себя Тануски со стороны, — заливался смехом Мелки. Не зная, как реагировать, я тихонечко рассмеялся вместе с ним. Напряженность почти исчезла, но меня не переставали мучить вопросы: что случилось, почему я в теле незнакомца, кто он и как дальше жить? Видимо, Кириса они тоже мучили: — Если все правда, то ты выбрал не лучшее тело для проживания, — вымученно сказал друг. — Это Вильям Танецки, дипломат из Темперы. — Что же теперь будет, — меня пронзил весь ужас ситуации. Вот под кого, а под иностранца я точно закосить не смогу! — Не волнуйся, обязательно что-нибудь придумаем, — заверил Кирис и ободряющее положил руки мне на плечи и тут же отдернул руки. — Прости, не могу спокойно смотреть и прикасаться к этому телу. Наизнанку выворачивает. — Ты с этим человеком в плохих отношениях? — Еще в каких. Ненавижу его. Напыщенная свиная морда, считающая всех остальным дерьмом, — проворчал Мелки и тут же сменил тему. — Твое тело! Нужно посмотреть что с ним! Пойдем! — А я разве не умер?.. — Нет, ты был… как там его… в коме! — Кирис взволнованно направился к двери. — Нужно посмотреть, что с тобой, — он обернулся ко мне. — Только одеться не забудь. Легко было сказать «одеться», я никогда не носил такой сложной одежды с множеством пуговиц и застежек. Друг изрядно веселился, пытаясь впихнуть меня в тряпки. Отмучившись, его результат удовлетворил. По дороге в больнице, я решился задать вопрос, который меня мучил все время: — Ты сказал, что господин Танецки к тебе приставал… Кирису разговор не понравился, он съежился и засунул руки в карманы. — Это у нас шутка такая, не волнуйся. Никаких отношений у нас нет и попыток с его стороны тоже нет. При слове «отношения» я вздрогнул. Поцелуй! Как я мог забыть. Теперь пришла моя очередь смущаться. Мелки тогда в открытую проявил свои чувства, а как сейчас то быть? Сделать вид, что ничего не было? А если он напомнит, как реагировать? Я не хотел его обижать. Опять сплошные вопросы без ответов! Я активно затряс головой, пытаясь раскидать мысли. — Тебе плохо? — Нет, нет, — поспешил его заверить. — Все нормально, волнуюсь перед встречей со своим телом. Кирис кратко рассказал как себя вести. Его объяснение было явно гипертрофированным: — Задери нос повыше, сделай походку повальяжней, смотри на всех сверху вниз и ни за что не улыбайся! Если кто-то с тобой заговорит, можешь хмыкнуть или фыркнуть, предоставляя свое слово помощнику, то есть мне. Лучше вообще не разговаривай, высокомерный и нахальный тон у тебя не выходит. — Не может все быть так плохо! — заступился я за бывшего хозяина тела. — Может, — утвердительно кивнул Мелки и обвел меня оценивающим взглядом. — Отлично! — и опять засмеялся. — Ну вылитый он, когда тот хочет показать, что я ничтожество и своего слова не имею. Мне стало немного грустно. Почему я попал в тело плохого человека? Куда легче было бы жить в среднестатистическом гражданине, не выделяющимся не поведением, ни статусом. Хотя, может, поэтому наш Бог переселил меня в него, не потерпел, что по его земле ходит неугодный чужестранец. Как сплю. Я стоял около своего обездвиженного тела и лишь сейчас осознал всю тяжесть происходящего. Сон же не может длиться так долго? Казалось, с каждой секундой возможность вернуться отдалялась все дальше, но это был самообман. С самого начала пути обратно не существовало. — Не волнуйся, мы найдем способ вернуть тебя назад. — Если Бог пожелал моего переселения, значит, тому и быть. Нельзя идти против его воли. На это Кирису ответить было нечего. Он знал, как я отношусь к религии, и не решался протестовать против моего мнения. — Пойдем домой, от того, что мы стоим здесь, ничего не измениться. «Домой»? Сколько я себя помнил, эта скучная тесная палата всегда была моим домом. Но в этом плане стало лучше. Роскошные апартаменты или замызганная больничка? Ответ очевиден каждому. Мне удалось посмотреть на Кириса с другой стороны. Всегда добрый и заботливый, в этот вечер он превратился в строго требовательного учителя, гонявшего меня по основам поведения в высшем обществе. Видимо, увлекавшись преподаванием, Мелки забывал, что перед ним не Вильям Танецки, и в голосе время от времени проскальзывали нотки раздражения и нескрываемой злобы. Да, эта сторона пугала, но таким он мне нравился больше, в нем чувствовалась искренность и живость, а не напускная вежливость и нежность. — Я больше не могу запомнить, — рухнув на стол, я с надеждой посмотрел на друга. Но тот лишь хмыкнул «слабак» и сразу же попытался вырвавшуюся грубость сглазить добродушной улыбкой. — Ладно, на сегодня все, — сдался Кирис, понимая, что в меня уже ничего не вдолбишь. — Завтра продолжим с самого утра. К обеду придет дядя, он не должен ничего заподозрить. Оставшись в одиночестве, я получил возможность спокойно поразмышлять. Так странно… Вчера было одно тело, сегодня другое, но, не смотря в зеркало разницу не замечаешь, лишь голос выдает чужеродность. Интересно, какого Кирису смотреть в лицо одному человеку и пытаться воспринимать другого? По нему видно, что тяжело. Я с досадой зарылся лицом в подушку. Опять я для него обуза. Я умирал лишь с одной светлой мыслью: Мелки больше не нужно со мной возиться, он сможет потратить появившееся время на что-нибудь более достойное. Никуда не сбежать. Не это ли называют судьбой?.. Долго размышлять не получилось, веки залились свинцом, а непривычно активный день полностью забрал силы.***
— Соня, что ты творишь? Тебе до кровати не добраться было? Даже одежду не снял, — под ухом мурлыкал до боли знакомый голос, только радости от этого я не испытывал. — Тебе кто разрешил заходить в мои апартаменты? — я перевернулся и злобно зыркнул на непрошенного гостя. Такого выражения на его физианомии я не видел: он побледнел, насколько может побледнеть смуглый, рот нервно дернулся, а глаза недоверчиво округлились. Хоть что-то с утра доставляет удовольствие. — Ты бордель с администрацией перепутал? Первый раз у наглого парня ответ не получался. Губы хлопали как у рыбы, лишь хватая воздух и не выдавая не единого звука. — Ты, наконец, научился молчать. Отлично. А теперь выметайся и приходи в назначенное время. И не забудь поздороваться, как полагается. — Время как раз то, только одна тушка слишком долго нежится в постельке. Ой, не постельке, прошу меня простить. Это где вы так наклюкались, что даже до кровати не смогли доползти? Знаете, мне бы не хотелось, что бы о моем начальнике ходили дурные слухи, они могут и на меня перекинуться, — к Кирису неожиданно вернулась прежняя острота. — А то, что помощник иностранного гостя – шлюха, это нормально? Избавь меня от своих ядовитых речей, все равно не отравишь. — Да с удовольствием, мог вообще на работу не являться, главное, что бы денежка капала, а то, смотрите, пойду дальше телом зарабатывать. Он мне еще угрожает? Какая досада, что парень племянник мэра, так бы попросил о замене. Кто-то явно встал не с той ноги. — Ты спросил у Рурука о столичных приглашениях? — я переключил разговор на рабочую тему, что бы не мусолить одну и туже тысячу раз. — Да. Самый первый прием пройдет у семьи Резберг. Аристократы, творческие личности. Глава – музыкант, его дочь – модная художница, а мать – певица. Второе приглашение — поместье Харук. В нем проживает один из старейших кланов столицы, они официально далеки от политики, но ходят слухи, что свое слово в Совете имеют. Третье, наконец, приглашение в администрацию. Дядя сказал, что, скорее всего, по прибытию нас позовут в еще несколько знатных домов, заинтересованных в хороших отношениях с иностранцем, — как по заученному выпалил Кирис. — Неплохо, — я обдумал предложения. — Когда лучше выдвигаться, что бы прибыть в столицу за сутки до первого мероприятия? — Послезавтра. — Отлично, с утра выезжаем, я уже устал от местной грязи, надеюсь, хоть главный город содержат в чистоте и порядке. — Ехать сутки. — Останавливаемся на ночлег, в так называемой карете я спать не собираюсь. Хочу приехать отдохнувшим. По пути есть достойные гостиницы? Или как там их… постоялые дворы? — Да тебе столетний сон не поможет, с такой то рожей, — оскалился Кирис. — Тогда завтра выезжать надо. — Не тыкай. Если тебе так нравится спать в повозке, пожалуйста. Мне дешевле гостиница обойдется, — я пожал плечами. — Да хоть на конюшне, — фыркнул Мелки. — Хорошую гостиницу не обещаю, но что-нибудь найдется. — Какой-то ты сговорчивый, — я недоверчиво на него посмотрел. — Цени, каким есть. — Было бы что ценить, но смотрю, ты и календарь передвинул. Быстро осваиваешь свои обязанности. Парень опять промолчал. Второй раз за день. Не заболел ли? — Какие у вас на сегодня планы? — поинтересовался Кирис. — Мне страшно представить, что кроется за этим вопросом… Надо собираться к завтрашней поездке. Нужно закупить все необходимое. — Я позабочусь. — Я не ослышался? — Нет. — Надеюсь, это не способ очередной раз нагадить, — я с подозрением посмотрел на Кириса. Он точно что-то скрывает. Где он напортачил? В чем подвох? В любом случае все тайное становится явным. На чем-нибудь проколется. — Я ценю твои инициативу, но за покупками пойдем вместе, я уже оценил ваше «качество», кроме себя доверять нельзя никому. — И такой человек как вы стал дипломатом? Вы профессии случаем не перепутали? — начал опять колоться Мелки. — Тебе еще рано рассуждать о чужом выборе, может лет через десять мозги появятся, — отрезал я и решил утолить свое праздное любопытство. — Кстати, а сколько тебе лет? — Хотите посчитать поточнее сколько мне мозги выращивать? Двадцать четыре. — И не скажешь. Поведение подростка, не избавившегося от максимализма. — Считайте, как знаете. Мы пойдем или нет? — закатил глаза Кирис. — Может у меня планы на вечер. — Пока ты под моим началом у тебя все планы сводятся ко мне. Я требую полной отдачи работе. — Простите, мне и с вами на свидание ходить? — зазывающее улыбнулся Кирис, ожидая моей реакции. — Да, — я выдержал паузу. — На деловые. Перепалки с парнем начинали мне нравятся. Когда его нахальное лицо давало трещину и возмущенные эмоции вылезали наружу, я мысленно ставил крестик в своей графе побед. Передо мной самые титановые ломались. Не стоит недооценивать тамперийского аристократа. — Примерь, — я кивнул в сторону нарядного черного костюма. Под конец закупок я решил заглянуть в магазин одежды, что присмотреть Кирису хоть что-то приличное, по дороге он признался, что никогда не носил костюм. — Ни за что, — парень активно замотал головой. — Я не надену это безобразие! — Ты и на приемы будешь таскаться в замызганном камзоле? — я с ненавистью посмотрел на одеяние помощника. — Могу вообще не таскаться. — Либо костюм, либо бабье платье. Оно и то лучше твоего рванья смотрится. Другие варианты не рассматриваются. — Платье, — ответил Кирис что бы посмотреть на мою реакцию. — Отлично, — хмыкнул я, и повернулся к продавцу. — Нам вон то платье, — я опять обратился к уже к сконфуженному Кирису. — Мерь. — Не буду. — Иди мерь. В нашей стране привычное дело, когда помощница женщина, главное что бы твоя игра не подкачала, а после того, что видел, я в тебе уверен. — Не буду. — Заверните нам это платье. А тот парик сколько?.. Берем. — Я расплатился и вышел на улицу, потащив за собой мальчишку, который прирос к полу. — Тебе доставляет удовольствие меня унижать? — накинулся он на меня. — Ты сам себя унижаешь. Хватит вести себя как ребенок, вроде выяснили, что пуберантный возраст уже прошел. — Если ты думаешь, что я смирюсь и наряжусь в бабьи шмотки, то ты глубоко заблуждаешься, — Кирис от злости опять перешел на «ты». — Я уже ничего не думаю. Ты ломаешь всю логику. В Тампере не принято перечить начальникам, так как принято, что они всегда правы. И начальники действительно правы. Вот скажи мне, чем я вызвал неприязнь? Случаем в борделе? У вас в стране не принято разделять личную жизнь от деловой? И вообще в этой ситуации я должен беситься, а не выигравшая сторона, — мои слова начали действовать, на лице Кириса появилось выражение человека, который осознает, что был неправ. Но на сколько бы я не пытался сгладить ситуацию, без колкостей обойтись не мог. — Или ты обижен, что я тебя тогда не взял? А теперь Мелки вспыхнул. Да, я знал, что сам все испортил, но мне доставляло удовольствие морально мучить парня. Я снисходительно посмотрел на юнца и добродушно хихикнул, тем самым еще больше показывая превосходство над ним. Все равно Кирис никуда не денется, а время сгладит все колючки. Парень все еще покрасневший от ярости, не сказав ни слова, удалился в противоположную сторону.